Ханна Рейнольдс
Лето потерянных писем
Глава 4
30 марта, 1958
Ты забудешь меня. Говорят, любовь – это решение быть вместе, решение в пользу другого человека каждый божий день. Это выбор быть рядом друг с другом. Но мы больше не увидимся, верно?
Ты перестанешь меня любить. Выбери любовь к Хелен. Я очень тебя прошу.
Будь счастлив.
В первый рабочий день в «Проуз Гарден» я надела свое платье в стиле Алисы в Стране чудес. Оно было точно такого же небесно-голубого цвета, что у Алисы, и идеально подходило под мое настроение затеряться в Стране чудес. Я не принадлежу этому миру с его чрезмерно большими домами, странными персонажами и таким безмерным богатством, что можно было бы окрасить все розы на острове в красный цвет. Но этот мир казался мне загадочным, интригующим и очаровательным.
Утро было раннее, но люди уже брели по мощеным улочкам Нантакета, помахивая пляжными дизайнерскими сумками. Легкий ветерок колыхал листья на деревьях, принося запах океана, а утреннее солнце грело, но не обжигало. Мне никак не удавалось привыкнуть к очарованию этого города. Сомневаюсь, что смогу когда-нибудь сделаться бесчувственной к этим самобытным витринам магазинов. У окон в горшках росли цветы, а на вывесках были красиво выведены названия булочных и антикварных магазинчиков.
Джейн рассказала, что здания на Нантакете в основном покрыты серой черепицей, но не потому что так их покрасили, а потому что натуральный кедр со временем выцвел до умиротворяющего серого цвета. Но книжный магазин, притулившийся между двумя высокими зданиями из красного кирпича в переулке от главной улицы, был покрыт белой черепицей. Вход украшала решетка, увитая розами. Подойдя к ней, я занервничала. Я довольно долго проработала в городской библиотеке и была уверена в своих книжных познаниях, но новая работа – новое начало – всегда меня пугали.
Я распахнула дверь, и все напряжение мигом улетучилось.
Магазин был полон света, воздуха и тихой классической музыки. Плечи опустились. В комнате, полной книг, дышать становилось легче, словно бумага хранила свойства деревьев, которыми она когда-то была. В этой комнате книг было больше, чем в моей спальне, или в спальне родителей, или в нашей гостиной, хотя одна стена у нас была полностью уставлена книжными полками. В магазине оказался целый лабиринт из книг, высоких стеллажей с книгами. Здесь легко затеряться. И легко найтись.
За стойкой сидела женщина и читала книгу в твердом переплете без суперобложки. Я улыбнулась излишне оживленно.
– Здравствуйте, я Эбигейл Шенберг. Я к вам на лето.
– О, прекрасно. – Женщина с внезапной грациозностью встала. – Лиз! – крикнула она за спину и улыбнулась. – Я – Мэгги. Давай я все тебе тут покажу.
Мэгги была дочерью друзей семьи знакомой невестки библиотекаря из моего родного города. Я ничего из этого не придумала. На ней было розово-белое платье в горошек и повязка на голове, а ее партнерша Лиз с фиолетовыми волосами была с ног до головы одета в черное. Пара «джем и арахисовое масло», как называла их мама. Идеальные противоположности. У них было три работника на полную смену и еще парочку они нанимали на лето. Другие временные сотрудники вернулись студентами колледжа, и мне повезло получить освободившееся место.
Через десять минут я постановила, что обожаю Мэгги и ее кричащую жизнерадостность. Она показала, как вести журнал записей, как сверяться на полках, что нужно передвинуть или добавить, как ориентироваться по картам, на каком выставочном столе разложить книги. Один такой стол они посвятили Второй мировой войне, и на обложках книг были изображены женщины с короткими стрижками и в длинных пальто. Бабушка. Я полночи размышляла над ее фотографией. Какой ее жизнь была здесь, в «Золотых дверях»?
Мэгги обучала меня, пока по магазину бродили люди, и с легкостью переключалась с назидательного режима на услужливого торговца книгами. Ей почти каждый раз удавалось понять, что хочет покупатель до того, как он сам это понимал. Кто-то говорил: «Я слышал об этой книге», и, не выспрашивая никаких подробностей, Мэгги доставала из-за спины книгу, и она оказывалась той самой.
– Как… что… у меня слов нет, – сказала я.
Мэгги засмеялась.
– Сегодня это книга дня. К тому же это единственные магические чары, что мне подвластны, так что нужно пользоваться ими по максимуму.
Ей удавалось покорить даже самых привередливых читателей. Одна женщина лет двадцати сначала отмахнулась от Мэгги, но в итоге призналась, что любит фэнтези и ищет нового автора.
– Н.К. Джемисин?
– Читала.
– Шэрон Шинн?
– Читала.
– Кейт Эллиот?
– Читала?
– Ннеди Окорафор?
– Читала.
С каждым отказом Мэгги воодушевлялась все больше и больше.
– Кэтрин Аддисон, – сказала она. – «Гоблин-император».
Девушка замерла. Наклонила голову.
– Хм. Нет. По-моему, не читала.
После того как покупательница ушла с книгой, Мэгги рухнула на мягкое кресло возле камина и небольшого бара и принялась обмахиваться журналом. Я не могла решить, это наигранность или нет.
Я взгромоздилась на подлокотник стоящего напротив кресла.
– Я под впечатлением.
– Знаю. – Мэгги кинула журнал на приставной столик и стала с силой махать второй рукой. – Мы – хранители знаний, и наш священный долг – объединять читателей и тексты.
Лиз выглянула из-за компьютера с другого конца комнаты. Она занималась описью товара и финансами, а еще создавала сайт, где вела блог и общалась с пользователями. Мэгги участвовала в жизни магазина скорее лично.
– Какая же ты странная.
– Я гений. Волшебник. Она полюбит ту книгу. А помнишь даму в прошлом месяце, которая говорила, что ее сын не любит читать, а я убедила ее купить «Создатели чуда», а через три дня она вернулась и купила всю серию? А «Маллореон»?
– Теперь она неделями ужинает за чтением этой истории, – поведала мне Лиз.
– Потому что она изумительная. Как и я. Итак, Эбби, ты впервые на Нантакете? – (Я кивнула.) – Тебе будет очень весело. Господи, хотела бы я снова оказаться семнадцатилетней девчонкой на Нантакете.
– Нет, это не про тебя, – сказала Лиз. – В семнадцать ты была сварливым готом.
– Верно, – мирно согласилась Мэгги. – К старости я угомонилась. Стала примитивной.
Мне полюбилась шутливая болтовня Лиз и Мэгги, но с приближением конца смены я ощутила напряжение, которое сковывало все тело. К половине пятого я вздрагивала от каждого звонка колокольчика, сообщающего о прибытии нового покупателя.
И после уймы ложных тревог звонок на двери наконец объявил о его приходе.
Это почти застало меня врасплох, поскольку я привыкла, что каждый раз заходил не Ной. Я застыла посреди раздела с мистикой с книгой в руках. Ной буквально сразу остановил на мне свой решительный взгляд, оказавшись по другую сторону тележки с книгами. От ветра его волосы растрепались.
– Значит, тут ты работаешь.
– Да. – Я поставила книгу на место. – Но уйти раньше пяти не могу.
– Ладно.
Я поставила на полку еще одну книгу. И еще. А потом снова бросила быстрый взгляд на Ноя.
– Так и будешь тут торчать?
Он пожал плечами.
– Надо же как-то убить десять минут.
– Хм.
– Ты могла бы помочь мне найти книгу.
– Ты серьезно?
– Конечно.
– Какую книгу?
– Ты же работаешь в магазине с книгами.
– А что тебе нравится читать? – Я окинула его взглядом. – Джеймс Джойс? Дэвид Фостер Уоллес?
– Чего ухмыляешься?
– Я не ухмыляюсь.
– Мне нравится научная фантастика, – сказал он, чем меня удивил. – Джон Скальци. И Ле Гуин.
– Ага, – задумалась я. – Интересно.
Ной с подозрением взглянул на меня.
– Почему?
Потому что я была очень субъективно настроена, а теперь мне нужно произвести повторный анализ.
– Ты читал «Слуги правосудия» Леки?
– Вряд ли.
– Если тебе нравится Ле Гуин, то может понравиться и эта писательница. И «Пространство» Кори. – Всегда приятно рекомендовать книгу, на основе которой сняли сериал.
Я вытащила первые книги из обеих серий и отнесла их на кассу, где взяла протянутую Ноем карточку.
– Платиновая. Мило.
Он насупился.
Вот тебе расплата за то, что издевался над моей фотографией на правах. Я прочитала его полное имя.
– Ной Ари Барбанел.
– Номер тоже хочешь зазубрить наизусть?
– Я подумаю над этим. – Я отдала ему карточку и книги, засунув чек под обложку одной из них.
– А пакет?
– У нас экологический кризис.
– Да ты издеваешься.
– Через несколько веков Нантакет окажется погребен под волнами. – Я притворно изобразила виноватую гримасу, делясь любопытной подробностью, которую мне рассказала Джейн вместе с фактами о черепице из кедра.
Ной выглядел раздраженным.
– Не тебе читать мне лекции о Нантакете.
– Ной! – Из подсобки вышла Мэгги. – Рада тебя видеть.
– Здравствуйте, миссис Эм. – Ной улыбнулся, и я отвела взгляд. Немного нечестно с его стороны быть таким богатым, начитанным и обладать сногсшибательной внешностью.
– Как ты? Только приехал?
– Да, на прошлой неделе. А вы как?
– Отлично, наращиваем силы к сезону. Ты знаком с Эбигейл? Она останется тут на лето.
Теперь Ной улыбался мне, но улыбка была язвительной.
– Мы давно знакомы. Как раз собирались прогуляться, если она закончила смену.
– О, правда? – Мэгги с интересом на меня посмотрела. – Чем займетесь?
– Всего лишь банальным допросом, – ляпнул Ной.
Почему мне вдруг стало так жарко и неловко?
– Схожу за сумкой.
Как только мы вышли на улицу, он засунул мне в сумку свои книги.
– Раз уж ты отказала мне в пакете.
– Пф. Ты знаком с Мэгги?
– Остров маленький. Пересекались.
Мы перешли дорогу и направились к порту.
– Куда мы идем?
– Мы гуляем.
– Куда-то конкретно?
– Нет. Так в чем твой секрет?
Я сглотнула.
– Ха, прямо к сути перешел.
– Я из-за тебя как на иголках.
– Ладно. Что тебя интересует?
– Давай начнем с главного. Как ты оказалась в кабинете моего деда?
Ной пригвоздил меня взглядом к месту, а поскольку он был на голову выше, то мне пришлось изогнуть шею, чтобы взглянуть ему в лицо. Солнце озарило его кудри золотистым ореолом, словно вселенная решила окружить парня ангельским светом.
Мы дошли до деревянного пирса, и я окинула порт взглядом. Сегодня Нантакет-Саунд был гладким, как стеклышко. Небольшие судна спокойно покачивались над своими отражениями. Океан казался прирученным, прикованным лодками, окруженным пристанью и сушей. Ложь. Океан невозможно приручить.
– Он был знаком с моей бабушкой.
– Хорошо…
Я засунула руки в карманы платья и посмотрела ему в глаза.
– Он писал ей любовные письма. Я нашла их пару месяцев назад.
Ной удивленно вытаращил глаза.
– Думаешь, мой дед пишет твоей бабушке любовные письма?
– Нет, не сейчас, а много десятилетий назад.
– Когда?
– С пятьдесят второго по пятьдесят восьмой год. Ей тогда было восемнадцать, а ему двадцать два.
Ной решительно встряхнул головой.
– Невозможно.
– Правда? Потому что они были от Эдварда из «Золотых дверей».
– Эдвард – популярное имя. Это мог быть садовник, повар, уборщик…
Боже милостивый, да это привычный персонал Аббатства Даунтон.
– И он писал о том, что рисовал свет.
– Что?
– В одном письме он писал, что пытается изобразить свет океана. Я видела такую картину в кабинете твоего деда.
Ной нахмурился.
– Может, это вовсе не любовные письма и были.
– Хм. – Я задумалась о еще нескольких, кхм, романтических пассажах. – И все же это любовные письма.
– Невозможно.
– Почему? – приняла я вызов. – Потому что в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом Эдвард женился на твоей бабушке?
– Откуда ты об этом знаешь? – огрызнулся он.
Я шагнула назад, удивившись его ярости.
– Есть такое модное изобретение, я называю его Гуглом.
Ной поджал губы.
– Да, он женился. Так что мой дед не стал бы писать любовные письма другой девушке в тот же год.
Уф. Я уставилась на мягкую ткань его рубашки поло.
– Не хочу тебя расстраивать, но…
– Вот и не нужно. – Ной продолжил идти широкими шагами.
– Что? Я никого не осуждаю, но это возможно. – Я ускорила шаг, чтобы нагнать его. – Разве тебе не любопытно?
– Изменял ли мой дедушка бабушке? Нет.
– Может, твои бабушка с дедушкой познакомились после того, как закончились отношения Эдварда и моей бабушки. И, ну… они быстро поженились.
– До свадьбы они встречались несколько лет.
Я задумалась. Несколько лет? Но Эдвард и бабушка писали друг другу любовные письма в течение шести лет. И некоторые из них были довольно чувственными. И он точно ни разу не упоминал Хелен.
– Может, они расставались и снова сходились? Или взяли паузу? Это вполне резонно. Кто захочет провести с одним человеком всю оставшуюся жизнь? – Когда Ной бросил на меня скептичный взгляд, я стала ему объяснять: – Нереально считать, что твоя первая любовь станет и последней. Люди меняются, понимаешь? Может, в один такой день ты безумно влюблен, а в другой – уже нет.
Парень взглянул на меня с большим интересом, как будто впервые увидел во мне не проблему, а личность.
– Я так понимаю, недавно ты пережила расставание.
– Да уж, – вздохнула я. – Четыре месяца назад меня бросил парень. Все нормально. Он не вызывал у меня сильных чувств.
– Тогда почему ты с ним встречалась?
– Отличный вопрос. – Сначала мы с Мэттом не особо дружили. Я вертелась в заурядной компании творческих ботанов, а он набирался успеха, будучи капитаном футбольной команды, президентом Национального общества почетов или дискуссионного клуба. Нас поставили в пару на химии, и как-то все само закрутилось. – В теории он был отличным парнем. Думаю, в этом и заключалась вся соль. Оказалось, отношения мешают ему составить достойное резюме в колледж.
– Неприятно.
– Да, не самый положительный жизненный опыт.
Мы прошли еще немного вперед.
– Ладно, – заявил Ной, – значит, ты считаешь, раз уж твои отношения провалились, то все отношения обязательно провалятся, и поэтому мой дед изменял моей бабушке?
– Боже мой, ты что, серьезно? Ты чересчур экстраполируешь.
Ной засмеялся.
– Чего ты смеешься?
Он с ухмылкой посмотрел на меня.
– Отличное применение термина «экстраполяция».
– Спасибо. Наверное.
– И поэтому ты заявилась в мой дом. Зачем?
– О. – Я поправила очки на носу. – Я не хотела совать нос в чужие дела, честно. Но я несколько месяцев пыталась связаться с твоим дедушкой…
– Что? – Ной уставился на меня. – Ты хотела поговорить с дедом?
– Да. Если он писал письма моей бабушке…
– Нет, – настойчиво покачал головой Ной. – Его в это не втягивай. Что говорит твоя бабушка?
– Она умерла. В прошлом году.
– Оу. – Ной откашлялся. – Соболезную.
– Спасибо.
Несколько секунд мы помолчали, а потом у него вырвался еще один вопрос.
– Чего ты хочешь от моего деда?
– Узнать больше о моей бабушке. Мы понятия не имели, что она когда-то была на Нантакете. Мы мало знаем про ее семью, она практически ничего о них не рассказывала. Может, этот парень – твой дедушка – знает о ней больше, чем мы. О них. К тому же глупо считать, что она была влюблена в парня в моем возрасте, но больше ни разу о нем не упоминала.
– Потому что ты планируешь рассказать будущим поколениям о «Сильных чувствах в теории»?
У меня невольно вырвался смешок.
– Нет. Хотя я бы не сказала, что мы были влюблены. Ну, то есть не так, как эти двое. К тому же… – Я замешкалась.
– Что?
Я подняла подбородок, прекрасно понимая, что эта часть вызовет споры.
– У него осталась одна из ее вещиц. Ожерелье. Я хотела бы узнать, что с ним стало.
Ной устремил взгляд на ровную гладь бесконечного моря, а потом снова посмотрел на меня.
– Нет.
– Не поняла?
– Меня вдруг заинтересовало прошлое твоей семьи. – Он запихнул руки в карманы и вытаращился на меня. – Но копаться в событиях пятидесятилетней давности? Об этом явно не стоит разговаривать с моим дедом.
Я рассердилась.
– Не знала, что тебе решать, какие разговоры важны, а какие – нет.
– Слушай, – вздохнул Ной, – уверен, ты милая девушка. Но ты здесь не живешь. У тебя нет полного представления о том, что здесь происходит. Это не приключение, где ты можешь вообразить себя Нэнси Дрю. Мои бабушка с дедушкой – живые люди, и им не нужно, чтобы ты баламутила воду.
– Я не пытаюсь «баламутить воду»…
– Разве? Потому что, по моему мнению, визит на остров на целое лето говорит об обратном.
– Я просто хотела поговорить с некоторыми людьми…
Ной посмотрел на меня пронзительным авторитарным взглядом.
– С «людьми»?
Разволновавшись, я помедлила с ответом.
– Ну да. С твоим дедом и другими людьми на острове, которые жили в те времена и могли ее помнить… в письмах указаны некоторые имена и адреса…
– Выходит, ты определенно планируешь взбаламутить воду. – Ной был в бешенстве. – Это не твоя семья. Не твой остров. Не лезь.
От чувства бессилия в животе стало жарко, а сердце сжалось. Обычно своим мнением я делилась лишь с родными, а остальным старалась показывать более кроткую и вежливую натуру. Как-никак, девушкам положено быть милыми.
Как же я устала быть милой.
– Знаешь что, Ной Барбанел? Это не твое дело. – Наши взгляды скрестились – сердитые и упрямые. – Ты не имеешь права диктовать мне, что делать. Мне не нужно твое разрешение на разговоры с остальными.
Он поджал губы.
– Я могу тебе заплатить.
– Ты прикалываешься? – Меня охватила свирепая и дикая ярость. Да кем возомнил себя этот парень! – Тебе меня не подкупить.
– Почему бы и нет?
– Да пошел ты! – Я не знала, как реагировать. Меня лишили возможности адекватно выражать свои мысли.
– Я не хотел тебя оскорбить. Подумай об этом.
– Не буду я думать об этом! Ты не сможешь всю жизнь подкупать людей, чтобы получить желаемое. Мир не так устроен. – Увидев скепсис в его глазах, я продолжила: – Мир не должен быть так устроен. Нет, если у тебя есть хотя бы капля достоинства.
Ной сжал челюсти.
– Ты здесь никто, Эбигейл Шенберг. Ты вломилась в мой дом. Рылась в вещах моей семьи.
– Ты прав. Я наломала дров. Но у меня есть полное право пытаться узнать историю моей бабушки.
– А у меня есть право защищать личную жизнь моей семьи. Последний раз предупреждаю, Эбигейл: держись от них подальше.
– Дело не в твоей семье, а в моей!
– Правда? – с суровым взглядом сказал он. – Что-то не вижу твоей семьи на Нантакете. Это не им придется разбираться с последствиями.
– С какими еще последствиями? Я просто хочу задать несколько вопросов!
– Не вздумай. – Ной сверлил меня твердым, как окаменелое дерево, взглядом. – Если будешь упорствовать, я могу усложнить тебе жизнь.
Я шагнула назад.
– Ты мне угрожаешь?
– Просто к сведению. Я могу помочь тебе, а могу и помешать. Решать тебе.
– Пошел ты, Ной Барбанел. – Я вытащила из сумки его книги и пихнула их ему в руки. Из-за гнева мне даже не удавалось четко сформулировать свои мысли. – Серьезно, пошел ты далеко и надолго.
У него дрогнул подбородок, но он все же забрал книги из моих рук.
– Подумай над тем, что я сказал.
– А ты подумай над тем, чтобы перестать быть таким козлом. – Я одарила его дерзкой, упрямой улыбкой. – Желаю в этом удачи.
Глава 5
Список тем, на которые мы с бабушкой не разговаривали:
1. Путешествие из Германии в Штаты в возрасте четырех лет без посторонней помощи.
2. Ее первые годы в Америке.
3. Ее родители, которых по прибытии в Освенцим убили в газовых камерах.
4. Война.
5. Нацисты.
6. Каково быть немкой и еврейкой.
Список тем, на которые мы не разговаривали с мамой:
1. Ее отношения с матерью.
На четвертый день моего пребывания на острове мама прислала письмо на мою электронную почту с темой «???» и без сообщения, прикрепив только ссылку на статью в «Атлантик» о том, что в сравнении с десятилетней давностью современные подростки меньше времени проводят с друзьями и жалуются, что стали чувствовать себя более одиноко.
Спасибо, мам!! – ответила я.
Маме не всегда удавалось уловить интонацию в моих письмах, но даже она наверняка бы заметила сарказм, подчеркнутый двойным восклицанием. Почта Гугла тут же предупредила меня о новом сообщении, потому что мама, по всей видимости, подумала, что почта и сообщение одно и то же.
Тебе одиноко??
В ее случае удвоенная пунктуация сигнализировала не о сарказме, а о серьезности ее вопроса. Она слишком за меня волновалась. Я ей перезвонила.
– Алло?
– Мне не одиноко, мам. У меня есть работа…
– Подожди! Мне нужно поправить эту штуку на ухе, повиси…
Я закатила глаза и, пока ждала, кликнула на ссылку в боковом поле, чтобы почитать статью про климатическую политику.
– Все, готова. Привет. Тебе понравилась статья?
– Считаешь, мне одиноко? Мне не одиноко.
– Я знаю. – Ее обороняющийся тон ясно давал понять, что мама врет. – Но там написано…
– Мам, ты разве не заметила мой миллион друзей?
– Верно. – В ее голосе появилась надежда. – У тебя отличный коллектив. Но как же Нантакет? Ты никого там не знаешь?
– У меня приятная соседка. Я познакомилась с ее друзьями.
– Ладно. Хорошо. Ведь ты же знаешь, что люди – стайные животные. Тебе нужна стая.
– Мам, все нормально.
– Ты ни разу не позвонила с тех пор, как доехала.
Порой убедить маму, что я умею приспосабливаться к новой обстановке, равносильно смыслу моего существования. Временами она паниковала из-за своих родительских навыков, словно я была суфле, которое вот-вот растечется по тарелке. Я подозревала, что родители не особо окружали ее заботой, поэтому мама была мало осведомлена о том, как нужно вести себя родителю. Справедливости ради, на родительский подход бабушки и дедушки, наверное, повлияло их детство. Думаю, они считали так: дети живы, сыты и им не грозит опасность от нацистов? Класс, все будет отлично.
– Я пробыла здесь всего три с половиной дня, – напомнила я маме. – И вообще-то именно я только что тебе позвонила. И писала тебе каждый день.
– Верно. – В ее голосе все равно звучала печаль. – Может, поболтаем по видео?
Мы проболтали примерно сорок пять минут. Периодически в разговор вступал мой брат Дэйв. Папа расспрашивал меня о морских ракушках на Нантакете, но подходящих ответов у меня не нашлось. Мама хотела знать о каждом человеке, с которым я контактировала, и из этих сведений вполне можно было составить карту наших отношений. Вынуждена признать: я не стала увиливать от ее расспросов.
Мои родители были милыми. Милыми и влюбленными до тошноты, писали слащавые валентинки и забывали о существовании других людей. Они до сих пор флиртовали, обсуждая их свадьбу и первое свидание. Папа шутил, что собирался жениться на богачке, и мама всегда отвечала, что это она собиралась за богача, а потом оба ухмылялись и украдкой целовались.
Когда ты растешь в окружении безумно влюбленных людей, это здорово на тебя влияет. Ты ненароком начинаешь считать, что такая разновидность любви не только возможна, но и необходима. Начинаешь полагать, что твой партнер должен вести себя так, словно для него ты самый важный на свете человек.
Наверное, это все-таки неразумно.
Закончив болтать с родителями, я плюхнулась на кровать. На потолке плясали солнечные зайчики, а через открытое окно в комнату проникал летний воздух. Конечно, последние пару дней я чувствовала себя немного одиноко, но признаваться в этом мамам, склонным к лишней тревоге, не стоит. Если иногда мне одиноко, что с того? Всем бывает одиноко. Отправлю-ка я эту статью в «Атлантик».
Лучше бы журналисты и дальше хейтили миллениалов и отстали от моего поколения. Я взяла телефон и набрала номер своей соседки. Риск – дело благородное.
Я: Привет! Помню, ты упоминала, что в субботу вы собираетесь на пляже? Если планы еще в силе, можно с вами?
Джейн: Да, конечно! Только сегодня я у тети – нужно провести время с семьей, лол, но завтра вернусь.
В субботу мы с Джейн пошли на пляж, но перед этим заскочили в пекарню ее семьи за провиантом для пикника. На одной выбеленной стене висели фотографии Азорских островов, а у другой стояли полки с бакалеей. Покупатели медленно ползли к кассе, за которой лежали выпечка и полные корзины свежего хлеба. Джейн тайком провела меня в подсобку, где мы нагрузили контейнеры супом из капусты кале, португальскими колбасками и меренгами.
Потом мы направились в дом тети Джейн, дворик перед которым утопал в гортензиях, а сзади стояло несколько велосипедов. Джейн кивнула в сторону светло-голубого.
– Можешь одолжить велик Арии. Извини, что он такой слащавый. Ария любит, чтобы все было идеально, как в Инстаграме.
Спереди к велосипеду была прикреплена плетеная корзинка с розовыми лентами.
– Мне нравится.
Мы погнали на велосипедах по узким дорожкам, вдоль которых росли полевые цветы, мимо извилистых деревьев и домов в привычном для Кейп-Кода стиле. Песчаные островки между травой и асфальтом стали шире, пока перед нами не раскинулась пляжная парковка. Мы оставили велосипеды и погрузили ноги в теплый песок, песчинки просочились между пальцев. По ярко-голубому небу плыли пушистые, как хлопок, облака, а пляж был усеян людьми. Стоял идеальный летний день: солнце еще не обжигало, а бриз приносил легкую прохладу.
На хаотично раскиданных пледах и полотенцах разлеглась та компания, с которой я познакомилась на прошлой неделе. Уголки пледов были придавлены обувью и сумками. Лекси, лучшая подруга Джейн, сидела плечом к плечу с девушкой азиатской внешности, которую я раньше не видела. Сдается мне, это ее девушка Стелла.
– Мы пришли. – Джейн поставила выпечку в центр. – Можете нас отблагодарить.
Эван, стильный богатей, ухмыльнулся.
– Какое у нас самомнение.
– Имею право.
Кто-то подсоединил телефон к колонкам, и на весь пляж заорала музыка. Мы разорвали пакетики с чипсами и крендельками и открыли газировку. Джейн стянула кроп-топ и вылезла из шорт, и я последовала ее примеру, раздевшись до самого консервативного бикини из двух комплектов, что привезла с собой. В один прекрасный день обязательно надену купальник нахального красного цвета. Но не сегодня.
Когда половина компании принялась играть в тачбол, оставшиеся девчонки начали сплетничать по поводу отношений. Я слушала их разговор, нежась на солнце и растекаясь от жары на полотенце. Тепло обладало теми же расслабляющими свойствами, что и массаж, и снимало напряжение. Стелла повернулась ко мне. На ней был слитный купальник с леопардовой расцветкой, а возле шеи болтались длинные серьги.
– А что насчет тебя? Встречаешься с кем-нибудь?
– Нет. – Я вспомнила наказ Нико обрести немного хуцпы. – Но я бы не отказалась от курортного романа. В прошлом году я, э-э-э, встречалась дома с парнем, но он порвал со мной, чтобы бросить все силы на поступление в колледж.
– Фу, парни, – сказала Стелла. – Не волнуйся, это отличное место, чтобы поразвлечься. Лекси говорит, ты познакомилась с Ноем Барбанелом, когда вломилась в «Золотые двери», – она игриво подвигала бровями.
Лекси дернула Стеллу за волосы.
– Формально это не было взломом.
– Было. Ты соучастница преступления. – Стелла чмокнула Лекси в губы. – За это я тебя и люблю. У меня всегда был отличный вкус на сообщников. – Она снова обратила внимание на меня. – Итак?
– Он придурок, – решительно заявила я.
Джейн усмехнулась.
– Не волнуйся, на пляжных вечеринках ты всегда можешь замутить с кем-нибудь.
Я удержалась от признания, что никогда не буду мутить с левым чуваком (хотя я целовалась со вторым кузеном Тессы Фогельсон на ее бар-мицве, но он вдруг застеснялся и сбежал, что о-го-го как придало мне уверенности в себе), потому что вернулись остальные ребята и плюхнулись на покрывала, являя собой шумный и энергичный клубок длинных конечностей и пота. Эван стащил воду у Джейн и сделал несколько жадных глотков.
– О чем болтаете?
– Секрет. – Она забрала бутылку и стукнула ей Эвана по плечу.
Рядом с нами шлепнулся Пранав, уставившись в свой телефон.
– Сидни придет.
– Сидни! – радостно воскликнула Джейн. – Класс! Как она?
– Хорошо. Приехала вчера вечером.
Сидни, похоже, девушка Пранава. Тоже из Англии и тоже стажер в архитектурной фирме.
– Ребят, от вас воняет, – сказала Стелла. – А еще жарко. Кто хочет поплавать?
– Сначала поем, – ответил один парень, набив рот сосисками.
– Я с тобой, – сказала я Стелле.
Мы направились к воде. Волны набросились на наши ступни, покрыв пеной лодыжки, а потом белой паутиной схлынули обратно. Мир перед нами был ярко-голубого цвета.
– На счет три? – крикнула Стелла, и мы с криками и брызгами ринулись в воду. Темный и молчаливый океан сомкнулся вокруг меня.
Я дрожа вынырнула. На губах выступила соль, а волосы прилипли к голове, как морские водоросли. Стелла вынырнула рядом со мной и откинула назад свои длинные черные волосы.
– Бр-р!
Мы согрелись, быстро и плавно плавая, как тюлени, загребая воду руками и активно толкая ее ногами. Привыкнув к температуре, мы с радостью лежали на воде.
– Ты на острове впервые? – спросила она.
– Да. Ты тоже?
Стелла кивнула.
– В прошлом году приезжала пару раз в гости к Лекси, но оставалась на одну-две ночи. Сейчас гораздо лучше. В этом году у нас будет идеальное лето.
Я перевернулась на спину, наблюдая, как проникают сквозь облака солнечные лучи. Идеальное лето. Я в деле.
– Так что там у тебя за проблемы с Пранавом и его девушкой? – позже, когда мы стояли у парных раковин в нашей ванной и готовились ко сну, спросила я у Джейн.
– Что ты имеешь в виду под «проблемами»?
– Ну, ты была слишком милой, когда она пришла. Обняла ее, как давно потерянную сестру.
– Не знаю. – Голос Джейн звучал печально настолько, насколько это возможно, когда зубная щетка мешает произносить согласные буквы. – Это странный защитный механизм. Словно если я буду с ней очень дружелюбной, то никто не заметит, что я по уши втюрилась в ее парня.
Ожидаемо.
– Разве это не стереотипное поведение? Если ты слишком часто спрашиваешь о чьем-то партнере, то причина в том, что ты на него запала.
– Господи, что? – ужаснулась Джейн. – Нет, это не так. Господи, это так?
Я начала смеяться и не могла остановиться.
– Уверена, что это так.
Мы подготовились ко сну и выключили свет. Наши кровати разделяла полоса лунного света. Я перевернулась, чтобы видеть силуэт Джейн.
– Спасибо, что разрешила пойти с тобой.
– Без проблем. Без друзей тяжко. И мне может понадобиться еще один друг. – Она вздохнула. – Я рада, что этим летом приехала Стелла – Лекси скучала по ней в прошлом году. Но раньше, когда у нас с Лекси было свободное время, мы тусовались, а теперь она проводит все свободное время со Стеллой. И это нормально, я рада за них и пытаюсь не завидовать. Но я скучаю по подруге.
Я ее понимала. Я была очень рада за своих друзей: за Брук, которая получила работу воспитателя детского лагеря в Вермонте; за Нико, которая подрабатывала программистом в Стэнфорде; за Хейли, которая во время языковой практики посмотрела Испанию. Но каждый раз, когда я узнавала об их отъезде, то начинала грызть ногти и до крови обкусывала кутикулу. А теперь я сбежала на Нантакет.
Я уставилась на лунный свет на потолке. В сгущающихся сумерках стало очевидно, что я не просто убегала от одиночества, пыталась узнать прошлое бабушки или подготовить материал для эссе в колледж. Я хотела большего. Я мечтала о приключении. Пыталась найти цель в жизни.