Иар Эльтеррус
Мы – есть! Вера
– Отойди в сторону, подождешь там. Тебя ждет еще один экзамен.
Тридцать вторая поклонилась и отошла в угол. Сразу пятеро охранников взяли ее под прицел, держа пальцы на курках.
– При первой попытке коснуться вероятности ты будешь убита, – негромко проинформировал ее господин.
– Что такое вероятность? – удивилась Ведьма.
– Нити, – ехидно ухмыльнулся господин. – Те самые разноцветные нити, из которых ты плела свои игрушки. Надо же, невежественное дитя сплетает связку Мархена, не имея при том никакого понятия о вероятностях. Стой спокойно, а то у охраны нервы на взводе.
Тридцать вторая замерла. Не хватало только спровоцировать охранников застрелить ее после того, как она сумела заинтересовать господина. Лучше стоять не шевелясь. Ноги вскоре затекли, но девушка не решалась сдвинуться с места. Страх и возбуждение колотили ее, она внимательно наблюдала, как господин заставлял остальных решать обычные тестовые задачи, делать еще что-то непонятное. Он досадливо морщился, несмотря на блестящие результаты, выданные почти всеми. О чем речь, даже задачи по многомерной навигации в гиперпространстве эти четырнадцатилетние девочки решали мгновенно, ничуть не напрягаясь. Память каждой была почти абсолютной. Но господин хотел от них чего-то другого. Отобрав еще двух, двадцать первую и двадцать девятую, далеко не лучших по тестам, он отошел в сторону и задумался.
– Остальные ваши, – обернулся господин к низко поклонившемуся старшему надзирателю.
Глаза того вспыхнули животной похотью. Отданные ему девушки в отчаянии застонали, кое-кто попытался дернуться, куда-то бежать, но надзиратели хорошо умели управляться со своими подопечными. Вскоре нейрохлысты заставили несчастных в судорогах корчиться на полу. Господин холодно смотрел на эту картину, секретарь зажмурился и отвернулся, что-то неслышно шепча себе под нос и кусая губы. Три отобранных застыли неподвижно, молясь про себя Благим, чтобы господин не передумал и не отдал надзирателям и их. Что эти звери творят с попавшими в их власть, каждая видела не раз, и при одной мысли о том, что ее ждет такая судьба, готова была на что угодно.
– Не при мне! – одернул господин какого-то надзирателя, ухватившего бьющуюся в корчах девушку за грудь.
– Простите, господин! – испуганно поклонился тот, отпуская жертву, только ткнув ее снова нейрохлыстом для острастки.
– Пшел вон, скот! Чтобы не забывался, получишь десять плетей. Старший надзиратель, ты слышал?
– Да! – вскинулся тот, прожигая провинившегося подчиненного гневным взглядом. – Будет исполнено!
– Забирайте их, – кивнул господин на корчащихся на полу от боли девушек, – и вон отсюда. Быстро!
Надзиратели, продолжая кланяться, похватали отданных им на потеху воспитанниц и поспешили скрыться с глаз человека, от которого зависела их жизнь. Не раз случалось, что вызвавшего его гнев надзирателя тут же расстреливала охрана. Ни один не хотел себе такой судьбы.
Вскоре в вестибюле остались только господин со своим секретарем, охранники и три отобранные девушки. Двадцать первая, двадцать девятая и тридцать вторая. На первый взгляд, они были совершенно одинаковы, кто не знал, что такое эти девушки, решил бы, что перед ним сестры-близнецы. На редкость красивые близнецы.
– Марен, – повернулся господин к одному из охранников. – Давай.
Мускулистый паргианец с насмешливой ухмылкой подошел к девушкам и с какой-то стати спустил штаны. Они с недоумением уставились на немалых размеров мужское достоинство, не понимая, что все это значит. Чего еще от них хотят?
– А теперь я приказываю доставить Марену удовольствие ртом.
Холодный голос господина заставил каждую замереть. И только потом до них дошел страшный смысл сказанных слов. С раннего детства в воспитанниц приюта вбивали, что сделать то, что им сейчас приказали, означает погубить себя. Означает потерять и жизнь, и честь, и саму душу. Означает стать проклятой Благими. Так это или нет, девушки не знали, но верили, что так. Ибо это было первое, что делали надзиратели с приговоренными. С теми, кого обрекли на смерть. Потому это унижение в сознании каждой воспитанницы питомника намертво срослось со смертным приговором.
– Я не буду делать этого, господин… – мрачно пробормотала двадцать девятая. – Не буду.
Он внимательно посмотрел в наполненные отчаянием и решимостью глаза девушки. Кивнул и скомандовал:
– Убрать!
Кто-то из охранников выстрелил из игольника, грудь двадцать девятой пересек ряд рваных отверстий, и она рухнула на пол, захлебываясь собственной кровью. Пару раз дернулась и затихла. Оставшиеся в живых две девушки замерли.
– Я жду, – холодно сказал господин.
Двадцать первая глухо всхлипнула, подошла к охраннику и упала перед ним на колени. Тридцать вторая закусила губу – Благие, неужели и ей придется пойти на такое страшное унижение? Господин молча смотрел на замершую возле охранника на коленях девушку. Потом коротко кивнул. Охранник плотоядно ухмыльнулся, взял двадцать первую двумя руками за голову и резким движением свернул ей шею. Отбросил труп в сторону и снова замер.
– А что сделаешь ты? – с любопытством спросил господин.
Ему, значит, любопытно? Сволочь поганая… Тридцать вторая дрожала всем телом, непонимающе глядя на трупы двух девушек, похожих на нее саму, как две капли воды. И так ему не подходит, и эдак… Так чего же он хочет?! Отчаяние поднималось из глубин души, на глазах застыли слезы, губа была прокушена насквозь. Выхода нет. Возможности выжить – тоже. Что он там говорил? Умрут все люди в радиусе нескольких тысяч миль? Но он тоже? Тогда и собственной шкуры не жаль!
Умница отступила в сторону, передавая управление личности, которая еще ни разу не выходила наружу, скрываясь в глубинах сознания. Убийце. Господин, внимательно наблюдавший за девушкой, удивленно приподнял брови и переглянулся с секретарем. Она вдруг резко изменилась. Из глаз исчез страх, теперь в них горела насмешка над ним, над собой, вообще над всем миром.
Тридцать вторая сгорбилась и направилась к охраннику какой-то странной, вихляющейся походкой. Никто не знал, что под контролем Убийцы она могла двигаться со скоростью, при которой человеческий глаз уследить за ней не способен. Подойдя ближе, девушка метнулась вперед, ухватила охранника за его причинное место и резко рванула вниз, от души добавив коленом. Прикрывшись телом взвывшего от неожиданной боли Марена от плазмеров остальных, Убийца мгновенно передала контроль Ведьме, ждавшей своей очереди со злорадным хихиканьем. И Ведьма сплела ту самую черную, страшную, пугающую ее саму связку, которой отбивалась от атаки господина. Но не применила, остановившись за полшага до этого. Теперь, даже если ее убьют, связка развернется и отомстит за нее.
– Мне терять нечего, господин… – с трудом выдавили пересохшие губы.
Он откинул назад голову и захохотал как безумный. Смеялся добрых две минуты. Охранники с секретарем искоса поглядывали на светящуюся страшным черным светом девчонку с ужасом, но молчали, не смея сказать ни слова.
– Вот, девочка! – заговорил, наконец, господин. – Именно этого я от тебя и хотел. Никогда не смей сдаваться, всегда дерись до конца! Без страха за собственную шкуру! Вот такой ты мне и нужна.
– Драться до конца… – задумчиво протянула тридцать вторая. – Я запомню ваш урок.
– Запомни, пойдет на пользу, – кивнул он и повернулся к охранникам. – Не сметь стрелять. Причинивший вред этой девушке будет умирать очень медленно.
Снова посмотрев на напрягшуюся тридцать вторую, господин сказал:
– Можешь отпустить придурка. Или хочешь убить? Так убей.
– С удовольствием! – осклабилась Ведьма, на мгновение разделив контроль с Убийцей.
Та легко сбила крепкого, мускулистого мужика с ног и свернула ему шею. Свернула точно тем же движением, каким сам охранник расправился с двадцать первой. Остальные охранники потрясенно замерли, глядя на миниатюрную красивую девушку, похожую сейчас на выходца из ада. Глаза ее горели каким-то желтым лихорадочным огнем, вокруг тела вилась черная, туманная дымка, в которой безошибочно угадывалась сама смерть. И охранникам было страшно.
– Я доволен тобой, девочка, – насмешливо сказал господин, подошел к тридцать второй и потрепал ее по волосам, ничуть не боясь готовой сорваться с ее пальцев смертельной связки. – Запомни, как держать наготове плетения. Со временем научишься создавать их на ходу, а пока придется обходиться заранее созданными заготовками. Завтра я начну тебя учить. И если ты думаешь, что от наказания за лень тебя спасут твои неуклюжие потуги в магии, то ты сильно заблуждаешься.
– Я поняла вас, господин, – низко поклонилась Ведьма, отпустив Убийцу. – Приказывайте.
Теперь она видела, что ее жалкая связка ничем не повредила бы этому сухопарому полуседому человеку. Его окружало защитное плетение, с которого соскальзывал даже взгляд. Ох, как нескоро она сумеет создать что-нибудь подобное… Но если останется в живых, создаст. Со временем. Чтобы отомстить за все пережитые мучения, требовалось терпение, очень много терпения. Она будет терпеливо ждать своего часа. Пусть годы или даже десятилетия. Однажды дождется. Никто и никогда не жалел тридцать вторую. Что ж, она тоже никого и никогда не пожалеет. А уж тем более того, кто создал питомник.
Господин легко читал в глазах девушки молчаливое обещание и насмешливо ухмылялся. Хотя в глубине души ему тоже было страшно – он сотворил чудовище, и вскоре придет время выпустить это чудовище на свободу. Не хотелось, слишком опасно, но загнать существо, на которое всю свою жизнь охотился Дарв ис Тормен, могло только такое чудовище. Предстояли еще годы и годы подготовки, но впервые за много лет он получил по-настоящему удачный экземпляр. Дар этой четырнадцатилетней девчушки был невероятен, она станет магом такой силы, что сам он и рядом стоять не сможет.
Да, придет время и тридцать вторая заставит заплатить его самого. Заплатить по всем счетам. Что ж, это справедливо. И если случится после того, как ее охота увенчается успехом, то пусть. После этого его жизнь уже не будет иметь никакого значения. Дарв ис Тормен взял девушку за руку и повел навстречу новой жизни.
Глава 2
Голубая планета в клочьях облаков плыла внизу, она казалась такой безмятежной, такой спокойной. Ничто не говорило о бурях, что прокатывались по ее поверхности, напрочь разрушая судьбы сотен миллионов людей.
Никита молча смотрел на занявший всю стену туманного зала «Пика Мглы» экран и вздыхал. Земля. Россия. Родина. Рядом с ним стоял задумавшийся о чем-то Ник. Оба прекрасно понимали, что там, внизу, места для них уже нет. Они слишком много узнали, слишком много повидали, и будут ощущать себя на Земле, как в клетке. Да и эмпатия напрочь отсекла их от жизни обычных людей. Они аарн, и этим все сказано. Ничего не добавишь.
– А время-то на вашей планете в два раза быстрее обычного идет… – эмообраз подошедшего сзади Рена переливался задумчивостью и недоумением.
– В смысле? – повернулся к нему Никита.
– Как ты знаешь, Земля находится в закрытом от внешнего мира пространственном пузыре, – напомнил дварх-полковник. – Выяснилось, что ход времени внутри него тоже не совпадает с общегалактическим. У нас прошло четыре месяца, а здесь около восьми.
– Интересно, – прищурился Ник. – Хотелось бы мне только понять, каким образом наша планета оказалась замкнута в этом пузыре.
– Увы, ответа на этот вопрос не знает даже Баг Бенсон. Да и нам сейчас не до того, если честно. Асиарх с Карсархом завершили первичное сканирование.
– И?
– Мы прилетели очень вовремя, – усмехнулся Рен. – Словно специально подгадали. Крым пал неделю назад, сейчас красные отлавливают и расстреливают оставшихся в живых и не сумевших эвакуироваться солдат и офицеров Белой армии. Обещают всем сдавшимся амнистию, а на деле…
– Ясно, – прикусил губу Никита. – Я не удивлен.
– Я тоже, – тяжело вздохнул бывший красный комиссар. – Наши дорогие вожди давно показали, что они из себя представляют.
– Мало того, – скривился дварх-полковник, – люди сами регистрируются, поверив в обещанную амнистию. Многим даже службу в армии обещают, а потом арестовывают и расстреливают. За неделю расстреляно около тридцати тысяч человек. Поэтому не будем терять времени, постараемся спасти хоть некоторых. Только Син просил тебе напомнить, что устраивать новых социальных потрясений не стоит. Ничего хорошего из этого не получится.
– Зачем повторять то, что давно оговорено? – пожал плечами Никита. – Все станем делать тихо и незаметно. Никаких следов нашего присутствия на Земле остаться не должно. Люди тихо исчезнут вместе с семьями, в нынешнем бардаке их исчезновение спишут на войну.
– В таком случае, мы не имеем права брать никого из известных личностей, – усмехнулся Ник.
– Согласен, – кивнул контрразведчик. – К тому же, никогда не доверял высокопоставленным особам, почти все они такая сволочь – слов не хватает.
Красный комиссар от души расхохотался в ответ на эту сентенцию. Рен тоже улыбнулся, затем взмахнул рукой, и метрах в трех от них вспыхнула в воздухе карта Крыма.
– Нашли кого, Асиарх? – спросил дварх-полковник.
– Ищу, – недовольно проворчал дварх. – Потерпи немного. Хотя стой, кое-что есть. Объявляй тревогу, там людей расстреливать собрались!
На экране показалась лощина, поросшая каким-то чахлым кустарником. Около одного из кустов сгрудилось с десяток мрачных, небритых мужчин в грязных и рваных шинелях с погонами. Еще четверо неподвижно лежали немного в стороне. Наверное, их захватили врасплох, во время сна. Скорее всего, группа офицеров пыталась пробраться к побережью. Увы, у них не получилось, попались одному из отрядов, прочесывавших местность. Разномастно одетые люди держали группу офицеров на прицеле, и видно было, что им все безразлично. Они даже не ненавидели тех, кого собрались убивать, они просто делали свою работу. Чистили Крым от «нежелательных элементов».
– Как и говорили, усыпляем «товарищей» и накладываем им фальшивую память, – криво усмехнулся Никита. – Будут помнить, что расстреляли очередную группу офицеров, и ничего необычного при этом не произошло. Кто идет, «коршуны»?
– Да, – кивнул Рен. – Сам-то пойдешь в первую вылазку?
– Обязательно! – потер руки контрразведчик. – Ни за что не упущу такой возможности.
На экране было видно, как красные передернули затворы винтовок и прицелились в молча ожидающих смерти людей. Но выстрелить не успели. Ни с того, ни с сего они начали опускаться на землю, устраиваться поудобнее и немедленно засыпать. Какая-то минута, и спали уже все. Ошеломленные, ничего не понимающие офицеры застыли на месте, не веря своим глазам. Что это значит? Почему красные уснули? Что вообще происходит?
Закрутившиеся в воздухе туманные, черные воронки в полтора человеческих роста вообще ввергли большинство в ступор. Белые офицеры круглыми глазами смотрели на выскальзывающих из воронок людей в черных зеркальных доспехах и только молча разевали рты. Словно зевали. Примерно так открывают рты рыбы, внезапно вытащенные из родной стихии на воздух. А то, что эти странные незнакомцы висели в воздухе, стоя на маленьких досках, и вовсе сводило с ума.
– Здравствуйте, господа! – раздался чей-то уверенный голос.
Из воронки вышел светловолосый мужчина лет тридцати, одетый в незнакомую черно-серебристую форму с огненным глазом на левом плече. Он широко, открыто улыбался. Какой-то сияющей улыбкой, что ли, иного определения никто подобрать не смог. Следом за ним появился человек пониже с довольно ехидной физиономией. Этот сразу отошел к уснувшим красным, принявшись внимательно их осматривать. И тут же согнулся в приступе явно болезненной рвоты.
– Что, Ник? – с иронией спросил первый. – Думал, среди них есть кто достойный?
– Думал! – огрызнулся тот. – С этим вот, Сашкой Морозовым, мы с семнадцатого года вместе воевали. Никогда бы не поверил, что он такой сволотой окажется…
– Наивный.
– Твои не лучше! Вон на тех двоих глянь! Своих же товарищей на смерть посылали, чтобы собственные шкуры спасти.
– Простите, – вмешался в непонятный разговор один из офицеров. – С кем имеем честь?
– Никита Александрович Ненашев, – представился первый незнакомец. – Лор-капитан легиона «Бешеные Кошки», орден Аарн. Текущий альфа-координатор. Мы прибыли за вами, господа. Не за вами конкретно, сейчас группы наших легионеров прочесывают весь Крым в поисках выживших.
– Ненашев? – выступил вперед еще один офицер с полковничьими погонами. – Штабс-капитан?
– Бурцев? – прищурился тот. – Подполковник Бурцев? Александр Владимирович?
– Полковник, – поправил офицер. – Уж полгода как. Я вас и не узнал в этой форме поначалу. Что все это значит?
– Эмигрировав после поражения армии Колчака, я совершенно случайно попал в довольно странную организацию, – пояснил Никита. – И прижился в ней. У нас там большие дела заворачиваются, люди толковые нужны. Вот я и подумал, а не отправиться ли за ними в Россию? Спасти тех, кого можно, и дать людям шанс.
– Воевать?
– Пока нет, – покачал головой контрразведчик. – Надеюсь. Но что случится дальше, знает только Господь Бог. Нужно быть готовыми к любому исходу. Приглашаю к нам на крейсер, господа. Те, кто нам не подойдет, будут высажены в любой стране, ими избранной. И не с пустыми карманами, не считаю себя вправе обрекать бывших сослуживцев на полуголодное существование. Кто хочет остаться здесь, того мы не держим. Прошу только учесть, что вас быстро отыщут красные, а во второй раз мы спасать никого не станем. Извините за откровенность, господа.
– Не за что извиняться, штабс-капитан, – криво усмехнулся полковник Бурцев. – Мы не дети, чтобы пичкать нас байками. Куда идти?
– В воронку, – показал Никита. – Приглашаю вечером ко мне, Александр Владимирович. Посидим, выпьем. Тогда и поговорим толком. Извините, у меня нет времени заниматься вашим размещением. На то есть другие люди, на мне сейчас командование всеми нашими отрядами в Крыму. Сами знаете, что это такое.
– А сколько их всего, ваших бойцов? – спросил кто-то.
– Немногим больше двадцати тысяч человек.
– Но что такое орден Аарн?
– Терпение, господа, немного терпения! – поднял руки Никита. – Вечером я вам все объясню. Не сейчас, пока мы с вами тут говорим, кого-то еще расстреливают. Мой долг спасти всех, кого смогу.
– Если нужна помощь, штабс-капитан, мы в вашем распоряжении, – внимательно посмотрел на него Бурцев. – Кстати, в трех верстах деревня, там полный сарай наших.
– Рен, – повернулся к вышедшему из воронки дварх-полковнику Никита.
– Слышал, – кивнул тот. – Сейчас отправлю людей. Ты туда?
– Нет, пожалуй, – вздохнул контрразведчик. – Вы и без меня справитесь. А нам с Ником надо заняться сканированием Константинополя, Харбина, Парижа и Лондона. Там могут оказаться нужные люди. Что генерал Гласс?
– Слюной исходит от любопытства, – ответил Рен. – Уважаю! Старик уже, а сумел сохранить в себе мальчишку. Вериль сейчас его обхаживает, уговаривает на обратной дороге в ти-анх залечь, а он все ерепенится.
– Вериль и мертвого уговорит, – усмехнулся Никита. – Эта девица крейсер руками сдвинет, если что не по ней.
– Целитель… – развел руками дварх-полковник. – Сам знаешь, что с ними спорить бесполезно. Она, кстати, велела тебе передать, что если снова надрываться станешь, то собственными руками удушит. Потом оживит и снова удушит. И так, пока не одумаешься.
Переглянувшись, аарн грохнули хохотом, представив, как невысокая, худенькая Вериль душит не такого уж и маленького Никиту.
Полковник Бурцев внимательно слушал малопонятный разговор. Штабс-капитан очень изменился, трудно представить, что человек за каких-то полтора года может так измениться. Судя по всему, он занимает в этом своем ордене довольно высокое положение. Когда только успел? Странное что-то здесь происходит. Впрочем, выбора все равно нет. Оставаться в Крыму – верх глупости, красные прочесывают местность частой гребенкой, не оставляя в живых никого. Черная воронка пугала, но там была жизнь. Какая? А черт ее знает! Но жизнь. Лучше неизвестность, чем подыхать здесь без какого-либо смысла. Война проиграна, и места на родине ему больше нет.
– Что ж, господа, идемте, – повернулся к офицерам Никита. – Вас я все-таки провожу сам, потом будете показывать остальным, что к чему, уже как старожилы. А за предложение помощи – спасибо. Но мы справимся.
Он покосился на четыре неподвижных тела и спросил:
– Что с ними? Убиты или ранены?
– Убиты, – скривился кто-то.
– Как давно? – деловито поинтересовался Рен.
– С полчаса назад.
– Тогда ничего страшного, оживим. Для начала придется в госпиталь завернуть. Вериль!
– Чего тебе? – появилось в воздухе изображение молодой женщины с вьющимися каштановыми волосами.
– Готовь ти-анх, – ответил вместо Никиты дварх-полковник. – Оживление. Четыре тела, полчаса с момента смерти.
– Поняла, – кивнула Целительница. – Через пять минут буду готова принять.
Голоэкран погас, и Рен покосился на застывших в остолбенении белых офицеров. Слова о том, что убитых оживят, и появившееся в воздухе изображение молодой женщины изумили их до зубной боли.
– Это всего лишь связь, – попытался успокоить ошеломленных людей дварх-полковник. – Очень удобная, на любое расстояние.
– Связь… – помотал головой Бурцев. – Не слышал я, чтобы в какой-то стране изобрели такую связь…
– «Есть много в небесах и на земле такого, что нашей мудрости, Гораций, и не снилось…» – ответил ему цитатой Никита. – Не принимайте близко к сердцу, Александр Владимирович. Скоро вы насмотритесь такого, что всегда считалось совершенно невозможным.
Несколько легионеров подхватили мертвецов и скрылись в воронках. Вслед за ними ушел Рен. Белые офицеры снова переглянулась, потом кто-то решился, осенил себя крестным знамением и тоже шагнул в пугающий черный провал. Полковник ушел одним из последних.
На миг потемнело в глазах – и он оказался в огромном светло-сером овальном зале. Вокруг в беспорядке стояли столики с едой и напитками, диваны, кресла. Возле стены прямо в воздухе висела карта Крыма, на которой горели красные и зеленые огоньки. Переход от мрачного крымского утра к этому залу застал многих врасплох, и люди застыли, не понимая, что происходит и куда они попали.
– Здравствуйте, господа! – донесся до них звонкий голос. – Мое имя Лави. Прошу вас садиться и угощаться. Возможно, кто-нибудь хочет искупаться или переодеться?
– Не отказался бы, – проворчал пожилой усатый есаул. – Позвольте представиться – Борохов, Михал Петрович.
Остальные офицеры тоже представились, с любопытством глядя на красивую молодую женщину с короткими, черными волосами. Кожа ее имела несколько непривычный, желтоватый оттенок. Но не как у китайцев. Да и глаза не узкие. Одета женщина была в такую же форму, как и штабс-капитан Ненашев.
Никита вышел из воронки, осмотрелся и направился к жене.
– Как ты здесь? – его эмообраз переливался цветами тревоги.
– Все хорошо. Решила делом заняться, буду распределять людей по каютам и все в том же роде.
– А где мы, кстати?
– На боевой станции, – ответила Лави. – Дварх-капитан выделил целый уровень для размещения людей. На нем и сотню тысяч народа без особых проблем разместить можно. Никого из гвардов, драконов и арахнов здесь нет, чтобы не пугать наших подопечных раньше времени.
– Господин штабс-капитан? – подошел к ним полковник.
– Лор-капитан, – поправил его Никита. – Или альфа-координатор.
– Лор-капитан… – задумчиво повторил тот. – Непривычное звание. А что дальше? И как мы здесь вообще оказались?
– Прошли через гиперпереход, – ответил контрразведчик. – Эта та черная воронка. Она позволяет мгновенно перемещаться на любое расстояние. А дальше? Дальше Лави расселит вас по каютам. Отдыхайте. Вечером, когда мы соберем достаточное число людей, расскажем, что к чему. Могу сказать сразу, что вариантов будет три. Тем, кто нам подойдет, мы предложим войти в орден. Часть оставшихся сможет стать офицерами армии одного государства, приходящего в себя после страшной войны. Не подошедших ни нам, ни этому государству мы переправим, куда они заходят. В любую страну по их выбору.
– Интересно… – прикусил губу полковник.
– Кстати, познакомьтесь, – усмехнулся Никита. – Лави, моя жена.
– Жена? – приподнялись брови белого офицера. – Очень приятно, сударыня. Полковник Бурцев, Александр Владимирович.
– Мне тоже приятно познакомиться с соотечественниками моего мужа, – мягко улыбнулась молодая женщина.
– Вы не русская? – внимательно оглядел ее полковник. – Говорите вы очень хорошо, никогда бы не подумал, что вы иностранка.
– Лави родом из страны, которая готова предоставить гражданство большинству из вас, – заметил Никита. – Прошу пока не спрашивать, из какой, вы все равно не поверите. Потерпите несколько часов.
– Будь по-вашему, – вздохнул Бурцев, озадаченно окидывая взглядом зал.
Тот был очень велик. Поначалу полковник даже не обратил внимания на его размеры. Да и экраны не показались чем-то необычным, он принял их за самые обычные окна. Вот потолок, по которому медленно перемещались светящиеся фигуры, заставил поежиться. Что-то в этом помещении было неуловимо чуждое. Непривычное. Полковник даже себе не сумел бы ответить на вопрос, что именно.
В стене сбоку завертелись сразу десятка два черных воронок, и оттуда валом повалили люди. Первыми появились несколько аарн в черных доспехах, а вслед за ними шли и шли люди, одетые в сущие обноски. Но на плечах каждого были погоны. Когда воронки схлопнулись, стало ясно, что в зале собралось больше трехсот человек. Полковник Бурцев ошеломленно смотрел на них. Похоже, легионеры ордена добрались до застенков красных.
– Извините, но я должна заняться делом, – нахмурилась Лави и вышла в центр зала. – Господа! Прошу минуту внимания!
Ошеломленные от мгновенного перемещения в непонятное место, люди постепенно замолкали и поворачивались к ожидающей девушке. Черно-серебристая форма подчеркивала изящество ее фигуры, красота непривычного лица завораживала. На губах сияла улыбка, полная радости и доверчивости. Стоящим в зале сильным мужчинам захотелось, чтобы никто и никогда не заставил эту красавицу разочароваться в ее доверчивости. Захотелось защитить ее от любой опасности.
Полковник Бурцев восхищенно покачал головой – умело жена штабс-капитана играет на чувствах представителей сильного пола… Редко когда доводилось видеть столь виртуозное манипулирование. Ведь молодая женщина почти ничего не сказала, всего лишь улыбнулась, а почти все мужчины в зале готовы идти за ней на край света.
– Господа, – продолжила Лави. – Сейчас перед вами откроются выходы в коридоры. Каждая дверь в каждом коридоре – это каюта на двух человек. В каютах у вас будет возможность помыться и переодеться. Через каждые двести-триста метров расположены столовые залы, в которых вы сможете поесть, выпить, пообщаться.
– Простите, госпожа… – заговорил какой-то невысокий, плотный офицер. – Но где мы?
– На боевой станции ордена Аарн, – улыбнулась ему Лави. – Немного позже, когда соберем больше людей, мы созовем общее собрание, на котором вам объяснят все. Прошу вас не нервничать, господа. Вы теперь в безопасности. Кое-кому из вас будут предложены варианты дальнейшей службы. Остальные получат возможность выехать за рубеж.
– Понятно… – задумчиво пробормотал он. – Дальнейшей службы, значит? Кому-то мы понадобились…
– Если вы думаете, что хоть кому-нибудь будут что-то навязывать, то ошибаетесь, – возразила девушка, пожав плечами. – Впрочем, сами убедитесь со временем. Раненых прошу проследовать в госпиталь. Вот эта воронка.
На правой стене взвихрился гиперпереход, над которым загорелась надпись: «Госпиталь». Кое-кто вздрогнул. Но кое-кто направился к ней. Особенно те, кто страдал от ран, едва перетянутых грязными тряпками. Многие передвигались с помощью сослуживцев, сами идти не могли. Они входили в воронку и исчезали.
Появившиеся откуда-то аарн в такой же черно-серебристой форме, как и на девушке, начали разводить белых офицеров по каютам. В стенах то и дело появлялись новые гиперпереходы, откуда выходили новые группы ошеломленных людей. Им объясняли, в чем дело, и тоже отводили отдыхать.
Никита смотрел на всю эту суету и только головой качал. Похоже, он был слишком оптимистичен, когда надеялся заняться сегодня сканированием городов, в которых собралась основная масса русских эмигрантов. Судя по прикидкам Асиарха, только из Крыма придется вывозить не меньше двадцати тысяч человек. А то и больше. Раз так, стоит взять Бурцева и поговорить с ним. Этот человек подходил по всем параметрам, один из двархов станции просканировал его и сообщил, что Посвящение он пройти сможет. А Посвящение растворит в его душе все возникшие за войну ростки зла. Вопрос только – согласится ли? Впрочем, тот же вопрос относился ко всем, кто по своим душевным качествам способен стать аарн.
– Видите кого-нибудь знакомого, господин полковник? – спросил Никита у Бурцева.
– Многих знаю шапочно, – ответил тот. – А близко? Почти никого из друзей в живых не осталось. Разве что подполковник Малышев, вон он, у стены стоит. Не знал даже, что он жив еще. Есаула Борохова неплохо знаю, хороший рубака. И офицер отличный.
Попросив дварха станции просканировать указанных двоих, Никита удовлетворенно кивнул. Старая истина, что подобных людей притягивает друг к другу, оказалась верной и сейчас. Оба подходили.
– Думаю, сегодня заняться чем-нибудь другим уже не получится, – задумчиво сказал он, – поэтому приглашаю вас, Александр Владимирович, и ваших знакомых к себе в гости. Посидим, выпьем, поговорим.
– С удовольствием принимаю ваше приглашение, штабс… Простите, лор-капитан. Никак не привыкну.
– Ничего страшного, со временем привыкнете, – понимающе улыбнулся Никита. – Если договоримся, быть вам дварх-полковником, командиром «Русского Легиона». Название, конечно, будет другим, но суть не в названии.
– Русского легиона… – повторил нахмурившийся полковник. – И чем станет заниматься оный легион?
– Давайте поговорим об этом за бокалом хорошего вина. И не здесь. Нам мало кто из присутствующих подойдет, не стоит при них обсуждать такие вещи.
– Как прикажете, – пожал плечами Бурцев.
Он направился к стоявшему у стены подполковнику Малышеву, о чем-то коротко переговорил с ним, кивнув на Никиту. Потом подошел к задумчиво осматривающему зал есаулу, поздоровался и тоже пригласил к лор-капитану. Полковник не знал, что ему и думать.
Откровенно говоря, организация кем-то неизвестным из остатков Белой Армии русского легиона его не удивила. Он только пытался понять, кому это могло понадобиться. Возможно, Франции? Вряд ли, у той есть Иностранный Легион, в котором и так немало русских зарабатывают себе гражданство. Тогда кому? Туманному Альбиону? Очень сомнительно, англичане снобы, каких поискать еще. Да и не слышал он, чтобы какая-нибудь страна обладала такими способами связи и мгновенного перемещения.
