Хелена Хейл
Лавандовая ветвь
Глава 3
– Заказывать? Холодный кофе делаете?
Его голос пробудил во мне чувства, схожие с теми, что вызывали песни. Не самые добропорядочные. Глаза Дьявола сверкнули озорным огоньком, он сложил руки на стойке, приблизив ко мне лицо. Не буду юлить, лицо было красивым. Даже чересчур. Отросшая щетина, ровный острый нос, длинные ресницы и поблекшие веснушки на переносице. Шляпу он снял и держал в сложенных руках, демонстрируя каштановые волосы с бронзовым отливом. Пытливая улыбка не сходила с его губ. Весь его вид заставлял трепетать и в то же время опасаться. Руки затряслись, и все, чего мне хотелось, так это кинуть в него круассаном. Или тортом.
– Ку-ку?
– Убирайтесь, – процедила я. Понятия не имею, откуда взялась эта смелость.
– Вы всех клиентов так обслуживаете? – злорадно хмыкнул он.
– Нет, только преступных мерзавцев! – Теперь улыбнулась я.
Дьявол сдержал смешок.
– Значит, не будет никакого кофе?
– Если не хотите схлопотать ведром по голове – нет, не будет.
Я сжала руки в кулаки, выпрямила спину и напрягла глаза, чтобы этот негодяй не подумал, будто я избегаю его темных очей.
– И никакой благодарности… В любом случае я хотел вернуть талисман. Судя по корзинке, он ваш.
Дьявол, или… кажется, его звали Райан? В общем, он положил на стойку ветвь лаванды и медленно придвинул двумя пальцами ко мне.
– И как, работает? – ухмыльнулся он.
– Кажется, вместо мужчины я привлекла нечисть, – заметила я.
Теперь Дьявол дал волю смеху. Его раскатистый томный хохот разнесся по кафе.
– Доброй ночи, мисс Лаванда, – улыбнулся он. – Надеюсь, в следующий раз вы будете более клиентоориентированы, не то придется писать жалобу…
Я замахнулась на него термокружкой и швырнула ее со всей силы, только вот Дьявол уже успел скрыться за дверью, и кружка с грохотом ударилась о столик. Вопиющая наглость! Во мне бурлила ярость, граничащая с ненавистью.
– Заявился в мое кафе! – обращалась я к кассовому аппарату, закрывая смену. – Хорошо хоть без пистолета!
Пистолет. В голове тут же прозвучал ночной выстрел, оглушительный, способный заковать в путы страха. Пока я одевалась, осознание произошедшего навалилось с новой силой. Я нахамила члену банды. Члену крупной, безжалостной банды. Теперь меня ждет несчастный случай или откровенное огнестрельное ранение в лоб? Нет, все же стоит настоять на том, чтобы Коннор отныне забирал меня после закрытия.
Сегодня наушники в моих ушах появились раньше, чем я села в автобус. «Why’d You Only Call Me When You High?» заполонила сознание приятным голосом солиста группы Arctic Monkeys. Я тихо напевала финальный припев на остановке, не замечая прохожих.
Домой я снова заявилась на нервах и вздрагивала от гудков автомобилей снаружи. У мамы, как и у многих матерей, была способность считывать состояние своего ребенка по одному взгляду. Она не попросила помощи ни в уборке, ни в готовке, потому что понимала мою усталость. Мне не хотелось разговаривать даже с братьями, я мечтала завалиться и хорошенько выспаться. Но Дьявол и сегодня нарушил мой сон, несколько раз выстрелив в меня в царстве Морфея.
– Вот же черт! – выругалась я, подлетев в постели. – Четыре утра?!
Бухнувшись на подушку, я постаралась уснуть. Нет уж, сегодня мне следовало подремать хотя бы до семи часов. Только вот мой разум не был со мной солидарен и принялся анализировать недавнюю встречу. Дьявол заявил, что от меня не последовало никакой благодарности. И за что же мне быть благодарной?! Наглец. В памяти всплыл вопрос: «Райан, есть там кто?» Он прикрыл меня. Дьявол не выдал моего присутствия и за это теперь ожидает благодарности?
Я снова села, только сейчас осознав, какой опасности подвергла себя прошлой ночью. Ведь в лавке был кто‐то еще, и одно мое неловкое движение, шум, возглас или слово Райана, и… Нет, на ночь глядя не стоит думать о других стечениях обстоятельств.
Осталось принять тот факт, что он выгородил меня. Но зачем? По сути, я представляла опасность. Банда Эльберга, по словам Нила, коварные профессионалы, неуловимые преступники, которых даже полиция не может отследить. Как непринужденно они очистили улицы в тот вечер, как грамотно подстроили скачок электричества, отключив фонари. Я была лишними глазами. Свидетелем. Но о моем присутствии все же знал один человек, и только Богу известно, что его падший ангел сделает с этой информацией. Переутомившись от размышлений, я все же уснула.
* * *
Неделя пролетела незаметно. Спокойный, привычный ритм был нарушен, а потому и время ощущалось иначе. Меня слово выдернули из затяжной спячки. Коннор все это время работал в Канаде, сообщений и звонков от него не поступало. Лишь в субботу я получила сообщение:
К: Завтра заеду за тобой в кафе в шесть вечера.
С: Ок.
Это был наш первый диалог после той переписки на аукционе. Он не интересовался моими делами, я не расспрашивала о Канаде. Если бы не его сообщение, я бы и забыла про воскресенье. В мое кафе повалили клиенты, а потому все свое внимание я концентрировала на том, чтобы создавать для них вкусный кофе, качественный обед и уют. «Лавандовая ветвь» обзавелась новыми постоянными гостями, в частности женщинами, слышавшими от Шерил и Мадлен о забавном талисмане. Смех смехом, а глаза этих дам пылали интересом, когда вместе с чашечкой кофе они получали заветную ветвь.
Аккаунт «Лавандой ветви» в социальных сетях тоже набирал обороты. Посетители ввели хэштег, по которому делились фотографиями кофе, веточками и надеждами на то, что талисман действительно сработает. И самое важное, Дьявол больше не заявлялся в мою кофейню.
Наступило воскресенье. При мысли о скорой встрече с Коннором внутри разыгрался давно потухший трепет. У меня было предчувствие, что после долгой разлуки отношения заиграют яркими красками. Однако ни сердитая физиономия Коннора, выглядывающего из‐за руля своего BMW, ни новость о том, что мы снова пойдем в кино, не оправдали моих ожиданий.
– Как Канада? – спросила я, запрыгивая на пассажирское сиденье.
– Нормально, – отвечал он протяжно.
– А в конторе как дела? Прибыль увеличилась?
– На восемь процентов.
– Как твои родители?
– Улетают в Грецию, контора будет на мне всю неделю.
– Понятно.
Ни одного вопроса обо мне, ну и ладно. Он, кажется, даже ни разу не взглянул на меня, а ведь я специально вырядилась в его любимую полупрозрачную водолазку цвета оникса и черную облегающую юбку до колен.
– Что будем смотреть?
– Выберем на месте.
– Слушай, может… сходим в кафе?
– Тебе свое‐то не надоело? – парировал он, все же обратив на меня взгляд покрасневших глаз.
– Ну, можем прогуляться в Кэннон-Хилле.
Он устало вздохнул и забарабанил пальцами по рулю, часто поглядывая в телефон. Но не на время, нет. Экран был разблокирован, Коннор обновил мессенджер.
– Какие‐то дела?
Я будто вернула его на землю, Коннор тут же нажал кнопку блокировки и убрал телефон.
– Ладно, парк так парк.
Шины заскрипели на развороте, и автомобиль двинулся в сторону моего самого любимого места в Бирмингеме. После доков, конечно.
В парке Коннор держался отстраненно, сначала попробовал взять меня за руку, но почему‐то сразу полез в карман за телефоном. Любопытно, его интерес связан с работой или…
– С кем переписываешься?
– Не твое дело.
Я словно оплеуху получила. Скрестив руки на груди, я устремила на него гневный взгляд, остановившись прямо посреди тропинки.
– Коннор, что происходит?
– Ничего не происходит.
– Зачем мы здесь?
– Шутишь? Это ведь тебе приспичило прогуляться.
Его тонкие губы сомкнулись, а русые волосы растрепались на ветру.
– Я имею в виду, зачем мы вообще встретились? Неужели тебя не напрягает то, что между нами происходит? Мы видимся раз в неделю-две. Общаемся, как… едва знакомые.
Его глаза цвета грецкого ореха смягчились.
– Мы просто заняты своими делами. У тебя кафе, у меня контора.
– И что? Ты мог бы забирать меня по вечерам, ведь ты заканчиваешь не позже шести…
– Не всегда. Ты представляешь, какие это затраты? Как материальные, так и моральные. К девяти я с ног валюсь.
– Тогда ответь на вопрос: зачем мы вместе?
Коннор отвел взгляд на цветочную клумбу, пестрящую маргаритками.
– Затем, что мы вместе целую вечность и дороги друг другу.
– А дороги ли?
Его пальцы притянули мой подбородок, а губы нежно прижались к моим губам. Я вдохнула родной аромат сандалового дерева, прижавшись к его груди.
– Поехали ко мне?
Я согласилась. В конце концов, физические потребности (правильнее сказать, потребность в сексуальных утехах) никто не отменял, а я знала, зачем мы едем к нему. Не представляю, откуда в нем проснулось резкое желание. А может, оно томилось все это время, и теперь мы полночи не могли уснуть. Я доводила его до изнеможения сверху, он демонстрировал свою власть, пристроившись сзади. Мы заснули в объятиях, о которых позабыли несколько месяцев назад.
Я проснулась первой. Что‐то настойчиво тренькало, и, разлепив глаза, я увидела телефон Коннора на прикроватной тумбе. Солнце взошло, возвещая о наступлении понедельника, и, черт возьми, я могла проспать работу! Схватив телефон Коннора, чтобы взглянуть на время, я наткнулась на пару уведомлений. Кровь застыла в жилах.
Ким: Куда ты пропал? Ты ведь обещал заехать за мной.
Ким: Так дела не делаются, Коннор! Ты ведь писал, что скучаешь!
Я сглотнула подкатившую тошноту. Медленно положив телефон на место, встала с кровати на ватных ногах. «Дыши, Селина, дыши», – повторяла я, стараясь унять ноющее сердце и подступающую рвоту. Я взглянула на Коннора. Русая шевелюра, мокрая от пота, закрывала лоб. Лицо источало умиротворение, спокойствие. Этот козел был спокоен, а я… разрывалась на тысячи частей!
Не помню, как оделась и как мне удалось бесшумно удалиться из его дома. Семья Коннора жила в районе шикарных частных домов, и добираться отсюда на работу было намного сложнее и дольше, чем если бы я ехала из своего района. Я последний раз посмотрела на его роскошный дом. Окна третьего этажа были нараспашку – ночью нам стало жарко, и мы решили впустить прохладу. От воспоминаний о его прикосновениях я вздрогнула, с ненавистью оглядела белую, окруженную кустами пионов беседку и бросилась наутек.
Слезы обжигали щеки, пока я ждала такси. Я редко пользовалась таким элитным способом передвижения, но других вариантов, чтобы успеть к открытию, не было. Как только я села в машину, сразу достала телефон и принялась строчить Эбигейл:
С: Эб, ты сегодня в школе?
Э: И тебе доброе утро. Нет, сегодня у нас матч в другой школе, так что я пас. Я уже на подъезде.
С: Слушай, я приеду к вечеру, ладно? Часам к семи, и ты сразу поедешь домой.
Э: Что‐то случилось?
С: Усталость навалилась. Пожалуйста, угости Дороти в мое отсутствие.
Э: сердитый смайлик.
– Будьте добры, сверните к Стейшн-стрит, – обратилась я к водителю.
– Как скажете.
Мы подъехали к кинотеатру. Мне отчаянно хотелось убежать, спрятаться, упасть и утонуть в слезах. Только бежать было некуда. Дома слишком много лишних глаз, на работу с красными глазами я заявиться не могла, в парке… в парке мы были вчера с Коннором, и это только сильнее ранит сердце.
В кино идти передумала, представив, как будут беситься зрители, слушая мои завывания. Пришлось бродить по улицам неприкаянной. Я купила багет и присела на лавочку, чтобы покормить голубей или чтобы самой пожевать теплое тесто – не знаю. Я ничего не чувствовала, кроме адской боли, вызванной предательством. Как ни пыталась я истолковать сообщения некой Ким, у меня не нашлось ни одного разумного объяснения. Точнее, аргумента в защиту Коннора.
Интересно, думал ли он о ней, когда приглашал меня к себе? Когда зажимал в кулак мои волосы и ненасытными толчками возвращал меня к жизни? Наверное, думал. Ведь все пошло не по плану. Вместо быстрого просмотра фильма и встречи с Ким ему пришлось таскаться по парку. Вероятно, не получив желаемого от Ким, он решил снизойти до меня. Просто удивительно, что он меня выбрал.
– Вот вы все кормите этих крылатых тварей, а они гадят по всей аллее! – буркнула проходившая мимо старушка.
Я покосилась на нее и воздержалась от комментариев, но кормить голубей не прекратила. Совсем забыла о музыке! Утерев слезы, я включила Лила Пипа «Star Shopping». «Не могла выбрать еще более трагичную песню?» – спросил у меня разум, и я тут же послала его подальше, слушая любимого исполнителя. Пока я наслаждалась красивым текстом песни, пришло сообщение от Коннора:
К: Ты на работе? Почему не разбудила?
Я заблокировала телефон и продолжила листать плейлист, решив немного размять ноги. Спустя полтора часа я добрела до доков. Оказывается, пешая прогулка с музыкой в ушах еще приятнее поездки на автобусе, но в другие дни у меня на нее не нашлось бы ни сил, ни времени. На подходе к кафе я вытащила наушники.
– Да, скоро буду ездить на собеседования в колледжи. – Звонкий голосок Эбигейл был слышен за столиком у стены.
Надо бы ее отругать за вольное поведение и пустующую стойку, но ведь клиентов не было, да и Эбби меня сегодня выручила. Я включила фронтальную камеру: глаза у меня да и кончик носа еще были красными, предательски выдавая недавние слезы. Но как только я увидела, с кем так непринужденно щебечет рыжеволосая девчонка, и горе, и спокойствие меня тут же покинули.
– Выметайся отсюда, – прорычала я.
Дьявол медленно, грациозно обернулся и оценивающе оглядел меня. На нем было длинное темно-коричневое пальто; шляпы на этот раз не было; под верхней одеждой скрывались светлый джемпер и темно-синие брюки. Ехидная улыбка не сходила с его губ, он выпрямился на стуле. На соседнем стуле сидела возмущенная Эбигейл – в фартуке поверх сиреневой толстовки. На столе виднелись опустевшие кофейные чашки и надломленный чизкейк. Сколько же они тут просидели? Я заставила себя оторвать взгляд от презентабельного, влекущего Дьявола.
– Селина! Как ты можешь…
– Я дважды не повторяю, – снова рыкнула я.
– Селина…
– Молчи, Эбби!
– Я всего лишь забежал за стаканчиком холодного кофе, – улыбался он. – Хорошего вечера, Се-ли-на.
Он растянул мое имя, точно пробуя на вкус, затем прошел в сантиметре от меня к выходу. Что‐то вне сознания и реальности вызвало импульс – захотелось перехватить его руку, остановить, поговорить, но я вовремя сжала кулаки. В нос ударил уже знакомый мне запах табака и пороха. Как только дверь за Дьяволом закрылась, Эбби вскочила со стула:
– Селина, как это понимать?!
– А как понимать, что ты воркуешь с гостями, а касса пустует?!
– Да ведь кафе пустое! – возмущался рыжий бесенок, надув губы. – Зачем ты так?
– Он… нехороший человек, Эбби.
– Откуда тебе знать? – Глаза у Эбби округлились. – Постой, вы знакомы?
– И да и нет. Не до этого сейчас, Эбс.
Тут‐то она и заметила мое раскрасневшееся лицо, лопнувшие сосуды в глазах и следы слез на воротнике пальто.
– О боже, Селина… Что‐то все‐таки случилось?
Эбигейл обняла меня, погладила по волосам и, зная мои предпочтения, побежала делать холодный латте с лавандовым сиропом. Аппарат зашумел, я подошла ближе и принялась перебирать оставшиеся веточки лаванды.
– Это козел Коннор, да? Он тебя обидел?
– Все намного хуже, Эбби. Мы…
Я рассказала ей обо всем, кроме того, чем мы занимались всю ночь. Эбби то охала, то бранилась на чем свет стоит. Я не могла сдержать смеха, хотя во время повествования у меня снова покатились слезы. В итоге Эбби доработала со мной смену, и мы вместе поехали домой. Без музыки. В молчании. Только ее рука всю дорогу не переставая сжимала мою.
Глава 4
– И все же я не пойму, что же ты так взъелась на этого красавца в дорогущем пальто? – спрашивала Эбби, пока мы брели каждая к своему дому.
– Красавца? Господи, ты про этого Дьявола?! – Я издала смешок. – Скажи, он угрожал тебе?
– У тебя сегодня что‐то с головой. С чего бы ему мне угрожать? Он заказал кофе, оставил щедрые чаевые…
– Сколько? – взыграло мое любопытство.
– Тридцать фунтов, Сел! Это, между прочим, больше, чем наша выручка еще две недели назад.
– Тридцать?! – Я оторопела и чуть не врезалась в велосипедиста. – Неслыханная щедрость. Чем же ты его очаровала?
– В том‐то и дело, Сел, что ничем. Сделала кофе, он тут же принялся его попивать, рассевшись на стуле. Для меня, конечно, он староват, а вот для тебя…
– Я что же, по‐твоему, уже старая перхоть? – ущипнула я рыжего бесенка.
– Ай! Ему уж точно не двадцать два, может около двадцати восьми… Короче! Он начал расспрашивать меня о кофейне. Вернее, о том, почему я решила там работать, потому как по мне видно, что я еще и школу не успела окончить. Ну и понеслось. Я ему с потрохами выложила свою несчастную судьбу дочери бедных, зависимых родителей.
– Я знаю тебя больше десяти лет и никогда бы не подумала, что ты откроешь душу незнакомцу, – фыркнула я. Мне совсем не понравилось, что Эбби посвятила этого бандита в подробности своей жизни. – Послушай, Эбби… Его нужно остерегаться. Ни в коем случае не говори с ним о личном, не упоминай никаких подробностей…
– Селина, да у тебя никак паранойя? Ты говоришь так, словно он какой‐нибудь маньяк.
«Может, и того хуже!» – пронеслось в голове.
– Просто прислушайся ко мне, договорились?
– Ладно… – недоверчиво протянула она. – Кстати, в среду меня не будет. Мы с Мэттью пойдем на выставку, которую я долго ждала, и… завтра тоже завал с уроками.
– Ни слова больше! Ты вольна идти куда захочешь, – выпалила я, взволнованная новостью о долгожданном свидании (кажется, я ждала его больше, чем Эбби и мой младший братишка Мэтт).
Уже на подходе к развилке мы остановились, чтобы попрощаться. Фонари светили на последнем издыхании, улицы потихоньку пустели.
– Ты справишься завтра без меня? И вообще, ты ведь собираешься высказать этому козлу Коннору, что он настоящий козел?
– Пока не решила. В голове кавардак, вообще не соображаю. Ощущение, что я прочла эти сообщения не утром, а неделю назад.
– Если что, звони мне в любое время.
Эбби снова крепко обняла меня и поцеловала в щеку. Когда ее морковная макушка скрылась за многоэтажным зданием, я двинулась домой. Признаться, я вообще не понимала, что чувствую. Такие яркие эмоции стали для меня чужды с тех пор, как умер отец. После третьего курса я уже полностью сконцентрировалась на осуществлении своей мечты и забыла о том, что в жизни есть место драме. Я плелась, униженная и оскорбленная, опустошенная и раздавленная, с трудом перебирая ногами. Иногда жалость к себе сменялась гневом на Дьявола. Меня жутко бесило, что он посмел разговорить Эбби! Ведь Эбби не было той ночью в доках, она не знает о настоящих причинах продажи магазина, и я не хотела ее впутывать в эти грязные дела.
– Сел, побереги здоровье, а? Найми себе что ли сменщика! – встретил меня Пабло.
От его звонкого, но уже не такого вредного, как когда он был мальчишкой, голоса на душе стало легче. Я ни с того ни с сего повисла у него на шее, чтобы он, как в детстве, покружил меня или потаскал на плечах.
– Ого! – удивился брат моей сентиментальности. – И в чем же ты провинилась? Опять стырила мои запасы шоколада?
– А тебе и жалко, да? – усмехнулась я. – Ни в чем. Я соскучилась.
– Приезжала бы ты на пару часов раньше, мы бы виделись каждый день. А чего бы тебе Мэттью не поднапрячь с помощью в кофейне? – спросил брат, нехотя отрываясь от моих объятий.
– Упаси боже! Не хватало мне еще каждую неделю закупать новую посуду, у него же руки-крюки!
– Я все слышу! – отозвался брат из кухни.
– Мэтти, я люблю тебя и все твои таланты, но признай же свою неуклюжесть! – рассмеялась я, а Пабло подхватил.
– Вообще‐то у нас в гостях Ева, давай не будем пугать ее нашими… любезностями, – прошептал он мне.
Я насупилась, приняла гордый вид и вытерла красные глаза. Пройдя в гостиную, я застала Еву и маму на диване что‐то бурно обсуждавшими. Находясь с Евой в одном помещении, я всегда испытывала напряжение, будто меня чем‐то придавливали. То ли так действовала ее красота, то ли умение держаться изысканно и хладнокровно.
– Привет, милая! Мы тут как раз обсуждаем предстоящее событие… – Мама заговорщицки подмигнула. – Присоединяйся!
– О, судя по вашим бокалам, открыто вино? – указала я на красную жидкость.
– Да-да, Пабло, дорогой, принеси Селине бокал! – попросила мама.
– Селина, я здесь, чтобы официально пригласить вас на свадьбу. Она состоится в середине мая. Мы с Пабло решили снять ресторан в Лондоне…
– В Лондоне?! – вспыхнула я.
У нас и на бирмингемские‐то заведения финансов едва хватало, а тут столица!
– Детка, а что такого? У Пабло и Евы должен быть красивый, запоминающийся праздник!
– О, мы точно запомним его надолго… – пробормотала я, принимая бокал из рук Пабло.
Брат смерил меня взглядом, говорившим: «Придержи язык».
– Я хотела уточнить, Селина. – Ева всем видом показывала, что намерена игнорировать мои комментарии. Она уже все решила, значит, будет так, как она захочет. – Мы составляем список гостей, ты ведь придешь «плюс один»? С Коннором, кажется?
Я поперхнулась вином, разлив половину драгоценного напитка на юбку, и невнятно ответила:
– Эм… С Коннором… да, «плюс один», – а потом добавила: – Что ж, девочки, я вас оставлю!
– Ох, Селина… и дались тебе такие мучения с этой кофейней, – заботливо заметила мама.
Только искренность этой заботы помешала мне обрушиться на нее с гневной отповедью, и я молча побрела в спальню. В этом доме не хватало тишины и возможности уединиться. Даже в своей комнате я чувствовала себя так, будто стояла посреди шумной улицы. Но я изо дня в день напоминала себе о том, что владею уютнейшей кофейней и хотя бы имею крышу над головой в отличие от Дороти. Я ступила на тернистый путь, и никто не гарантировал мне быстрого успеха.
Стянув вчерашние водолазку и юбку, которые впредь никогда больше не собиралась надевать, потому что отныне они вызывали отвратительные воспоминания, я упала на кровать.
– Как я устала, господи… – прошептала я в подушку.
И тут же одернула себя. Благодарность. Я, между прочим, осуществила свою мечту и обязана бороться за свое дело, пусть ради этого придется пожертвовать сном и отдыхом. Когда‐нибудь настанет день, и я найму сменщика. Ведь этот день настанет?
Телефон завибрировал.
Неизвестный номер: Привет.
Я минут пять всматривалась в цифры, пытаясь припомнить, кому они могли принадлежать.
С: Это кто?
Прошла минута, две, три…
Р: Нечисть.
Я отбросила телефон, словно у меня в руке оказалась бомба замедленного действия. Дыхание участилось, пульс отдавался болью в висках. Откуда у Дьявола мой номер?! Почему он вообще мне пишет?! Господи, да что же это такое, где моя стабильная, заурядная жизнь! Вернись, я все прощу! Надо придумать ответ. Или вообще не отвечать? Может, завтра же купить новую сим-карту? Тут же зазвенел телефон. Нет, это уже не Дьявол.
К: Эй?
Отлично. Половина двенадцатого, вставать ни свет ни заря, а двое мерзавцев решили нарушить мой покой! Я выключила телефон – поделом им, – повернулась к стенке и уснула лишь к двум часам, унимая дрожь.
