Хелена Хейл
Лавандовая ветвь
Глава 2
Водитель автобуса меня узнал и поздоровался, я кивнула, протянула дрожащими руками мелочь, убежала в самый конец и плюхнулась на излюбленное сиденье с поручнем, на который всегда клала руки и голову, слушая музыку. Руки не слушались, наушники упали на грязный пол, и мне потребовалось еще минут пять, чтобы распутать их непослушными пальцами. Как только я включила «Bitter Sweet Symphony», дрожь унялась. Ноты любимой песни струились в уши, успокаивая, обволакивая. Осталось выждать, когда мое сумасшедшее сердце поутихнет. Мистер Берч! Взглянув на сетевые палки телефона, я хлопнула ладонью по коленке – сеть наконец обнаружилась, и я тут же набрала номер полиции.
– Полиция Бирмингема. Что у вас произошло? – Сеть барахлила, поэтому голос в трубке хрипел.
– Добрый вечер! На территории доков, у Бирмингемского канала, в хозяйственной лавке прогремел выстрел.
– Уточните, кто‐то ранен?
– Возможно… – сглотнула я. – В магазине работает мой знакомый, но я встретилась лицом к лицу с бандитом и убежала. Боялась, что…
– Мы отправим патрульных осмотреть место происшествия. Ваша заявка принята. Вы видели стрелявших?
– С-спасибо. Нет, я…
– Назовите, пожалуйста, ваши дан…
Громкий хрип. Я оторвала телефон от уха – сеть снова захворала. Черт с ними, моими данными, лишь бы заявку действительно выполнили. Теперь можно и поразмыслить над тем, что произошло. Разбитое окно лавки, выстрел… Ограбление? Был ли мистер Берч в тот момент в магазине? Если да, значит, я струсила и убежала, спасая свой зад. Если нет – тогда зачем устроили разгром и в кого стреляли? Мелодии в ушах сменяли одна другую, ритм менялся, я не успевала переключать нагнетающие ужас песни. Не успевала и за ходом мыслей. Глаза ослепили фары проезжавшего автомобиля, я прищурилась и быстро повернула голову, заметив через двери, что мы едем по моей улице. Уже?
Двери распахнулись, я вылетела из автобуса и поспешила к подъезду. Еще никогда мне так остро не хотелось попасть домой. Наша семья обосновалась в многоквартирном доме, не самом бедном, конечно, но все же уступающем частным домам и элитным многоэтажкам. Лифт остановился на пятом этаже, и, не прекращая нервно напевать играющую песню, я ворвалась в квартиру, напугав маму.
– Селина! – ахнула она, уронив ботинки Пабло.
– Привет, мам, – пробормотала я, убирая наушники и избавляясь от тяжести пальто.
– Как дела, детка? – спросила она, следуя за мной на кухню.
– Нормально, – кратко ответила я, осушая стакан воды. – Пабло и Мэттью дома?
– Мэттью весь день проторчал дома, этот лентяй даже не соизволил поменять постельное белье! А Пабло сегодня у Евы.
Ева была невестой моего старшего брата Пабло. Из-за приближающейся свадьбы наши и без того хилые сбережения грозили вовсе исчезнуть. Я ничего не имела против Евы, тем более что у нее тоже были испанские корни, и яркая внешность: волосы цвета воронова крыла, и глаза, подобные двум лазуритам, приковывали внимание с первых секунд. Пабло было известно о нашем положении, но он все равно настаивал на пышной церемонии.
– Понятно.
– На тебе лица нет, Сели…
– Устала, очень устала.
И это было правдой, я еле стояла на ногах.
– Что ж, тогда поспеши в постель. Завтра Эбби, вероятно, будет в школе, и тебе придется приехать к открытию?
– Зачем ты напомнила… – простонала я и капитулировала в постель.
В этом доме у меня одной была собственная комната. Пабло стукнуло двадцать шесть, а он все еще делил спальню с Мэттью. Мама же ночевала в гостиной, переходящей в кухню. Но по крайней мере у нас была крыша над головой в отличие от Дороти.
Стягивая с себя одежду, я ойкнула от боли. Что‐то укололо грудь – булавка, на которую Эбби днем прикрепила лавандовую ветвь, только вот сама веточка пропала. Наверное, свалилась по пути. Не беда, завтра нацеплю новую. А пока мне срочно требовались постель и телефон – я собиралась позвонить Коннору. После долгих гудков ожидания я все же услышала голос по ту сторону трубки.
– Да? – прохрипел он сонно.
– Привет. Спишь?
– Уже нет. Что ты хотела?
– Во-первых, поговорить, а во‐вторых… ты не мог бы… встретить меня завтра с работы?
Повисло молчание.
– Встретить? На машине?
– Угу. Сегодня возникла такая страшная ситуация, что я…
– Слушай, Сел, мне завтра к шести утра в контору. Нужно выспаться. Давай я встречу тебя во вторник, завтра столько дел вечером…
– Но ты ведь даже не выслушал…
Гудки. Он что, бросил трубку? Супер. Впервые мне было по‐настоящему обидно. Меня чуть не укокошили, а он и слушать не захотел! Где же тот улыбчивый, заботливый парень? И черт с ним. Мне тоже нужно хорошенько выспаться. Рассвирепев, я повернулась к стенке, укуталась в одеяло и закрыла глаза.
Он стоял передо мной. Шляпа сдвинута набок, открывая темные волосы с бронзовым отливом. От черного пальто резко пахло табаком и порохом. Глаза самого дьявола смотрели на меня, его рука скрывала что‐то за спиной. Я не могла отвести взгляд. Что он прячет? Пистолет? Кинжал? Мое подсознание подкидывало догадки, кричало: «Спасайся!» – но я почему‐то не могла пошевелиться. Как только он дернул рукой и наставил на меня дуло пистолета, я с криком подпрыгнула в кровати, широко распахнув глаза.
Телефон сообщил, что сейчас только шесть утра. Должно быть, Коннор уже в конторе, и поделом ему. Я вновь упала на подушку, откидывая вездесущие волосы. Ощутив потную простыню, вспомнила свой кошмар. Доки. Выстрел. Щетка. Глаза дьявола. Далее я принялась вертеться с боку на бок точно в приступе психического припадка. Мистер Берч! «Идиотка!» – отругала я себя.
Страх накрыл меня паралитической волной. Я уже и не помнила, когда в последний раз бегала, а чтобы так быстро, как вчера, и вовсе не случалось. Воспоминания о вечере уже не дадут мне уснуть.
В голове то и дело повторялся звук выстрела, бьющий по перепонкам, а перед глазами маячил призрачный образ бандита. Но нужно было бороться с эмоциями – я чувствовала ответственность за то, что еще не разузнала, как там мистер Берч.
Выйдя из комнаты, я вдруг осознала, какое это счастье – просыпаться первой в большой семье. Свободная ванная, пустая кухня, да и туалет в моем распоряжении. Так можно и размечтаться о собственном жилище! Сходив в душ, я обернула волосы полотенцем и пошла шарить в холодильнике. Вчера мама приготовила сырные и мясные лепешки – то, что доктор прописал. Знаю, многие от стресса теряют аппетит, а у меня он, наоборот, становится зверским. Мои округлые ягодицы тому свидетели.
– Дева Мария, ты что здесь делаешь?
Эх, недолго музыка играла…
– Привет, Мэтт. Так, захотелось собраться и позавтракать в тишине.
– И ты пожертвовала сном?! Ты?!
– Как видишь. Будешь лепешки?
– Я за ними и пришел.
Мэттью было семнадцать, как и Эбигейл. Младший сын Хавьера Гарсия походил на отца разве что широкими плечами и ростом в отличие от старших детей. Мы с Пабло и между собой были сильно схожи – пухлыми губами, широким носом и темными, шоколадными волосами. А еще смуглой кожей. Мэттью считался бы приемным, если бы не был так похож на маму. Элейн Гарсия, урожденная Гилмор, обладала светлой, почти прозрачной кожей. Ее блеклые голубые глаза, узкий рот, высокий лоб и тонкий носик – все это передалось младшему из детей.
– Давно ты виделся с Эбигейл? – рискнула спросить я.
– Эм… мы вообще‐то в одном классе учимся, – потупился Мэттью, поправляя длинные белесые волосы.
– Да я не о таких встречах!
– Ну, я забегал в кофейню в прошлую субботу. Мы вместе ехали до дома, ты еще в тот день ушла раньше. А что?
– Да так просто…
Мэттью сдвинул брови, но ничего не ответил и принялся уплетать лепешки, запивая их чаем. Я и не заметила, как минутная стрелка приблизилась к семи. Пора придавать моему опухшему лицу праздничный вид. Вернувшись в комнату, я сбросила полотенце на уже застеленную односпальную кровать. Комнатка у меня была маленькая, и, чтобы вместить комод и косметический столик, пришлось пожертвовать широкой периной. Перед зеркалом я накрасила густые, но не слишком длинные ресницы, подводкой подчеркнула глубину голубых (редкость для испанцев, спасибо маме) глаз, оставила нетронутыми пухлые губы и высушила волосы. Моя длинная волнистая грива приносила массу проблем, но состричь концы больше чем на пять сантиметров я не решалась. Не хочу, и все тут. Не могу объективно оценить свою внешность, но волосы всегда вселяли уверенность, что одних моих темных кудряшек достаточно для того, чтобы отвлечь взгляд от широкого носа с горбинкой.
Я вдруг почувствовала странный приток тепла, словно к спине обогреватель приставили. Шокированная, я обернулась к окну. Это что? Солнце? В Бирмингеме? По такому случаю можно и платье надеть! Сорвав с вешалки легкое красное платье в пол, расшитое мелкими белыми цветочками, я быстро оделась, традиционно огорчившись видом своих бедер. Разве могут к узким плечам и тонкой талии прилагаться такие пышные ягодицы?! Эбигейл утверждала, что именно этой частью тела я цепляю мужчин. О каких мужчинах шла речь, осталось загадкой.
– Селина, завтрак! – донеслось из кухни.
– Спасибо, мам, я уже ела.
– Когда?! Ты что, уже собралась?! – Мама удивленно смотрела на меня, вытирая руки полотенцем. – Что это с вами сегодня? Мэттью ушел ни свет ни заря – к первому уроку…
– Весна, наверное! – Я не стала уточнять, что спешу проверить разграбленную лавку и удостовериться, что мой «сосед» жив. – Пока, мамуля!
Автобус пришлось ждать минут двадцать, но я ничуть не расстроилась, радуясь редким солнечным лучам. Воткнув наушники, я с наслаждением погрузилась в мир своих грез. Сегодня мой маршрут начался с Arctic Monkeys – «Do I Wanna Know?». Эта песня наполняла страстью, которая дремала во мне вот уже двадцать третий год, не получая возможности вырваться наружу. Помимо меня в автобусе было всего две старушки, поэтому я не стеснялась петь вслух. В остальном я была довольно скромной, но когда дело доходило до музыки…
Я наблюдала за машинами, продолжая протягивать мелодию, пока пассажир болотно-зеленого внедорожника слева от автобуса не выставил руки из окна и не поднял большие пальцы вверх. Смущалась я недолго – как только автобус свернул налево, я продолжила напевать.
– «Снова ползу к тебе…» – совсем уж распелась я, пока сам водитель не похлопал меня по плечу.
Я и не заметила, что мы подъехали к докам.
– Спасибо, мистер Диккенс, – бросила я и выскочила на улицу.
Я была знакома с тремя водителями лично, настолько часто ездила по их маршруту. Часы на главной высокой башне кирпичного здания отбивали восемь утра, но вместо того, чтобы открыть кафе, я ринулась к хозяйственному магазину. Осколки прибрали, и, видимо, ночью разбитое оконное стекло было заменено на новое. Будто ничего не произошло. Но ведь я точно слышала выстрел!
На двери висела табличка «Закрыто». Странно, магазин открывался, как и мое кафе, в восемь. Мистера Берча не видно; может, и не было его вчера вечером в магазине? Так кому же потребовалось разбивать окно, стрелять, а затем все это дело восстанавливать? Чертовщина.
– Мисс Гарсия, сногсшибательное платье! – О нет… навстречу мне шел Нил Буш. – Моя бабуля Сэсси как‐то навещала нас в подобном, и…
– И тебе доброе утро, Нил. – Низкосортный юморист! – Ты не слышал вчера здесь никаких… звуков?
– Ты о выстреле? О полицейской сирене? – прямо спросил он. – Или о том, что утром я нашел свою щетку, плавающую у помоста?
Я мило улыбнулась, блеснув зубами и надеясь, что буду прощена.
– Как только мистер Берч придет, куплю тебе новую, – пообещала я.
– Мистер Берч не придет, – резко ответил он, скрестив руки на груди.
Мое сердце подпрыгнуло. Нил Буш подошел ко мне почти вплотную, загораживая собой солнце. Его пшеничные волосы были приглажены гелем, а серые безжизненные глаза уставились на мое тело. Несмотря на теплый день, я ощутила бегущий по коже мороз.
– Почему… не придет?
– Ты ведь слышала выстрел.
– О господи… – Я прижала руку к щеке. – Неужели его… Я ведь вызывала полицию…
– Типун тебе на язык! Жив и здоров твой старик! Только вот магазина у него больше нет.
Я снова посмотрела на закрытую дверь. Да вот же он – стоит, где и стоял.
– Ты слышала о банде Эльберга? – спросил Нил, переходя на шепот.
– Нет, я вообще ни о каких бандах не слышала. Только об итальянской мафии, и то…
– Нет, это не мафиози. Хотя, может, в Италии они бы ими и были. Короче говоря, Эльберг давно скупает недвижимость в районе доков, и не только – его банда также орудует в Лондоне.
– И до них до сих пор не добралась полиция? Разве сюда не приезжал полицейский патруль?
Нил Буш улыбнулся так, будто я выпалила несусветную чепуху.
– Ох, Селина, в наивном мире ты живешь. Может, тебе еще за моей спиной единороги с радугой мерещатся? Были здесь твои стражи порядка. Только не нашли никого. Явились минут через двадцать-тридцать после выстрела. Окно успели заменить, лавка оказалась пуста.
Захотелось плюнуть ему в лицо, но я удержалась. И как этим негодяям удалось так быстро замести следы?!
– Нил, если тебе нечего мне больше сказать о выстреле и мистере Берче, то мне пора открывать кафе.
– Я просто скажу, чтобы ты была осторожна. Особенно по вечерам.
– А сам ты соблюдаешь осторожность? В твоем пабе еженедельные разборки, переходящие в драки.
– Поверь, местные пьянчуги – меньшее, что должно меня беспокоить. На то у меня и паб. А вот когда в гости заходят члены банды Эльберга, вот тогда…
– Погоди, ты знаком с ними лично?
– Конечно, нет, образно выражаюсь! Никто не видел людей Эльберга в лицо. Ты что же, думаешь, они убивают и воруют напрямую? Их действия никто не успевает отследить, потому что они идеально заметают следы. Устраивают несчастные случаи тем, кто отказал им в… поддержке.
Я снова осмотрела тропу, очищенную от осколков.
– Беги, Селина, мне и самому пора принимать товар, – наконец попрощался Нил и повернул к своему пабу.
Я мотнула головой, усваивая информацию. Сегодня вывеска моей кофейни не вызвала благоговения, оттого я быстро провернула ключ и сразу приступила к подготовке аппаратов. Так же спешно приготовила суп дня – по понедельникам был луковый, – расставила сэндвичи, записав в телефон, какие подходили к концу, чтобы заказать поставку. Понедельник – скучный день. Да и вообще по будням редко захаживали туристы, иногда везло на офисных работников, отлучившихся в обеденный перерыв за чашечкой кофе. Но сегодня мне хотелось видеть только одного посетителя – мистера Берча. Мне было необходимо лично удостовериться, что он в порядке, и разузнать у него о продаже магазина, потому как Нил своей манерой речи выводил меня из себя.
Оставалось только ждать приезда Эбби, без нее здесь было слишком тихо. С одной стороны, было время насладиться ароматом лаванды, тишиной, почитать книгу за стаканом кофе, с другой – мысли норовили захватить мой беспокойный разум. Я не бывала в кафе уютнее «Лавандовой ветви», но и прибыли она толком не приносила. Нужно было раскручивать, рекламировать свое дело.
Сегодня – то ли редкое солнце так повлияло на англичан, то ли весна совсем уж разыгралась – за каких‐то пару часов я обслужила уже двадцать клиентов! Как не вовремя Эбби взялась за гранит науки. К обеду зашла Дороти. Я без слов поставила чашку латте и тарелку супа на ее столик. Расщедрилась и на круассан – после такой‐то выручки.
– Селина, да ты меня балуешь! – смеялась женщина. Смех ее напоминал двигатель грузовика.
– Не знаешь, отчего сегодня так много народу в доках?
– Говорят, на месте хозяйственного магазина сегодня откроют антикварную лавку. Может, хотят поучаствовать в аукционе?
– Аукцион? Лавка? Да там же места не хватит, чтобы собрать стольких людей.
Зачем вообще понадобилось открывать антикварную лавку? Их полным-полно в столице, популярностью они не пользуются. В доках у нее вообще нет будущего.
– А черт их разберет, дорогая. Я в заскоках богачей не разбираюсь. Что же до аукциона, так его будут проводить перед твоей «Лавандовой ветвью».
– Чего?
Я присела на соседний с Дороти стул, ничуть не смущаясь ароматного букета, исходившего от нее.
– Да вот же, милая, уже и стулья расставили.
Теперь пришлось подойти к двери. И как я не заметила огромную сцену посреди нашего дворика?
– Это в честь открытия.
На стульях уже разместилось с десяток людей, все они выглядели так, точно доход их был выше среднего. Половина мило беседовала между собой, другая половина вела себя сдержанно, холодно.
– Кошмар… – протянула я.
– Теперь тебя не радует возможная выручка?
Я не ответила, вернулась за кассу и пересчитала деньги. Дороти уже ушла, когда в кафе вошли две светские леди. От них за версту разило роскошной жизнью, начиная с элегантных пальто, заканчивая туфельками от Джимми Чу. Их прически отвечали последнему писку моды. Обе блондинки улыбнулись мне яркими губами.
– Добрый день! Средний латте, пожалуйста.
– Здравствуйте, конечно. Сироп?
– С миндалем.
Блондинка, делавшая заказ, продолжала улыбаться, располагая к себе, в то время как вторая, чьи алые губы надменно сжались, избавившись от доброжелательной улыбки, разглядывала десерты, пока взгляд ее не остановился на корзинке с лавандой.
– Подскажите, а что у вас за суп дня? – спросила милая блондинка.
– Сегодня – луковый.
Ту, что была с алыми губами, передернуло.
– Вам тоже кофе? – решилась спросить я.
– Угу. Большой латте. Есть кокосовый сироп?
– Конечно.
– Отлично. Еще упакуйте мне кусок «Красного бархата».
Отдав милой женщине сдачу, я взялась за заказ Стервеллы[1]. Аккуратно положив контейнер с тортом на дно бумажного пакета, я придвинула ей терминал для оплаты картой.
– Что за талисманы? – спросила миловидная женщина, кивнув в сторону таблички, расписанной Эбби.
– О! – Я совсем забыла, что следовало вручить веточки вместе с кофе. – По старинному поверью, лавандовая ветвь способствовала встрече с мужчиной. С настоящей любовью. Талисман прилагается к чашечке кофе!
– Шерил, это то, что надо! Отдайте ей обе! – расхохоталась обладательница миндального латте.
Шерил бросила на нее кроткий уязвленный взгляд.
– Чушь собачья, – бросила она мне.
– Я не настаиваю. Веточка лаванды может быть использована и как аксессуар, который придется очень кстати на вашем белоснежном пальто, – улыбнулась я как можно шире и достала булавку. – Вот, можете прикрепить.
Шерил была удивлена моей навязчивостью и все же не возразила, когда я прицепила ей импровизированную брошь. Только сейчас я догадалась, что ей, вероятно, неприятно носить на своих дорогих одеяниях чахлую ветвь.
– Спасибо за кофе, – монотонно произнесла Шерил и застучала каблуками к выходу. – Мадлен, поспеши!
– Вот, это вам. За выдержку, – хихикнула Мадлен и бросила в копилку с надписью «Коплю на отпуск» пять фунтов.
Не успела я возразить, как обе блондинки выбежали из кофейни, оставив за собой душистый шлейф. До чего удивительный день! Либо судьба смилостивилась надо мной после пережитого ужаса, либо мне стоило благодарить этого Эльберга за аукцион, если, конечно, он к нему причастен.
Еще через два часа явилась запыхавшаяся Эбигейл. Мне моментально передались ее неуемный энтузиазм и склонность к болтовне.
– Эбби! – Я крепко сжала ее в объятиях.
– Сел, что это с тобой? – подозрительно оглядела меня подруга. – И что это за аншлаг во дворе?
Я рассказала Эбби о том, что магазинчик Берча перекупили, но опустила историю с выстрелом и бандой, опасаясь за свою несовершеннолетнюю девочку, так как знала ее пронырливость и излишнее любопытство. Стоило ей рассказать о криминале, и она непременно бы пошла к Нилу выяснять подробности.
– Удивительно. Старик Берч вот так взял и продал свое сокровище?
– Сама в шоке, – убедительно взмахнула руками я.
– Ого! – воскликнула Эбби, увидев наличку за кассой. – Да сегодня денежный дождь! Не хочешь посетить аукцион?
– Для чего? Еще отчетливее ощутить свою финансовую дыру?
– Может, будет что‐нибудь интересное! Давай отдохни!
Эбигейл накинула на меня мое же пальто и вытолкала за дверь моей же кофейни. Ах, настоящий бесенок!
Я выбрала самое неприметное место в последнем ряду и со скучающим видом рылась в телефоне, пока оглашали лоты. Только изредка округляла глаза от запредельных сумм, предложенных за старые безделушки. Признаюсь, некоторые из них были действительно красивы, и будь я немножко богаче, обязательно бы приобрела что‐нибудь для украшения «Лавандовой ветви».
Надо же, я и не слышала, что Коннор мне писал:
К: Привет. Завтра не получится тебя встретить, улетаю в Канаду.
С: Ты считаешь, что бросать трубки – нормально? Ты ведь даже не дослушал мою историю!
Да, я возмутилась. За четыре года я еще ни разу не закатывала Коннору сцен, но его равнодушие выбило меня из колеи. Минут через десять телефон завибрировал:
К: Ты разбудила меня среди ночи! Перед ответственным днем! Что там у тебя?
С: Ничего.
К: Шутишь? К чему тогда наезды?
С: Когда мы увидимся?
К: Можно в воскресенье, но ненадолго. И это пока не точно.
С: Ясно. Напиши мне в субботу.
К: Пока.
Вот это диалог! Сама общительность. Пытаясь разобраться в своих чувствах, я не ощутила ни обиды, ни грусти. Мы настолько отдалились, что я не испытывала горечи или гнева, лишь смиренно вздохнула и отложила телефон. К черту аукцион, скукотища. Я вернулась в кафе, где Эбигейл обслуживала целую очередь. Очередь в «Лавандовой ветви»? Да сегодня никак солнечное затмение?
– Добрый день! Что будете заказывать? – встала я рядом, разделяя очередь пополам.
Заказы сыпались и сыпались, и так до самого вечера. Эбби умчалась домой в районе девяти, оставшийся час я перебирала полки за стойкой и откладывала крупную выручку в кошелек, чтобы отвезти домой. Раз уж здесь орудует банда, то и без того скудные сбережения следовало припрятать.
Раздался звонок колокольчика.
– Еще работаете?
– Да-да! – бросила я, продолжая сидеть на корточках и захлопывая последний ящик.
Расправив платье, я обернулась к гостю с лучезарной улыбкой.
– Что будете за…
Я онемела. Улыбка померкла. Дьявольские глаза, сводившие меня с ума всю ночь, смотрели прямо на меня.
