Гринёв Геннадий Никифорович
Горные лыжи от Я до А (параллельно – ортогонально – галографично). Путь к Успеху
Терскол – «Зеленая гостиница»
Коля Коровин открыл тайну стратегического и тактического мышления в горах. Он же и его прекрасная супруга подарили нашей группе (в какие-то там 60-е 70-е года) на прощание ночь в кафе Ай и Встречу Солнца.
Чегет Восход Солнца, уже не ночь, ещё не утро, кафе Ай, вся цветная палитра и вся музыка, кто видел, тот помнит, помнит навсегда.
А до Восхода была ночная охота Коли на большую птицу, он бегал с ружьем в нижнем белье по снегу, по склону, а мы все смотрели в окна. Птица улетела. А вечером были шашлыки на электроплите. Два друга из Королёва притащили тогда на высоту 3000 метров над уровнем Моря две вязанки абсолютно сырых мокрых дров. Оригиналы-космонавты.
Но мы стреляли шампанским, пили и пели, и шашлык ели. Перед сном вместо колыбельной, Коля сварил Глинтвейн и заказал сделать мороженое.
Рецепт: эмалированное ведро, нарезанный из лунки снег, туда льётся много сгущёнки из банок, и нужна хорошая лыжная палка. Импортная. Через 15 минут интенсивного взбивания готово – и вместе с глинтвейном… Нет, вы не знаете, какие раки на привозе в Одессе. Были раньше. Я тоже.
*** *** ***
Стиль моего катания (точнее мышления в горах) сформировали трое: Турист, Коля Коровин, Жубер [10].
Турист, 60-е года, по тем временам туда по субботам и воскресеньям ходили полностью забитые лыжниками электрички, в коих были юные 60-десятники, студенты Москвы, учёные, специалисты различных НИИ. Там в Туристе кто-то на австрийских Белых звездах ходил, спуски и скольжение пленили меня свободой и разнообразием дуг. Мыслью пленили. А мой путь к этому был долгим. Очень долгим.
Жубер – это через книги. Коля Коровин из Питербурга, альпинист и лыжник, слухам не верю, он не ушел, он с нами, в сердцах наших. Коля отобрал из группы 5 человек. Пешком поднялись мы на южный склон, был долгий путь. Вначале стадо барашек, потом по снегу вверх. Спуск по его лыжне, мимо ёлок, прыжками с засыпанных бугров, различными дугами по целине. Очень красивая мысль.
Людвиг месяц терпел наше восхождение в инструктора горнолыжного туризма на турбазе МО СССР. Он поставил запятую в обучении, а много позже помог, как бы случайно, найти свои лыжи, спортивные, нижайший поклон.
Тогда, закончив школу инструкторов, мы, две группы новоиспеченных молодых оболтусов из оборонки, на прощальном вечере так орали (Людвиг нас научил) клич Австрийской сборной – Ши хайль!, ши хайль!, ши хайль! хайль! хайль! хайль!, что наверняка Валентин Иванович Каргин подумал: «вот сволочи, а я им верил». Ши в Австрии, означает лыжи. Какие годы, какие времена, какие люди!
Первые поездки в Терскол, 1966 год «Зелёная гостиница МО СССР», двухъярусные военные кровати. Москва, Подмосковье, Ленинград, Дубна – одни физики-лирики оборонные и кандидаты, доктора и академики наук. Позже Прибалтика, Киев, Минск и другие города (наши и не наши теперь). Два подъёмника на гору Чегет, трасс Эльбруса ещё не было вначале.
Жора Барковский, Валико, Арсен, Пал Филипыч, Муса Султанович, Самодуров, Абрамов – все гвардейцы турбазы МО СССР. Всем низкий поклон и Вечная память и жизнь.
*** *** ***
Вот сцена из тех времен Зелёной гостиницы незабываемая. Почти Дали, а где-то и Кафка, а может и Шагал, и Ионеско в одном флаконе.
Вечер встречи, все за столом, всем очень хорошо, и все уже хороши, танцы в коридоре под магнитофон фирмы Грюндиг химика – доктора наук. Я спросил у него «зачем этот груз он таскает, коли сам и не слушает и не танцует». Ответ – «у меня тут с собой важная работа, это чтобы вы мне не мешали».
Пора нам освежить чувствия, все собираются снова за стол, уже налито, стук! Нонсенс, в дверь входит Некто, кто-то свой и неприметный такой, но очень-очень бледный, дрожит. Толкает речь и быстро заводится сам, вот речь его:
«Вы здесь все лицемеры и трусы! От катания на этих склонах вы не получаете удовольствия! Нет! Я не верю вам! Не лгите, вы трусы и подлые лицемеры!»
Все призадумались и притихли. Вопрос встал. Сказать нечего. Некто разгоняется и мимо стола, ныряет ласточкой насквозь в открытое окно и вылетает в свежий огромный глубокий сугроб. Этаж там был один. Гробовое молчание, часы остановились. Он, молча, входит в комнату, без единой царапины, садится за стол, наливают и ему. Вечер встречи продолжался. Комментариев я не припомню. Если приснилось, то скажите, что это некрасиво. Экстрим. Да – пожалуй.
*** *** ***
А вот и ещё, вся компания едет в Домбай, а мне нельзя, нет отпуска. Тоска. А вот и песня им в дорогу:
Снова белым кольцом очарован я,
Снова птицы снега поманили,
Снова с лыжами в горы
заброшен я
Словно все обо мне
позабыли там…
Раскатаем любовь по склонам
Мы в Домбае или в Терсколе.
Раскатаем, пусть каждый
напишет сам
Что хотел иль не смог,
иль не вышло что
Птицы белые наши следы
Заклюют и затопчут в вихре,
А весною могучая жизнь
Унесёт их обратно ввысь
Раскатаем любовь по склонам
Мы в Домбае или в Терсколе.
Раскатаем, пусть каждый
напишет сам
Что хотел иль не смог,
иль не вышло что
Тара рира рарира ра ра
Тара рира рарира рарира
Тара рира рарира ра ра
Тара рира рарира рарира
Раскатаем любовь по склонам
Мы в Домбае или в Терсколе.
Раскатаем, пусть каждый
напишет сам
Что хотел иль не смог,
иль не вышло что
Пронесло нас в тот сезон 2004 года в Терсколе, вторую неделю марта после нас уже, откапывают семерых поверивших. Среди них одна девушка. Говорили – это Думские дети. Насмотрелись TV-глядения про доски и горы.
Ребята из Германии помогают там копать вместе с нашими. Беда сближает. Да у нас с ними такой был общий ОПЫТ, что уже никогда не забудется.
Откопают, кто следующий?
Почтим учителей, почтим Три Тела Будды: Амитабху – Беспредельный Свет, Тело Дхармы, Богов Лотоса, мирных и гневных, Тело Блаженства, Падмасамбхаву, защитника сущих, Призрачное Тело (Тибетская Книга Мертвых).
У Эльбруса органный голос. У Чегета много разной музыки от кошачьего шороха мартовских мини лавинок, до додекафонии постмодерна, когда идёт настоящая лавина. Музыка от визга кантов по острому ледку мартовского сутрячка до затишья полного маразма и дикого одиночества перенедопаханных пустых, абсолютно безлюдных склонов к вечеру в тени от западающего солнца. И скрип, и стук пустых качающихся кресел первой очереди подъёмника. Сюррррр. Сююррр.
Как наши физики-лирики Юм, Малейнов и другие, кто сразу после Второй мировой смогли угадать, какая гора нам понадобится тогда, сегодня, присно и во веки веков. Как они взгромоздили там первый подъёмник. Низкий поклон им и тому, кто «случайно» подошел к нам на 5-ом Ski-салоне в Москве и так просто представился: «А я месил бетон на первой канатке Чегета». Нижайший поклон. Так вот, не это ли одно из главных бесчисленных звеньев цепи потока и сетей сцеплений, благодаря которым вы и видите сейчас перед собой это. Так кто же Автор? Где голографичность? Вам всё ещё не понятно. И нужны ли имена всех сущих. Из этого потока родилась позже и Олимпийская Красная Поляна.
Низкий поклон им всем и за Веру, и за Науку, и за Искусство, и за Любовь, и за Деяния их, и за Гору Академию СССР Российского Экстрима.
Reset
Армянские Тосты
11 февраля 1987 года. Через год – случится Землетрясение. Заезд – в Раздан, гора там есть, подъёмников нет, гостиница – каркас, она ещё не достроена. Поднялись вверх, подъёмник там бугельный – 30 метров. Спустились вниз, говорю ребятам армянам, у меня тут все асы, если останемся, «убьют меня». Пойдём, мы тебе покажем лыжи. Идём. В подвале недостроенной гостиницы в аптечной чистоте и белизне стенды с новенькими лыжами всех мировых брендов. Картинка на всю жизнь осталась в памяти. Ребята говорят – переночуйте на турбазе, утром отвезём вас всех в Цахкадзор. Нас везут, и мы едем и катаемся в Цахкадзоре. А один день была экскурсия – Вагаршапат – Эчмиадзинский монастырь и Ереван. Учились, катались, сохранились и отдохнули.
Пора расставаться и уезжать. Группа пошутила: «Вы у нас старший, да ещё и с бородой, значит быть вам тамадой». Вызов принят, две-три ночи, и вот, что за творение получилось.
Плюс свечи, букет красных гвоздик и особая конфигурация столов. Рукопись за 18 лет не сгорела, странно. Ниже речи и тосты.
Армения
Любовь дороже золота,
всего дороже – искренность.
Всех, кто сейчас не с нами здесь,
Родных, друзей, знакомых, врагов,
Любимых, коллег
и не знакомых нам пока,
Мы всех зовём в наш круг!
Отныне, и да навсегда,
Его расширим мы,
Мы будем петь за нас!
За всех живых и всех от нас ушедших, в их честь зажгли мы свечи.
И за всех тех, кто дал нам
Факел жизни нашей
Ценой горенья собственных сердец!
Мать и Отец, жена и муж,
сестра и брат, и дочь, и сын,
Вы рядом!
В бокалы искренность нальём!
Мы начинаем вместе с Вами!
Мы катались в долине цветов,
Расставаясь до новых встреч!
Эстафету другим отдаём,
Самой юной средь нас.
Мадмуазель, цветы Цахкадзора
для Вас!
Программа вечера армянских тостов:
АвтоЭпиграмма на тамаду;
1-й тост за милых дам, три части, затем мы подкрепимся слегка, и последует микро-тост о воздухе, чае, жажде и любви;
2-й тост за любовь – три части;
3-й тост за измену, литературное посвящение три части;
Послесловие.
Тосты по кругу.
Гимн лыжам.
Автоэпиграмма на тамаду:
Да, дорогие, в шутке истина видна!
Член общества (в душе) за трезвость
Ваш тамада!
И хоть седая борода
Такого не бывало никогда,
Какая-то тут братцы ерунда!
Нечистая, возможно даже, сила,
Что может нам такое он сказать,
Чего б могли мы не понять?
На всяких мудрецов, довольно простаты, мой друг, Гораций ….
(Голос народа с небеси)
Не снилося ему, что видим мы
в вине,
И не понять ему, што слышим, Ваня,
Когда журчит оно в стакане.
Не стоит право, Ванья,
И обращать на тамаду вниманья.
Пусть говорит, себе!
Мы кушаем и пьём!
Коль опустел стакан,
Мы быстренько нальём!
О, эти выспренне речи, мороз, туман и скукота!
Не лучше ль смех Марины до утра!
Иль бархатное Тани воркованье!
Тост первый
Мадмуазель, мадам и господа офицеры, придётся выпить нам
за милых дам.
1-я часть тоста за милых дам
Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, почему многие страны и союзные республики женского рода?
Нет? Я тоже (вместо эпиграфа).
Армения, ты женщина, конечно!
А твой кумир, что на груди,
Как черный жемчуг
В обрамленьи скал,
В веках сияет юностью…
Твоя столица
Твой Ереван!
Какая чудо-сила, как смогла ты,
Среди кровавых оргий,
Завистливых соседей всех сторон
Всё сохранить, сберечь и преумножить, по всей планете зёрна разбросав, вложить всю женственность в сиянье глаз армянских и силу, ласку, простоту и искренность в движения души …
Ты, женщина Армения, дыши …
2-я часть тоста за милых дам
Когда летим на лыжах в упоеньи
По склонам ты и я, мой милый друг,
Кровь голубеет, это ли не счастье?
Нет!
С косою та, тихонько хохоча,
Старуха жадная
Меж тем берёт своё всегда,
Взамен же ничего нам, не давая.
Когда мы падаем друзья ….
Тогда …. В молчании…
Дарёные нам жёлтые цветы (причины нашего паденья)
Летят с небес голубизны
И тихо … падают …на снег…
Лишь та, которая нам дарит Прикосновенье взгляда и молчанья ласку, боль и слёзы, боже, что ещё… даёт нам жизнь и счастье, мы же лишь берём, и в благодарности растём, куём, и строим, пашем, создаём!
Не счастье лыжи, нет,
Лишь заблужденье.
А счастье женщина, друзья!
Она достойна восхищенья!
3-я часть тоста за милых дам
Там на войне, как на войне, мечтали все о мире.
Попробуй, крикни там,
в полях сраженья
или из глубины могилы:
За милых дам!
Попробуй! Крикни … там!
Когда по строгости судить
Как только рот мы открываем,
Мы либо славим женщину,
Детей её и Мир.
Либо воюем, спорим, убиваем.
Так помолчим немного, помолчим.
Итак! Мадмуазель, мадам сидя,
А господа офицеры стоя, выпьем
За милых дам!
Подкрепимся, так как следующий большой тост о Любви, но до него будет маленький, шуточный, но очень серьёзный тост о Воздухе, воде, чае, жажде и любви.
О воздухе, чае, воде, жажде и любви!
Как дышится в Армении легко!
Вы видели…? какая здесь Вода?
Когда индийский чай, заваренный в стакане,
Воде армянской отдавая всё, свершает свой любовный хоровод, взмывая вверх и, медленно кружась, вниз падает, как будто бы к ногам, давая Вам понять, что всё свершилось … можно пить …
Цвет чая – непередаваем!
И жажду утоляет он сполна,
но как сильна и постоянна жажда!
Мадмуазель, мадам и господа, за воздух, воду, чай, за жажду и любовь! До дна!
Подкрепимся, ибо как говорил мой восточный друг, улыбаясь при этом: «Худшее – впереди».
Армения … случай…такой …
Второй тост за любовь
1-я часть тоста за любовь
Наука дарит свет,
Искусство же структуры, очертанья и лишь любовь одна даёт нам пониманье, а значит, память нам даёт любовь, а с нею знанья.
И вот, замкнулся хоровод.
Но чтобы он кружился,
Надежда, Вера – времени послы
шьют Жизнь ….
Не дай им Бог остановиться!
2-я часть тоста за любовь
В совсем седых
в 13-х – 16-х веках, в веках 20-х, касаясь кистями холстов, и стен, и скал, они, рождая звуки, расписывая храмы и слагая тексты песен, постигая тайны мирозданья, свою любовь дарили нам …
Клялись Всевышнему, что будут искренни и не солгут.
Что ныне нам их имена дают?
Что в сердце пробуждают звуки … и те посланья, которые столь бережной рукой сохранены от времени для нас с тобой?
Как многолика, в сущности, Любовь!
Как много истин и богов на свете!
В толпе не встретиться глазами вновь,
Все очи разнолики, у всех своя дорога.
А встречи-перекрёстки как мгновенья …
Что? Было?
Снова пустота!
Любовь? Да! Кажется, была!
Мы боги все, и все равны,
все братья!
Давайте же подолее стараться,
Чтоб нам всё чаще в жизни сей встречаться, и чтоб была любовь … меж нас … всегда!
3-я часть тоста за любовь
… приди, иль позови, иль прогони,
убив молчаньем,
молю же, измени меня …
любовь не море, не гора, не облако, не песня, не вода.
Ей жажду утолить нельзя!
Она везде, всегда, нигде и никогда
Не терпит груза.
Как маленькая серенькая птичка, иногда – она молчит, поёт как соловей, порхает, как колибри,
то появляется, то исчезает вновь.
Она свободна!
Выпьем за любовь!
Третий тост – за Измену!
Литературные посвящения
с послесловием
1-я часть тоста за Измену
Омар Хайяму
… «plus change, plus meme» …
Так пить или не пить?
Вот в чём вопрос, друзья!
Не буду лгать, ни женщин, ни любовь, ни жизнь постичь нельзя!
Но вам хочу сказать, что понял я не сразу,
В любви и лыжах есть свои ступени,
На все нам сразу и не встать,
А сверху можно падать.
На лыжах, например, возможно нам
Ползать,
Стоять,
Кататься,
Ходить,
Летать.
Но мне, друзья, скажите
Вы видели, как пьяная летала птица?
Вдвоём? В любви? Летать,
спьяна? Нет! Не годится!
Коли не веришь мне
Омар Хайям,
Попробуй,
Камасутру,
Когда трезв и пьян.
И … разберёшься сам!
2-я часть тоста за Измену
Володе Высоцкому
Мы целы, живы, невредимы,
Мы стали здоровей,
И в жилах кровь алей!
И чётче речь и шаг!
Мужчины строже!
Женщины милей!
Вернёмся в горы мы, ей-ей!
3-я часть тоста за Измену
1-й эпиграф
Все, кого любили мы,
Все живы!
Все, кого убили мы – ушли!
Были ли мы правы, их лишая
Ласки, иль любви, иль доброты?
2-й эпиграф
… что мы сделали, россияне, и кого погребли …
(Баратынский на смерть Пушкина)
Анне Ахматовой, Пастернаку, Цветаевой, Тарковскому, Высоцкому, Окуджаве, и ещё многим тем, кто честно воевал, и тем, кого:
– раздвоенной любовью мы любили,
– и не давали им дышать,
– и раньше времени, забыв – убили,
– кого нам надо воскрешать.
Чтоб в зеркале души себя узнать, и оценить, и изменить.
Дай, Господи, нам истины глоток!
И хоть … метель покрыла всё белой пеленой, мы будем ваши песни петь, друзья, весной …
вы вернётесь все снова в наш круг … да сердце в груди болит … свеча горит … я слышу … голос … твой …
Послесловие к тосту «за измену»
Как просто в прошлом быть
И как легко мечтать.
Но как мучительно, и тяжело,
и больно жить каждую минуту жизнью искренной и полной.
Нам искренность нужна во всём, для успокоенья, как спуск прямой,
Она паденье вниз и вознесенье.
Мы возвращаемся туда, где гласность, искренность и мудрость нужны как никогда! Коль больше нет запретных тем, Как воздух, нам теперь нужна измена! Не в смысле бытовом, а в изначальномкак замена души и тела, помыслов и дум, и чаяний, и действий, и структур всех связей между нами.
Того не видит глаз,
Чего не понял разум.
Чем ум твой овладел,
То и увидишь глазом.
(Восток древний)
Себя не видим мы в других и в мире, Как будто каждый в замкнутой квартире, где все до боли так известны зеркала. Давайте же откроем окна дома, выбьем двери и к чёрту стены разнесём! Нам больше света! Воздуха! И зелени, и ветра! Мы всё увидим сами и поймём. И заново начнём всё строить, чтоб затем, в измене, всё переломать.
Фундамент создан. Мы, познав себя, построим новые структуры-зданья, их свет Надежда, Вера, Нравственность, Любовь, а в центре между ними истина всех действий. И всё ж… измена!
Её нам время предлагает вновь и вновь… на испытанья. Надежда, Вера и Любовь лишь ярче светятся в её кромешной тьме. Она как остриё весов меж другом и врагом, меж истиной и ложью, она же разделяет жизнь и смерть!
В молчаньи,
иль в воплях возмущенья …
Не знаю, как нам петь… измену.
Давайте попытаемся,
В бокалы искренность налить
и с восхищеньем за измену пить.
(далее были тосты по кругу, так принято, но они не записаны жаль)
Гимн лыжам
О лыжи, страсть моя!
Едва всё кончилось, как снова брежу я, свою любовь писать на склонах.
И жду, как первого свиданья, Мороза, Солнца, Снега, и Катанья.
Друзья, до новых встреч в горах, долинах, средь снегов!
За лыжи, искренность,
за вечность, за любовь!
17.02.1987, Армения, Цахкадзор