Харли Рустад
Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой
В Школе познания дикой природы предлагали не только физические навыки выживания. В ней часто использовалась методология, применимая к обществу, сообществу или классу как целостной модели. Джон Янг назвал ее «Весемь щитов», взяв за основу восемь направлений компаса, каждому из которых отведена своя роль в соответствии с архетипом. Самую сильную связь Джастин ощутил на северо-востоке. Его представляли небо и птицы, а известно оно было как пространство великой тайны, духовности и священной силы. В годичном цикле он представлял конец зимы, с которым совпадал его день рождения в начале марта. В фазе жизни северо-восток представлял одновременно зачатие и смерть, период перехода и возрождения из одного состояния в другое. В фазах дня северо-восток представлял пороговые часы перед рассветом, когда он родился.
В школе Шетлер наконец-то нашел естественный для подростка способ самовыражения, а также единомышленников в лице наставников и сверстников, среди которых была Донига Маркегард, его ровесница. Она поступила в школу на год раньше его, летом 1996 года. «Можно сказать, что он поднял планку для всех», – рассказала мне Маркегард о его приезде. Окружающие часто сравнивали его с Тарзаном за его независимость, с Рэмбо – за бесстрашие или с Человеком-пауком – за его силу. К тому же Шетлер был самым ловким в группе и часто бесшумно исчезал в лесу, чтобы напугать ребят, пока на него не обратят внимание. А еще Маркегард заметила, что он плохо переносит неудачи и строго относится к себе, оказавшись в тупике.
Шетлер заслужил репутацию смелого и дерзкого человека, который не только готов, но и стремится поставить на кон все ради достижения своих целей. Подростки часто одевались в черное или камуфляж и пытались незаметно улизнуть из дома и пробраться в двери круглосуточного супермаркета QFC в центре города. Иногда они повышали градус, вызывая полицию по ложной наводке о том, что поблизости замечены подозрительные люди. Если группе удавалось ускользнуть от полиции, это считалось особым достижением. «Не думаю, что нас хоть раз засекли», – вспоминает Янг.
«Джастин определенно был склонен к риску, – вспоминает Найт. – В этих программах участвовала категория подростков, которые хотели настолько сильно себя подстегнуть, что постоянно ходили босиком, всю зиму носили футболки и шорты, даже если было холодно». Шетлер входил в эту категорию. Услышав о легендарном и мало кому известном испытании, которое заключалось в том, чтобы пробежать 24 километра с водой во рту, не глотая, он начал просыпаться задолго до рассвета и тренироваться до тех пор, пока не достиг этого подвига. А когда арборист читал в школе лекцию, Шетлер как завороженный следил за демонстрацией того, как после многих лет тренировок тот научился падать с дерева и благополучно приземляться, хватая и отпуская ветки, чтобы постепенно замедлить падение. На следующий день Шетлер взобрался на высокий кедр и, добравшись до вершины, спрыгнул. Кувыркаясь между ветвями, он пропустил несколько захватов, а последние шесть метров и вовсе пролетел, как тряпичная кукла, и упал вниз головой, едва не раскроив череп о груду камней. «Он должен был погибнуть еще тогда», – говорит Эйден Янг. Шетлер бывал наглым и безрассудным, но всегда выходил почти сухим из воды. Инструкторы часто приговаривали: «Следите за словами, когда он рядом».
Озеро Линне Доран было центром притяжения для учеников Школы познания дикой природы. Это был чистый неглубокий пруд, на илистом дне которого виднелись поваленные деревья. На краю пруда многие студенты выбирали «свое место» и возвращались туда день за днем, чтобы наблюдать за естественными изменениями и колебаниями вокруг себя и фиксировать их на бумаге. «Кажется, что это так просто, – говорит Осбалдестон. – Попробуйте посидеть где-нибудь на природе каждый день, в разное время суток, в течение разного времени». Но, по ее словам, эта практика позволила студентам установить очень глубокую связь с этим местом, после чего, по ее мнению, оно само начинает принимать человека у себя, как дома. Осбалдестон заметила, что многие студенты обладали этой способностью и брали ее с собой, куда бы они ни отправились. Место Найта находилось рядом с ручьем, вытекающим из пруда, а Шетлер располагался на старом кедровом пне на выступе земли, уходящем в воду. Иногда он приносил птичий корм и держал его на вытянутой руке. В итоге синицы-гаички привыкли к нему и с удовольствием прилетали поесть, а потом улетали.
«Джастин был вундеркиндом», – говорит Эйден Янг, добавляя, что он вполне мог оказаться потомком Крадущегося Волка. Это распространялось и на его физическое присутствие. Он был высоким и долговязым, но подтянутым и сильным, а его голубые глаза оставляли неизгладимое впечатление. «У него были глаза волка, – говорит Янг, отмечая, что единственным на его памяти человеком с такими же глазами был Том Браун-младший. – В них была такая энергия».
* * *
Через два года Джон Янг понял, что Шетлеру необходимо сделать еще один шаг через всю страну в эпицентр изучения дикой природы – Школу следопытов. Том Браун-младший основал ее в 1978 году в Пайн Барренс[8] на северо-западе Нью-Джерси, где обучал тысячи людей навыкам выживания, понимания дикой природы и выслеживания. За десятилетия Браун не только завоевал репутацию эрудированного преподавателя, но и собрал вокруг себя горячо преданных учеников, которые оттачивали свои практические навыки и проникались его философией познания природы. Легендарная история Брауна как следопыта и педагога по выживанию, которую он часто пересказывает в книгах и лекциях, началась в 1950-х годах. Когда ему было семь лет, он искал ископаемые возле ручья и встретил там своего ровесника. Мальчик по имени Рик познакомил Брауна со своим дедом, следопытом и шаманом из племени липан-апачей по имени Крадущийся Волк. «Он задавал вопросы, которые наводили нас на нужные ответы, но готового решения он никогда не давал, – писал Браун. – Он научил меня видеть и слышать, ходить и молчать. Он научил меня, как проявлять терпение и находчивость, как знать и понимать». В восемнадцать лет Браун решил испытать приобретенные навыки. Он сбросил свои вещи и одежду и голым отправился в Пайн Барренс. Он выжил, сооружая убежища и добывая себе пропитание, а спустя целый год вышел к людям. «Я зашел в Барренс голым и вернулся на девять килограммов тяжелее, отдохнувший, вдвое сильнее, в потрясающей форме», – рассказывал Браун журналу National Wildlife в 1984 году. Благодаря подобным подвигам Браун приобрел широкую известность, а местные власти стали привлекать его к поиску беглых подозреваемых в совершении различных преступлений: от вооруженных ограблений до изнасилований. Он помог раскрыть несколько дел о пропаже людей. После того как в The New York Times опубликовали статью об одном из таких случаев, Брауна попросили написать книгу, которую он опубликовал в 1978 году. Книга «Следопыт» (The Tracker) задела за живое определенную группу людей, которые чувствовали растущую разобщенность с природой и хотели узнать, как восстановить эту связь. В том же году, когда вышла книга, Браун основал Школу следопытов.
По мере того как год за годом к нему на курсы съезжались ученики, Браун обрел легендарный статус в кругах специалистов по выживанию. Его навыки выслеживания и разведывания не вызывали сомнений, однако критики указывали на то, что он апроприировал культуру и верования коренных американцев. Кто-то называл его «пластиковым шаманом». Миф о Крадущемся Волке, лежащий в основе истории Брауна, также подвергали сомнению многие скептически настроенные читатели. Рик, предполагаемый внук этого человека и друг Брауна, погиб в аварии на мотоцикле, когда был подростком, что вызывало вопросы о том, существовал ли вообще старик или был скорее собирательным персонажем. Тем не менее эти истории вдохновили многие тысячи людей, включая Шетлера.
Летом 1999 года Джон Янг привел Маркегард и Шетлера – двух своих самых одаренных учеников – в школу и представил их как следующее поколение элитных специалистов по выживанию в дикой природе. Они прошли ряд стандартных курсов, но имели право по желанию посещать и более продвинутые занятия, а также жить на территории школы следопытов. Шетлер прожил там полтора года, за которые прошел дюжину учебных программ. Многие взрослые ученики и даже некоторые преподаватели школы были поражены способностями и усердием восемнадцатилетнего Шетлера.
Большое число учеников Школы следопытов испытывало страстное желание приобщиться к чему-то великому. По словам нескольких бывших студентов, у школы была и темная сторона, которая привлекала людей, разрушавших свою жизнь. Они искали место, где их поддержат, где можно ощутить землю под ногами и установить связь. Дэн Стенч, который стал наставником Шетлера, вписался в эту когорту. Стэнч был родом из Калифорнии. Он жил в церковном комплексе в Айове, где его приняли в общину последователей Церкви Живого Слова, также известной как Братство Живого Слова, которую он теперь называет «неденоминационным христианским культом». Он покинул церковь в 1995 году и, прочитав книгу «Следопыт», присоединился к новому сообществу в Школе следопытов. «Разум хочет придать смысл всему, наша жизнь должна иметь смысл, – говорит Стенч. – И это заставляет людей попадать в такое огромное количество ловушек. Жизнь намного проще, чем нам хочется верить, но мы не узнаем наверняка, пока не окажемся по другую сторону». Из тысяч тех, кто посещал Школу в 1990-х годах, одни хотели научиться сложным навыкам выживания как способу приобщения к первобытным традициям, другие – просто убежать от действительности, а третьи – соприкоснуться с природной духовностью и философией.
Трейси Фрей, недавняя выпускница колледжа и близкая школьная подруга Шетлера, вспоминает, что духовные элементы в школе занимали видное место, их преподавали наравне с практическими навыками. «Это маяк для заплутавших мальчиков, – говорит Фрей. – Он помогает им найти что-то внутри, но не в полной мере. И тогда они теряются еще сильнее, потому что все так запутано». Шетлер приехал с глубоким и прочно укоренившимся духовным настроем, верой в возможность существования большого потока – «духа, который движется во всех вещах», как его называли в подобных кругах. «Он глубоко верил, что на свете много людей, которые закрылись от этой возможности, – сказала мне Фрей, – и он не собирался попасть в их число».
Шетлер вырос в религиозно изменчивой и открытой семье. Терри воспитывали меннониты на небольшой ферме в Пенсильвании, однако он быстро отошел от этого религиозного течения и, как и многие в начале 1970-х, попал под влияние восточной духовности и философии. После окончания средней школы он переехал в Южную Калифорнию, в «коммуну хиппи», где, как он вспоминает, употреблял много мескалина, кислоты и марихуаны. «Это был определенно очень духовный опыт», – говорит он. В 1972 году, в возрасте девятнадцати лет, его призвали на службу в военно-воздушные силы во время вьетнамской войны. Он ремонтировал радио- и радиолокационное оборудование, а также компьютеры для сбора данных о ситуации в воздухе для истребителей. Два года спустя, как раз перед тем, как забрать документы об увольнении, он поехал в парк Ред Рокс[9], недалеко от базы в Колорадо, где он служил, взобрался на гигантские валуны и наблюдал за восходом солнца. «Сидя на вершине этой скалы, казалось, что видна Омаха, – вспоминает он. – Вся великая равнина простиралась передо мной. И когда взошло солнце, на меня просто снизошло это видение». Он понял, что жил за завесой, что, если бы он только убрал фильтры, то жил бы в благоговении все это время.
Терри переехал в Сарасоту, штат Флорида, перестал употреблять наркотики и встал на путь к получению черного пояса по боевому искусству айкидо. Еще он стал вегетарианцем, переехал в ашрам и начал посещать занятия йогой в центре «Общества Света йоги» – организации, основанной в 1971 году, которая сейчас называется «Американская ассоциация йоги». Многие годы он занимался йогой по три часа каждый день. Летом 1977 года общество организовало поездку в Индию, в ходе которой Терри и около сорока других американцев прилетели в Дели, а затем отправились в Кашмир, где разместились в плавучих домах на озере Дал в столице Шринагаре[10], и посетили индуистские достопримечательности. «Это путешествие открыло мне глаза во многих отношениях», – говорит Терри. Группа провела месяц в Кашмире, на крайнем севере страны. Терри поднялся по ступенькам в храм Шанкарачарьи, святилище на вершине холма за пределами Шринагара, посвященное Шиве, и совершил подношения перед полутораметровым блестяще-черным каменным лингамом, предметом фаллической формы, который олицетворяет порождающую энергию бога. Он совершил ритуалы, а затем занял свое место в святилище храма. То, что произошло дальше, повлияло на всю его дальнейшую жизнь. «Эта поездка оставила самое сильное впечатление в моей жизни, – говорит он. – Я был просто поражен. Нахождение рядом с этим камнем вызвало невероятное чувство». Оно затронуло как физический, так и психический уровень. «Вместо того чтобы увидеть то, что там есть, как мне казалось, он говорил: „А почему бы тебе не посмотреть на то, что есть на самом деле? Увидеть, что есть, а не знать и попытаться подтвердить свои мысли?“» Уверовав, он сошел со ступеней храма и теперь вспоминает эту поездку как поворотный момент в своей жизни. В доме семьи Шетлера во Флориде до развода родителей сохранялось влияние индийской культуры: на стенах отец повесил плакаты с изображением индуистских богов, включая Сарасвати, богиню музыки и знаний, и Раму, главную фигуру в индуистском эпосе Рамаяна, который символизировал индивидуальный долг, честь и ответственность – дхарму, космический порядок жизни, правильный образ жизни. Здесь же находился небольшой алтарь, покрытый шелковым шарфом, на который Терри поставил медную вазу с водой, благовония и идола Ганеши, почитаемого слоноголового бога, перед которым он продолжал практиковать медитацию, йогу и читать индуистские тексты.
Духовное влияние матери Шетлера основывалось на Экканкаре – религиозном учении, которого Сьюзи придерживалась большую часть своей жизни. Эту религию создал американец Пол Твитчелл в 1965 году. Она основывается на вере в то, что душа каждого человека перерождается снова и снова в новых телах. Твитчелл собрал воедино крупицы религиозных верований и идеи духовных учителей со всего мира, включая понятия кармы и реинкарнации из индуизма, создав религию, в которой каждый человек может вершить свою судьбу, через духовный опыт приближаясь к Богу. Сьюзи воспитывала своего сына в соответствии с принципами Экканкара, и из учителей, на которых опиралась эта вера, Шетлер проявлял большой интерес к Лао-Цзы. Он, насколько известно из истории, жил в горной пещере в Гималаях и медитировал в течение многих лет. Видения и сны считались руководящей силой, к которой нужно было прислушиваться. Их следовало уважать и записывать сразу после пробуждения. Когда Шетлер был молод, он вел дневник сновидений, который в подростковом возрасте заменили дневники природы.
Сьюзи никогда не давила на сына, чтобы он следовал только по ее пути. «Пойди и отыщи свою собственную правду, – говорила она ему, – потому что ты должен самостоятельно шагать по этой жизни». И он это сделал. Все два года его обучения в Школе познания дикой природы постоянно присутствовали духовность и философия коренных американцев. К ним часто приезжали старейшины. Гилберт Ходячий Бык, человек из племени лакота и правнук легендарного Сидящего Быка, разбил церемониальную площадку рядом со школой и предложил ученикам испытать себя в ритуальных парных и духовных исканиях. «В будние дни мы изучали природу, а в выходные – духовность с Гилбертом Ходячим Быком», – вспоминает Донига Маркегард. В Школе следопытов Шетлер впитал мировоззрение Тома Брауна-младшего и Крадущегося Волка из первых рук, а не со страниц книг. История о Крадущемся Волке – архетипическом мудром мастере, который берет ученика и передает ему мудрость мира – нашла большой отклик у Шетлера, как и понятие квеста видения.
Как и Крадущийся Волк до него, Браун отправился выполнять свой квест, о чем он пишет в книге «Видение: Драматичная и правдивая история о том, как один человек искал просветления» (The Vision: The Dramatic True Story of One Man’s Search for Enlightenment). «С каждым проходящим событием все становилось яснее, на вопросы о себе я получал ответы и чувствовал глубокую связь с этим «я», – писал Браун. – Я внезапно понял, кто я, куда я двигаюсь и что я действительно хочу делать. Я больше не испытывал боли или дискомфорта, мой разум перестал бороться с ограничениями, связанными с квестом, а наоборот, расширился и стал этим квестом, этой дикой природой». Браун вышел из Пайн Барренс на четвертый день своего квеста видения другим человеком. Он увидел свой путь развития: «Мне нужно было выбрать чистую реальность, наполненную захватывающими приключениями и накалом страстей, – жизнь, полную восторга, а не комфорта и скуки, которую выбирали все остальные». Крадущийся Волк и Том Браун-младший прожили жизнь, полную притч и басен, великих деяний, устремленных к великому пониманию. Эти истории носили не только мифический, но и просветленный характер. Их передавали тысячам молодых читателей вроде Шетлера, которые испытывали ненасытный и нескрываемый интерес к тому, что скрывается за поверхностью жизни.
Знания, полученные в школах для любителей дикой природы, вылились в новое мировоззрение: природа – это нечто большее, чем сумма ее отдельных частей, большее, чем любое дерево, существо или организм, взаимосвязь, которую, как пишет Браун, «лучше всего можно увидеть в потоке ее взаимодействий». Цель – научиться видеть эти связи с помощью «сидения на одном месте», тренировки осознанности и исследования. «Попытка жить духовной жизнью в современном обществе – самый трудный путь, который только можно пройти, – однажды сказал Крадущийся Волк, согласно цитате Брауна. – Это путь боли, изоляции и пошатнувшейся веры, но это единственный способ сделать наше Видение реальностью. Таким образом, истинный Квест в жизни состоит в том, чтобы проживать философию Земли в пределах человека. Нам не нужны никакие церкви или храмы, чтобы обрести мир, ибо наш храм – дикая природа».
В течение многих лет Шетлер жил и дышал этими философскими и духовными взглядами. И его мать в Орегоне, и отец во Флориде полностью поддерживали этот выбор. Природа, по мнению Терри, – лучший учитель. Тем не менее, даже находясь на другом конце страны, Терри замечал, что его сын ввязывается во все более рискованные дела, чтобы узнать, что интересного его ждет в экстремальных ситуациях. «Вся суть в духовности, которую приносит опыт околосмертного состояния. Джастин очень рано понял, что такой опыт можно получить, занимаясь опасными вещами, – говорит Терри. – Каждое столкновение со смертью, закончившееся победой, делает людей еще более живыми».
* * *
В первое лето работы Шетлера в Школе следопытов его назначили преподавателем новой, первой программы для детей под названием «Следы койота». Руководила ею Трейси Фрей. «Я не хотела часами изучать один трек или так долго сидеть, – говорит она. – Это вообще не мое, зато Джастину это было по душе». Фрей назначила Шетлера инструктором. Шетлер исполнял все роли: наставника, инструктора, специалиста по выживанию. «Он чувствовал себя совершенно комфортно во всех ролях, – говорит его тогдашний коллега-инструктор Бриттани Церес, – поэтому с легкостью входил в каждую из них и выкладывался на все 100 %». Одним из юных учеников Шетлера в то время был Лиам Первис, который вспоминает, как Джастин часто говорил, что «расширение границ» способностей и комфорта позволит лучше понять мир.
«Безопасность, надежность и комфорт – это эвфемизмы для слова «смерть»», – часто повторял Том Браун-младший во время занятий, вспоминает бывший инструктор Том Мак Элрой, и эти слова стали аксиомой, которую Шетлер не просто услышал, но и воплотил в жизнь. «Когда мой самый большой страх говорил мне «нет», Джастин просто принимался за дело», – говорит он. Шетлер сблизился с МакЭлроем, двадцатиоднолетним школьным инструктором, за плечами которого было несколько лет занятий и преподавания еще до его поступления. Они быстро подружились и часто устраивали многодневные экспедиции по выслеживанию животных в Пайн Барренс. Он вспоминает, что Шетлер был очарован философией Брауна и придерживался сформировавшегося идеализма в отношении перехода на «подножный корм», а также изучения, к чему можно прийти, если впадать в крайности. Многие друзья тех лет вспоминают, что инструкторы жили в большом коттедже в старом лагере бойскаутов и что однажды зимой Шетлер решил устроить себе проверку на прочность. «У всех нас в доме были прекрасные комнаты, а Джастин прямо у входа построил маленькую хижину из листьев, в которой он спал даже во время снежных бурь», – вспоминает МакЭлрой.
В свободное от работы в Нью-Джерси время Шетлер путешествовал с Джоном Янгом и группой студентов, помогая проводить занятия по изучению дикой природы по всей территории США. В Айдахо они вели занятия по выслеживанию волков, а затем Департамент природных ресурсов нанял их для сбора данных об особях, выпущенных на волю на территории штата. Шетлер использовал каждый день, каждую возможность, чтобы проверить себя и узнать как можно больше от инструкторов, своих учеников и окружающих его людей. Он просто хотел учиться, и если он считал, что человек может ему что-то предложить, то был готов принять эти знания. Эту его сторону Фрей оберегала, словно он приходится ей старшим братом. В заметке по окончании уроков, нацарапанной в одной из школьных тетрадей Фрей, Шетлер назвал ее «старшей сестрой, которой у меня никогда не было». «Люди заставляли его делать все, что угодно, потому что он соглашался, – говорит она. – Мне всегда хотелось быть уверенной, что он в безопасности».
В августе 2000 года Янг, Шетлер, Маркегард и Найт должны были вернуться в Айдахо и продолжить подсчет популяции волков. Они ехали по Шоссе 80 в Небраске. Шетлер был за рулем пикапа Найта, одна из дочерей Янга сидела на пассажирском сиденье, а сам Найт спал в кузове грузовика с кунгом[11]. Найт помнит, как его подбросило при пробуждении. «Чувство было такое, будто я попал в блендер», – вспоминает он. Грузовик переворачивался и катился вниз. «Я не помню, как оказался на обочине шоссе», – говорит Найт. Он подбежал к автомобилю, который лежал на стороне водителя, и, когда Найт начал помогать девушке выбраться из кабины, они заметили, как в их сторону по шоссе несется фура. Они спрыгнули в безопасное место за несколько секунд до того, как она врезалась в перевернутый грузовик, в котором все еще находился Шетлер, и протащила его на сотни метров. Они побежали к месту аварии. «Мы подумали, что он погиб», – вспоминает Найт, увидев Шетлера, зажатого в расплющенной кабине. Полицейский штата, прибывший на место происшествия, сказал, что за всю свою карьеру он ни разу не видел такой ужасной автомобильной аварии. Найт вспоминает, как в больнице Шетлер метался и кричал от боли. Он сломал несколько позвонков и получил ранение в голову, для лечения которого потребовалось пятнадцать хирургических скоб. Его тело было покрыто порезами от лобового стекла.
Вернувшись в Орегон на реабилитацию, как вспоминает его мать, он признался, что чувствует вину за то, что подверг опасности своих друзей. Он не помнил, что произошло за секунды до аварии. На этом участке шоссе, как сказал Найту полицейский, часто происходили столкновения с оленями, но Шетлера терзала мысль о том, что, возможно, он просто заснул. Он сказал матери, что, как ему казалось, он умер и вернулся назад, что в этот момент пребывания в чистилище ему сказали, что его время умирать еще не пришло. Это его шокировало. По мере восстановления после полученных травм он стал все чаще погружаться в размышления.
Через несколько недель, проведенных дома, Шетлер поправился и догнал команду экспедиции по выслеживанию волков в Айдахо, а затем вернулся в Школу следопытов. Его длинные волосы были сострижены, обнажая скобы в черепе, однако Фрей видела, что несчастный случай оставил не только физические шрамы. Она помнит первый день его возвращения: она целый час держала его за руку, пока он плакал, и уверяла, что все в порядке, что ему нужно время, чтобы поправиться. Несколько дней он почти не разговаривал. «Тогда он впервые осознал свою уязвимость», – заметил МакЭлрой.
Этот несчастный случай ознаменовал драматический поворотный момент в духовной жизни Шетлера. «Он постоянно получал знаки о том, что у него есть высшее призвание и высшая цель, – говорит Фрей. – А потом он чуть не умер». После катастрофы он начал отказываться от всего, во что верил. «Внутри него была пустота, которую он ничем не мог заполнить, поэтому он продолжал искать все дальше и дальше, – сказал мне Эйден Янг. – Он был настолько умелым и талантливым, мог сделать все, что угодно, но, как мне кажется, на земле он искал то, чего ему не хватало внутри, и пытался исправить это снаружи. Именно после этого несчастного случая все и началось, он почувствовал себя совершенно растерянным». Возможно, кого-то другого этот случай сблизил бы с Богом и сделал более верующим, однако Шетлер утратил веру, став циничным по отношению к существованию любой формы высших сил, которые, как ему казалось, долгое время о нем заботились. По воспоминаниям его матери, это стало последним толчком к отходу от Экканкара и переходу на собственный путь духовной самореализации. Однажды, когда Джастин лежал дома и восстанавливался, он сказал: «Бог слишком велик для меня». Эта концепция была слишком непомерной, слишком огромной для того, чтобы он мог ее осмыслить. «Он не смог это принять, – говорит Сьюзи. – Он не мог сформулировать мысли. У него не было контекста».
Авария преследовала его и в других ситуациях. Время от времени кусочки лобового стекла, которые залезли ему под кожу, поднимались на поверхность. Первые несколько раз, когда это случалось, Шетлер обращался к врачу, чтобы их удалить. В итоге он просто протягивал другу кусок остро заточенного обсидиана, чтобы тот их вырезал. Боль не утихала. «Он как будто не мог избавиться от того, что ставило под сомнение всю его жизнь», – вспоминает Фрей. Эйден Янг заметил, что Шетлер никогда не отказывался от своей роли наставника и позитивного примера для подражания. «Но, пожалуй, самое главное, что изменилось для меня, – говорит он, – и чего я больше никогда не видел, – это блеск в его глазах. По умолчанию он всегда был счастлив. После того несчастного случая я никогда больше не видел этого человека».
Шетлер сосредоточился на поиске нового вида свободы. С полученными навыками он мог взяться за любое дело. Работая в Нью-Джерси, он жил в машине или в примитивном лагере в лесу, ездил на поезде в Нью-Йорк, чтобы сходить в музеи, где изучал артефакты и историю коренных американцев и делал записи в дневниках. Иногда он ночевал в Центральном парке. Он начал искать маленькие, осязаемые детали, которые мог понять, переварить и почувствовать, детали, которые составляли нечто большее, чем он сам. «В некотором смысле, до этого, – говорит Фрей, – он, возможно, никогда по-настоящему не задумывался о своем месте в своей же жизни или на Земле – или как бы вы это ни называли». Она считает, что Шетлер вел бы полную приключений жизнь и без такой вынужденной расплаты, но несчастный случай усилил напряжение. «Это придало всему происходящему больше смысла. Может быть, ему необходимо прояснить еще какой-то вопрос: «Что удержало меня на Земле?»»