И. Б. Мардов
Сторгическая любовь
Для установления духовного достоинства человека существенно, на какой стадии Пути он живет, и соответствует ли она его возрасту, опаздывает ли он на Пути или идет по нормативному путевому расписанию. Не менее существенны и дальнейшие перспективы его путевой жизни, обусловленные параметрами личнодуховного роста, ведущего к следующему путевому рождению; насколько продуктивно с путевых позиций его продвижение? Это, несомненно, решается ускорением духовного роста, которое в данный момент определяет полноту духовной жизни человека. Если на Пути в рассматриваемый момент должен быть отлив, то и скорость духовного роста тут меньше, чем на подъеме, и ускорение его соответственно уменьшается. Путевой отлив сменился на прилив – другая картина, ускорение духовного роста увеличивается. Духовный рост, его скорость и его ускорение, в каждый путевой момент имеет свою путевую (стратегическую и тактическую) задачу. В одной точке ускорение должно быть достаточным для того, чтобы пройти путевое рождение, в другой – чтобы обеспечить дальнейшее восхождение после пика чистоты, в третьей – чтобы сохранить то, что добыл и достиг прежде, на предыдущем подъеме, или чтобы выдержать путевые испытания, в четвертой – задача духовного роста в том, чтобы, несмотря ни на что, остаться на Пути.
В любые моменты серафической жизни должно происходить ускорение духовного роста. Но какое именно и с какими задачами, и достаточно ли оно, – зависит от переживаемого путевого момента.
Любое путевое рождение может запоздать. Критические точки наступают в свой срок, и принятое в них решение не отменяемо. Если человек в год Первой Критической точки не вышел в третью стадию жизни, то он уже никогда не станет трехстадийным человеком. Если человек в 50 лет, во Второй Критической точке, не взял новый курс, то он уже навсегда останется трехстадийным человеком.
Временной интервал между Нулевой Критической точкой (в три года от роду) и душевным рождением составляет 11 лет (и каких лет!), в течение которых происходят всяческие аварии, способные сорвать душевное рождение. Между Первой Критической точкой и Пробуждением проходит всего несколько лет, за которые в душевном мире вряд ли может произойти что-то катастрофическое для Пути. Кто удачно Пройдет Первую Критическую точку, тот, говоря практически, достигнет подъема Пробуждения.
То, что в одностадийном, да и в двустадийном хождении, является кризисом 40-летнего возраста, то на кривой Пути восхождения – Подъем Пробуждения, один из величайших подъемов всей человеческой жизни, ее определяющих.
Подъем Пробуждения – самый крутой участок Пути, на котором человек переживает максимальное ускорение духовного роста. Оно необходимо, чтобы вознестись на высокую и отвесную скалу, оглянуться вокруг себя и на себя и попытаться понять, что произошло и происходит с ним: где он оказался в жизни и как живет? Это время прозрений и главных мыслей, определяющих дальнейшую душевную и духовную жизнь. Только теперь человек впервые подлинно осознает всю суетность своей жизни и жизни других людей.
В Первой Критической точке из многих торчащих из клубка жизни концов и тем своего дальнейшего духовного развития – сама собой и без усилия находится одна ниточка, за которую следует тянуть для исполнения будущего своего предназначения. На подъеме Пробуждения эта ниточка вытягивается настолько, что становится личностной путеводной нитью и уже не может потеряться в клубке бесчисленных тем жизни.
Пробуждение производит впечатление личностного переворота, переворота всего себя, душевного потрясения, после которого нельзя остаться таким, каким был.
Подъем Пробуждения – колоссальное событие, в результате которого человек становится духовной личностью. Такой человек на подъеме Пробуждения дорастает до глубоких вопросов к Жизни, людям, Богу, вопросов, спрашиваемых всерьез, не для разговора или интереса, спрашиваемых от имени своей духовной личности, дорастает до глубоко личностных вопросов и личностных духовных переживаний. Вопрошание его не безответно.
У одностадийных людей нет интуиции глубокой мысли. Эта интуиция возрастает с восхождением на Пути. Двустадийный человек может быть и выдающимся ученым или художником, даже казаться публике учителем жизни, но не способен он проникаться действительными вопросами жизни и понимать их. В полную силу эта интуиция работает в трехстадийных людях.
Знать, что мудро, а что легковесно, не будучи трехстадийным человеком нельзя. Только третья стадия Пути одаривает человечество мудрецами.
Двустадийный человек говорит только то, что донесено до него, пусть и излагая по-новому. Трехстадийному человеку есть, что сказать людям.
Прозревательной способности до подъема Пробуждения нет. Прозревание – не дар, а свойство трехстадийности. Пробуждение – это и есть само по себе раскрытие глаз, прозрение. С этого момента способность прозрения может все больше и больше являть себя.
Когда на плато Пути ставится вопрос, то на него не может не быть ответа. Нельзя сказать, что ответ этот безупречен или что он окончательный, или несет всеобщую Истину, или даже соответствует глубине поставленного вопроса – потом ответ может не один раз изменяться, углубляться, уточняться и даже отменяться, – но он не повисает в воздухе. Есть вопрос, есть и ответ, и ответ этот – по дороге к подлинному ответу на свой вопрос, на дороге «своей истины» и, значит, Истины как таковой.
Никто не рождается человеком значительным. До возраста значительности надо дожить. До 40 лет, до подъема Пробуждения можно угадывать, но не знать определенно, значителен человек или нет. Даже если он чрезвычайно одарен и умен.
Человеческая значительность – признак присутствия серафа в человеке. Одностадийными значительные люди не бывают. Двустадийный человек может быть значительным тогда, когда у него есть потенция дальнейшего восхождения. Трехстадийный человек – человек значительный.
У трехстадийного особый нерв переживания жизни. Его душа дрожит, соприкасаясь с жизнью. Она держится в рабочем состоянии непрерывно, всегда готова к содроганиям, к откровениям, озарениям, готова ко всему, что может сотрясти ее. Разум и чувство трехстадийного всегда готовы погрузиться в то, что затронет и призовет их. Трехстадийный человек неизменно находится в состоянии полной мобилизационной готовности, и чем дальше живет он, тем более.
Сераф не дает трехстадийному человеку покоя. Присутствие серафа столь отчетливо и значимо, что трехстадийный человек, сам совершая духовный труд, не властен над течением своей духовной жизни. Иногда духовный рост трехстадийного человека замедляется, но не останавливается совсем. Став мудрым, нельзя стать легкомысленным или легкомысленнее. Срываясь и попадая в ямы, трехстадийный человек расшибается, но остается трехстадийным, не опускается в двустадийность и не выгорает, как сплошь и рядом случается с человеком двустадийным.
При Пробуждении свой сераф не только вошел в человека и занял свое «место» в душе, но и своим разумом окунулся в земную жизнь.
В полной яркости идущего от серафа озарения трехстадийный человек видит Тьму жизни. Первый явно рабочий акт своего серафа в человеке это темное откровение на подъеме Пробуждения.
Многие люди с возрастом прозревают подноготную человеческой жизни, без прикрас и обольщений видят так, как есть, и в результате становятся житейски проницательными и оттого более жизнеспособными людьми. В Пробуждении трехстадийный человек взмывает над обыденным человеческим разумом и чувством, видит то, что люди не видят и не воспринимают. Темные откровения трехстадийного человека мистичны и трагедийны, обращены к тайне Зла и его силе в человеческом мире. Он по-новому зрит Тьму жизни и ищет и иногда находит свой собственный ракурс взгляда на Зло и свою личностную тему раскрытия его. Достоевский в эти годы писал «Преступление и наказание», Толстому впервые раскрылось зло подвластности.
На третьей стадии появляется неустранимая потребность в каждый момент жить в присутствии серафического отца в себе, вызывать его в себе, слышать его и прозревать им. Это расширяет горизонт зрения человека, в том числе и мистический. Это чаще всего приводит к «светлому откровению».
В светлом откровении человек вместе с мистическими предчувствиями в первый раз проникает в глубины своей души, впервые узнает, что в глубине его реально существует некто, кто не есть его душа сама по себе и к кому душа его способна быть только причастна. До светлого откровения это обстоятельство сколь угодно могло стать предметом умозрения, воображения или мистической интуиции. Только здесь эта причастность узнается в прозрении. В силу такого прозрения человек сознает свою ответственность перед тем существом, которое живет в нем. Духовная жизнь после светлого откровения – жизнь ответственная.
Трехстадийный человек не может не чувствовать, что он – должен. Это и мука его, и забота, и потребность самосознания. Он человек духовно ответственный, знающий, что его душа должна бодрствовать и работать. Она у него болит всегда, то ли разумом, то ли чувством, то ли религиозным сознанием, то ли ответственностью перед тем высшим и своим, кто живет в ней.
Трехстадийный человек – генератор новых идей, откровений, видений, имеющих всечеловеческое значение. Но люди не верят ему, мало дорожат трехстадийным человеком и равнодушны к ценностям его жизни и души. Трехстадийный, в отличие от двустадийного, в нашей жизни нежданный гость. Трехстадийных людей не разглядишь в современной скученности, сутолоке и разобщенности. Можно жизнь прожить и не встретить трехстадийного человека. Да и выделить трехстадийного в толпе, узнать его способен только человек трехстадийный.
После тревог на подъеме Пробуждения наступает пора затишья. Вышедший к 45 годам на уступ плато Пути трехстадийный человек, несмотря на сознание своей ответственности, стабилен и удовлетворен тем, что он есть и что есть в нем. Прекрасная пора для творчества! Тому, кто переживает ее, кажется, что это ровное, устойчивое и глубокое течение жизни навсегда.
Тут-то, в благостную пору обладания полнотой душевных сил своих, мужчина незаметно для себя проходит то, что мы назвали главным перевалом человеческой жизни. Сначала волна человеческой жизни подымается, набирает высоту и силу, потом спадает, разбивается и отходит, что-то оставляя после себя. В этом «до» и «после» все и дело.
До главного перевала человек шел в гору, в жизнь, не видел смерть за высокими горами. Теперь он перешел через перевал и спускается с горы, сходит с жизни и видит смерть перед собой, обретает сознание реальной смертности, ее законной, данной в самоощущении неизбежности, конечности своего срока жизни, который уже не за горой.
11 (25)
Весь Путь определен тремя Критическим точками. Только их срок жестко установлен по возрастам кривой восхождения. Именно они обусловливают нормативность всех остальных точек Пути.
Лет в пятьдесят большинство людей окончательно решают, как жить дальше. Это личное решение каждого человека или личное уклонение от него. То, что решается во Второй Критической точке – не личное решение.
Во Второй Критической точке устанавливается конечное назначение Пути восхождения и указываются направления назначенного хождения. Решения об этом принимаются на таких вершинах, на которые человек повлиять не может.
Не прошедший фильтр (пропускающий сквозь себя и, в этом смысле, разрешающий дальнейшее путевое хождение) Первой Критической точки остается двустадийным человеком, тогда как мог стать трехстадийным и продолжать Путь. После Второй Критической точки человек вполне может остаться трехстадийным. Это не поражение и не сход с Пути, а один из вариантов дальнейшего его духовного развития. Прошедший Пробуждение навсегда остается путевым человеком.
Во Второй Критической точке не решается, остается ли человек на Пути или сходит с него. Во Второй Критической точке человеку выдается задание, а не снимается задание. Вторая Критическая точка – развилка, выбор направления дальнейшего развития духовной жизни, а не сход и не поражение (от неудачи Пути).
Трехстадийность сама по себе имеет чрезвычайно богатую и неограниченную возрастом восходящую жизнь, со своими ненормативными этапами восхождения. Трехстадийный человек может десятилетиями продолжать жить после Второй Критической точки, развиваясь в прежнем направлении, постепенно набирая мудрость, зрелость, прозорливость, знание жизни, достигая путем постепенного и неуклонного дальнейшего восхождения собственной вершины серафической жизни. Это вполне законный и продуктивный процесс все большего проявления того, что есть.
* * *
Первая Критическая точка выводит серафа в активную работу, не определяя, куда, зачем и на что. Во Второй Критической точке определяется пригодность к четвертой стадии Пути, к новому поприщу духовной жизни, которое (в отличие от нормативных стадий Пути) назовем свободным путем жизни.
Вторая Критическая точка на кривой восхождения замечательна тем, что делит всю дистанцию личного духовного восхождения на размеченную и неразмеченную, нормативную и свободную. До Второй Критической точки на кривой восхождения находится по крайней мере семь возрастных нормативных точек. На свободном пути – нет ни одной. Нет и самой кривой восхождения.
Прохождение Второй Критической точки подразумевает возможность вхождения на свободный путь, но не вводит в него. Какими бы ни были цели свободного пути, они должны быть намечены и подготовлены до Второй Критической точки. Полувековая путевая серафическая жизнь обозревается кем-то, и по неведомым в каждом конкретном случае основаниям определяется, быть или не быть свободному пути жизни.
Запала светлого откровения должно хватить не только для полноценной трехстадийной жизни, но и для взвода на свободный путь жизни.
На пятом десятке путевого мужчину ожидает множество неведомых для него раньше соблазнов, способных погубить его. Все катаклизмы, вызванные возникновением сознания смертности, должны на подходах ко Второй Критической точке быть позади, да так, чтобы не грозить и не искажать дальнейшую серафическую жизнь.
Чтобы войти на свободный путь жизни, человек должен принести свою жертву. Это жертва ради жертвы. Такой жертвой может быть и плод многих творческих трудов своих, и поздняя любовь к молодой женщине, и своя семья, и отказ от собственности, нищенство и бродяжничество, и подавление плоти или какое-то иное мощное аскетическое усилие, знаменующее победу над собой ради того, что предстоит тебе.
После личностного рождения человека ждут положенные ему по судьбе и талантам успехи в жизни. Разрабатывая и разрабатывая себя и свои таланты, он создает себе имя, закладывает фундамент положения в обществе, в выбранной сфере деятельности, в профессиональном или конфессиональном круге. Те из личностно рожденных людей, которые преодолели подъем Пробуждения, живут еще более полноценной, успешной и счастливой личностной жизнью. Сераф в эту пору обогащает человека и его творческие воли глубиной самосознавания и самоощущения.
Достижение высот личной духовной жизни после Второй Критической точки не обеспечивает ни славы, ни признания, напротив, часто вызывает огонь неприятия на себя. Люди свободного пути редко принадлежат к кругу, держащему духовную (или культурную) власть в обществе.
Сераф не может править человеком без предшествующего акта самоотречения ради него. Для выхода на высшие ступени Пути необходима определенная степень самоотречения – отречения от той самой личности, которая с такой силой и великолепием только что явила себя на-люди. Начавшаяся с личностным рождением бурная персонализация личности и все связанные с этим процессом творческие заделы и достижения накрепко держат человека на нормативном пути жизни, не пускают его дальше, на свободный путь. Это его персоналистическое препятствие на Пути.
Персоналистическое препятствие надо понимать не в том смысле, что оно создано персоналистически укорененной сущностью (личностью), а в том, что это препятствие следует преодолеть для особой персонализации Личности на свободном пути жизни. Человек свободного пути мистически и душевно бескорыстен, живет не для своего блага и не вымаливает благо у Бога.
Человек свободного пути – не бесплотный дух. В нем бродят, его провоцируют и плоть, и психические атаки других людей, и соблазны разного рода. И у него бывают моменты, когда он обманывает себя или становится подвластным самостной жизни, которая, казалось бы, изжита в нем. Когда такое происходит, тогда сераф карает его, но не так, как карал прежде.
Если двустадийного и трехстадийного человека сераф мучает и давит совестью, сознанием поругания духовной чистоты, нравственным кошмаром, призывает его к самоотречению, покаянию, разоблачению мудростью, то сераф человека свободного пути словно заслоняется от него, отстраняется, закрывает себя от него, оставляет его без себя. Свет из мира серафа перекрывается, наступает затмение «смерти при жизни», человеку становится тошно и страшно. Это темное время выпадает из времени жизни серафа в человеке.
Помрачение «Бога своего» в себе – одно из самых тяжелых и отчаянных состояний внутреннего мира человека. Высоко одухотворенного человека охватывает ужас, ужас перед собственной разодухотворенностью, духовное страдание от того, что там, в глубинах меня ничего и никого нет… Духовное страдание такого рода знакомо было и раньше, но человек умел прикрирывать его в себе. Теперь, на свободном пути, это сделать ему нельзя. Сераф духовным ужасом дает знать о недопустимости остановки восхождения и гонит дальше и выше по свободному пути.
На свободном пути жизни человек характеризуется абсолютной самостоятельностью мысли – «своей мыслью». Свои мысли вкупе проявляют «свою истину», истину всей серафической жизни. «Своя мысль» кладется на «свою истину», которая постепенно накапливается, растет и доходит до того предела, когда она становится общей идеей или, лучше сказать, «общей темой серафической жизни».
«Своя тема» связывает в одно целое все, что происходило в духовной жизни человека и в его жизнепрохождении. «Своя тема» определяет персоналистическую личность человека свободного пути и, значит, выявляет высшее его назначение.
Человек добирается до «своей духовной темы» еще на третьей стадии Пути. Свободный путь – путь в своей духовной теме. Человек, родивший свою духовную тему и сумевший достаточно развить ее, сделал работу серафической жизни.
Человек свободного пути – «тематически состоявшийся» человек. Таков и один из законных результатов серафической жизни человека как такового.
Прошедший Вторую Критическую точку допускается до тайн, до которых на третьей стадии он не допускался. Но тайны эти не распахиваются перед ним в ясном откровении, не сообщают что-то по секрету, а приоткрываются в невнятном мерещении, которое мощно притягивает и уже не отпускает от себя. Это может быть род ощущения или видения, но такого ощущения или видения, которое само обладает волей, принуждающей к постоянным и многолетним усилиям для раскрытия того, что неясно содержится в нем. Волящее откровение дается в работу и только в работу. Оно вызывает у человека свободного пути неодолимую тягу к поиску. Далее все зависит от достаточности волевых рабочих усилий в условиях цейтнота оставшегося времени жизни. Цейтнот такой, что каждое послабление или уклонение может привести к неисполнению, к неудаче заданного во Второй Критической точке.
Человек, вышедший на свободный путь, отличается от трехстадийного человека тем, что он получил специальное и личное задание и не может не осуществлять его. Ему установлено особое назначение и направление восхождения на свободном пути в соответствии с поставленными трансперсоналистическими целями.
На свободном пути множество дорог, которые расходятся не по игре случая (не потому, что так сложилось), а по назначению, выданному по результатам пройденного нормативного Пути жизни. Вершина Пути собственно серафической жизни – на свободном пути жизни.
Свободный путь – работа серафа человеком, а не работа человека с помощью и участием серафа в себе, как на третьей стадии Пути. На свободном пути сераф не столько работает в душе, сколько работает душою.
Задание человека свободного пути не обязательно связано с человеческими делами на Земле. Он работает не для человеческого мира, а на осуществление Замысла на человека.
Человек свободного пути не обладает парапсихическими способностями, не лечит, не владеет личной гипнотической или харизматической властью, не умеет вести за собой и не желает этого. Он далек или не далек от общедушевной жизни, но почти никогда не занимает в ней выдающегося места при своей жизни. Да и после смерти его наследие (даже если оно востребовано людьми) обычно препарируется до неузнаваемости.
12 (26)
Есть два вида Второй Критической точки. Одна устанавливает человека свободного пути. Другая выводит на хождение по столбовому пути.
Человек свободного пути и человек столбового пути намечаются загодя. Уже с личностного рождения (а, может быть, и ранее) заметен особый крен путевого восхождения на свободный или столбовой путь. Хотя вхождение на тот или другой разрешено только на Второй Критической точке.
Путь восхождения как таковой ведет к выходу на столбовой путь, через третью стадию Пути и Вторую Критическую точку.
Духовное творится делом, работой; и вхождение на столбовой путь требует усилий, во всяком случае, не выигрывается в небесной лотерее.
На Пути восхождения личнодуховной жизни предусмотрены заслоны перед выходом на столбовой путь. Нужно особое напряжение воли, чтобы сокрушить их. Но это не та жертва ради жертвы, не аскетические усилия накануне Второй Критической точки и не изживание персоналистического препятствия и основного соблазна жизни. В предшествующем столбовому пути чрезвычайном усилии, в самой его необходимости присутствует нечто недоступное уму: оно нужно само по себе, как родовое страдание, которое следует вынести, претерпеть. Это могут быть страдания разума, одолевающего основной соблазн жизни, или нравственные муки, столь естественные на повторе своей жизни (см. часть 14 большой книги), или мучения больной плоти, или боль утраты кого-то или чего-то, или разного рода гонения – но такие душевные страдания должны тут быть! Новую духовную ношу свою человек рождает в муках, и идущему к столбовому пути надо быть готовым выдержать эти страдания духовных родов.
Общего столбового пути для всех вышедших на него нет. Люди столбового пути столь непохожи друг на друга, что не представляются восприемниками друг друга, словно они – люди разной духовной жизни. Они могут не совпадать в утверждении истины и жизнепонимания.
На столбовом пути достигается высшая зрелость серафической жизни. Вступление на столбовой путь предполагает достижение наивысшего уровня духовного сознания. Духовные переживания на столбовом пути возведены на наивысшую степень яркости и всесторонности. Это и наивысшие Идеалопереживания, и наивысшие переживания совести, наивысшая углубленность и продуктивность разного рода духовной жизни.
Одностадийный человек сам неспособен воспринимать истину. Двустадийный человек способен воспринимать ее. Трехстадийный человек способен рождать свою истину и пытается делать это. Человек свободного пути не только глубинно разрабатывает уже вскрытые пласты, как трехстадийный человек, но и вскрывает новые пласты истины. Человек столбового пути жизни обретает сознание жизни, несвойственное человеку на Земле.
* * *
Человек столбового пути обладает наивысшей значительностью.
Вершина столбового пути притягивает не только таинственностью; она, как духовное Солнце, обладает силой тяготения и притяжения. Игнорировать это натяжение невозможно; даже с риском увидеть то, чего на этой вершине нет.
В двустадийного и особенно трехстадийного человека введена потребность не столько желать видеть эти вершины, сколько смотреть туда, где они. Смотрение это наверняка продуктивно и нужно человеку. Нельзя достаточно полно сориентироваться в человеческой жизни, не примеривая ее к неведомой вершине на конце Пути. Без ориентации на вершину, финиш и конец, не может быть полноценного учения о человеке и заданной ему работе жизни.
Вышедший на свободный путь сераф изменяет, конечно, чувство и сознание жизни человека, но сам он остается тем же самым, каким был при личностном рождении, только куда более проявленным и звучным. Не то на столбовом пути.
На столбовом пути жизни сам сераф стремится перейти в наивысшее состояние – состояние жизни Лика.
И свободный путь и столбовой путь проходит сераф. Но свободный путь не ведет к следующему путевому рождению, а столбовой путь ведет к эденскому рождению, в результате которого сераф, погруженный в человеческую жизнь, становится Ликом, вышедшем за пределы мира серафа, в надсерафическую (эденскую) жизнь, в которую нам в этой книге не дано вникнуть.
Путь восхождения личнодуховной жизни ведет к эденскому рождению, к достижению состояния жизни Лика. Эденское рождение – рождение Лика из серафического плода. Сераф – утробное состояние Лика.
Человек свободного пути – уникальное явление духовной жизни человечества. Эденское рождение, рождение Лика, – явление метачеловеческое. В эденском рождении обретается новое сверхчеловеческое качество и новое сверхчеловеческое достоинство. Что-то в человеческом мире должно изменяться с каждым рождением духовного Лика.
Эденское рождение – событие для всего человечества и всего серафического мира.
Чтобы понять, кто рождается при эденском рождении, и что такое Лик, надо понять и человека, и его посмертную жизнь, и процесс создания ее в человеке, и того, в кого, в конечном счете, преображается человек. Постижению этого (и многого другого) отданы три тома моей книги под названием «Становление и преображение человека».
Часть 3. Совместное хождение мужчины и женщины. Женский путь восхождения
1 (27)
Сравнение этапов сторгиодуховной жизни и стадий Пути восхождения серафической жизни вроде бы напрашивается само собой.
Парность можно приравнять к одностадийности в личнодушевной жизни, не позабывая, что высшие души в парности обретают такую активность, какую они никогда бы не смогли обрести в одностадийности личнодушевной жизни.
С некоторой натяжкой двустадийность серафической жизни уподобим самопроизвольной сторгии. Третья стадия Пути в некотором роде соответствует Сопутству.
Учение о сторгии – это учение о главной Встрече жизни. Люди прибывают сюда не только на осуществления Встреч, но и на сторгически определенную Встречу и ее высшее осуществление, на Сопутство.
Сопутство определяет женское духовное восхождение так же, как Путь определяет восхождение мужчины.
Одна из целей Сопутства – способствовать выходу на свободный и столбовой путь жизни.
* * *
Работа серафического роста замедлена в путевосхождении женщины и ускорена в путевосхождении мужчины. Работа сторгического роста замедлена в путевосхождении мужчины и ускорена в путевосхождении женщины. Ни мужчина, ни женщина не имеют преимущества в общедуховной жизни.
Ситуация духовной жизни женщины, в отличие от мужской духовной жизни, драматична. Когда мужчина не может жить серафической жизнью, то у него есть резерв и компенсация в общедуховной и сторгиодуховной жизни. Когда женщина не может жить сторгиодуховной жизнью, не реализовалась в ней, то только в редчайших случаях она в силах найти замену ей в серафической жизни. Женщине приходится искать компенсацию в той общедуховности, которая предлагает ей себя в ее обстоятельствах жизни.
Мужчина не живет серафической жизнью по своей духовной недостаточности. Женщина сплошь и рядом не живет сторгиодуховной жизнью потому, что так распорядилась женская судьба. Иметь резерв общедуховной жизни для женщины важнее, чем для мужчины. При большой потенции духовной жизни женщина идет в монастырь часто не потому, что полна общедуховной жизнью, а из-за нереализованности в сторгиодуховной жизни.
До определенного момента восхождение и мужчины и женщины идет от соблазна к соблазну, через душевные ловушки. Но идет по-разному. И задачи у них разные. Мужчина должен через испытания жизни найти восходящий Путь и выйти на него. Мужчина заманивается в ловушки жизни для того, чтобы смочь из них выбраться, идет в псевдопути, чтобы через отрицательный опыт найти Путь. Направление своего душевного развития может быть ясно или не ясно женщине, но она его не ищет, и мужских мук поиска Пути не знает. В ее восхождении немало мест, через которые она сама, самостоятельно, пройти не может, через которые нужно провести её.
Мужчине надо пройти через ловушки, войти и выйти, попасть и выбраться, чтобы найти заранее в себе незнаемое, неведомое – свой Путь личной духовной жизни. Женщине же надо не найти неведомое, а одолеть ведомое – те преграды, которые ставятся ей жизнью в сторгии. Задача мужчины – нахождение должного в серафической жизни, женская задача – преодоление в сторгиодуховной жизни.
Серафическая жизнь наперед задает уроки мужчине. Сторгиодуховная жизнь женщину экзаменует. Одни и те же испытания и соблазны для мужчины имеют значение «ходовых испытаний» на способность дальнейшего прохождения Пути или удержания на нем, для женщины же – значение экзаменов на способность преодолевания того, что предложено ее сопутевой судьбой. Мужчина ищет тропу, сбивается, падает и вновь влезает. Остается рубец, который даст о себе знать на следующей стадии кривой Пути. Кривая на каждой стадии его Пути ломаная. У неё же – плавная или прямая. Гора перед ней – она лезет в гору, завал на тропе – пробивается через завал, взвалилась тяжесть – несет её.
Где мужчина сходит с Пути, там женщина сваливает ношу.
Мужчина завяз, попал в душевную ловушку – для него это указатель ложного направления; он должен выбираться «вперед», на другую, новую дорогу. Если то же произойдет с женщиной, то и она должна выбираться, но выбираться «обратно». Жизнь, однако, редко предоставляет женщине возможность пересдать экзамен судьбы. Мужская задача – выучиться и выбраться, женская – не попасть и не попасться, выдержать, вынести. Что ей надо вынести и выдержать, устанавливают встречи жизни (которые отменить нельзя), её сопутевая судьба. От этой судьбы не менее, чем от нее самой, зависит, состоялась она в сторгиодуховной жизни или нет.
Женский труд охранителя Сопутства требует не подвига, а выносливости, не героизма, а терпения, не жертвы, а надежности. Женщине необязательно жертвовать своею жизнью, но обязательно не предать и не изменить, как бы этого ни требовала жизнь. Верность, терпеливость, выносливость, выдержка, устойчивость, твердость, надежность в любви и жизни – вот основные сопутевые черты души женщины, основанные на крепости её воли, одолевающей преграды жизни. Стабильность женщины в некотором смысле дороже, чем ее изменяемость.
