Первый налет – Ирина Грекова
«Москва клеила стекла. Проходил первый месяц, наступал второй месяц войны.
Повсюду на подоконниках, в проемах раскрытых окон, стояли женские фигуры – перекликались, пересмеивались, обменивались новостями. Они поднимали бумажные ленты, держа их осторожно за самые кончики, и крест-накрест наклеивали их на стекла. Всюду сверкали и усмехались белые кресты. Особенно они выделялись новизной на старых, покосившихся деревянных домиках – таких еще немало было на окраинах. Иногда попадалась даже дачная уборная с окошечком всего в ладонь, но тоже с белым крестом…»
Видео
Здесь всё просто. Без изысков, без сложных предложений, без пафоса, без стенаний.
Здесь всё просто. Но здесь – больно. Здесь женщины, дети и старики, которые клеют окна. Крест-накрест. От налёта. От бомб. Таков приказ. Должно помочь.
Здесь всё просто. Красивое бомбоубежище, в котором много мебели. Уютно. И даже полка с книгами есть. Девочка Оля с удовольствием сюда спускается и читает. А сейчас грудной Алёшка смеётся…
Здесь всё просто. Но здесь – страшно. Это первый налёт. А будет их много. И смертей будет много. А детей останется мало…
Как же можно вот так, скупо и сдержанно, рассказать о боли, страхе и вере в хорошее?
Вот Грекова может. За это и люблю.
Очень сильный рассказ! Было больно читать его, особенно те места, где Грекова нарочно подчеркивала равнодушие природы к человеческому горю. Стояли вызывающе-яркие деньки, ласточки с ликованьем парили в воздухе, все цвело и пахло на фоне приближения войны. Но больше всего поразили, конечно, люди. Их невероятная сила духа, надежда и оптимизм. Для меня некоторые фразы, типа бомбоубежище было нарядно, или сам факт того, как двухлетний мальчик радостно кричал – «Тьевого, тьевого» словно нож в сердце, я просто не могу спокойно представить это, и на глаза наворачиваются слезы. Я восхищаюсь людьми, которые все это выдержали и не сломались. Какое же мы тогда имеем право сетовать на свои «проблемы» и жаловаться на «тяжелую» жизнь?
С высоты шестого этажа открылось перед ним грозное великолепное зрелище. Сколько охватывал глаз повсюду над горизонтом дышало зарево. Горели пожары. Горела Москва.
Не грохало. Зенитки притихли, словно переводя дыхание. Только откуда-то один пустомеля пулемет все время сверкал в небо трассирующими очередями, и светящаяся трасса пересекала небо, как золотой шов. Василий Васильевич стоял и шептал старческими губами: «Москва горит. Москва».
Второй месяц войны. Столица еще не стала ареной боевых действий. Но вот объявляют воздушную тревогу и начинается тот самый первый налет. Кто-то ушел на фронт, кто-то уже эвакуировался, а кто-то ждет своей очереди в убежищах. Под грохот взрывов, под бой стекол главное не бояться, главное верить, что все будет хорошо.9 из 10Теперь я знаю, зачем в войну заклеивали окна крест-накрест