Холли Борн
Все места, где я плакала
– Я давно пишу песни… с детства… Вроде тех детей, которые хотели играть музыку еще до того, как научились нормально говорить… А, та песня была о моей тоске по дому… Нет, тут у вас очень даже неплохо, но я же почти никого не знаю. Все мои друзья остались там… Любимый цвет? Зеленый, а что? А твой? Тоже? Серьезно? Ты не притворяешься?.. Да, мои родители не в разводе… хотя это было тяжело для них, ну, из-за папиной работы… Да, мы поэтому сюда и переехали.
Мы дошли до путепровода, и мне стало неловко, что так много говорю о себе. Я попыталась узнать его получше:
– А как давно ты тут живешь?
– Всю свою чертову жизнь, – вздохнул он.
– А твоя группа, вы давно вместе играете?
– Тоже всю жизнь, – закатил он глаза. – Мы дружим с первого класса.
– У вас хорошо получается, очень слаженно.
– Спасибо, – не стал отпираться от похвалы Риз. – Мы собрали группу в седьмом классе. И это супер, но я не знаю даже…
– Что не так?
Мы остановились посередине моста. В темноте было нелегко разглядеть его лицо, но иногда лунный свет красиво очерчивал сильный подбородок и высвечивал густую щетину. У большинства парней в колледже не было и намека на какую-то поросль на лице; даже Алфи часто из-за этого смущался.
– Я просто… как бы сказать… Иногда мне хочется начать сольную карьеру, понимаешь? Играть в группе – это очень классно, но они могут и здорово мешать. Вот, например, ты. Победила сама по себе сегодня. И тебе не нужно было идти ни с кем на компромисс по поводу того, какие песни вы будете играть. А мы все спорили об этом перед выступлением… Извини, – внезапно прервался он и с улыбкой повернулся ко мне, – я тут разнылся, а это не лучший ход, когда хочешь понравиться девушке.
Я заморгала, пытаясь переварить услышанное. Он только что взял и признался, что хотел произвести на меня хорошее впечатление. На меня! Я чувствовала себя пьяной от его слов…
…потому что я – чертова идиотка.
* * *
Давай разберемся с этим сейчас, как тебе идея?
Прямо здесь, в душной столовой, где ты меня игнорируешь. Где мой мозг мечется между ненавистью к тебе, желанием вернуть все назад и злостью на себя за это.
Что я пропустила? В ту ночь на мосту?
Я победила только из-за того, что пела одна, а ты был в группе.
Не правда ли, Риз? Ведь ты именно это ты имел в виду? Между всеми комплиментами, долгими взглядами и провожанием меня домой с гитарой. Ведь все это тоже было частью твоего плана, могу поспорить. Унизить меня с помощью комплиментов. Это именно то, что ты и сделал потом.
* * *
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты потрясающая? – внезапно спросил он, заставив меня засмеяться.
– Ты ведь меня даже не знаешь.
– Но очень хочу узнать.
Риз смотрел на меня так, что было невозможно не поверить. И я глядела на него, не понимая, что происходит, но зная: это что-то очень важное. В моей крови бушевал алкоголь, я чувствовала эйфорию после выступления, но при этом ностальгировала по дому и была подавлена вниманием людей к моей особе.
На секунду показалось, что он вот-вот меня поцелует. Мы смотрели друг на друга именно как те люди, которые готовятся к поцелую. И это было чем-то просто сумасшедшим. Я забыла, что совсем не знаю его. Забыла, что люблю Алфи. И что такое случается только в кино.
– И как ты это понял, если мы только сегодня встретились? – спросила я, надеясь разорвать повисшее между нами напряжение.
– Я знаю, что ты это тоже чувствуешь… – Он наклонился ближе, всматриваясь в мои глаза.
Мы двигались ближе и ближе друг к другу в темноте, словно пытаясь разглядеть что-то важное. Наши губы были совсем близко, и тут… ВЖ-Ж-ЖУХ! Под нами пронесся поезд, задирая воздушным потоком мое платье. Раздался громкий гудок, и я подскочила на месте, пока Риз хохотал, удерживая свою шляпу рукой.
Момент был упущен. Даже шарм Риза не смог бы его вернуть.
– Пойдем, доведу тебя до дома. – Он приобнял меня одной рукой, и мы пошли через черноту аллей. Моя гитара болталась у него за спиной; он уже вел себя как мой бойфренд, хотя мы были знакомы всего час. Это казалось странным, но… таким правильным? Возможно. Я не была уверена. Знала лишь то, что эта ночь вышла из-под контроля.
Я спросила, какие предметы он выбрал в колледже.
– Музыка, музыкальные технологии, бизнес. Все это нужно для того, чтобы руководить группой, – ответил он.
– Ого… Ты серьезно намерен связать с этим свою жизнь. Меня родители заставили взять еще классы по психологии и английскому на всякий случай.
– Глупость какая. Тебе не нужно ничего «на всякий случай». Не с твоим талантом. – Он нежно положил руку мне на плечо. – Ты просто должна верить в себя. Эта индустрия слишком жестокая, чтобы там можно было выжить с какими-то сомнениями. Я четко вижу свою цель и упрямо иду к ней. И верю, что у меня получится. Поэтому у кого-то получается музыкальная карьера, а кто-то проваливается.
– Никогда не слышала, чтобы кто-то говорил, как ты, – сказала я, бросая на него еще один взгляд.
– Никогда не слышал, чтобы кто-то пел, как ты! – Он резко остановился и повернулся ко мне, словно был готов поцеловать.
И я позволила бы ему. Пусть хоть миллион поездов с грохотом пронесется мимо, не пошевелюсь, если он действительно меня поцелует. Но он не сделал этого. Он просто взял в руку одну из моих косичек и произнес:
– Боже, какая же ты красивая.
Я продолжала стоять, ожидая поцелуя. Сама не знала, почему, ведь в Шеффилде остался Алфи. Подул прохладный ветер, и я поежилась. Все еще ничего. Он повернулся и пошел вперед.
– Расскажи о своих родителях, – попросил он так, словно между нами только что не было самого заряженного романтического момента в моей жизни, – чем они занимаются?
И я поспешила за ним, чтобы идти рядом.
– Ну, вот мы и на месте, – сказала я, когда мы подошли к моей многоэтажке.
Он снял с себя мою гитару, намеренно передав таким образом, чтобы мы соприкоснулись пальцами.
– Пойдешь со мной на свидание? – спросил он.
Как все просто. Смущение было ему неведомо.
– Не знаю, – запнулась я, – у меня… есть кое-кто… в Шеффилде.
Я наконец-то вспомнила про Алфи.
– У тебя есть бойфренд?
– Нет… точнее, да… У меня был…
– То есть вы расстались?
– Да, пару недель назад, – кивнула я, чувствуя подступающую горечь, хотя в этот раз она казалась не такой острой. Потому что я уже была заинтересована в Ризе. Крохотный кусочек моего сердца уже отломился, готовый быть отмеченным его именем, отказываясь страдать по Алфи.
– Можно и не свидание, – настаивал он, – просто встретимся, чтобы узнать друг друга получше. По крайней мере, я бы очень хотел писать с тобой песни. – Риз улыбнулся одной из тех ослепительных улыбок, которые печатают на постерах и по которым сохнут тысячи фанаток. – Я просто очень хотел познакомиться с тобой первым после сегодняшнего выступления. У тебя теперь будет прорва желающих стать твоими друзьями и соратниками по музыке. Но я был первым, так ведь? Первый тебя заметил.
* * *
Владение мной. Желание владеть кем-либо, проявляющееся уже при знакомстве, – еще один здоровенный красный флаг. Настолько красный, что бык его просто сжует.
* * *
– Я не уверена, – вымолвила я, и это было правдой.
– Тогда подумай об этом.
– Спасибо, что проводил.
Внезапно мне остро захотелось побыть в одиночестве. Пойти внутрь и спокойно подумать, без давления, без этого парня, без всего происходящего в эту ночь.
– Так ты подумаешь над моим предложением? – продолжал давить он.
Я засмеялась.
– А ты настойчивый, да?
– Слушай, никакого давления, – он примирительно поднял обе руки вверх, – просто хочу узнать тебя поближе.
Я думала, что он наклонится и хотя бы чмокнет меня в щеку. Вместо этого он просто ушел, махнув рукой и бросив через плечо: «Увидимся в понедельник!» Он даже не спросил мой номер телефона. Я стояла с открытым ртом, провожая его взглядом. Скрестив руки и опершись о стену, улыбнулась. События этой ночи стали постепенно укладываться в голове, хотя была там и доля удивления: как радикально может поменяться все в жизни, стоит лишь выйти из дома.
Завибрировал телефон.
Алфи: Эй! Как жизнь? Надеюсь, у тебя все хорошо там, на юге.
Его сообщение пришло слишком поздно. И было совсем непохоже на его обычную манеру. Не было поцелуев в конце, никаких шуток, ничего личного. Он такое сообщение может своей бабушке отправить. Никаких извинений за то, что молчал целую неделю. Сердце пронзила острая боль – я знала, что значит это сообщение. Алфи начал разрывать наши отношения. Я перечитывала его опять и опять, надеясь выцепить какое-нибудь тайное послание, которое появится, стоит лишь сильнее сощурить глаза. Но ничего не было.
Нам нужно отпустить друг друга, Амели. Нам надо прекратить вести себя как пара.
Само время получения его сообщения было невероятным и космическим совпадением. Я только что встретила Риза и чувствовала себя растерянной и виноватой, а тут – БАМ! – пишет Алфи. И отпускает меня. Освобождает…
…Освобождает, чтобы я могла разрушить свою жизнь.
* * *
Ты встаешь, и она за тобой. Снова в этой душной комнате, где я плакала на сцене столько месяцев назад. Протягиваешь ей руку, и она берет ее. Обнимаешь ее и целуешь в макушку. Я сжимаюсь, подтягиваю ноги к груди и поглубже натягиваю на лицо капюшон; меня съедает дикая зависть.
Ты проходишь мимо. Я надеюсь, что ты не заметишь меня. И надеюсь, что заметишь. Подходишь ближе, одергивая свой бутылочно-зеленый жилет. Внезапно я ненавижу тебя. Это чувство поглощает меня с головой. Боже, как же я тебя ненавижу! Как я не понимала этого раньше? Чувствую это буквально физически, на кончике языка. Все те вещи, что ты сделал со мной, всплывают в голове. Поднимаю на тебя взгляд в знак протеста, но, разумеется, ты меня игнорируешь. Сволочь.
Протест превращается в боль. В глазах стоят слезы. Прекрасно, я снова собралась реветь на публике. Только этим и занимаюсь с переезда сюда. Пытаюсь проморгаться, глядя на потолок. Как только убеждаюсь, что слезы не потекут, заставляю себя оглядеться по сторонам, чтобы отвлечься. Все вокруг едят, разговаривают, смеются, не распадаются на части из-за переизбытка чувств и не унижаются на людях. Я моргаю снова и снова, концентрируюсь так сильно, что не осознаю: ты стоишь прямо передо мной. Я дергаюсь назад.
– Риз?
– Эй, не хотел тебя напугать. – Ты наклоняешь голову, стараясь выглядеть заботливым. – Все в порядке? Выглядишь… не очень.
Не могу дышать. Не могу поверить, что ты здесь, что разговариваешь со мной, словно тебя заботит мое самочувствие, словно я снова сто́ю твоего внимания. Оглядываюсь по сторонам. Она стоит у двери в ожидании и смотрит на меня как на самое жалкое существо на свете. Я такая, сама знаю.
– В порядке, – заикаюсь я, – с чего бы мне быть не в порядке?
Ты садишься на стул. Смотришь на меня так, будто стал самим собой. Таким, каким уже давно не был.
– Да ладно тебе, – говоришь ты.
Мы оба знаем, что я не в порядке. Причину этого ты только что поцеловал в макушку.
– Разве тебе не пора идти к ней?
Я говорю слишком эмоционально. Это должно было прозвучать как вежливый вопрос без какого-либо давления. Но не получается. Ты морщишься, словно проглотил лимон.
– Через секунду. Просто хотел сперва убедиться, что с тобой все хорошо.
Я киваю со всей уверенностью, которую только могу найти.
– Да у меня все тип-топ.
Получается на удивление убедительно, и ты смотришь на меня шокированно. Отодвигаешься. Выдыхаешь. Закатываешь глаза.
– Ну что ж, раз так…
Ты встаешь и поправляешь шляпу. Счет в мою пользу. Я почти улыбаюсь. Сейчас уйдешь; я хотела бы, чтобы ты остался, но не покажу этого. Я выдержу. У меня редко случаются такие победы над тобой.
Но затем…
Затем…
Ты наклоняешься так близко… как будто вот-вот опять меня поцелуешь.
– Я скучаю, Амели, – шепчешь ты мне в волосы, – боюсь, не совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни.
Ты исчезаешь до того, как смысл сказанного доходит до меня. Ты был тут, а теперь исчез. Я все еще чувствую твое дыхание в воздухе. Хочется одновременно смеяться и плакать. Какое облегчение, боже, как легко! Ты скучаешь! Я знала это!
Я так скучаю. Не ненавижу тебя. Обожаю! Люблю! Мы должны снова быть вместе! Обязаны! Мы идеальная пара! Ты идеален! Еще никогда не было двух людей, настолько подходящих друг другу.
…Но где же ты?
3. Остановка автобуса № 37
Полагаю, я должна рассказать об этом.
Ты наверняка не уделял внимание особому проекту в колледже. Слишком занят, раздражая людей и разрушая их жизни, заставляя меня любить и ненавидеть тебя одновременно. Но я обратила внимание на проект, потому что мне совершенно нечего больше делать, ведь моя жизнь пуста, в ней есть только отчаяние. Две недели назад, перед каникулами, нас созвали на ассамблею в аудитории колледжа. Это не было обязательным к посещению, так что многие забили, включая тебя. Ханна и Джек были там, держались за руки и игнорировали меня. Я сидела в первом ряду и гадала, сколько еще тут протяну до того, как убегу рыдать в туалет.
На сцену поднялся мистер Дженкинс, наш декан, хотя я никогда его раньше не видела. Он ведет основы изучения, и никто не ходит на эту нудятину.
– Всем привет, – поздоровался мужчина. – Спасибо, что пришли, особенно после обеда. Среди учителей мы зовем это время «часом колдовства».
Он засмеялся собственной шутке. Мне хотелось повернуться налево и закатить глаза, но там никто не сидел, потому что у меня больше не было друзей. Мой круг общения можно было представить как перекати-поле на пустой улице.
– Короче, – продолжил мистер Дженкинс, – у меня есть хорошие новости. Я только что узнал, что наш колледж был выбран среди других для участия в абсолютно новом проекте для музея Виктории и Альберта, – он сделал паузу, чтобы дать нам восхититься этой новостью. Никакого восторга мы не чувствовали. – Ну-у-у! Проект называется «Карта воспоминаний», это очень интересно…
И знаешь что, Риз? Это реально было очень интересно, даже с нудными объяснениями Дженкинса! Музей хотел коллекцию воспоминаний о разных местах. И они собирались начать с нашей крошечной части страны у черта на рогах.
– Подумайте над этим, – сказал мистер Дженкинс, возбужденно вышагивая по сцене, – подумайте обо всех воспоминаниях, которые у вас есть. Обо всех торжествах, проведенных здесь, о студентах, которые сидели раньше на ваших местах. Это новое событие в ваших жизнях. Возможно, именно оно станет той самой точкой, которую вы нанесете на карту воспоминаний.
Риз, у нас так много воспоминаний. И они везде, за каждым углом. Как призраки, замирают в своих точках и ждут, пока кто-нибудь не пройдет мимо и не разбудит их. Мы проходим через таких призраков каждый день и каждый час, даже не подозревая о событиях, разыгравшихся здесь. Одна скамейка на смотровой площадке может хранить сотни воспоминаний. Кто-то прекратил на ней свои отношения; у другой пары здесь случился первый поцелуй; кто-то думал тут о самоубийстве; кому-то позвонили сообщить потрясающую новость, когда этот кто-то сидел на старых досках… Мы оставляем позади себя эхо наших жизней. И именно в этих событиях заинтересован музей. Они хотят, чтобы мы выбрали определенные места в нашем городе и записали анонимные воспоминания для этой выставки.
– Разумеется, наш колледж согласился помочь, – сказал мистер Дженкинс, заговорщицки потирая ладони. – Уверен, что многие студенты захотят поделиться своими воспоминаниями о нашем крае.
Уже догадался, Риз? Ты ведь довольно умный – точнее, всегда ведешь себя так. Словно умнее меня, умнее учителей, умнее кого угодно. Так что ты наверняка уже все понял. Я делаю карту воспоминаний. О тебе и всех тех местах, где плакала из-за тебя. Это будет больно, очень больно, но я не могу придумать больше ничего, что помогло бы мне разобраться с этим бардаком в душе. Это единственная надежда, дорога к свободе, и я хватаюсь за этот шанс обеими руками – не отпущу, пока не разберусь во всем. Давай назовем это «психогеографией» или терапией, да хоть эпилогом.
Я собираюсь пройти по всем местам в надежде, что это поможет. Потому что не понимаю тебя. Ты не звонил и не писал с нашей вчерашней встречи в столовой. С того момента, как сказал, что скучаешь. Я подскакиваю всякий раз, когда мне кажется, что телефон вибрирует от входящих – но их нет.
Прошлой ночью опять не спалось. Вместо этого я опять и опять прокручивала в голове твои слова, воображая всевозможные сценарии развития событий. Как ты внезапно очутишься под моими окнами и скажешь, что все это было лишь ошибкой. И обнимешь меня, поцелуешь, расскажешь, как все у нас хорошо. Как будешь снова настойчиво меня добиваться, завалишь подарками и любовью. Как все вернется на круги своя и останется так навсегда. И ничего не испортится, как в прошлый раз.
А все реально испортилось.
Так что я сижу здесь, на третьем месте. Плакала тут после нашего первого свидания. Ты не знаешь об этом. А до меня только сейчас начинает доходить, почему это произошло тогда. Мне казалось таким странным – разрыдаться после, несомненно, лучшего вечера в моей жизни. Но я разрыдалась.
Сейчас я должна сидеть на уроке по психологии, но не могу заставить себя идти туда. Уже почти дошла до колледжа, но не смогла смириться с отсутствием каких-либо сообщений от тебя, поэтому повернулась, пришла сюда и сидела теперь, жалея себя, на остановке автобуса № 37. На постерах уже сменился репертуар кинотеатров, и реклама новой зубной пасты обещает справиться со всеми жизненными проблемами. Но это то же самое место. Место номер три. Где, даже после лучшего вечера в моей жизни, ты все равно заставил меня плакать.
* * *
Риз очень старался для того первого свидания.
Колледж был именно таким ужасным, как я себе и представляла в тот понедельник после конкурса талантов. Все улыбались, проходя мимо, ободряюще кричали вслед. Я была на радаре каждого – мой личный кошмар. К счастью, лил дождь, так что спрятаться под зонтом и притвориться, что меня не существует, не составило труда. Немного опоздала из-за этих увиливаний от внимания толпы, но в классе все было еще хуже: все встали с мест и зааплодировали, как только я появилась в дверях.
– А вот и она, наша суперзвезда! – крикнул Алистар, но я уже плюхнулась на место рядом с Ханной, игнорируя его.
– Я просила их не создавать столько шума, говорила, что тебе это не понравится, – прошептала Ханна.
Я только сгорбилась на стуле и смотрела в пол, ожидая окончания аплодисментов.
– Так, сегодня у нас особенный день, – сказал Алистар, – потому что Риз Дэвис наконец-то смог найти, где находится наш класс.
Я резко подняла голову при упоминании его имени. Он сидел напротив меня. Вежливо приподнял шляпу в приветствии, а у меня только рот открылся от удивления.
– Рад быть здесь, – ответил он Алистару, глядя при этом на меня.
– Мы очень рады, что ты нашел время для своих обязательных занятий, – засмеялся Алистар. Я внезапно поняла, что Риз был тем самым студентом, который так и не дошел до класса в первый день семестра. – Кстати, говоря об обязательном: нам надо поговорить о курсе основ обучения. Потому что еще даже октябрь не наступил, а вы все уже прогуливаете.
Риз сидел и смотрел на меня весь урок, демонстрируя невероятный спектр улыбок. То это была козырная усмешка красавчика, то чуть заметная романтичная улыбка, то гордая усмешка в ответ на мое удивление. Иногда он корчил рожи. И всякий раз, когда я поднимала глаза, ловила на себе его взгляд. Он ни разу не отвел его. Мое сердце билось со скоростью триллион ударов в минуту, и желудок выплясывал кульбиты из-за такого пристального внимания. Под свитером снова медленно расползалась красная сыпь и начинала чесаться. Я уже настраивалась на неизбежность разговора после занятия, репетируя в голове фразы, которые скажу ему. «Не ожидала тебя тут встретить»? Или, может, пошутить, что он снова меня преследует?
Так что я была шокирована, увидев, как он убегает из кабинета сразу же после окончания урока. Я потрясла головой в недоумении: вдруг мне все это привиделось?
– Ты куда испарилась вчера? – спросила меня Ханна, пока мы собирались. – Написала, что пошла домой, но так и не раскрыла никаких деталей.
– А ты сама где была? – Я попыталась ускользнуть от ответа, вспомнив ее комментарий по поводу Риза. – Вас с Джеком и след простыл.
Она вздохнула и откинула волосы за плечо.
– О, да, кстати, об этом. У нас же сейчас окно? Пойдем кофе попьем? Я бы хотела услышать твое мнение по кое-какому поводу. Знаешь же, что со стороны виднее?
Я кивнула и притворилась, что меня совсем не ранило сравнение с посторонним человеком. Мы быстро дошли до «Бо Джанглс», стараясь поскорее уйти из-под ливня и не потерять зонтики в борьбе с ветром. Внутри был лишь один свободный столик, рядом с запотевшим окном.
– Кинь сумки на стол, я пока закажу нам кофеина, – сказала Ханна.
Я втиснулась на стул и успела положить сумку на стол за секунду до другой посетительницы с ребенком. Бросив на нее извиняющийся взгляд, я уставилась в окно, стараясь не думать о поведении Риза. Мне что, просто показалось, будто он смотрит на меня? Почему он ушел, так ничего и не сказав? Я чувствовала напряжение во всем теле, странную нервозность, какой раньше со мной не случалось. Хотела, чтобы его отношение ко мне было очевидным, чтобы можно было сразу понять – я ему нравлюсь. Хотя сама не знала пока, нравится ли он мне. Я же все еще любила Алфи. И было глупо так сходить с ума от знаков внимания первого попавшегося парня.
– О мой бог, как же я жаждала этот кофе весь урок! – Ханна со стуком поставила наши чашки на стол. – Классно, что ты согласилась прийти со мной, спасибо.
– Не стоит. – Я взяла ложку и стала выводить ею круги на пене латте.
Ждала начала ее рассказа. Все тихони это знают – если ты просто сидишь и ждешь, рано или поздно с тобой начинают разговаривать. Люди стремятся наполнить тишину словами и поэтому иногда рассказывают даже что-то личное или секретное.
Ханна сделала большой глоток, проверила телефон, еще раз глотнула кофе. Поставив чашку на стол, сообщила:
– В общем, после конкурса Джек признался, что я ему нравлюсь.
Я молчала, ожидая продолжения.
Ханна внимательно всмотрелась в мое лицо. Видимо, что-то в нем выдало мою причастность к его признанию.
– Ты знала? О мой бог! Что он тебе сказал?
Я запаниковала, не желая предавать его. Словно почувствовав это, Ханна легонько похлопала меня по руке.
– Не волнуйся, он же уже признался мне в своих чувствах. Так что ты не выдашь мне никаких его секретов.
– Ну ладно. Тогда ты уже все знаешь. Не думала, что он действительно признается тебе в тот же вечер… – Я взяла свою кружку и посмотрела на Ханну. – А тебе он нравится?
– Да я не знаю!
– Хм, окей… Это ничего, что ты еще не уверена, но…
– Думаю, что он мне нравится, – перебила она. – Но, типа… это же Джек! Джек!
Я кивнула.
– Все правильно, это Джек.
Она захихикала и тепло улыбнулась мне.
– Я не знаю, что точно чувствую. Немного напугана, немного растеряна. Поэтому и хотела с тобой поговорить. Ты же, ну, не ходила с нами всю жизнь в школу, так что не знаешь многих деталей, которые кажутся такими важными, когда на самом деле это полная чепуха. Ты новенькая и нейтральна ко всему происходящему, а если судить по твоим песням, то еще и мудра… – Я покраснела и она увидела это. – БОЖЕ, как же трудно тебя хвалить!
– Извини.
– Да забей. Просто помоги мне. Что делать?
Я откинулась на спинку стула.
– Так, тогда давай начнем сначала: он тебе действительно нравится?
– Да… нет… – выдавила из себя Ханна и глубоко вздохнула. – Не знаю я. Мы же дружили целую вечность.
– И?
– Ну, разве это не разрушит нашу дружбу? А что, если я буду недостаточно любить его, потому что раньше он был просто другом?
На меня нахлынули мысли об Алфи. Я вспомнила все те же переживания, через которые прошли мы и с которыми сейчас боролась Ханна. Важность нашей дружбы, волнения о неоправданном риске, переживания из-за поцелуев – вдруг это будет ощущаться как что-то неправильное?
– Ты не будешь уверена на все сто, пока не поцелуешь его, – сказала я с видом эксперта. – Так и узнаешь. Будешь думать либо «О боги, фу, ты же мне как брат», либо «Пожалуйста, никогда не вынимай свой язык из моего рта, и неважно, если мы умрем от голода!»
Она захохотала и запрокинула голову, отчего ее волосы взметнулись, а потом рассыпались по столу перед нами; одна прядь попала в кофе. Затем Ханна серьезно посмотрела на меня.
– А что, если это будет плохо? Что дальше? Будет странным дружить после такого.
Я прикусила губу.
– Если будет плохо, то, скорее всего, не тебе одной. Он это тоже почувствует. Тогда вы посмеетесь, скажете: «Ха, это было фигово!» – и переживете.
– Откуда ты так много знаешь об этом? – сощурила глаза Ханна.
Настал мой черед тяжело вздыхать.
– Со мной это тоже случалось, – призналась я, – был один парень, дома в Шеффилде. Он был моим лучшим другом, а потом мы сошлись.
– А потом… – У Ханны распахнулись глаза от понимания происходящего.
– А потом я переехала сюда, и мы решили расстаться.
Она сочувственно сжала мою руку.
– Блин, Амели, мне так жаль. Вроде как понимала, что тебе трудно из-за переезда, но не подозревала, что ты еще и парня оставила там.
– У нас был план, – ответила я, чувствуя ком в горле и подступающие слезы. И внезапно остро ощутила желание поделиться с ней своей историей, болью, которую испытывала и о которой не могла поговорить с ним. – Мы оба постараемся поступить в Манчестерский университет. У них есть хорошие курсы музыки для меня и курсы химии для него. Так что нам нужно только прожить так два года, потому что мы оба решили, что отношения на расстоянии все только испортят. Не то чтобы мы можем влюбиться в кого-то другого. Так что нужно только продержаться… – Я запнулась, размышляя, как в этот план вписывался Риз с его улыбками. – Ну, мне казалось, что это наш план. Я не получала от Алфи сообщений уже целую вечность. Он наверняка нашел кого-то другого. И мы просто обманывали сами себя.
– Мне так жаль, Амели, – искренне пожалела меня Ханна, – я даже представить себе не могу, как это тяжело.
– Хватит, а то снова разревусь. И я все еще не отошла от того кошмара, когда рыдала перед всем колледжем.
– Да не волнуйся ты. Об этом уже никто и не помнит, кроме тебя самой. – Она отвернулась к окну, за которым лил дождь. Ее лицо снова приняло серьезное выражение. – Но это стоило того? С Алфи? Ну, если бы вы не стали встречаться, тебе было бы легче переезжать сюда?
На самом деле она спрашивала больше о Джеке, чем об Алфи, но ее вопрос все равно запал в душу. Я молчала целую минуту, уставившись на поднимающийся от чашки пар. Стоило ли оно того?
– Конечно, стоило, – наконец смогла выдавить я. Вспоминая все те замечательные моменты, что мы пережили, радость от осознания наших чувств, скромные первые поцелуи, которые чувствовались так правильно и легко; возможность всегда быть рядом с лучшим другом, с которым вы еще и можете обжиматься. – Сейчас это больно. Но все равно вы-то с Джеком не собираетесь разъезжаться на сотни километров друг от друга.
– Это правда, – кивнула она, – хотя мы же оба будем поступать на вышку через два года…
Это заставило меня улыбнуться.
– Так ты уже думаешь о будущем. Он и правда тебе нравится.
Ее румянец подтвердил мои слова.
– Просто поцелуй его, – еще раз сказала я, – и там уже посмотришь, что делать дальше.
– Окей, так и сделаю.
Ханна решительно поставила свою чашку на стол; стало ясно, что она последует моему совету. Я недолго ее знала, но уже понимала, что эта девчонка из тех людей, которые всегда выполняют намеченное. Я была рада за нее и грустила из-за себя. Они с Джеком были моими единственными друзьями тут, и Лив тоже крепко сдружилась с народом из класса фотографии, проводя все свое время в темных комнатах и проявляя снимки своего пупка. Я же снова оставалась одна.
Ханна сменила тему.
– Так, а что там у тебя с мэром Кретинвилла, Ризом Дэвисом? – спросила она, заставляя меня подавиться кофе.
– Что?
– Ходят слухи, что вы ушли вместе в пятницу. И сегодня он пялился на тебя весь урок.
– Что? – повторила я, стараясь выиграть время.
– Ну, официальная история такова… – Ханна наклонилась над столом, глядя на меня; ее губы неодобрительно скривились. – Когда ты была на сцене, Риз сообщил всем, что ты офигенна и он хочет с тобой познакомиться. Потом кто-то увидел, как вы уходите вместе вечером и он несет твою гитару. Пожалуйста, скажи мне, что ничего не было! Он не из хороших парней, Амели.
Я покачала головой, пытаясь переварить эти новости. Он действительно так сказал? От этого у меня внутри все перевернулось.
– А что с ним не так?
– Да все! Например, он думает, что его группа будет следующей Queen или Radiohead. И у него раньше была толпа подружек, но он никогда не относился к ним хорошо. А после расставания Риз называет их шизанутыми.
– Правда?
– Честное слово. Будь осторожна. Я понимаю, он выглядит неплохо, но, в конце-то концов, эта ужасная шляпа должна тебе о нем что-то сказать.
– А мне она очень даже нравится.
– Боги… Пожалуйста, Амели! Я же с тобой хотела подружиться именно из-за твоей адекватности. Не разубеждай меня в ней.
– Эй, я просто сказала, что мне нравится шляпа! Да и вообще, не было ничего. Он меня просто проводил. Я все равно сейчас думаю только об Алфи…
– Вот и молодец. Так, теперь о важном: как мне подступиться к Джеку с поцелуями?
Мы смеялись и продолжали сидеть там до тех пор, пока кофе не был выпит до конца и не пришлось возвращаться на занятия. Дождь полил еще сильнее, заставляя нас визжать от ощущения мокрых колготок и сапогов. Я зашла в музыкальный корпус, отряхивая зонт и пытаясь отжать платье. Было что-то поразительно веселое в прогулке под ливнем, и я чувствовала себя до наивного радостно, пока шла к классу музыки, оставляя за собой лужи.
* * *
Риз, ты ждал меня у класса, если помнишь.
* * *
Он снова приподнял шляпу и прислонился к стене, согнув одно колено, – выглядел чертовски круто.
– Опять ты. – Я улыбнулась, мой радостный настрой все еще придавал мне уверенности.
– Ну как, пойдешь со мной на свидание? – спросил он, не обращая внимания на студентов, протискивавшихся мимо него к двери.
– Пока я иду только на музыку, – засмеялась я, чувствуя себя еще более легкомысленной теперь, когда мне каким-то волшебным образом удалось стать такой девушкой, которую парни вроде Риза ждут возле классов. Предупреждение Ханны тихонько жужжало у меня в голове, немного приглушая мою радость от встречи с ним.
– Я же сказал, никакого давления. Просто хочу узнать тебя получше.
– Подумаю об этом. – Я направилась к двери в класс.
– Как насчет просто кофе?
Моя улыбка стала еще шире.
