Хозяинов Михаил
Музыка глубин
Загадочный сигнал заинтересовал Баркова. Даже будучи дома он продолжал думать о нём. Кто послал этот сигнал? С какой целью? А сигнал ли это вообще? Барков решил, что он обязательно должен спросить разрешения прослушать этот сигнал и рассмотреть его схему. Мало что интересовало Баркова в последнее время так сильно, как этот сигнал. А если Баркова что-то интересует, значит, это что-то является весьма интересным и важным. И порою важным не только для него самого.
***
Стажёр, имя которого Барков не мог ни запомнить, ни выговорить, почесал затылок и виновато посмотрел на Баркова. Стажёр вздохнул и пошевелил губами. Барков, пока ждал ответа стажёра, рассматривал его лицо и заметил небольшую щетину под носом стажёра и пушок на подбородке.
– Знаешь, мне ведь запретили разглашать эту информацию, – выговорил стажёр.
– Когда это тебе успели запретить что-то разглашать? – спросил Барков. – Ещё и девяти утра нет, а тебе уже успели что-то запретить.
– Ко мне ночью приходили, – стажёр посмотрел в сторону, – нагрянули, я бы сказал. Сунули под нос какие-то бумажки, представились уполномоченными лицами и заставили меня подписать обязательство о неразглашении государственной тайны. Я и не проснулся толком, а утром уже понял всё, что со мной произошло…
– И ты думаешь, я в это поверю? – Барков хмыкнул.
Стажёр пошевелил губами и помолчал несколько секунд. Но стоило ему украдкой взглянуть на Баркова, как он понял всю важность просьбы коллеги – Барков просил прослушать сигнал и посмотреть его схематическую структуру не из простого любопытства. Он хотел заполучить информацию для серьёзного дела, а не для распускания разных слухов.
Стажёр вздохнул и спросил:
– Точно никому ничего не расскажешь?
– Обещаю, – сказал Барков, приложив ладонь к сердцу, – мне очень надо услышать сигнал и посмотреть его структуру!
– Ладно, – стажёр потянулся к компьютеру и нажал пару раз по мышке и клавиатуре. – Могу только показать, но копию дать тебе не рискну. Мне кажется, за моей техникой и за мной самим наблюдают…
– Да ну, – сказал Барков, склонившись над монитором, – не бывает такого, чтобы какой-то там сигнал тут же признали государственной тайной.
– Они могут, – шепнул стажёр, – они всё могут…
– Прекращай этот акт конспирологической паранойи и покажи мне тот самый сигнал.
Стажёр поиграл желваками и начал глубоко дышать. Спустя несколько папок и вводов паролей стажёр включил запись того самого сигнала. Среди писков и шорохов Барков услышал тихий-тихий звон колокольчиков. Именно колокольчиков, а не колоколов. Тех самых колокольчиков, которыми играют дети. Барков заметил и симметрию в писках и шорохе – они повторялись каждые три секунды. В конце записи Барков услышал (или ему послышалось), как играет какой-то духовой инструмент, которым обычно завершают какое-нибудь музыкальное произведение. Так называемая кода. Но откуда взялась кода в сигнале из океанских глубин? На такой вопрос Барков недолго искал ответ – источником сигнала вполне может оказаться разумная цивилизация, существующая под водой. Воображение тут же рисовало затерянный мир давно исчезнувшей Атлантиды, древних существ с могущественными технологиями…
Барков вовремя прервал мечтания. Стажёр вопросительно смотрел на Баркова, ожидая его реакции и дальнейших просьб. Барков вздохнул.
– Точно нельзя сделать копию?
Стажёр помотал головой.
– Нет, нельзя. Возможно, за моим компьютером следят и после прослушивания сигнала у следящих людей уже появились некоторые подозрения. После просмотра структуры за мной вообще могут прийти и увести куда подальше. Понимаешь, я так и так рискую…
– Понимаю. Но структуру покажешь, всё-таки?
– Покажу, что уж поделать.
Стажёр вновь начал клацать по мышке, открыл несколько папок и изображений. Длинные линии с возвышающимися и резко падающими волнами, где-то виднелись будто бы дрожащие линии, означающие, что звук на том участке дребезжит. На местах, где Барков слышал звон колокольчиков, схематично изображались маленькие штришки ниже основной волны – гула, писка и шорохов. В конце записи, где Барков услышал подобие коды, схематично изображалась возвышающаяся волна, которая тут же исчезала.
Стажёр изучал структуру сигнала вместе с Барковым. Но они оба не могли его ни расшифровать, ни объяснить, но что-то всё же захватывало их внимание, что-то, из-за чего они не могли оторваться от изучения структуры сигнала.
– Интересно, что они здесь секретного нашли, – сказал стажёр, продолжая рассматривать структуру сигнала.
– Может, это всё же какая-то тектоническая активность, которая открыла доступ, например, к нефти?
– Если бы это была тектоническая активность, то мы бы получали другие сигналы. Либо не получали бы их вообще. Короче, не знаю я, какие там сигналы бывают от тектонической активности, я их никогда не видел… Не, друг, тут что-то более серьёзное, чем тектоническая активность.
Барков хмыкнул. В его голове продолжал звучать тот сигнал и с каждым разом он становился похожим на некое подобие музыки. Барков отчётливо слышал колокольчики, а после ему чудились даже звуки барабанных ударов. И кода слышалась ему не как едва уловимые звуки духовых инструментов, а как ясно выраженная игра на трубе. Даже не на трубе, а на слиянии множества инструментов.
Стажёр и Барков ещё долго изучали структуру сигнала, думая каждый о своём. Их изучение прервали вошедшие в офис работники. Они громко разговаривали друг с другом, параллельно вливая в себя литры горького кофе. Барков выпрямился, буркнул стажёру слова благодарности и ушёл к своему рабочему месту. Его снова ждала любимая работа.
Но в тот день Барков не мог сосредоточиться на работе. Даже в полной тишине и полном одиночестве. И в последующие дни Барков не отличился продуктивностью…
***
Кушать Баркову не хотелось. Ужин, будучи крайне питательным и очень аппетитным, всё же не лез ни в какое горло. Сигнал и та загадочная музыка, сокрытая в нём, волновали Баркова уже который день. Он не мог нормально ни есть, ни пить, ни работать. Некоторое время Барков считал, что он сошёл с ума, раз ему не хочется кушать, после он подозревал в себе помешательство на том самом сигнале. И отчасти это помешательство было оправдано. Баркову с каждым часом, если не с каждой секундой, хотелось вновь прослушать сигнал и скрытую в нём музыку. Но снова просить стажёра дать прослушать запись было бы рискованно, да и вряд ли сам стажёр согласился бы повторно помочь Баркову. Всё же, на кону было не только его рабочее место, но и будущее в целом. Наказание за разглашение государственной тайны и поныне очень сурово.
Но Барков всё же желал прослушать запись сигнала, услышать какие-то важные детали, уловить то, чего он не уловил изначально. Структуру сигнала он помнил отчётливо, будто его мозг сфотографировал то, что видел Барков, однако структура не давала ответы на многочисленные вопросы Баркова. Ему казалось, что он на пороге великого открытия, но для уверенности и завершения начатого дела ему нужно было всего лишь прослушать запись сигнала. На протяжении трёх дней Барков думал не только о сигнале, но и над тем, как заполучить доступ к его записи. Ведь от неё многое зависело. Барков чувствовал, что этот сигнал люди уловили не просто так, а его источник таит в себе что-то невероятное!
