Холли Вебб
Роуз и тайна магии

Полная версия

Посвящается Джону

© Соколова И., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1

Роуз тихонько выглянула из окошка и увидела, как по улице идут две маленькие девочки с няней. Девочки были одеты в прекрасные одинаковые нежно-розовые пальто. Интересно, как можно не запачкать розовое пальто? Наверное, им на лужи и грязь даже смотреть запрещено! Маленькая процессия подошла к перекрестку, и Роуз встала на цыпочки, чтобы увидеть, как они поворачивают за угол. Ведро, на котором Роуз стояла, закачалось и угрожающе загремело, и девочка быстро спрыгнула на пол, надеясь, что никто этого не услышал. Крохотные витражные окна приюта Святой Бриджет для девочек находились очень высоко. Выглянуть наружу было почти невозможно, особенно если ты маленькая девочка. Так что узнай воспитательницы о нехитром трюке Роуз, они бы сделали все возможное, чтобы пресечь любые попытки смотреть в окно. Ведь всем известно, что глядение в окно ужасно, ужасно вредит благочестию маленьких девочек! Быть может, в приюте даже запретили бы ведра – ну так, на всякий случай.

Роуз поправила коричневый хлопковый передник и быстро пошла по пустому коридору к кладовой, чтобы вернуть ведро на место. Она аккуратно поставила его на одну из деревянных полок, в ряд с остальными ведрами, тряпками и щетками. Даже если сейчас Роуз кто-нибудь увидит, она скажет, что оттирала его.

– Пс-ст! Роуз! – Шепот застиг Роуз врасплох, когда она уже протянула руку к двери, и Роуз резко обернулась, испуганно прижавшись спиной к стене.

Маленькая ручка поманила ее из-за большой жестяной ванной, стоявшей под нижней полкой.

– Смотри, что у меня есть!

Роуз глубоко вдохнула и снова успокоилась. Никто не видел, как она незаконно пользовалась ведром. Это всего лишь Мэйзи.

– Ты что там делаешь? – спросила она, озабоченно взглянув на дверь. – Тебя накажут. Вылезай.

– Смотри, – продолжал просить шепот, а огрубевшие пальцы покачали чем-то соблазнительным из-под полки.

– Ох, Мэйзи, – вздохнула Роуз. – Я же его уже видела. Ты мне показывала на прошлой неделе.

И все же она опустилась на колени и залезла под полку, устраиваясь рядом с подругой.

Был воскресный вечер. В приюте Святой Бриджет это значило, что многие девочки сейчас в кабинете мисс Локвуд смотрят на Реликвии. У Роуз не было никаких Реликвий, поэтому настало самое то время, чтобы похищать ведра. Даже если бы Роуз увидела одна из воспитанниц, она не обратила бы внимания, потерявшись в своих глупых мечтах.

– Как ты думаешь, в нем должна храниться прядь волос? – задумчиво спросила Мэйзи. – Или, может быть, портрет?

Роуз внимательно посмотрела на помятый жестяной медальон. Похоже, на него кто-то наступил, а может быть, он был закопан в чем-то мерзком, но ничего ценнее у Мэйзи не было – кроме него, у нее не было вообще ничего, ведь даже ее одежда принадлежала приюту.

– Конечно, портрет, – твердо сказала она Мэйзи, обнимая подругу за ее худые плечи. На самом деле она понятия не имела, но Мэйзи мечтала об этом медальоне всю неделю, и тот час в воскресенье, когда она могла подержать его в руках, был для нее особенным – Роуз это знала и не хотела портить ей удовольствие.

– Может быть, моей мамы. Или, может быть, он ей принадлежал, а внутри был портрет папы. Да, так и было. Наверняка он был очень красивый, – мечтательно продолжала Мэйзи.

– М-м-м, – тактично протянула Роуз. Мэйзи была не то чтобы дурнушкой – просто очень худенькой, да и коротко остриженные волосы – в приюте боялись вшей – никого не украшают. Было трудно представить, что кто-то из ее родителей был красивым.

Все подруги Роуз проводили воскресенья в мире грез, где каждая из них оказывалась потерянной дочерью герцога, наследник которого в один прекрасный день подъедет к приюту в карете, запряженной четверкой лошадей, и увезет ее к законному наследству.

Однако, как ни странно, в отличие от других девочек Роуз не мечтала – и даже не потому, что у нее не было Реликвии. Реликвий не было у многих, и это их грезы нисколько не останавливало. Роуз просто хотела как можно скорее выбраться из приюта. Не то чтобы здесь было плохо: учительница читала им множество душеспасительных книг о детях, которым не повезло иметь Приют. Они жили на улицах, и им вечно становилось все Хуже и Хуже, хотя как именно, никогда не объяснялось. В приюте Святой Бриджет девочек кормили, хотя еды никогда не было достаточно, чтобы по-настоящему насытиться – только чтобы в обморок не упасть. У них была одежда, даже отдельный воскресный наряд для походов в церковь, и ежегодная фотография. Важнее всего было то, что их учили работе по дому, которую делают служанки в богатых домах, чтобы, когда они вырастут, девочки могли сами зарабатывать себе на жизнь. Если Роуз о чем и мечтала, то именно об этом. Она не хотела быть хозяйкой большого дома. Ей бы хватило убирать в таком доме и получать за это жалованье. И, возможно, иметь полдня выходного раз в месяц, хотя она понятия не имела, чем бы занималась в это время.

Иногда девочки, выросшие в приюте, возвращались, чтобы покрасоваться. Хихикая, они рассказывали, как их обожает младший лакей, а еще на них были элегантные наряды, которые не носили до них шесть других девочек – не то что воскресное черное платье и пальто Роуз. Имена этих девочек – прежних владелиц – были вышиты около воротничка. У двух из них даже имелись фамилии – невероятная роскошь. Роуз была просто Роуз, потому что в тот день, когда ее принес в приют приходской священник, в малюсеньком садике мисс Локвуд расцвела желтая роза. Священник нашел девочку на церковном кладбище: она сидела в корзине для рыбы на памятнике павшим на войне и оглушительно ревела. Если бы Роуз предавалась мечтам, как другие девочки, она бы думала, что ее отец был храбрым солдатом, погибшим во время героической атаки, а ее умирающая мать не могла позаботиться о ней и оставила на могильной плите в надежде, что кто-нибудь возьмет бедное дитя солдата на попечение. В действительности же, решила Роуз, ее семья занималась чем-то, связанным с рыбой.

Рыбу Роуз терпеть не могла. Хотя, конечно, живя в приюте, будешь есть все, что дадут, а при любой возможности и соседскую порцию в придачу. Роуз знала, что никакая блистательная леди никогда не прикатит в приют и не объявит ее своей давно потерянной дочерью. Должно быть, в тот год плохо ловилась рыба, вот и все. Роуз это не беспокоило, а только подстегивало желание самой зарабатывать себе на жизнь.

– Как ты думаешь, какими они были? – умоляюще спросила Мэйзи. Роуз рассказывала прекрасные истории. Каким-то образом они освещали самые темные уголки приюта, куда они прятались, чтобы поговорить.

Роуз вздохнула. Она устала, но в глазах Мэйзи светилась надежда. Роуз устроилась поудобнее, насколько это было возможно под полкой, и подоткнула подол платья под ноги для тепла. В кладовке было промозгло, сыро и пахло мокрыми тряпками. Роуз задумчиво посмотрела на поблескивавший в полутьме бок жестяной ванны.

– Тебе же было два года, когда тебя привезли в приют? – прошептала она. – Значит, ты уже вовсю умела бегать… Да. Было воскресенье, и твои родители повели тебя в парк, пускать кораблик в фонтане.

– Кораблик! – блаженно согласилась Мэйзи.

– Да, с белыми парусами и веревочками, чтобы ими управлять, совсем как настоящий. – Роуз вспоминала картинки из «Поучительных историй для детей», одной из книг, хранившихся в классной комнате. В книжке владельцы кораблика, два маленьких мальчика, подрались, не сумев решить, кому пускать его первым, и, разумеется, один из них утонул в фонтане. Почти все книги из классной комнаты заканчивались одинаково. Роуз развлекалась, пытаясь определить тот самый момент, после которого героев было уже не спасти. Обычно он наступал, когда они лгали родителям, чтобы получить добавку варенья.

– Тебя нарядили в лучшее розовое пальтишко, и мама даже пообещала не ругаться, если ты его испачкаешь. – На этом месте в голосе Роуз зазвучали нотки сомнения. Она не удержалась и вставила в рассказ розовое пальто, но в самом деле какая глупость…

Неожиданно она заметила, что Мэйзи жадно уставилась на блестящий бок ванны.

– Да погляди-ка, у него пуговицы как цветочки! Это розы, Роуз?

Роуз судорожно сглотнула.

– Не уверена, – пробормотала она, глядя во все глаза на картинку, мерцавшую на металле. – Кажется, маргаритки… – Это она сделала? Роуз знала, что хорошо рассказывает истории – ее постоянно упрашивали что-нибудь рассказать, но никогда еще они не сопровождались картинками. Движущимися картинками. Пухлая и хорошенькая малышка Мэйзи подпрыгивала и хлопала в ладоши, наблюдая, как аккуратно одетый джентльмен запускает кораблик по сияющей поверхности фонтана. «Белые брюки! – возмутилась практичная сторона Роуз. – Что за легкомысленная семейка?!»

– Ой, картинка тает! Нет-нет, верни ее, Роуз! Я хочу посмотреть на маму! – запричитала Мэйзи.

– Ш-ш-ш! Нам нельзя быть здесь, нас поймают!

Но Мэйзи не слушала:

– Ох, Роуз, какая красота! Я там такая красивая! Хочу еще…

– Девочки! – прервал резкий голос. – Что вы здесь делаете? Выходите сейчас же!

Роуз попыталась вскочить и ударилась головой о полку. Картинка тут же окончательно исчезла, и Мэйзи расплакалась.

– Вылезайте оттуда! Кто там? Роуз? Мэйзи? Что вы только там делаете?

Роуз выползла из-под полки, сама еле сдерживая слезы. Голова тошнотворно пульсировала от боли. Как же глупо! Вот что бывает, когда начинаешь показывать картинки на ваннах. Мисс Локвуд, кажется, рассердилась.

– Мэйзи, ты же знаешь, что нельзя выносить из моего кабинета это! – рявкнула она, выхватывая из рук девочки медальон. Тоненькая цепочка порвалась, и Мэйзи заревела еще громче, зажав в пальцах обрывок.

Мисс Локвуд явно пришла в ужас. Она, конечно, не хотела рвать цепочку и знала, как Мэйзи дорог этот медальон. Но пути назад не было.

– Глупая девчонка! Смотри, что ты наделала! Так тебе и надо.

Густо покраснев, мисс Локвуд затолкала медальон в мешочек, висевший у нее на поясе, и вылетела из кладовой.

– Немедленно в постель! Сегодня обе останетесь без ужина! – величественно объявила она в дверях.

– Невелика потеря, – буркнула Роуз, обнимая Мэйзи, которую все еще сотрясали рыдания.

– Она… сломала… мой… медальо-о-о-он!

– Да, – мягко согласилась Роуз. – Сломала. Но мы его починим. И я думаю, она не нарочно. Кажется, ей было стыдно, Мэйзи. Она могла бы заставить нас весь вечер стоять в классной комнате с книжками на голове, как бедняжку Флоренс на прошлой неделе. Остаться без ужина – это еще ничего. Все равно бы дали только хлеб с молоком.

– А может быть, и нет, – всхлипнула Мэйзи, настроенная видеть только плохое. – Может быть, дали бы пирог.

– Мэйзи, нам всегда дают хлеб с молоком! Пирог в последний раз давали в честь коронации, почти три года назад! – Роуз вздохнула. Она не могла не сердиться на Мэйзи, ведь из-за нее их наказали, но злилась не сильно. В конце концов, она сама искушала судьбу, глядя в окно. Да и потом, как можно сердиться на хрупкую маленькую Мэйзи?..

Роуз взяла ее за руку, и они вместе уныло поплелись в сторону спальни.

– Хочешь, я расскажу тебе историю? – подавленно спросила Роуз, когда они переодевались в ночные рубашки.

– А картинки будут? – оживилась Мэйзи.

– Не знаю, – честно ответила Роуз. – Раньше они никогда не появлялись. И если нас поймают, опять накажут. Наверняка это запрещено.

– В Правилах такого нет, – надула губки Мэйзи. – Я точно знаю.

Мисс Локвуд зачитывала им Правила каждое воскресенье перед походом в церковь, так что они слышали их сегодня утром. Мэйзи была права, Роуз не припоминала ничего о картинках на ваннах. Что странно: должно быть, это что-то очень редкое, потому что Правила охватывали все. Они даже регулировали точную длину сиротских ногтей.

– Просто кажется, что это не должно быть разрешено… – сказала Роуз. «Потому-то это так весело, – хотела добавить шкодливая часть ее. – Ох, ну ладно. Но думаю, нам понадобится что-нибудь блестящее». – Она задумчиво огляделась. Длинная и узкая спальня была расположена на чердаке старого дома. Здесь было чисто, но ничего блестящего не наблюдалось. Девочки с трудом умудрялись ходить между узкими кроватями с серыми одеялами; откуда тут взяться месту для полированной мебели?

Мэйзи тоже окинула взглядом комнату, вытягивая шею, чтобы заглянуть в уголки.

– Мои ботинки блестят! – предложила она.

Роуз хотела сказать, что быть такого не может, но вдруг поняла, что Мэйзи права. Вся обувь девочек делалась и чинилась руками мальчиков из приюта Святого Бартоломью за забором. В то время как девочки занимались стиркой, мальчики работали в башмачной мастерской, чтобы научиться полезному ремеслу. Ботиночки Мэйзи только что вернулись из починки и были начищены до блеска, несмотря на то, что чинили их много раз и от первоначального ботинка уже совсем ничего не осталось. Если можно делать картинки на ванне, почему не на ботинке?

Девочки устроились, прижавшись друг к другу под одеялом Роуз, и уставились на отполированный ботинок.

– Даже если получится, картинка будет меньше, – предупредила Роуз.

– Ну и что. – Мэйзи не сводила глаз с ботинка. – Я хочу увидеть, что было дальше.

– Этого не было на самом деле… – напомнила ей Роуз. – Это просто история, которую я сочиняю, понимаешь?

– Да, да, – раздраженно отмахнулась от нее Мэйзи, не слушая. – Покажи!

Прошло немало времени с тех пор, как Мэйзи уснула, вся в слезах, огорченная мерцающим изображением себя самой, бегающей по парку в поисках мамы, а другие девочки, шумно болтая, вошли в спальню и улеглись в постели, но Роуз лежала без сна.

Она же все выдумала? Почему-то все это казалось правдой. «А что, если я стала провидицей?» – беспокоилась Роуз. Она не верила в провидиц. Разумеется, она все придумала – потому что вставила в рассказ розовое пальто, которое видела из окна на тех девочках. Но если это неправда, отчего Мэйзи так расстроилась? Отчего поверила больше, чем всем другим историям Роуз? «Картинки, – сказала себе Роуз. – Из-за них вся история казалась правдой. И я тоже хотела в нее поверить. Больше не буду так делать».

Рядом с ней Мэйзи все еще всхлипывала во сне, ее худенькие плечи вздрагивали, словно она видела это снова: потерявшийся ребенок – будто бы сама Мейзи – бежит вокруг сверкающего фонтана за своим корабликом, а затем оборачивается и видит вокруг только чужих людей.

Роуз не знала, как у нее это получилось. Когда рассказывала истории, никаких картинок не возникало – до сегодняшнего дня. Вроде бы все было как всегда, что же изменилось? Нельзя допустить, чтобы это случилось еще раз. Слишком ярко. Роуз была уверена, что все выдумала, – или почти уверена, но для Мэйзи это стало правдой. Она запомнит эту сцену на всю жизнь.

«Хотя, – подумала Роуз, наконец закрывая глаза, – если бы это было правдой, кораблик хранился бы у мисс Локвуд вместе с другими Реликвиями…» Значит, это выдумка. Это просто рассказ. Вот только ее рассказы никогда раньше не пугали ее саму.

Глава 2

Когда Роуз проснулась, ей было не так холодно, как обычно – в спальне всегда царил холод, кроме пары недель летом, когда стояла невыносимая жара. Она не могла сообразить, в чем дело, пока Мэйзи снова не пошевелилась у нее под боком и Роуз не поняла, что именно это ее и разбудило.

Ботиночки Мэйзи были под ее кроватью, куда Роуз аккуратно поставила их вечером. Она недоверчиво взглянула на них, опасаясь, как бы картинки не появились снова. «Наверное, придется избегать всего блестящего, – подумала Роуз. – От меня как горничной не будет никакого толку».

– Расскажешь историю еще раз? – Мэйзи приподнялась на локте и пристально смотрела на нее.

Роуз резко села, и одеяла свалились на пол.

– Нет! – Роуз вздрогнула и потянулась за ними, чтобы вернуть ночное тепло. – Конечно нет!

– Но почему? – начала умолять Мэйзи. – У тебя так здорово получается. Больше никто не умеет делать картинки, Роуз, это так красиво.

– Но ты же плакала, – напомнила ей Роуз, нахмурившись. – Плакала полночи.

Мэйзи пожала плечами.

– Это не значит, что мне не понравилось, – объяснила она так, как будто Роуз совсем дурочка, и вздохнула. – Наверное, сейчас уже нет времени, скоро все проснутся. Но было так чудесно. Мне и сон об этом приснился.

По понедельникам в приюте устраивали стирку, и Роуз все утро работала за себя и за Мэйзи. Казалось, что Мэйзи все еще спит – она засунула в гладильный каток собственную юбку. Хорошо, что Роуз заметила, после чего велела подруге спрятаться за большим медным котлом и сортировать чулки, пока не покалечилась. Следующие две недели все девочки в приюте носили разные чулки, однако случилось так, что Роуз это не коснулось.

Утро еще не закончилось, когда по прачечной пробежал заинтересованный шепоток. В дверях появилась мисс Локвуд вместе с незнакомой леди. Сотня девочек встала на цыпочки, притворяясь, что продолжают работать. Посетители были редкостью, и даже когда они всего лишь осматривали приют, это было целым событием. Одна из младших девочек, четырехлетняя Лили, от волнения свалилась в чан с бельем, и ее пришлось вытаскивать и прятать под кучей простыней, но она все не переставала хихикать.

– Как думаешь, это инспекция? – прошептал кто-то рядом с Роуз.

– Нет, никто не говорил, что будет инспекция. Перед инспекцией всегда заставляют надеть чистые передники, – заметила девочка постарше.

– Может быть, это благотворительница? – пропищала Мэйзи из-за котла. Эта мысль привела всех в восторг, поскольку предыдущая благотворительница подарила девочкам три букета шелковых роз и лошадку-качалку, которая обитала теперь в классной комнате. Кататься на ней разрешалось только самым маленьким, но гордились ею все – ее назвали Альбертом, в честь короля. Розы же таинственным образом исчезли.

– У нее чудесное платье. Черное, и шляпка с бархатными вставками.

– Если она в черном, значит, не благотворительница, значит, она делает Добрые Дела. Те, что в черном, всегда делают Добрые Дела. Хотя шляпки у них обычно поскромнее…

Шепот прекращался по мере того, как мисс Локвуд и неизвестная посетительница медленно шагали через прачечную. Все старались изображать бурную деятельность и одновременно прислушивались к их разговору.

– Конечно, мы обычно держим девочек, пока немного не подрастут… – объясняла мисс Локвуд.

– Прекрасно понимаю, однако я предпочитаю обучать своих горничных сама. Мне нужна девочка лет десяти-одиннадцати. Благоразумная.

У дамы в черной шляпке были очень живые глаза, заметила Роуз. Она как будто видела все на свете. Заметив Мэйзи, выглядывавшую из-за котла, улыбнулась ей. Мэйзи покраснела и спряталась опять.

Перешептывание возобновилось еще громче – девочки передавали друг другу восхитительную новость. Она хочет забрать кого-то! Роуз пожалела, что не знает, сколько именно ей лет. Она была почти уверена, что ей примерно десять. И она точно благоразумная. Она попыталась придать себе благоразумный вид, но тотчас заподозрила, что выглядит так, будто у нее запор.

Мисс Локвуд тем временем задумчиво оглядывала комнату:

– Люси. Рут. И ты, Элиза…

Роуз вздохнула. Ей не хватило благоразумия. Если бы только мисс Локвуд не поймала их вчера в кладовой! На секунду она возненавидела Мэйзи, но ее злость тут же пропала и она печально склонилась над гладильным катком, проталкивая между валиков еще один несчастный комок мокрого белья.

– И, пожалуй, Роуз, – добавила мисс Локвуд. – Ко мне в кабинет, девочки, пусть мисс Бриджес на вас посмотрит.

Роуз уставилась на них с открытым ртом, и Мэйзи с Эллен пришлось подтолкнуть ее, чтобы заставить идти вслед за остальными.

Роуз даже не показалось странным, когда леди в черной шляпке принялась осматривать ее так, как будто пришла в магазин. Роуз беспокоилась лишь о том, что коричневое платье ей маловато. Оно жало в подмышках. Эта леди еще подумает, будто Роуз слишком много ест. Она втянула щеки и изо всех сил старалась не думать о всяких историях. В кабинете мисс Локвуд было полно блестящих вещей, и Роуз всюду видела свое отражение в поношенном ситцевом платьице и белом чепце.

Мисс Бриджес вышагивала вдоль маленькой шеренги девочек-сирот. Она спросила у Элизы, сколько ей лет, и кивнула, когда та пробормотала: «Двенадцать». Роуз отметила про себя, что голос Элизы звучал своевольно. «А Люси не хочет быть горничной, а Рут только и умеет, что хихикать. Может быть, она выберет меня…»

Мисс Бриджес остановилась напротив Роуз:

– Тебе правда десять? Ты такая маленькая.

Роуз сглотнула.

– Кажется, правда, – ответила она с сомнением. – Я здесь уже девять лет, мисс, меня принесли сюда, когда мне был примерно годик. Я умею работать, – прибавила она. – Я очень сильная, правда. – Сама того не заметив, Роуз привстала на цыпочки.

– Разве ты не хочешь остаться в приюте? – полюбопытствовала мисс Бриджес и улыбнулась мисс Локвуд.

Роуз тоже бросила на директрису встревоженный взгляд, прежде чем ответить.

– Не то чтобы я не хотела остаться, – проговорила она. – Но мне хочется самой зарабатывать на жизнь.

– Весьма похвально, милая, – успокоила ее мисс Локвуд. – Роуз – хороший работник, мисс Бриджес. Иногда бывает своенравной, но она хорошая девочка.

Уши Роуз побагровели. Хорошая девочка? Раньше ей такого не говорили.

– Могу я забрать ее прямо сейчас? – поинтересовалась мисс Бриджес, как будто спрашивала о новой шляпе.

– Сейчас?! Что ж, полагаю, можете. – Мисс Локвуд, кажется, была потрясена. – Обычно мы отсылаем девочек на новое место в новом платье и с Библией, но боюсь, у нас ничего не готово.

– Не страшно, – милостиво отозвалась мисс Бриджес. – Мы обеспечим ее всем необходимым. А ее, э-э… платье мы можем вернуть вам, если желаете.

– Да, пожалуй… – безвольно согласилась мисс Локвуд. – Да, конечно. Чрезвычайно любезно… Сейчас?

– Сейчас.

Сейчас! Роуз сжала кулачки под передником, чтобы не запрыгать от радости. Конечно, она будет скучать по остальным – о Мэйзи она и думать не могла, но именно об этом она всю жизнь мечтала, не ожидая, что это случится на самом деле.

Рука Люси нашла ее руку и стиснула ее:

– Удачи!

Роуз улыбнулась в ответ, однако брови ее остались целеустремленно сдвинуты. Она твердо решила не позволять удаче распоряжаться своей жизнью.

* * *

Мисс Бриджес шла быстро, и Роуз приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать. И тем не менее она все равно не поспевала, ведь на каждом шагу ей открывалось нечто новое и интересное. Девочек редко выпускали из приюта. Только по воскресеньям они ходили в церковь, выстроившись парами, шагая почти в ногу.

Сегодня, однако, мисс Бриджес повернула направо, едва выйдя из приюта. Роуз так и осталась стоять на нижней ступеньке лестницы, глядя на нее в изумлении.

Заметив, что Роуз не идет за ней следом, мисс Бриджес обернулась:

– Все хорошо, детка? Ты боишься? Передумала? Я не буду уводить тебя, если ты хочешь остаться.

Роуз энергично покачала головой, спрыгнула со ступеньки и бросилась к ней:

– Я хочу с вами, очень хочу. Простите, мисс. Дело в том, что мы никогда не ходили в эту сторону.

Мисс Бриджес подняла брови:

– А что не так с этой стороной?

– Ничего, просто, видите ли, церковь в другой стороне. Мы ходим только в церковь, – объяснила Роуз.

– Я и не знала. – Мисс Бриджес посмотрела сверху вниз на Роуз, спешившую рядом в своем коричневом платье и колючей серой шали. – Ты правда нигде больше не была?

Роуз покачала головой:

– Не припомню, мисс.

Приют находился в не самой респектабельной части города. Вокруг было мало интересных магазинов, на которые можно было бы поглазеть, да и конечно же все они были закрыты в воскресенье. Но сейчас мисс Бриджес повела Роуз по более фешенебельным улицам. Утро понедельника было в самом разгаре, и повсюду сновали люди, которые вышли за покупками, по делам или просто погулять. Роуз завораживали они все, но больше всего дети ее возраста.

– Идем сюда, на эту площадь. – Мисс Бриджес повернула за угол. – Дом мистера Фаунтина на другой стороне, вон там, с краю.

Роуз засмотрелась на высокие каменные дома с сияющими на солнце окнами. В середине площади расположился небольшой сквер со статуями – три маленьких мальчика играли там с деревянной лошадкой. По сравнению с шумными улицами здесь было очень тихо. Роуз сомневалась, что ей когда-либо доводилось проходить так близко к дереву.

– Здесь красиво, мисс, – тихо сказала она. Затем удивленно подняла голову. – Дом мистера Фаунтина? Это не ваш дом, мисс?

Мисс Бриджес засмеялась:

– Я всего лишь экономка, Роуз. Мы с тобой вместе работаем у мистера Алоизиуса Фаунтина, известного алхимика.