Хелен Гуда Я и Он

Утро у меня было очень бодрым. Потому что проснулась я в 8, а рабочий день у меня в 9, а ехать мне час с небольшим, даже если я выскочу в пижаме и тапках к метро, и не почистив зубы, я однозначно не успею на работу. Поэтому, я вызываю такси, со скоростью света одеваюсь, в брюки (так как не было времени возится с колготками, в такой спешке я бы их однозначно порвала) и идентичную вчерашней  рубашку. Чищу зубы и умываюсь, закидываю в сумку яблоко, я так полагаю оно  будет мне и завтраком и обедом. Хватаю сумку со спортивной одеждой, благо приготовила я ее еще вчера вечером. Ничего, не позанималась утром, значит, задержусь на часок и позанимаюсь вечером, и помчалась к так вовремя, подъехавшему такси. Уже в такси, я попыталась, заплести косу, но из этого ничего не вышло. Руки от нервов дрожали, места развернутся у меня не было, поэтому я решила, что заплету косу в офисе, а пока заколю пару прядок, что бы в глаза не лезли.

В приемную я ворвалась в 9:07, и была готова к суровому взгляду и очередной порции унизительных придирок босса. Но, слава богу, он ещё не пришёл. Поскорее наведя на столе вид кипучей деятельности, включила компьютер, пока он грузился, повесила плащ в шкаф и туда же водрузила спортивную сумку. Он беготни мне стало жарко и, осмотрев себя в зеркало на наличие помятостей, или не дай бог, пятен, я расстегнула пуговицы на рубашке, до ложбинки на груди, чтобы быстрее остыть. Осмотрела волосы, и решила не заплетать их в косу.  А что??? Пусть так побудут для разнообразия, тем более они легли очень симпатичными волнами, прям голливудская укладка.

Босса не было, и я решила приступать к работе, но вот упрямый принтер, почему то работать не хотел. Может провода отошли, залезла под стол посмотреть. Ничего не нашла, вроде все нормально подсоединено. Пришлось встать на колени и с другой стороны осматривать. При этом мой зад аккурат торчал из под стола, напротив двери. Что бы волосы не мешали, перебросила их через плечо. Пока ввозилась и искала причину, не услышала, как хлопнула дверь приемной.

– Алиночка, можете не вставать передо мной на колени, и не кланяться, крепостное право уже отменили. Кофе было бы достаточно!– услышала я голос шефа у себя, хотелось бы сказать из-за спины, но, получается, из-за попы.

Я обернулась, вернее, попробовала это сделать, так как пространство под столом было узкое, и не давало возможности осуществить этот манёвр. Но увидела, что босс подошел вплотную к моим ногам, остановился и кажется, присел. Аккурат позади моей попы. Неловкость момента зашкаливала и только я хотела объяснить, почему в такой позе оказалась под столом, как почувствовала лёгкое поглаживание по попе. Боже мой, он гладит мой зад.

– Алиночка, или вы застряли?? А может, намекаете мне на что-то, своей откровенной позой?? Так вы не намекайте, прямо скажите! Я готов рассмотреть возможность расширения наших деловых отношений, – сказал босс.

 Я думала, что до этого неловкость зашкаливала, ну так вот, нет. Сейчас это была уже не неловкость, я готова была сгореть, испепелится, прогрызть пол, и провалится на тридцать этажей вниз, и бежать через всю Москву до дома босиком. От   неожиданных слов и таких легких, но приятных поглаживаний я по-прежнему была в каком то ступоре. Но вдруг босс, сжал мою ягодицу, и резко шлепнул меня по попе, от чего я дернулась и стукнулась головой об столешницу. А босс же встал с корточек и повелительно сказал: «Вылазьте, Алина, неужели собираетесь целый день там сидеть?»

Я начала выбираться из-под стола, чувствовала, что грациозно это не выглядело. Проклинала себя и чертов принтер и поняла, что сегодня, как бы я не устала, а в зал или на худой конец в бассейн я пойду. Все, решила, начну занятия с бассейна, быстрее втянусь в физические нагрузки.

Стараюсь думать обо всем, но только не о неловкости ситуации, начинаю отряхивать и поправлять одежду. На коленях, на брюках было куча пыли. Куда смотрит уборщица, надо обязательно дать ей замечание, чтобы «прогениралила» приемную. Отряхнувшись и приведя одежду в  порядок, я откидываю волосы, которые предательски лезли в лицо. Не привыкла я к тому, что они не в косе,  перебросила их с одного плеча на другое. И вот наконец-то я подняла глаза на босса.

Так, я не поняла, он, что на грудь пялится??? Что за озабоченный тип, то попу гладил, а потом ещё и шлепнул, то теперь на грудь глазеет. Я сама опустила глаза и посмотрела на свою грудь, вдруг выпачкалась, и он смотрит не на грудь, а на пятно, к примеру. И увидела, что от возни под столом, у меня расстегнулась ещё одна пуговица, и боссу открылась картина маслом. Мой четвёртый размер в кружевном лифчике на всеобщем обозрении, ещё и соски затвердели и торчат, и это все видно.  Видимо сегодня день моего позора, интересно, что ещё должно произойти сегодня, что бы я смогла опозориться ещё сильнее.

И тут дернул же меня черт поднять глаза на начальника, и пока поднимала, взгляд скользнул по его фигуре. А если быть точнее уставилась на место, чуть пониже ремня.  Я понимаю, что мой взгляд не остался незамеченным для  босса, и я из помидора начинаю, превращается в свеклу. У Евгения Дмитриевича стоит, и, исходя из того, что только что происходило, стоит на меня. Уши горят и покалывают от прилившей к ним крови, щеки пылают, голоса нет и видимо я онемела на веки.  Я срываюсь с места, со словами «извините» и выбегаю из приемной. Не придумала никакого другого места для приведения в порядок себя, как общий туалет для посетителей  на этаже. Так у нас в каждой приемной был туалет, и небольшая кухня, а у Евгения Дмитриевича, к кабинету примыкала комната с диваном. Что-то вроде комнаты отдыха и душевая с туалетом. В комнате отдыха даже имелся шкаф для вещей, в этом кабинете можно было смело жить. У некоторых квартиры меньше, чем его комната отдыха.

Залетев в туалет, я выдохнула, будто кросс пробежала, и это был финиш. Умылась, застегнула наглухо рубашку, пригладила волосы. Вот, вроде лучше стала выглядеть. Решила использовать туалет по назначению, зашла в кабинку, закрыла за собой дверь, сделала свои дела и только собиралась выходить, как услышала, звук открывающейся двери, и женские голоса. О, по ходу это секретари заместителей моего босса, девочки- близняшки.

– Все равно не пойму, нахрена он взял на работу эту толстуху серую,– сказала одна из близняшек.

– Мой шеф сказал, что это его мать заставила. Говорит, они так громко кричали и ругались, что на весь этаж слышно было. Евгений Дмитриевич сказал, что ему толстухи в приемной не нужны, потому что его секретарь это лицо холдинга, а оно толстым быть не может,– зачирикала вторая девушка, хихикая.

Они  дальше обсуждали, что я невзрачная, серая, толстая, лимита, которая здесь и пары недель не продержится. Смеялись над своими шутками, а сделав свои дела, весело щебеча, продолжая обливать меня помоями и придумывать оскорбления поизощреннее, выскочили из туалета.

Если до этого я думала, что мне было плохо, то, как же сильно я ошибалась. Хуже чем сейчас, мне не было никогда в жизни. И в школе и в институте я не редко выслушивала шуточки о моем весе. Сколько себя помню я была в теле, аппетитная булочка, пирожочек, так меня называла любя Саша, объясняя, что я прекрасна и должна принять себя такой, полюбить и не обращать внимание на злопыхателей. Но как же на такое не обращать внимание. Эти девицы считают себя выше меня, только из-за того, что они, видите ли, стройные, а я нет. Встала, вытерла щеки, оказывается все это время, я сидела на крышке унитаза и беззвучно плакала. Снова пошла умылась. И полная решимости переломить всю эту ситуацию, направилась в свою приемную. Мне казалось, я как солдат чеканила шаг и мой топот было слышно на весь этаж.

В приемной босса уже не было, и как только я уселась на своё место, из селектора раздался голос босса: « Алина, зайдите, захватите блокнот и мое расписание на день!»

Ещё раз взяла себя в руки, мысленно дав установку, вести себя непринужденно, как ни в чем не бывало.

Распечатала расписание. Да, предатель принтер заработал. Взяла блокнот и ручку, и направилась в кабинет босса, будто на эшафот иду. Ощущения, между прочим, были те же, что там меня казнят или помилуют, но скорее все же казнят.

Евгений

Вчерашний день прошёл хорошо, даже совесть, проснувшуюся из-за слез матрешки я утихомирил во время обеда. Вернее засунул ее куда подальше, пообедав с милой девицей, кукольной внешности.

Как же она представилась??? А, Моника кажется.

Ой, да не важно, эти девицы сегодня Моники, завтра Сюзанны, а после завтра ещё кто-то, а по паспорту, Марины или Карины. Но так как в ЗАГС я эту Монику  тащить не планирую, то пусть, каким хочет именем таким и представляется. Настоящее имя мне до лампочки.

Главное сосет хорошо, а остальное  меня не интересует.

Кстати, на счёт моей Алины, что-то она притихшая была вчера после обеда, только глазками на меня сверкала. Даже  настроение поднялось, как вспомнил, каким она взглядом провожала меня. Ладно, посмотрим, что день грядущий нам готовит.

Так я думал, пока ехал на работу. Простояв в пробке полчаса, из-за чего опоздал на работу, но мне можно, я ж начальник.

Захожу в приемную и вижу дивную картину. Стоит моя матрешка, на коленочках под столом, оттопырив попу. И что ж она там делает интересно? Смотрю  несколько секунд на ее возню под столом и, не выдержав шучу: «Алиночка, можете не вставать передо мной на колени, крепостное право уже давно отмени. Кофе было бы вполне достаточно!».

Я подошёл ближе к стоящей на четвереньках у моих ног секретарше. Присел, что бы оказавшись на одном уровне, посмотреть, что же она там забыла под столом. Взгляд мой опустился на соблазнительно оттопыренный зад, обтянутый брючками.

Интересно, а какой он на ощупь?? Да что мучиться предположениями и, не сдержавшись, опускаю руку на попу моей матрешки и легонько поглаживаю. А что? Очень даже приятно! Как бы в подтверждение того, что ощущения не обманчивы, член в штанах напомнил о себе, начал наливаться кровью.

Это что-то новенькое, мне никогда не нравились матрешки, я больше предпочитаю девушек вроде Моники. Чтобы лицо отретушировано косметикой и пластическим хирургом, да и к фигуре вышеуказанный врач тоже приложился, а в голове у этих девиц вакуум.

– Алиночка, или вы застряли?? А может, намекаете мне на что-то, своей откровенной позой?? Так вы не намекайте, прямо скажите! Я готов рассмотреть возможность расширения наших деловых отношений,– пошутил я с намеком. А вдруг согласится? Будет интересно, такого опыта у меня ещё не было.

Матрешка моя под столом признаков жизни не подавала, то  ли прикайфовала от удовольствия, то ли боялась вылезать. Ну, не вытаскивать же ее из-под стола силой. Вот будет умора, как в детском стишке «тянули из болота бегемота». Я последний раз провёл рукой по попке своей матрешки, не сдержался, слегка сжал ягодицу и шлепнул, от чего моя помощница вздрогнула (значит все-таки прикайфовала), и, стукнувшись головой о столешницу завозилась. А я встал над ней и сказал: «Алина, неужели собираетесь целый день там сидеть?»

О, наконец-то, моя помощница начала выбираться из-под стола. Выпрямилась, откидывая за спину свои шикарные пшеничные волосы: « А ей идёт с распущенными!»– подумал я.

Начала  осматривать одежду, отряхивать ее от пыли. И я блуждал взглядом по ее телу, пока он не упёрся в расстегнутую практически до конца груди рубашку.  Рубашка призывно распахнулась и передо мной предстала шикарная грудь минимум четвёртого размера, в белом кружевном лифчике. Соски горошинками упирались  в лифчик и были видны через ткань рубашки. Я еле сдержался, чтобы не потрогать их. Подальше от соблазна, сунул руки в карманы, и осознал, что член, оценил представленный ему вид. Он набух и готов был к труду, а я поднял глаза от шикарной груди своей матрешки и увидел, что пойман с поличным. При том во всех смыслах, как за разглядыванием груди своей помощницы, так и то, что бугор в штанах лишь подтверждение, что все увиденное мне понравилось.

Этот самый бугор и мой откровенный взгляд на грудь вгоняет в краску, в конец смущенную девушку и что-то сказав мне на бегу вылетела из кабинета.

А что, может в отдел кадров побежала, заявление писать. Я прошёл в свой кабинет, но дверь в приемную из своего кабинета оставил приоткрытой, что бы слышать, когда она вернётся. И не прошло и получаса, интересно, где она все это время была, как громко топая, вернулась моя помощница.

По селектору попросил ее зайти, захватив расписание и блокнот, для записи моих указаний.

Алина зашла в кабинет с таким выражением лица, будто я ее сейчас казнить буду, но рубашку предусмотрительно наглухо застегнула. Я же сделал вид, что ничего не произошло. Благо за время ее отсутствия, я успел усмирить пожар у себя в штанах, воспоминаниями, откуда у меня эта матрешка, и что я от неё вообще-то избавится, планировал.

Ознакомившись со своим расписанием, я нагрузил Алину всеми возможными и невозможными поручениями, чувствовал себя злой мачехой, которая требовала от падчерицы рис от гречки отсоединить. Но ничего, ей полезно побегать. Надо будет в конце недели спросить начала ли она ходить в зал и прийти как-нибудь с ней одновременно, посмотреть, как она занимается.

День прошёл незаметно, и больше с моей матрешкой казусов не происходило. С поручениями она справилась в рекордные сроки, а я не знаю чем ее еще озадачить. Сидит у себя в приемной, в бумажках ковыряется.

О, придумал!  Подхожу к шкафу с папками, в которых зафиксированы все наши проекты за последние 5 лет. Давно хотел в них порядок навести, вот пусть она этим и займётся. Разберёт, отметит и обзвонит потенциальных партнеров, напомнит о нас. Схватив стопку папок, потащил их в приемную. Озадачил матрешку, по лицу вижу, не в восторге.

Ну, ничего, тебя никто не держит, можешь уходить, – подумал я и довольный вернулся в свой кабинет.

Когда стрелки часов приближались к 18 часам, я направился к выходу из кабинета и, проходя приемную, отметил, что моя матрешка закопалась в документах так, что не видит, что я ушёл. Ну и ладно, посмотрим завтра, что она успеет сделать.