Хикари Кагами
Ненависть сиреневого цвета
Казума послушно кивнул и повёл меня обратно. Когда мы оказались в комнате, в которой завтракали, Казума, ничего не сказав, сразу полез в шкаф.
– Ты умеешь стричь волосы? – С большим недоверием спросил я.
– Сейчас сам убедишься, – совершенно невозмутимо произнёс Казума, даже не обернувшись. – Лучше намочи голову. Задавать такие вопросы бессмысленно.
Я подчинился. Похоже, здесь мне придётся выполнять указания всех подряд, нравится мне это или нет. Не то, чтобы мне совсем не нравилась идея стрижки. Мне даже хотелось, чтобы кто-нибудь привёл в порядок мои несчастные волосы. Всё то время, пока я жил один, приходилось обрезать волосы, как придётся, то ради того, чтобы волосы в глаза не лезли, то, чтобы выстричь жвачку, залепленную в голову каким-нибудь очередным хулиганом, поэтому, как бы я ни старался обрезать аккуратно, такая стрижка выглядела общипанной. Вдобавок волосы были постоянно грязные. Всё же хорошо отмыть голову холодной водой из реки невозможно. В настоящий момент голова была чистой, однако это ещё больше выделяло недостатки моей причёски, если её вообще можно было так назвать. Но даже так, перспектива быть подстриженным Казумой меня совсем не радовала.
С такими мыслями я дошёл до ванной комнаты, в которой был вчера. Там стоял приятный запах мыла. Я открыл кран, зажмурил глаза и подставил голову под струю. Вода такая тёплая. Как же было приятно! Волосы промокли насквозь, я отжал с них воду и взъерошил. Потом посмотрел в зеркало. Часть волос грустно повисла, часть задорно встала торчком. Я вздохнул. Смотри, не смотри, а стричь их всё равно надо. И сделать это может только Казума. Я направился обратно в комнату. Когда я вошёл, то увидел, как Казума за это время уже полностью подготовил инструменты и место. Он стоял ко мне спиной, поправляя предметы на столе.
– Садись, – пригласил он, указав на стул, повернулся ко мне и чуть не засмеялся, но сдержался. – Извини… Можешь смотреть в зеркало, только не мешай мне, сиди спокойно.
Я уселся, и он накинул мне на плечи тонкую длинную ткань, которая свисала до пола. Наверное, чтобы волосы не сыпались на одежду. Раньше я видел, как стригут людей в парикмахерских, когда проходил мимо них, и отметил, что Казума довольно умело повторяет движения профессиональных парикмахеров. Это немного успокоило.
Казума потрогал волосы там и тут, посмотрел на моё лицо и начал стрижку. Он довольно уверенно состригал повисшие мокрые пряди. Поначалу сердце колотилось как бешеное, но со временем волнение прошло, я даже закрыл глаза. Ощущения были очень приятные. Я стал думать, как же мне повезло встретить Казуму, как хорошо, что он привёл меня сюда, что я, наконец, обрёл место, где могу забыть о презрении и страхе, где ко мне будут относиться по-доброму. Незаметно я стал погружаться в сон. Внезапно Казума постучал пальцем по моему плечу, и я тут же осознал, что чуть не уснул. Я открыл глаза и посмотрел в зеркало, которое висело прямо напротив моего лица.
– Ну как? – Спросил Казума, смотря мне в лицо в отражении зеркала.
Я уставился на отражение и от удивления не мог произнести ни слова. Я поднял руку к голове и пощупал свои волосы, отражение сделало то же самое.
– Э-это я? – С запинкой произнёс я, потому что ничего больше не пришло в голову.
Из зеркала на меня смотрел совсем другой человек: обычный парень с аккуратно расчёсанными и уложенными светлыми волосами и голубыми глазами. Если бы меня сейчас сфотографировали и показали снимок, я бы подумал, что надо мной хотят подшутить, потому что совершенно не узнавал себя.
Казума весело усмехнулся и ответил:
– Конечно ты!
Я ещё немного посмотрел на своё отражение, а потом повернулся к Казуме и воскликнул:
– Ты настоящий мастер!
Тот явно немного смутился и ответил:
– До мастера мне ещё далеко, я только учусь, но, когда вырасту, хочу стать профессионалом и открыть собственный салон.
– У тебя точно получится, – всё ещё поражённый случившимся со мной преображением уверял я Казуму.
Он улыбнулся и слегка склонил передо мной голову, закрыв глаза и сказав при этом «Большое спасибо».
Я снова принялся разглядывать своё новое обличие. Казума не мешал мне, как будто давал вдоволь налюбоваться своей работой. Он мыл и аккуратно складывал инструменты. Любуясь собой, я краем глаза заметил, как он это делает. И тут мне стало намного интересней смотреть на этот процесс, чем на себя. Я, всё ещё стоя возле зеркала, незаметно направил свой взгляд на Казуму. Тот, ничего не замечая, мягкой белой тряпочкой медленно протирал каждый предмет от воды, сначала все ножницы, а их было двое, потом три расчёски, около десяти металлических заколок, и всё с особой тщательностью. Потом он бережно, будто хрупкие хрустальные скульптурки, завернул каждый инструмент в отдельную белую бархатистую тряпочку, а получившиеся свёртки в специальную деревянную коробку, похожую на сундучок, в котором хранятся сокровища. Потом закрыл коробку. Тряпочку, которую Казума использовал для протирания инструментов, он с особой тщательностью, но в то же время ловкостью, сложил и поместил на сундучок, который затем взял в руки и так же аккуратно поставил в шкаф. Всё это действо было похоже на особую церемонию. Я даже поразился, как у него хватало терпения настолько долго складывать свои парикмахерские принадлежности. Я так засмотрелся, что не заметил, как уже смотрю в упор на действия Казумы. Он, похоже, тоже не заметил этого, даже, наверное, забыл, что я здесь, когда занимался всем этим, потому что, повернувшись ко мне, как ни в чём не бывало, спросил:
– О! Ты уже всё? Я рад, что тебе понравилась стрижка. – Он подошёл к другому шкафу, открыл его, порылся там и, вытащив один комплект одежды, протянул его мне, – это тебе.
Я развернул и разложил одежду, состоящую из нескольких предметов. Это оказалась мужское кимоно4. Я часто видел такое одеяние на фестивалях, но ни разу не надевал его, поэтому не знал, как правильно это делать. Казума, похоже, это понимал, а потому сказал:
– Не переживай. Я покажу тебе, как правильно её надеть. Тем более, что мне сейчас тоже нужно это сделать.
Казума быстро скинул с себя шорты и футболку и стал одеваться и комментировать, а я стал повторять. Одежда, которую мы надевали, состояла из большого количества халатов, коротких и длинных, которые запахивались на груди и подвязывались поясами и вязками. Кроме того нужно было надеть носки, которые назывались таби. Они не походили на обычные носки. Большой палец у таби отделялся, а сзади они застёгивались на крючки. Казума сказал, что их нужно надевать сначала, потому что потом, я уже не смогу нагнуться, чтобы надеть их. Он также показал, как нужно завязывать оби – пояс, который повязывался сложным узлом. Казума дал мне возможность попробовать завязать его, но у меня не очень хорошо получилось.
– Ничего, – подбодрил он, перевязывая мне узел, – будешь тренироваться, и со временем получится.
Потом Казума показал, как надевать хакаму. Это что-то вроде штанов, но со стороны она больше похожа на очень широкие брюки или на юбку. И вот тут-то начиналось самое трудное. Сначала нужно было повязать один пояс, узлом сзади, потом другой спереди и узлы были намного труднее, чем у оби. Сколько бы я ни пробовал, никак не выходило. В итоге я подумал, что этому тоже научусь позже, ведь мне предстояло надевать такое для работы, возможно, каждый день.
И наконец, мы надели последнюю накидку, подобие халата, подвязываемый спереди вязкой с белым помпоном на уровне живота. Как только я закрепил её, Казума произнёс долгожданную фразу:
– Всё. Ты готов.
Я сначала ушам своим не поверил. Неужели всё? Я так устал от одевания, что хотелось упасть на диван и тут же уснуть. Но Казума не дал мне даже помечтать об этом как следует. Он снова повёл меня к управляющему. Мне казалось, что прошёл целый день, столько всего произошло за это утро, хотя оказалось, что было всего одиннадцать часов утра. Я подумал, что если так пойдёт и дальше, я не доживу до вечера.
Мы прошли совсем немного, как вдруг Казума остановил меня и сказал:
– Ёичи, ты неправильно идёшь.
Я удивился:
– Что?! Ещё и ходить правильно надо?!
– Да, – кивнул Казума, – именно. Нужно идти плавно, не торопясь, будто ты скользишь по полу. Вот так.
И он прошёлся передо мной взад и вперёд. Такая походка и правда создавала впечатление, будто он плывёт. Пришлось тренироваться ещё и в этом. Поначалу не очень получалось, но потом я понял, что нужно как можно меньше поднимать ноги над полом, а лучше их вообще от пола не отрывать, шаркать по полу ногами. Благодаря мягким носкам такая ходьба не производила громких звуков.
– Этот способ ходьбы связан с тем, что мы не должны проявлять никакой спешки в обращении с клиентами, а наоборот делать всё размеренно, полностью уделять внимание пришедшему к нам человеку, – пояснил Казума.
– А как я буду работать? – Я задал вопрос, который долго меня беспокоил.
– Всё зависит от управляющего, – ответил Казума. – Какую работу он тебе поручит, ту и будешь выполнять.
Я с нетерпением ждал того момента, когда мы войдём в лавку, но не забывал о том, что нужно не спеша скользить по полу. Наконец мы пришли. Казума встал рядом со мной и шепнул мне, почему-то довольно радостно:
– Делай то, что буду делать я.
Он вытянул руки вдоль тела и глубоко поклонился с идеально ровной спиной. Я последовал его примеру. Казума произнёс, не выпрямляясь:
– Хиде Ёичи и Кобояши Казума готовы к выполнению обязанностей.
3 глава. Посетители
Мы с Казумой, одетые в кимоно и склонённые в глубоком почтительном поклоне, стояли перед управляющим. Он слегка наклонился, вытянув руки вдоль тела, и мы одновременно с управляющим выпрямились, после чего он ответил:
– Хорошо. Сегодня Казума будет обслуживать взрослых, а Ёичи будет помогать с клиентами, которые приходят с детьми. Нужно будет занять ребёнка, пока мы работаем с клиентом.
Я опешил:
– Что? Но я же… Я даже не знаю, как это сделать! Чем можно занять ребёнка вообще? Я с детьми вообще не общался и не играл, я не знаю даже о чём с ними говорить!
Я подумал, что это уже слишком. Я только пришёл, а на меня столько всего сразу взвалили. Я спрашивал себя: они что, пользуются тем, что я не могу отказать? Но управляющий меня будто не услышал и продолжил давать указания:
– Казума, покажи ему здесь всё. Расскажи обо всех правилах и обязанностях работников.
Тот кивнул и, повернувшись ко мне, начал выполнять поручение управляющего. Казума начал с того места, где мы стояли. Рядом с нами располагался прилавок, ближе к окну стоял невысокий столик, какой я обычно видел в чайных. Около этого столика лежали две подушки друг напротив друга. Казума сказал, что любого клиента, пришедшего обсудить заказ в их лавке, принято усаживать за стол, угощать чаем, и потому каждому работнику следует уметь этот чай готовить. Я подумал, что это, во всяком случае, не так страшно, как занимать детей. Хоть я и понимал, что одной готовкой чая я явно не отделаюсь, и мне рано или поздно придётся общаться с клиентами, так скоро приступать к подобной работе я бы не хотел. Я снова оказался в тупиковой ситуации. Или выполняй, или уходи. Видимо, по моему поведению было заметно моё смятение, потому что Казума между делом шепнул на ухо:
– Не волнуйся, такие клиенты заходят к нам крайне редко, успеешь освоиться.
Не успели мы обойти и половины лавки, как на входе зазвенел колокольчик. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Казума спокойно направился встречать пришедших. Только сейчас я понял, что, входя в лавку, посетитель должен был сначала разуться. Когда пришёл я, мне этого делать было не нужно, я и так был босиком.
Пока клиенты добрались до конца первого стеллажа, стоявшего вдоль стены и образовывавшего коридор у входа, прошла целая вечность. Точнее, мне так показалось. Я не мог разглядеть, кто пришёл, потому что стеллажи мешали, но по звукам шагов было понятно, что посетителей было двое, так как шарканье Казумы я уже легко смог отличить. Мне показалось, что одни шаги были намного чаще и мягче, чем другие. Неужели, ребёнок? Моё дыхание, незаметно для самого меня, остановилось. Прошло ещё несколько секунд, и из-за дальнего высоченного стеллажа вывернула молодая женщина и… маленькая девочка! Внутри как будто что-то оборвалось. Я даже думал, что это сердце разорвалось на мелкие кусочки от страха. Мне предстояло «занять» эту девочку. Но чем? Я глупо стоял возле прилавка и смотрел в пол.
Казума тут же заговорил с женщиной, но я даже не слышал, о чём он ей рассказывал, настолько погрузился в свои переживания. Из ступора меня вывела сама девочка:
–Привет! Ты новенький? Мы часто бываем здесь с мамой, но тебя я вижу в первый раз.
Я поднял на неё глаза и тут же со страхом отвёл их. Девочка удивлённо посмотрела на меня и попыталась заглянуть мне в лицо, но я сделал шаг назад. Тогда девочка сказала:
– Ты что, боишься меня? Я просто хотела посмотреть на твои глаза, они такие красивые!
Красивые? Они уродливые! И тут я вспомнил, что у меня на глазах были голубые линзы, благодаря чему я немного успокоился. Я поднял глаза и посмотрел на девочку. Она была примерно на две головы ниже меня, на вид ей было лет шесть. У девочки были чёрные прямые волосы, заплетенные в две косички, большие любопытные карие глазки, пытливо всматривавшиеся в моё лицо. Одета она была очень красиво. На маленьких тоненьких ножках были надеты белые гольфики, сама была наряжена в пышное платье насыщенно-зелёного цвета, а на головке красовалась соломенная шляпка с такой же зелёной лентой и пышным бантом. Девочка заметила, что я её разглядываю. Покрутившись вокруг себя и демонстрируя свой наряд, она спросила:
– Правда, милое платьице? Это мне мама недавно купила!
– Да… Очень красивое… – Неуверенно произнёс я.
Как бы там ни было, а мне всё же было неловко общаться с незнакомым человеком, пусть это даже и дружелюбная девочка. Мы снова неловко замолчали. Девочка постояла немного, а потом резво пробежалась вокруг меня и сказала:
– И тебе эта форма очень идёт.
– С-спасибо, – смутился я.
– Ты ещё не привык работать в лавке? – продолжила разговор маленькая посетительница.
– Да. Я только сегодня начал.
– Вот это да! – воскликнула девочка. – Надо же, неужели тебя вот так сразу заставили работать?
«Вот именно, что заставили», – хотелось сказать мне, но я сдержался. Толку не будет от моих жалоб, а вот навредить себе я вполне мог. Да и девочке они вряд ли будут интересны, поэтому я сказал:
– Я пока справляюсь с этой работой, так что не о чем переживать.
– Это здорово, что у тебя получается! – девочка обернулась и посмотрела в ту сторону, где разговаривали её мама и Казума. – Кажется, мама уже закончила.
И правда, её мама с грациозной лёгкостью поднялась с подушки, которая лежала у низкого столика для чаепития и приёма гостей. Она подошла к нам и посмотрела на меня. Я низко ей поклонился, а она спросила:
– Этот мальчик – ваш новенький?
– Верно, – ответил Миура-сан. – Он только приступил к своим обязанностям.
Женщина улыбнулась, снова посмотрела на меня и сказала:
– А ты неплохо справляешься для того, кто несколько дней назад скитался по улицам.
У меня внутри всё оборвалось. Неужели она меня узнала? Может они с того района, в котором я жил? Но это ведь так далеко. Неужели они ходят сюда из другого района и именно в эту лавку? Моя голова наполнилась огромным количеством вопросов, которые в сумасшедшей пляске носились в уме, попеременно выходя на первый план один за другим. Будто сквозь дымку я увидел доброе лицо женщины и услышал мягкий голос:
– Не бойся, я вовсе не хотела тебя так напугать, просто управляющий попросил нас дать тебе возможность проявить себя.
– И ты неплохо справлялся, – добавил Миура-сан, – по крайней мере, до этого момента. Ты должен уметь не теряться в подобных ситуациях, иначе выдашь и себя, и нас. Благо, что это были всего лишь Сенго-сан и Текеро-тян.
– Так… так вы тоже? – удивлённо спросил я.
Неужели они тоже ёкаи? Я даже не заподозрил. Выглядели они как обычные посетители. А может я всё же сделал поспешные выводы? Было очень трудно поверить в то, что передо мной такие же как я, обладатели сиреневых глаз.
Но та, кого управляющий назвал Сенго-сан, улыбнулась, видимо догадавшись, о чём я думаю, и произнесла:
– Да. Ты не ошибся.
– Значит вы тоже ёкаи?! – Всё ещё удивлённо продолжал спрашивать я.
Тут я получил встречный вопрос собеседницы:
– А кто такие ёкаи?
Я всё-таки ошибся? Но как тогда понимать слова управляющего? По-видимому, этим людям можно было говорить такие вещи, поэтому я решил сказать то, что знал. Не накажут же меня за это.
– Я всегда думал, что ёкаи – это люди, которые имеют сиреневые глаза.
– Дело в том, что слово «ёкай» имеет несколько иное значение, – стала объяснять посетительница, – оно обозначает сверхъестественных существ как добрых, так и злых. Они, как считают, встречаются людям и приносят им либо счастье, либо неприятности, а, возможно, просто подшучивают над ними. Это существа из сказок и легенд, а мы просто люди, у которых необычный цвет глаз, и не более того. Однако люди по какой-то причине уже давно стали считать нас теми, кто приносит несчастья, приписывали нам сверхъестественные силы, думали, что мы не люди, а злые духи. Поэтому и стали называть нас ёкаями.
– Ёичи, раз теперь ты знаешь значение этого слова, больше не используй его по отношению к людям с сиреневыми глазами, – заключил управляющий.
И правда, я только понял, что ни разу не слышал ни от кого здесь слова «ёкай». Однако у меня ещё остались сомнения.
– Но разве мы не приносим обычным людям несчастья? – спросил я.
– С чего ты это взял? – присоединилась к разговору Текеро-тян.
– Ну… Так все говорят… – Я ответил уже совсем неуверенно.
– Не больше чем обычные люди друг другу, – сказала Сенго. – То, что говорят суеверные люди – ложь.
– Но так думают все… – продолжал я.
Мне будто хотелось, чтобы это как можно убедительнее доказали, чтобы у меня не осталось ни единого сомнения в правдивости всех этих слов, поэтому я всё спрашивал и спрашивал.
– Бывает, что большинство может заблуждаться, потому как люди в обществе привыкли верить слухам, а не искать истинное знание или суждение самостоятельно.
Это меня убедило. Я не стал больше задавать вопросы. Все сотрудники лавки попрощались с посетителями, склонившись в глубоком поклоне. Сенго-сан и Текеро-тян покинули магазин сувениров. После их ухода управляющий повернулся ко мне и сказал:
– Теперь к нам пойдут настоящие покупатели, так что постарайся.
Я кивнул и стал ждать своего первого клиента уже с меньшим напряжением. Но в этот день посетителей с детьми больше не было. Казума был прав, говоря, что такие клиенты приходят сюда крайне редко. Я был даже рад этому. Для меня разговор с Текеро-тян оказался большим стрессом, хотя она на несколько лет младше меня.
Вечером мы с Казумой поужинали в той же комнате, что и предыдущие разы. За ужином он всё молчал, а к концу вдруг сказал:
– Не сердись на управляющего. Он кажется очень строгим, но на самом деле он просто хочет, чтобы ты привык жить среди людей. Это поначалу будет трудно, но со временем ты освоишься.
Я кивнул, и мы продолжили есть в молчании. После ужина Казума сказал мне о том, о чём я ещё не знал: линзы нужно было снимать на ночь. И снова пытка! Пришлось потратить ещё полчаса, чтобы научиться это делать. Но, в конце концов, после всех мучений, волнений и трудностей линзы оказались в баночках, форма в шкафу, а я под одеялом. Этот день был действительно очень насыщенным. Я вспоминал его в мельчайших подробностях и, чем больше вспоминал, тем больше понимал смысл слов, сказанных за ужином Казумой. Если бы управляющий утром не проявил твёрдость, я бы наверняка не смог надеть линзы и заговорить с посетителями, пусть даже и не настоящими. Чем больше я думал об этом, тем больше чувствовал благодарность за всё, что здесь для меня сделали. И теперь я впервые за долгое время уснул со спокойным сердцем.
* * *
На следующий день с шести часов утра началась подготовка к работе: умывание, завтрак, линзы, форма… На этот раз было немного легче, и я привёл себя в порядок немного быстрее. Казума всё ещё помогал мне с завязыванием оби, но в остальном давал мне полную свободу действий. После того, как подготовка была завершена, мы спустились в лавку. Как и в первый день, мы поклоном приветствовали управляющего Миуру.
Он снова объявил, что будет делать во время предстоящего дня каждый из нас:
– Казума, ты весь день обслуживаешь посетителей. Ёичи, твоё задание на сегодня, как и вчера: занимать детей. А в свободное время понаблюдай за тем, как работает Казума. Тебе тоже нужно учиться это делать.
Мы поклонились в знак согласия. В этот день задание показалось мне не таким страшным и сложным, как в первый. Я был даже уверен, что справлюсь.
Первый посетитель появился на пороге нашей лавки минут чрез пятнадцать после открытия. Это была молодая девушка с красивым, но не выражающим никаких эмоций, лицом. Я внимательно смотрел, как Казума поклонился ей, подождал, пока она разуется, и сопроводил за невысокий столик. Там он предложил гостье сесть на квадратную красную подушку, налил чай в белую чашку с тигром, поставил перед ней и занял место напротив. Всё это он делал, встречая каждого клиента в первый день, поэтому я запомнил основные этапы работы довольно быстро. Девушка немного помолчала, а потом сказала:
– Мне нужен подарок для отца. Он уехал в другую страну на заработки, и я хотела отправить ему сувенир, чтобы он вспоминал о нас.
С этими словами она вытащила маленькую фотографию, на которой была изображена, очевидно, её семья, и протянула её Казуме. Тот взял фото и спросил:
– Какого рода сувенир вы хотите: рамку, кулон, часы или что-то иное?
– Я хочу медальон с часами и фотографией внутри, – ответила девушка.
Тогда Казума встал и, с поклоном произнеся «Минутку…», исчез среди стеллажей. Через некоторое время он вернулся с двумя коробками в руках. Он поставил их на столик и, открыв одну из них, придвинул к клиентке. В коробке лежали аккуратно упакованные медальоны разных форм и цветов.
– Выберите, пожалуйста, форму медальона, – произнёс Казума.
Посетительница долго рассматривала медальоны, но через некоторое время указала на тот, который ей больше всего приглянулся. Казума отложил в сторону выбранный предмет и предложил выбрать циферблат из другой коробки, при этом указывая на те, которые подошли бы больше. Девушка сделала свой выбор, и Казума отодвинул две вещи в одну сторону, а коробки аккуратно закрыл и поставил на пол.
– Работа будет готова завтра. Вы можете забрать её после двенадцати.
Они оба одновременно встали и пошли к выходу. Когда Казума вернулся, я спросил его:
– А кто будет выполнять заказ?
– Тиба Мегуми, – ответил он и пояснил. – Она иногда работает в зале, но чаще всего выполняет заказы или просто мастерит что-нибудь готовое.
– Я не совсем понял, как работает лавка. Раньше мне казалось, что вы только продаёте что-то, но теперь выходит, что вы ещё и заказы выполняете, – произнёс задумчиво я.
Казума кивнул и стал объяснять:
– И то, и другое верно. Работает наша лавка следующим образом: на стеллажах представлены как готовые работы, так и материалы для изготовления сувениров. Они представлены в двух разных стилях: традиционном и европейском. В нашей лавке клиенты могут купить готовый сувенир, а могут приобрести материалы, чтобы сделать самостоятельно или заказать работу у нас.
– А заказывают сувениры часто? – поинтересовался я.
– Да, довольно часто. Намного чаще, чем просто приобретают материалы, – ответил мой наставник.
– А меня научат их делать?
– Ты правда хочешь этому научиться? – изумился Казума.
– Да, – ответил я, тоже не без удивления. – А что такого? Это же интересно, делать красивые вещи, которые потом радуют других людей.
– Это хорошие слова, – прозвучал одобрительный голос управляющего у меня за спиной. – Значит, ты любишь людей, Ёичи?
– Ну, наверное… – неуверенно сказал я.
Я сам не знал, что значит любить людей. Говорят, что мамы любят своих детей, но к моей маме, наверное, это не относилось. Я давно уже не чувствовал, что меня любят. С четырёх лет мой цвет глаз изменился, и отношение ко мне тоже поменялось непоправимо. Любили ли меня до этого? Наверное, любили, но разлюбили, как только в их глазах я стал чудовищем. Поэтому я честно признался:
– Я не знаю, что такое «любить»…
Управляющий погладил меня по голове и, смотря куда-то вдаль, сказал:
– Любить – значит хотеть сделать приятное другому, пожертвовать чем-либо ради него. Любовь не видит внешности, не замечает ошибок. Даже если человек изменится, любовь к нему останется прежней. Со временем ты поймёшь, что значит любить. Одно могу сказать точно: ты не ненавидишь обычных людей, хотя они и делали тебе больно.
Эти слова глубоко проникли в моё сердце. Мне почему-то даже захотелось заплакать, но я сдержался, потому что было бы странно на эти слова так реагировать, к тому же, я уже помнил, что с линзами на глазах это делать запрещено. Я опустил голову и проговорил:
– Наверное, я действительно люблю людей, потому что с самого начала ненавидел и винил лишь себя. Я всегда считал, что приношу несчастья своей семье и окружающим меня людям. Мне никогда не приходило в голову, что всё это всего лишь предрассудки. Однако я думаю, что в любом случае люди не виноваты в том, что боятся моих глаз, ведь они просто не знают о том, что люди с сиреневыми глазами самые обыкновенные и не несут на себе никакого проклятья.
Как только я закончил говорить, Казума вдруг выдал:
– Слушай, ты говоришь, как взрослый! Сколько тебе лет?
– Взрослый? – смутился я. – Да мне всего четырнадцать лет!
– Прекрасно, – вступил в обсуждение Миура-сан. – Значит вы с Казумой ровесники. Я уверен, что вы подружитесь. Что ж, пора за работу.
Управляющий последний раз взглянул на меня и отправился на своё рабочее место. Казума стал убираться: мыть чашку из-под чая и протирать стол. Я предложил свою помощь, но он сказал, что здесь нечего особо делать.
– Скажи, – обратился я к Казуме, – а почему Миура-сан работает в лавке, как обычный работник? Он ведь хозяин лавки, а значит должен только управлять. Разве нет?
Казума остановился, задумчиво посмотрел в сторону управляющего и сказал:
– Я и сам не знаю. Могу сказать лишь то, что ему это нравится.
Он сел на подушку у столика, немного помолчал, а затем, предложил:
– Хочешь, я покажу тебе все полки и расскажу, что где лежит? Может, ты даже сможешь помогать мне и приносить необходимые материалы?
– Я смогу помогать тебе? – задумчиво переспросил я, а потом тихо ответил, – хорошо, я согласен. А Миура-сан не будет нас за это ругать?
– Нет, конечно! – уверенно произнёс Казума, и, направляясь к ближайшей полке, добавил, – он дал мне задание присматривать за тобой, помочь тебе освоиться и обучить тебя всему. А знание товара точно поможет тебе привыкнуть к работе. Вот, смотри!
И он с энтузиазмом стал показывать содержимое каждой коробочки. В течение дня мы с ним перебрали примерно половину всего, что находилось в лавке. Нас часто прерывали посетители, но я всё же смог многое узнать, даже один раз принёс Казуме нужную коробочку с крючками. К сожалению, я очень плохо читал, поэтому запоминал, в каких коробочках лежат те или иные товары зрительно. Казума сказал, что у меня очень хорошая память, это мне очень пригодится. После длительного и насыщенного дня я чувствовал себя очень уставшим, но в тоже время было и другое чувство: чувство радости. Всё то время, которое я провёл на улице, тянулось медленно и уныло. Я не чувствовал ничего, кроме пустоты и ненужности, но теперь, привыкая к этому месту, моя душа будто наполняется счастьем, удовлетворением и благодарностью. Эти мысли заставили меня улыбнуться за ужином и Казума сразу же это заметил:
– Наконец-то ты улыбнулся! Я рад, что тебе здесь нравится!
И он тоже растянул рот в широкой, довольной улыбке. Я тут же смутился и перестал улыбаться. Но в душе мне было приятно, что у меня появился такой замечательный друг, как Казума. Хотя он и странноват, но всё же всегда добр и готов помочь. Казума был моим первым другом за это долгое время отшельничества и одиночества. Но этого я ему, конечно, не сказал.
Когда мы уже собрались расходиться по своим комнатам, к нам зашёл Миура-сан и спросил меня о том, нравится ли мне работа в лавке. От такого неожиданного вопроса я даже опешил, кивнул и что-то невнятно промямлил. Но когда мы уже расходились по комнатам на ночь, я, неожиданно даже для самого себя, остановился посреди коридора, окликнул уходящих в комнаты своих добрых покровителей, и, когда они обернулись, низко поклонился и громко произнёс:
– Миура-сан, спасибо, что приютили меня и заботитесь обо мне! И тебе Казума спасибо, что нашёл меня и привёл сюда! Я буду прилагать все усилия, чтобы выразить вам свою благодарность!
Я не видел реакции управляющего, но вот реакцию Казумы я очень хорошо ощутил на себе, потому что он подбежал ко мне, схватил локтем за шею, потрепал мои волосы и со смехом произнёс:
– Да не будь ты таким серьёзным! Я же говорил, что помог тебе, потому что хотел! И не надо меня так благодарить, давай просто будем друзьями, хорошо?
– Да, – с радостью ответил я, в очередной раз подумав, что Казума всё-таки необычный и очень чудаковатый человек.