Хьюстон Смит
Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Путь к Богу через психофизические практики

Благодаря сияющим высотам, к которым она ведет, раджа-йога известна в Индии как «царская (радж) дорога к восстановлению целостности». Предназначенный для людей с научными склонностями, это путь к Богу посредством психофизических экспериментов.

На Западе эмпирический подход чтили в лабораториях, но зачастую не доверяли ему в духовных вопросах на том основании, что он обожествляет личный опыт, превращая его в окончательную проверку истины. Индия не ведает подобных сомнений. Утверждая, что к духовным делам можно применять эмпирический подход так же, как к окружающей природе, она побуждает людей, обладающих необходимой склонностью и силой воли, искать Бога лабораторными методами. Этот подход предполагает серьезные подозрения, что наше истинное «я» есть нечто большее, чем мы сознаем в настоящее время, и наличие страстного желания изведать его истинную протяженность. Тем, кто обладает этими качествами, раджа-йога предлагает ряд шагов, которым надлежит следовать так же неукоснительно, как шагам эксперимента в области физики. Если они не повлекут за собой ожидаемых последствий, конкретная гипотеза будет отвергнута, по крайней мере, данным экспериментатором. Однако предполагается, что полученные результаты подтвердят гипотезу, о которой идет речь.

В отличие от большинства экспериментов в естественных науках, опыты в раджа-йоге ставятся над собой, а не над окружающей природой. Даже в тех случаях, когда наука обращается к самоэкспериментам – как в медицине, где этика предписывает проводить опасные опыты только на себе, – акцент в ней отличается от индийского. Йог экспериментирует не только над своим организмом (хотя, как мы убедимся, организм явно участвует в них), но и над психикой. Эксперименты принимают форму выполнения предписанных ментальных упражнений и наблюдения за их субъективным действием.

Никакие догмы принимать на веру не требуется, однако для эксперимента нужна гипотеза, которую с его помощью подтверждают или опровергают. Гипотеза, лежащая в основе раджа-йоги, – индуистское учение о человеческом «я»; и хотя определение ему уже было дано несколько раз, его понадобится сформулировать заново как фон, на котором осуществляются шаги раджа-йоги.

Теория гласит, что человеческое «я» – многослойная сущность. Нам незачем вдаваться в подробности индуистского анализа ее слоев; отчеты носят технический характер, наука будущего, возможно, припишет им скорее метафорическую, нежели буквальную точность. Для наших целей достаточно обобщить гипотезу, сократив количество основных слоев до четырех. Во-первых, и это самое очевидное, у нас есть тело. Далее следует сознательный слой нашего разума. Под этими двумя находится третья область – сфера индивидуального подсознания. Она нарастает на протяжении нашей личной истории. Большая часть опыта, приобретенного нами в прошлом, оказывается потерянной для нашей осознанной памяти, однако этот опыт продолжает формировать нашу жизнь способами, которые пытается понять современный психоанализ. С этими тремя составляющими «я» Запад полностью согласен. Что отличает индуистскую гипотезу, так это утверждение о четвертом компоненте. Под остальными тремя, в их основе, воспринимаемая сознательным разумом в еще меньшей степени, чем даже его личное подсознание (хотя и полностью связанная с ней), лежит Сама Сущность – бесконечная, нескованная, вечная. «Я меньше мельчайшего атома и вместе с тем больше наибольшего. Я – целая, разнообразная, многоцветная, прелестная и странная вселенная. Я – Древнее. Я Человек, Господь. Я Сущность Бога. Я – само состояние божественного блаженства»^[27].

Индуизм соглашается с психоанализом: если бы мы только могли извлечь на свет элементы нашего индивидуального подсознания – третьего слоя нашего существа, – мы испытали бы поразительное расширение наших возможностей, яркое обновление жизни. А если мы сумели бы открыть нечто забытое не только нами, но и человечеством в целом, – то, что даст представление не просто о наших индивидуальных особенностях личности и причудах, но и обо всей жизни и существовании, что тогда? Разве не будет знаменательным такое событие?

Призыв явно заключается в том, чтобы отойти от непоследовательной картины мира к глубоко залегающим причинно-следственным областям психики, где находятся истинные проблемы и решения. Однако помимо этого эффект от раджа-йоги нельзя в точности описать как ответ на какой-либо сформулированный призыв. Скорее, это решительный отказ позволять мельтешению повседневной жизни отвлекать нас от неких внутренних настоятельных потребностей: нечто вроде всеобщей забастовки против условий рутинного, прозаического существования. Способным йогам удается переносить жизненную задачу в плоскость новых масштабов и там разрешать ее. Озарения таких людей относятся не столько к преходящим личным и общественным ситуациям, сколько к неисчерпаемому источнику, благодаря которому обновляются все люди и сообщества, ибо они черпают вдохновение в непосредственном контакте с этим первоистоком. Плотью они остаются отдельно взятыми личностями. Духом каждый становится неопределенным, всеобщим, усовершенствованным.

Цель раджа-йоги – продемонстрировать обоснованность этого выделения четырех компонентов в человеческом «я», направляя вопрошающего к непосредственному личному опыту «за пределами, то есть внутри». Ее метод, добровольная интроверсия, одна из классических стратегий в любых видах творческих устремлений, здесь доведена до логического предела. Она предназначена для того, чтобы направить психическую энергию «я» в самую глубину и задействовать утраченный континент истинного «я». Разумеется, этот процесс сопряжен с риском; при неудаче в лучшем случае будет потеряна уйма времени, а в худшем сознание разрушится ввиду психоза. Но при надлежащем осуществлении и с помощью проводника, знающего местность, йог сумеет интегрировать приобретенные озарения и опыт, и выйдет из этого процесса с обостренной способностью к самопознанию и усовершенствованным самообладанием.

С помощью гипотезы, которую раджа-йога предлагает нам проверить, мы готовы определить восемь этапов самого эксперимента.

1 и 2. Первые два из них относятся к нравственным прелиминариям, с которых начинаются все четыре йоги. Каждый, кто встает на путь самопознания, обнаруживает, что там его подстерегают отвлекающие факторы. Два наиболее очевидных – телесные пристрастия и ментальное беспокойство. Едва начав действительно приближаться к полной сосредоточенности, йог может ощутить настойчивое желание покурить или глотнуть воды. Или же привязываются обиды, зависть, муки совести. Цель первых двух этапов раджа-йоги – расчистить пространство от этих помех и запереть двери, отгородившись от новых вторжений. Первый предусматривает практику пяти воздержаний: от насилия, лжи, воровства, чувственности и алчности. Ко второму относится практика следования пяти предписаниям: чистоты, удовлетворенности, сдержанности, прилежания и созерцания божественного. Вместе они составляют хрестоматийные экзерсисы для человеческого духа в преддверии более сложных занятий. Китайские и японские чиновники, ранее практиковавшие разновидности раджа-йоги в буддистских монастырях и не преследовавшие никаких религиозных целей – просто как повышающие ясность ума и жизненную силу – обнаружили, что даже в этом случае определенная доля морали являлась необходимым условием для успеха.

3. Раджа-йога взаимодействует с телом, хотя в конечном итоге имеет отношение к разуму. Точнее говоря, через тело она воздействует на разум. Помимо общего состояния здоровья, ее главная цель в данном случае – не давать телу отвлекать разум, пока он сосредотачивается. Эта цель очень важна, поскольку нетренированное тело не в состоянии подолгу не ерзать или не зудеть. Каждое ощущение – заявка на внимание, отвлекающая от предстоящей задачи. Цель третьего этапа – исключить подобные отвлекающие моменты: держать «братца Осла», как святой Франциск называл свое тело, в стороне и надлежащим образом стреноженным. К чему надо стремиться, так это к телесному состоянию, промежуточному между дискомфортом, возникновение которого беспокоит и отвлекает, и полной противоположностью ему – релаксацией настолько полной, что она вызывает сонливость. Находка индуистов, предназначенная для достижения этого равновесия, носит название «асаны» – это слово обычно переводится как «позы», однако в его значении присутствуют оттенки баланса и непринужденности. Физические и психологические преимущества как минимум некоторых из этих поз в настоящее время широко признаны. В индуистских текстах описано восемьдесят четыре позы, что указывает на масштабность экспериментов в данной области, но всего около пяти из них считаются важными для медитации.

Конечно же, наиболее значимой из них является известная всему миру поза лотоса, в которой сидят йоги – в идеале на тигровой шкуре, символизирующей энергию, и расстеленной поверх нее оленьей шкуре, символизирующей спокойствие, – с ногами, сложенными таким образом, что ступня каждой лежит подошвой вверх на противоположном бедре. Спина прямая – с поправкой на естественный изгиб. Кисти рук лежат ладонями вверх на коленях, одна поверх другой, большие пальцы слегка соприкасаются. Глаза могут быть закрыты или же несфокусированный взгляд направлен на землю или пол. Те, кто пытается принимать эту позу уже в зрелом возрасте, находят ее болезненной, так как она вызывает напряжение в сухожилиях, которым требуются месяцы тренировок, чтобы приспособиться к нему. Но после освоения эта поза оказывается на удивление комфортной и словно приводит разум в состояние, способствующее медитации. Поскольку стоять утомительно, на стуле человек сутулится, а в положении полулежа засыпает, пожалуй, нет другой позы, в которой тело способно оставаться на протяжении столь долгого времени и неподвижным, и в то же время не слишком расслабленным.

4. Позы йоги оберегают медитирующего от вмешательства тела в его статических аспектах, однако остаются еще проявления жизнедеятельности тела – такие как дыхание. Йог не может не дышать, но нетренированное дыхание способно нарушить покой разума. Новичков в медитации удивляет степень, в которой необузданное дыхание способно вмешаться в их задачу. Раздражение и застой в бронхах провоцируют кашель, вызывают желание прочистить горло. Каждый раз, когда воздух проникает слишком низко, вырывающийся глубокий вздох рассеивает чары. И такие явные нарушения – далеко не единственные помехи; во время сосредоточенного молчания «нормальное» дыхание может быть подобно рассекающему удару, вызывающему дрожь и бьющему в голову. Задача четвертого этапа раджа-йоги – предотвратить такие помехи путем овладения искусством дыхания. Упражнения, предписанные для этой цели, многочисленны и разнообразны. Некоторые из них, например, при которых учатся делать вдох одной ноздрей и выдох другой, выглядят дико, но исследования показали, что они, возможно, способствуют приведению в равновесие двух полушарий мозга. В целом эти упражнения направлены на замедление дыхания, его выравнивание и сокращение количества требуемого воздуха. Типичное упражнение заключается в дыхании через гусиный пух, касающийся ноздрей, – таком осторожном, чтобы со стороны нельзя было определить, движется воздух или нет. Особенно важна задержка дыхания, ибо тело наиболее неподвижно в том случае, когда дыхание отсутствует. Когда, к примеру, йог выполняет цикл, делая вдох на счет шестнадцать, задерживая дыхание на счет шестьдесят четыре и выдох – на тридцать два, на протяжении этого цикла жизнедеятельность снижается до такой степени, что разум кажется отделенным от тела. Подобные моменты драгоценны для поставленной задачи. «Пламя свечи горит ровно в безветренном месте», – гласит «Бхагавад-гита».

5. Владеющий собой йог сидит в непринужденной позе и размеренно дышит, поглощенный созерцанием. Внезапно скрипит дверь, по полу впереди скользит полоска лунного света, зудит комар – и йог возвращается обратно в мир.

Беспокоен разум,

Так сильна тряска

В тисках чувств.

Поистине, кажется мне,

Нет ветра неистовей^[28]

Бхагавад-гита, 6:34

Чувства обращены наружу. Как мосты к физическому миру, они бесценны, но у йога иные стремления. Преследуя более заманчивую добычу – внутренний мир, в котором, как говорят, следует искать окончательную разгадку тайны жизни, – йог не желает, чтобы ему досаждали чувства. По-своему увлекательному, внешнему миру нечего внести в качестве вклада в решение текущей задачи. Ведь йог выясняет, что скрывается за фасадом жизни. За его физической передней панелью, где мы ощущаем на себе игру жизни и смерти, йог стремится к более глубокой жизни, не ведающей смерти. Найдется ли там, под нашими поверхностными представлениями о предметах и вещах, измерение сознания, отличающегося не только степенью, но и качеством? Йог проверяет гипотезу о том, что глубочайшая истина открывается лишь тем, кто направляет свое внимание внутрь, и в этом эксперименте физические чувства не что иное, как назойливые любители соваться не в свое дело. «Чувства обращены вовне, – отмечают упанишады. – Следовательно, люди смотрят на то, что находится снаружи и не видят внутренней сущности. Редко встречается мудрец, который закрывает глаза на внешнее и созерцает славу Атмана внутри». Пятьсот лет спустя «Бхагавад-гита» повторяет тот же рефрен:

Только тот йог,

Радость которого внутри,

Внутри его покой,

И внутрь обращено его видение,

Придет к Брахману

И познает нирвану.

Именно исходя из предпосылки трех тысячелетий этого постулата Махатма Ганди предлагал нашему экстравертированному веку: «Направьте луч прожектора внутрь».

Заключительный, переходный этап в процессе осуществления поворота от внешнего мира к внутреннему, – закрытие дверей восприятия, ибо только так можно эффективно отгородиться от наружной какофонии. То, что это возможно, вдобавок без вреда для тела, общеизвестно. Муж зовет жену, напоминая, что им пора уезжать на светское мероприятие. Пять минут спустя она утверждает, что не слышала его; он уверяет, что она не могла его не слышать, ведь он находился в соседней комнате и говорил отчетливо. Кто прав? Это вопрос определений. Если под тем, что она «слышала», понимать, что звуковые волны достаточной амплитуды достигли здоровых барабанных перепонок, – да, она действительно слышала; но если иметь в виду, были они замечены или нет, – тогда не слышала. В подобных явлениях нет ничего мистического; они объясняются просто сосредоточенностью – женщина сидела за своим компьютером и была полностью поглощена своим занятием. Аналогично и пятый этап раджа-йоги – не Бог весть какое диво. Он стремится увести йога за пределы досягаемости жены, сперва превратив сосредоточенность из случайного события в способность, которой можно управлять, а затем развив эту способность до такой степени, когда бой барабанов в той же комнате проходит незамеченным. Но принцип остается тем же самым. Сосредоточенность на чем-то одном исключает все остальное.

6. Наконец йог остается наедине со своим разумом. Пять этапов, перечисленных ранее, указывают на то, что это произойдет; одно за другим прекращается вмешательство пристрастий, беспокойной совести, дыхания, чувств. Но эта битва еще не выиграна; при ближайшем рассмотрении она только начинается. Ибо злейший враг разума – он сам. Наедине с самим собой он по-прежнему не проявляет ни малейшей склонности успокаиваться или повиноваться. Воспоминания, предвкушения, грезы наяву, цепочки размышлений, связанных воедино самыми непрочными и неожиданными звеньями, какие только можно себе вообразить, появляются отовсюду, вызывают в мыслях зыбь, как на глади озера под ветром, оживающим от непрестанно меняющихся и разбивающих самих себя отражений. Предоставленный себе, разум никогда не пребывает в покое – гладкий как зеркало, кристально чистый, с безупречной точностью отражающий Солнце всей жизни. Для того чтобы состояние покоя преобладало, недостаточно отгородиться дамбой от всех впадающих в него речушек, что эффективно удалось осуществить в ходе пяти предшествующих этапов. Остается еще остановить ключи, бьющие на дне озера, и обуздать воображение. Очевидно, работы предстоит еще много.

Или же переключимся на менее безмятежную метафору. Побуждения среднестатистического разума, по мнению индуистов, примерно так же упорядочены, как движения обезумевшей обезьяны, мечущейся в клетке. Нет, более того: как ужимки и прыжки обезумевшей во хмелю обезьяны. И даже таким способом мы не выразим этой неугомонности; разум подобен обезумевшей обезьяне во хмелю, страдающей пляской святого Вита. Но отдадим должное нашему предмету и в качестве заключительного этапа зайдем на шаг дальше. Разум подобен захмелевшей безумной обезьяне с пляской святого Вита, только что ужаленной осой.

Мало кто из тех, кто серьезно пытался медитировать, найдет это сравнение преувеличенным. Совет «оставь свой разум в покое» плох тем, что результат следования ему не впечатляет. Я велю своей руке подняться, и она подчиняется. Я велю своему разуму успокоиться, и он глумится над моим приказом. Как долго среднестатистический разум способен думать о чем-то одном – всего об одном предмете, не впадая незаметно и поначалу в размышления о размышлениях об этом предмете, а уж дальше выстраивая бессмысленную цепочку мыслей, никак не связанных с предыдущими? Психологи говорят нам, что примерно три с половиной секунды. Словно мячик для пинг-понга, разум устремляется туда, куда направляет его хозяин, но лишь для того, чтобы совершить ряд прерывистых отскоков, сладить с которыми невозможно.

А если бы разум удалось превратить из мячика для пинг-понга в комок теста, который, будучи брошенным об стену, прилипает к ней до тех пор, пока его не оторвут намеренно? Разве не усилились бы его способности, если бы он мог таким образом сохранять сосредоточенность? Разве не увеличилась бы его мощность, как лампочка с отражателями светит ярче? Нормальный разум способен в допустимых пределах задерживаться на предметах материального мира. В случае психических нарушений разум на это не способен: в нем сразу же начинается безудержная игра воображения. А если бы удалось развить третье состояние разума, настолько же превосходящее состояние нормального, насколько не дотягивает до него разум с психическими нарушениями, – состояние, в котором его можно было бы побудить в течение длительного времени сосредотачиваться на каком-либо предмете с целью его глубокого постижения? Для этого и предназначена сосредоточенность, шестой этап раджа-йоги. Слоновий хобот, который качается из стороны в сторону при ходьбе и задевает предметы и с той, и с другой стороны, перестанет качаться, если ему придется нести чугунное ядро. Сравнимую цель преследует и сосредоточенность: научить беспокойный разум неуклонно придерживаться предмета, на который он был направлен. «Когда пять [источников] знаний успокаиваются вместе с разумом и не действует способность постижения, – это зовут высшим путем»^[29].

Метод, предлагаемый для достижения этого состояния, отличается не оригинальностью, а лишь изнурительностью. Для начала следует дать разуму волю, чтобы мысли, от которых надо избавиться, сами собой были изгнаны из подсознания. Затем предстоит выбрать, на чем сосредоточиться – на тлеющей благовонной палочке, на кончике носа, на воображаемом море бесконечного света, сам предмет не настолько важен, – и стараться не давать разуму отвлекаться от него до тех пор, пока не удастся делать это достаточно успешно.

7. На последних двух этапах процесс сосредоточения становится все более глубоким. На предыдущем этапе разум был доведен до состояния, в котором он мог неуклонно устремляться к своему предмету и при этом не терять осознания себя как предмета, отличного от того, на котором он сосредотачивает внимание. На нынешнем, седьмом этапе, на котором сосредоточенность углубляется и перерастает в медитацию, связь между двумя упомянутыми укрепляется до такой степени, когда обособленность улетучивается: «Субъект и объект полностью сливаются воедино, так что самоощущение конкретного субъекта исчезает как таковое»^[30]. В этот момент дуализм познающего и познаваемого сводится к идеальному единству. Обращаясь к словам Шеллинга, «воспринимающее “я” сливается в самовоспринятом. В этот момент мы аннулируем время и его длительность; мы перестаем быть во времени, однако время или, скорее, сама вечность пребывает в нас».

8. Остается последнее, кульминационное состояние, за которым следует закрепить слово на санскрите «самадхи». Этимологически «сам» соответствует греческому предлогу «син», как в словах «синтез», «синопсис» (краткое изложение) и «синдром». Он означает «вместе с». «Адхи» обычно переводится с санскрита как «Господь» и соответствует ивритскому слову «Господь» из Ветхого Завета – «Адон» или «Адонай». Следовательно, «самадхи» – состояние, при котором человеческий разум всецело занят Богом. На седьмом этапе, этапе медитации, сосредоточенность углубляется до такой степени, когда «я» окончательно исчезает из вида и все внимание приковывает к себе познаваемый предмет. Отличительная особенность самадхи в том, что отпадают все формы предмета. Ибо формы – ограничивающие пределы, наличие одной формы означает исключение всех остальных, а то, что называется финальным этапом раджа-йоги, беспредельно. Разум продолжает думать – если можно так выразиться, – но не о вещи. Это не значит, что он думает ни о чем и в нем совсем пусто. Он в совершенстве освоил парадокс видения незримого. И наполнен тем, что «отделено от всех свойств, не является ни тем, ни этим, не имеет формы, не имеет имени»^[31].

Мы прошли долгий путь от тех времен, когда лорд Кельвин утверждал, что не смог бы вообразить себе то, для чего нельзя было бы сконструировать механическую модель. В таком режиме, в котором познающий объединен с тем, что он познает, познающий подведен к знанию о совершенной сущности и на некоторое время растворен в нем^[32]. То, для проверки чего был разработан эксперимент, получило определение. Йог достиг озарения «Поистине, То есть Ты».

Мы представили четыре йоги как возможные альтернативы, но, возвращаясь к тому, с чего мы начали, отметим, что в индуизме они не считаются исключающими одна другую. Не найдется человека, который был бы исключительно рефлексирующим, или эмоциональным, или активным, или склонным к экспериментам, и различные жизненные ситуации призывают пускать в ход разные ресурсы. Большинство людей в целом сочтут движение по одному пути более подходящим, чем движение по другим, и, следовательно, будут его придерживаться; однако индуизм побуждает испытать все четыре пути и сочетать их способом, наилучшим образом соответствующим их потребностям. Особенно выражено различие между джняни и бхакта, мыслящим и эмоциональным типами. Мы уже видели, что труд можно адаптировать для каждого из них, и в любом случае медитация имеет определенную ценность. Следовательно, нормальным явлением для личности будет отлить свою религию либо в философской, либо в набожной форме, приспособить свой труд к тому пути, который избран, и медитировать в той мере, в какой это целесообразно. В «Бхагавад-гите» мы читаем, что одни «постигают Атман посредством созерцания. Другие постигают Атман философски. Третьи – следуя йоге праведного действия. Четвертые поклоняются Богу так, как научили их наставники. Добросовестно практикуя то, чему научились, они становятся недосягаемыми для смерти».