Хиль де Брук
Итан
Нас готовили к стрессовым ситуациям на корабле. Это был не первый мой полет, и не первая длительная экспедиция. Разве что она была длиннее предыдущих. Двигаясь по коридору к пищеблоку, я приводила дыхание в норму и пыталась обрисовать в голове план дальнейших действий.
До прибытия экипажа «Деметра 2», который должен был сменить нас с Гонсалесом на посту, оставалось одиннадцать лунов. Полностью автоматизированная станция продолжит вырабатывать кислород и воду, избавляться от избытка углекислого газа, а так же собирать показания атмосферы и служить теплицей для первой партии космических овощей. Она будет двигаться по орбите, даже не заметив потери одного члена экипажа. Все, что потребуется от меня, – доложить Центру о возникшей ситуации и продолжить свою работу.
Поставив крест на пищеблоке, я продолжила путь, с каждым новым шагом теряя надежду отыскать Гонсалеса.
В детстве у меня был воображаемый друг. О нем знали только мои родители. Несмотря на то, что процент истерии среди молодых американских пар, едва они слышали о подобных фокусах от деток, был неприлично высок и мамаши, чтобы решить проблему, тут же кидались к частным психологам, моя семья придерживалась старых взглядов.
Однажды, когда мне было лет шесть, я гуляла в городском парке. Там были детские карусели с маленькими, под стать малышне, пони, раскрашенные всеми цветами радуги, и река. У берега иногда собирались утки. Их подкармливали все, кому не лень. Я играла с мячиком неподалеку, а моя мама отвлеклась на болтовню с подругой, когда это случилось. Секунду назад мяч был у меня в руках, и вот он лежит на воде, отдаляясь вместе с течением. Я росла спокойным ребенком и вместо того, чтобы захлебнуться в громком реве, продолжала смотреть, как его уносит. Горячие слезы катились ручьями, лицо почти наверняка стало красным и перекошенным.
Первое, что я увидела, это ноги. Обычные ноги в черных джинсах и ботинках на толстой подошве прошлись прямо по воде. Молодой светловолосый парень с короткой стрижкой играючи подхватил мой мячик и, сев передо мной на корточки, протянул его мне. Он был весь в черном, на пальто – ряд металлических булавок, голубые глаза густо обведены черным карандашом. «Как у панды» – подумала я тогда, и, кажется, улыбнулась.
– Все будет хорошо, – сказал он, улыбаясь. – Бог умер, но все будет хорошо, – и погладил меня по голове.
Я больше никогда не встречала его настоящего, но улыбка моего спасителя и теплый взгляд голубых глаз, смотрящих на меня с любовью грустного пса, отпечатался в памяти. И позднее, когда я оказывалась в трудной ситуации, мое подсознание выдавало его образ.
Настоящего имени я не знала, но он сказал, что я могу называть его Итан.
И сейчас Итан стоял передо мной.
Он ничуть не изменился.
На вид – неполные двадцать, длинное черное пальто, распахнутое на груди, под ним футболка с готической рок-группой, растрепанная шапка светлых волос, короткие ногти с облупленным черным лаком. Итан подбрасывал в руке что-то круглое. Нет, не мячик. Это было… зеленое яблоко.
Я встала как вкопанная и судорожно втянула воздух ртом.
– Тебя не может здесь быть, ты плод моего воображения.
Это началось. Что бы ни происходило с Гонсалесом, прежде чем он пропал, я больше не могла доверять тому, что видела. Появление выдуманного друга детства, о котором я забыла уже к средней школе, на «Деметре» – это зрительная галлюцинация.
– Я так давно тебя не видел, – произнес Итан, поймав яблоко.
Он с интересом разглядывал меня, продолжая робко улыбаться уголками губ. Я смотрела на него, проиграв разумному желанию идти дальше.
– Ты так изменилась, – продолжал он. – Так странно видеть тебя такую… – Итан приблизился ко мне, ничуть не изменившийся, юный и восторженный, замялся, подбирая подходящее слово.
– Старую?
Я была в прекрасной форме, тренажеры и усиленная подготовка к космическим перегрузкам, правильное питание, если можно назвать правильным жидкое мясо и фруктовые муссы с шоколадными соплями на десерт, давали свой результат, но мне тридцать шесть и вокруг глаз уже пролегли мимические морщинки.
– Красивую. Невероятную.
Я замерла, боясь пошевельнуться. Итан склонился ко мне так близко, что я могла ощутить запах сигарет вперемешку с дешевым одеколоном, которыми пропахла его одежда и волосы. Он легонько провел пальцами по моей щеке, всем своим видом излучая обожание и заботу. Меня словно током ударило. Я отшатнулась, выронила карту. Маркер покатился по полу с гулким звуком.
– Ты ненастоящий! Тебя здесь нет!
– Что ты такое говоришь? – развел руками Итан. – Я же твой друг, Итан. Помнишь? Мы ходили на пикник в тихое местечко под мостом. Ты рассаживала там кукол, а иногда, если они плохо себя вели, пускала их ко дну с камнем на шее. Я дул на твои коленки, когда ты падала с велосипеда. Как ты могла забыть, Джули?
Я старалась не смотреть. Схватилась за голову, считая про себя. Джули… Я никому не позволяла звать себя сокращенным именем со средней школы, даже Хансен звал меня Джулай.
– Ты галлюцинация! Мы на космической станции в нескольких десятках световых лет от Земли!
– Разве это причина, по которой мы не можем проводить время как раньше? Я скучал по тебе, Джули…
– Ты никогда не существовал, я тебя выдумала, потому что была одинока, и мне нужен был друг.
Прошло тридцать лет, настоящему парню, что выловил мой мячик из реки, сейчас должно было быть не меньше пятидесяти, но Итана, который со мной говорил, время не коснулось.
– Разве сейчас это не так?
– Мы в космосе, ты моя галлюцинация, – отрезала я и добавила, уже для себя. – Я должна найти Гонсалеса, – и собиралась двинуться дальше.
– Не уходи! – Итан перегородил собой путь.
Я машинально завела руку за пояс, где на карабине висел разводной ключ.
– Мы так давно не виделись, а ты даже не хочешь меня обнять.
Разумом я понимала, что на его месте должна быть пустота, но мое обоняние и зрение говорили об обратном. Итан выглядел расстроенным, опечаленным. Он взял меня за плечи и осторожно притянул к себе, а я лишь затаила дыхание, оказавшись в его объятиях. Он был не намного выше меня, однако ботинки на высокой платформе увеличивали его рост. Итан просто прижал меня к себе, отгородив пропахшим сигаретами и туалетной водой пальто от остального мира. Он гладил мои волосы, словно успокаивая. Я боялась шелохнуться, с ужасом понимая, что чувствую биение второго сердца. И от того, что мне хотелось обнять его в ответ.
– Ш-ш-ш, все будет хорошо, – шептал он, щекоча дыханием мое ухо. – Бог умер, но все будет хорошо. Ты же не думала, что я брошу тебя здесь одну?
– Гонсалес… – пробормотала я неуверенно и осеклась.
Итан гладил меня по волосам и спине, а я сжимала кулаки, борясь с пугающим меня не меньше возникшего выдуманного друга желанием. Карта и маркер лежали на полу. Я лихорадочно пыталась найти ответ, не в силах разобраться, что же с нами происходит. Гонсалес вел себя как обычно, ничто не предвещало его срыва. Что если его уже нет в живых? Я отказывалась верить в подобный исход, капитан был не из тех, кто предпочел бы самовольный уход из жизни. Он нес ответственность за наши жизни и научный проект, который должен был в буквальном смысле принести свои плоды.
Ты же не думала, что я брошу тебя здесь одну.
Вспышка воспоминания ослепила меня на доли секунды.
Темное пятно под криокамерой, которое я заметила на двадцать пятый лун.
Тотчас меня охватил панический страх. Я отшатнулась от Итана, отбросила его от себя и выхватила разводной ключ. Сейчас он был единственным, что нас разделяло и что придавало мне сил.
– Кто ты такой?! – закричала я, чувствуя, как тут же потеют руки, а ключ становится тяжелым и скользким.
– Джули, я Итан, твой друг.
– Нет, это неправда. Ты… – слова застряли в горле, я боялась поверить, боялась произнести вслух. – Что ты сделал с Гонсалесом? Ты убил его?!
– Что? Не-ет, – Итан покачал головой, держа руки поднятыми, будто не понимал, в чем я его обвиняю. – Ты ведь хорошо знаешь меня, я никогда тебе не лгал. Даже если бы и хотел солгать, но клянусь, я и пальцем никого не тронул.
Я кинулась вперед по коридору, к той его части, где находилась криокамера. Сердце грозило выпрыгнуть из грудной клетки, ключ я не выпускала, а Итан, судя по шлепанью ботинок за спиной, бежал следом. Мы оказались у криокамеры одновременно. Я набрала воздуха в грудь, взялась за ручку. К тому, что меня там ожидало, не хватило бы никакого времени подготовиться.
И потянула ручку на себя, открывая криокамеру, как, должно быть, открывала дверцу духовки бабушка Гренни, когда готовила индейку. Клубы белого дымка заволокли обзор, прежде чем мне открылось то, что там находилось.
Капитан «Деметры 1» Хорхе Антонио Гонсалес под воздействием сухого азота успел закоченеть. В небольшой камере, в то же время достаточно просторной для того, чтобы уместить мертвое животное или разумное существо, он был страшно изогнут, как будто вывернут в некоторых местах.
Едва сдержав крик, я хлопнула дверцей. На глаза навернулись слезы, в горле запершило. Итан, увидавший все через мою спину, вцепился в плечи, я что-то закричала и отбросила его от себя. Кажется, попыталась ударить ключом, но мои попытки не увенчались успехом. Очень скоро Итан отобрал его, а я бессильно сползла по стенке. Мозг отказывался воспринимать происходящее.
Я осталась одна. Ни единой живой души на корабле и только мое прогрессирующее сумасшествие.
Светловолосый парень из детства теперь сидел рядом, оперевшись о ту же стену. Он больше ничего не говорил, ведь все уже было сказано.
Ни единой живой души на много световых лет вокруг. И что страшнее всего – я убила Гонсалеса.
Он перенес меня в каюту. Поднял на руки так, будто я не весила ничего, а потом, не говоря ни слова, так же легко опустил на постель. Сел на край, и я снова увидела в его руках яблоко, которое он, наверное, до этого успел спрятать в карман пальто.
Итан вертел его какое-то время, натирая рукавом и без того блестящий бок, прежде чем протянул мне.
– Хочешь?
Я уставилась на зеленый плод, думая, как тяжело переживет утрату жена Гонсалеса. У них две чудные дочки, сам Гонсалес часто показывал мне видеописьма от близняшек и красавицы Лусии. Капитан гордился ими ничуть не меньше, чем научными достижениями.
– Не бойся, это всего лишь яблоко, – улыбнулся Итан, по-своему истолковав смятение на моем лице. – Прости, я всегда такой рассеянный. Нужно было прихватить бутылочку вина или может чего покрепче, – он виновато пожал плечами. – Молочный коктейль все еще твой любимый?
– Со вкусом клубники, – я улыбнулась в ответ и взяла яблоко.
Оно помещалось в ладонь и было твердым на ощупь. Я сжала пальцы и услышала слабый хруст. Совсем как настоящее. Итан с интересом наблюдал, как я кусаю его, будто ждал от меня какой-то реакции. Яблоко оказалось кислым на вкус и тут же вызвало обильное слюноотделение, челюсти, привыкшие к желеобразной пище, будто заново учились жевать. Я прилагала усилия, кривилась от кислоты во рту, но продолжала есть.
