Григорий Володин
Возрождение Феникса. Том 9
– Проблемы Фениксов – мои проблемы, – киваю и хлопаю ладонями по золотым подлокотникам. – Уже вечер. Сегодня был долгий день, но мы успели взять город. Переночуем во дворце, а утром наведаемся к твоему отцу, Пантера.
– Хорошо, – соглашается девушка. – Мне тоже есть, что ему сказать.
После дуэли я еще трачу около двух часов на общение с командирами дружины. Отдаю приказы на обыск дворца, а также интересуюсь, кого из сановников мы взяли в плен. Только к полуночи наконец достигаю спальных покоев. Мне выделили лучшие апартаменты во дворце. Изысканная обстановка прекрасно гармонирует с видом из окна – садовым фонтанчиком.
Я уже засыпаю, как вдруг улавливаю громкое дыхание за дверью. Резко распахиваю глаза.
– Милорд, – шепчет Акура из темного угла на потолке. – Опасности нет, это…
– Я догадываюсь, кто это, – усмехаюсь. – Пригласи ее ко мне. И на время нашего времяпровождения, пожалуйста, побудь за пределами спальни.
– Как прикажете, милорд, – голос японки стихает.
А через несколько секунд дверь отворяется, и на пороге застывает силуэт шикарной женской фигуры.
Глава 3 – Литий и имплантаты
– Милорд, – раздается горячий возбужденный голос. – Простите, но я подумала…
– Иди ко мне, мой адъютант, – я приглашающе откидываю одеяло. – Садись, расскажи, что тебя гнетет.
С отчаянно бьющимся сердцем Серана заходит в мою спальню, одетая в короткую сорочку с глубоким вырезом. Тугие манящие груди практически вываливаются наружу. При каждом шаге темные гладкие ноги сверкают, словно бронзовые подсвечники.
Серана скромно садится рядом со мной, сложив руки на голые колени.
– Сексуальный наряд, – с одобрением обозреваю налитые пышности девушки. – Тебе отлично идет.
Латинка чуть розовеет загорелым личиком.
– Спасибо, милорд. Взяла из шкафов местной знати, она все равно почти вся перебита, – без капли сострадания отвечает воительница Легиона Фениксов. – Милорд, я хотела предупредить вас насчет моего отца…
– Я в курсе, – киваю. – Король хотел убить свою наследницу. Но не волнуйся, тебе больше ничего не угрожает. Мы подписали с королем контракт на долгосрочные поставки лития. Дополнительное соглашение к нему указывает, что именно ты являешься нашим партнером, – я усмехаюсь. – Точнее Мария Нуньес Пантера. Так же там есть пункт, что при угрозе жизни нашему партнеру Империя будет мстить виновным. Жестоко мстить.
– Очень умно, милорд, – Серана обескураженно хлопает веером ресниц.
– Вообще номинально этот пункт прописан из-за твоих внешних врагов, как тот же покойный Гонсало. Но король Ильдуаро поймет, что его дочь неприкосновенна.
– Понимаю… – кивает девушка, потеребив подол сорочки. Латинка резко выпрямляется, глаза вспыхивают воинственным огнем. – Обещаю не подвести ваше доверие, милорд! Ведь вы защитили меня ради бесперебойной поставки лития…
Я резко подаюсь вперед и касаюсь указательным пальцем пухлых губ бразильянки, заставляя ее замолчать.
– Ох, прекрати, – качаю головой. – Какой еще, к болтопсам, литий? Я мог взять этот металл где угодно. Серана, мне дорога ты! Мне дорог мой адъютант, моя Убийственная длань!
Серана удивленно смотрит на меня. В карих глазах наворачиваются слезы. Расстояние между нашими лицами такое небольшое и влажное – и внезапно в нем возникает напряжение. Осмелев, она целует мой палец, затем берет обеими руками мою ладонь и зарывается в нее лицом.
Она плачет и целует мою руку, плачет и целует…
– Милорд, мой любимый милорд, наконец мы снова вместе, – горячий шепот раздается во влажной тишине спальни.
– Наконец, – я вторю ее словам.
Мягкими прикосновениями смахиваю слезы с ее карих глаз и долго-долго смотрю на нее. Легкая дрожь пробегает по спелым грудям. Весь ее прекрасный стан колеблется. Серана не успокаивается окончательно, пока я не начинаю гладить ее по щеке и втирать ее слезы ей в волосы. Тогда из девушки вырывается тихий стон. Шикарное гибкое тело сотрясает волна безудержного экстаза. Всего лишь одно мое касание доводит знойную латинку до точки. Глупый Гонсало! Смотри из смердящих чертогов Хаоса, смотри и завидуй! Твоя желанная Пантера всю жизнь жаждала другого.
Девушку сотрясает еще одна бешеная конвульсия. Я прекрасно вижу, как тяжело ей дается удержаться и не упасть ничком, свернувшись как можно плотнее, так, чтобы от нее ничего не осталось…
Серана снова хватает мою руку и притягивает ее к своим точеным грудям.
– Милорд, – шепчет она трепетным голосом, – милорд…
– Да, мой адъютант?
– Милорд, – она поднимает на меня обожающий взгляд. – Я хочу быть не только вашим адъютантов, но и вашей женщиной…Хотя бы сегодня…
И я наконец-то сдаюсь.
Столько десятилетий мы с Сераной провели бок о бок, сражаясь и сметая исчадия бестиморфов, но мои руки никогда не притрагивались к ее соблазнительной плоти. А теперь ее прекрасное светловолосое тело сгинуло, и вынужден признать, что я немного скучаю по той нордической красоте, что всюду сопровождала меня. Скучаю и решаю – пора наверстать упущенное. Ведь, наверное, ни одна женщина не любила меня так сильно, как Серана. Во имя меня она сражалась в тысячах галактических битв, купалась в своей и чужой крови, страдала и, самое главное, смогла развить свой дух настолько, что освоила фантазмы. Только эта женщина под моим началом смогла перейти астральную черту и стать больше, чем человек, больше чем модифицированный Евгениус. Только эта женщина обожала меня настолько, что прорвалась в чертоги Хаоса и овладела жар-эфиром.
И мы разделяем ложе сгинувших правителей Бривената. Стеная и задыхаясь подо мной, Серана неотрывно смотрит мне в глаза. Преодолевая порывы экстаза, пытаясь совладать с подкатывающим штормом чувств.
– Я предана вам…только вам… – стонет девушка. – Вы единственный мужчина, что покроет всю Галактику… всю Вселенную…А-а-а-а!!!!
Не выдержав бури наслаждения, она всё же жмурится. Безупречное лицо оскаливается в мучительном экстазе.
На следующий день мы прибываем в Егенцитус, и я общаюсь с королем Ильдуаро наедине по его же просьбе. Хотя этот жест короля, конечно, был запланирован мной за много дней. Местные политики для меня что дети. Остается только предугадывать их действия и словами создавать направляющие русла для их активности. Хотя есть и некоторые исключения – та же София, например.
С собой на аудиенцию я взял Серану, что явно не обрадовало Ильдуаро. В устном приглашении, переданном вельможей, была недвусмысленная просьба прийти одному. Я решил не заметить это условие.
Мы усаживаемся в плетеные кресла на небольшом балкончике. Вид с него открывается замечательный – яркие тропические сады и изысканные сооружения дворцового комплекса. Горьковато-сладкий запах опавших слив приносит нотку пряности фруктовому чаю, что мне так любезно предложил король.
– Вы что-то хотели обсудить со мной, Ильдуаро? – отпивая чай, я равнодушно смотрю на южноамериканский солнечный пейзаж.
– Да, господин Свар, – мнется король, теребя ручку чашки. Он бросает быстрый взгляд на Серану. – Это касается моей дочери. Вы указали ее партнерским лицом при взаимодействии по литийному контракту, и я бы хотел выяснить причины….
– Ох, Ильдуаро, лучше заткнись, – отмахиваюсь от бразильского правителя как от мухи.
Наступает плотная тишина. Король выпучивает на меня глаза, рука без чашки непроизвольно тянется к столу – там, под столешницей, наверняка, вмонтирована кнопка вызовы безопасников.
– Простите, Свар? – напряженным голосом спрашивает король.
Серана же никак не реагирует, ее лицо спокойно и безучастно. Но стоит мне приказать – и она без промедления отсечет копьем Требураны руку своему отцу.
Я обращаю взгляд на короля, мои глаза наливаются янтарным пламенем Царя-Огня. В воздухе разливаются бушующие магнетические волны.
– Ильдуаро, не делай непоправимых вещей, – спокойно произношу. – Я могу в одиночку перебить до последнего воина весь твой дворец, всю твою столицу, всё твое королевство. Думаешь, почему мне преклонились Рюриковичи и их князи? В нашем мире лишь один закон, и ты его нарушил.
– Нарушил? – угрюмо переспрашивает король, но руку убирает от стола. – О чем это вы, Свар?
– Не нужно мне «выкать», – качаю головой. – В России к Владыке обращаются только на «ты», как в древности к царям и богам. Что же касается твоего вопроса, то я имею в виду твою дочь. Согласно законам Егенцитуса и Закону Силы Мария Пантера одолела всех твоих сыновей, а ты из-за глупой обиды отдал врагам сильнейшую кровь своего рода.
– Я не понимаю, какое это имеет отношение… – произносит Ильдуаро.
Глаза короля вдруг вспыхивают догадкой.
– Да, Ильдуаро, – не скрываю. – Мария – моя любовница. И за обиду своей женщины я буду карать нещадно, – на этих словах хладнокровие Сераны трескается в пыль, и она одаривает меня пылким обожающим взглядом. – А еще, твоя дочь – наследница короны по твоим же законам. Чти их, Ильдуаро.
– Я – король, – заявляет бразилец. – И могу менять законы подвластного мне королевства!
– Думаешь, мне есть дело до твоих глупых хотелок, – холодно произношу, и янтарный лед в моих словах заставляет Ильдуаро заткнуться и опустить плечи. – Контракт по добыче лития – вот то единственное, что меня волнует в Бразилии. Больше ничего. Он может стать для Егенцитуса небывалым благом или же роковым проклятьем. Потому что если вы не будете справляться с поставками, я введу сюда войска. Я сокрушу твой дворец, прикончу тебя и умоюсь кровью твоих жен.
Тихо, очень тихо, лишь переговариваются вдалеке попугаи на ветвях фруктовых деревьев. Король бледен, его руки поражает тремор, пальцы трясутся вместе с чашкой.
– Но я милостив, Ильдуаро, – чуть улыбаюсь, так что эта улыбка напоминает оскал смерти. – Я добр и благодушен. У меня не только золотые глаза, но и золотое сердце. Поэтому, чтобы не произошло страшного исхода, чтобы твой прекрасный дворец остался целым, я назначаю своего наместника, – указываю рукой на Серану. – Твоя дочь проследит за соблюдением контракта. Дай ей полномочия по модернизации промышленных мощностей и не трогай ее. Дай фактическую абсолютную власть, номинальную оставь себе. Вот всё, что от тебя требуется, король Егенцитуса. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Бледный король молчит. Он быстро зыркает на Серану. В его глазах пылает лютая ненависть к собственной дочери. Бессильная злоба кипит в бразильце. Мне омерзителен этот человек, ненавидящий собственное дитя. Если он заупрямится, без зазрения совести пущу его в расход. Только жалко, что этого не случится.
Не знаю, кто убил принцессу Марию и тем самым дал доступ к ее телу душе Сераны. По слухам, это был один из ее братьев. Тот самый Родриго, любимец короля. Говорят, что принц возжелал родную сестру как женщину, а когда она, придя в ужас от его греховного признания, отказала ему, он сбросил девушку с балкона. Я перевожу взгляд поверх перил на персиковые деревья вдалеке. Возможно, что с этого самого балкона и сбросил. Жизнь полна иронии.
Король не глупец. Конечно, Ильдуаро понимает, что в случае его несогласия я просто вскрою ему гортань и посажу на трон Марию. Пантера – законная наследница короны, которая доказала свое право в смертельных поединках. Народ Егенцитуса поддержит брюнетку, ибо правда на ее стороне. Да и у других законных претендентов на трон намного слабее основания.
– Хорошо, – сдается Ильдуаро после нескольких минут размышлений. – Мария будет главным представительским лицо в вопросах по контракту. А также я поручу ей модернизацию ведущих добывающих компаний в королевстве.
– Поздравляю, дорогая, – улыбаюсь я Серане. – Теперь у тебя целых два высших поста в государстве.
– Благодарю, милорд,– с пламенным обожанием смотрит на меня принцесса Пантера. – Обещаю не разочаровать вас. Литий будет поставлен в нужном объеме.
В страстном хрипловатом голосе в то же время сквозит нотка печали. Хм, и правда. Ведь нам придется расстаться.
Думаю, полгода перенастройка заводов точно займет. Эх, жалко отдалять Серану, но никого другого поставить не могу. У нее и право крови, и талант руководителя.
Раз так, то эту ночь нужно оторваться по полной. Так, чтобы во всем дворце слышали нас, а на утро всё королевство Егенцитус уже знало, чьей любовницей является принцесса Мария Нуньес по прозвищу Пантера. Это даст дополнительную защиту Серане. Владыка Свар уже сыскал себе в Бразилии чудовищную репутацию. Залитый кровью дворец Кастро в Бривенате тому доказательство.
***
– Бабушка, ну как? – с тревогой спрашивает Анфиса, только войдя в палату. – Как себя ощущаешь?
Вообще нас к Галине Константиновне заявилась целая делегация. Князь Волконский, его жены, Люда, как подруга внучки, ну и я заодно, как ни странно. Дел-то у меня полно. На днях мы должны объявить войну Трансильвании. А то там хаоситы, говорят, засели среди высшей знати. Надо бы вычистить монстров из румын, провести евгенику с помощью точечных бомбардировок и ракетных обстрелов.
Но бабушку Анфисы я не мог не поведать. Ведь это было именно мое предложение сделать ей…
– Вижу! – восклицает княгиня Волконская. – Вижу, внучка! Вас всех вижу!
…визуальный протез.
– Бабушка! – восклицает Анфиса, кидаясь обнимать Галину Константиновну.
– Мама! – вопит и князь Аркадий. – Неужели это правда?!
– Сама в шоке, дорогой!– княгиня кружит головой поверх прижавшейся к ней внучки, жадно обозревая всех нас. – Аркаша, Свароже! У тебя что, седина в висках? Так ты ж молодой совсем. Это точно от работы, а я сто раз говорила тебе не упахиваться.
– Ма, ну не начинай, – князь смаргивает радостные слезы как ребенок.
– Людочка, а ты личиком всё такая же милашка прямо как помню тебя в детстве! – переводит Галина Константиновна взгляд на девушку. – Только телом уже настоящая женщина!
– Спасибо, Ваше Сиятельство, – юная боярыня делает книксен.
Анфиса наконец отрывается от княгини, и та округлив глаза осматривает девушку:
– Ой, Анфиса, чудо мое! Ты тоже вылитая невеста, как и Людаша! Прекрасная, цветущая, и фигурка уже совсем спелая! Округлости будто наполнены сметаной!
– Бабушка! – смущаясь и краснея, лепечет княжна.
Взгляд же Галины Константиновны падет на меня, и тут же бионические глаза княгини округляются, а в карих зрачках начинают бегать суматошные искорки.
– Ох, Свароже! – хватается она за сердце. – К такому меня жизнь не готовила! Вот это стать! Вот это глаза – будто два солнышка взглянули! Сейчас еще, грешным делом, влюблюсь, как в молодости, – она резко опомнилась. – Ой, прости, Владыка Свар! От красоты твоей рассудок помутнился аж!
– Галина Константиновна, ну какой еще Свар, – улыбаюсь. – Для вас всё такой же Сеня. И извиняться вам нечего. Мне ваши комплименты только в радость.
– Ну и слава…тебе…Да, слава Свару, конечно! – облегченно выдыхает княгиня и вдруг бросается мне в ноги. – Сеня, Сенечка! Спасибо за глаза, родненький! А еще спасибо, что в нашей жизни появился! Ты нашему роду принес только доброе, только хорошее!
С улыбкой опускаю руку на седую голову княгини и нежно глажу белые пряди.
– Я рад, Галина Константиновна. Вы мне тоже очень помогли. Ведь во мне пробудился бог в том числе и благодаря вам.
Еще какое-то время обнимаю престарелую княгиню, а затем уступаю очередь ее семье. Сам я отхожу в угол и с улыбкой наблюдают восторженное счастье на лицах семьи Волконских.
Новый генетер оказался не промах. За пару недель техножрец освоился с предоставленными ему клиниками рода Беловых, лучших Целителей в стране, и начал нести прогресс в земную биоимплантологию и евгенику. Главная его задача – вывести трансмутагенные сыворотки для превращения землян в Евгениусов, но по пути он занимается и другими полезными вещами, такими, как, например, визуальные протезы или бионические руки. Импланты разрабатываются с целью повысить возможный мобилизационный ресурс для рекрутского набора в последующие захватнические войны. И, как я вижу на примере Галины Константиновны, результаты уже существенные.
Много позже, ко мне в кремлевскую резиденцию приезжает Анфиса. Одна, без сопровождения, что вызывает у меня некоторые вопросы. У дворян так не принято, мягко говоря. С улыбками мы усаживаемся в гостиной. Слуги приносят чай и уходят, прикрыв двери.
– Фис, ты не боишься, что могут пойти слухи? – спрашиваю напрямую. – Я же теперь не в глухомани живу, и отныне моя жизнь течет на глазах у миллионов людей.
Анфиса встает с дивана, виляющей походкой направляется к моему креслу и вдруг падает прямо мне на колени.
– А мне плевать на все эти миллионы, – ее руки обвивают мою шею. – Ты подарил вторую жизнь бабушке, и я пришла благодарить тебя, боже.
И княжна приближает свое лицо. Терпкие сладкие губы жарко целуют меня.
Глава 4 – Прикаспий
Первая в жизни ночь с мужчиной Анфисы была чудесной. И это мягко сказано. Каждое движение Сени, каждый его поцелуй, каждая ласка приносила каскад восхитительных чувств. Взрыв наслаждения.
– Прошу тебя, – сказала она, снова сжимая юношу в объятиях, как будто это была ее последняя опора. Единственное, что она может получить от этого богоподобного человека. – Пожалуйста, возьми меня.
И он взял.
Страстная ночь, страстные воспоминания… И страстное, вновь разбуженное желание. Возможно ли утолить его? Возможно ли перестать любить своего бога. Определенно нет.
Еще до первых лучей рассвета Владыка Свар встает. Анфиса, в испуге проснувшись, попыталась удержать Сеню, прижалась мягкими грудями к его мощной груди и закинула голую ножку поверх его живота. Но бог жесток и неостановим. Точнее его действия, в то время как взгляд, наоборот, долгий и печальный.
– Куда ты? – хрипло вопрошает Анфиса мальчика, ставшего богом. Ставшего для нее всем.
– В Прикаспий, – отвечает Сеня. – Княгини Бесоновы не справились с возложенными на них мною надеждами. Недавно стаи Гончих смели город Авазу. Пора положить этому конец. Пора очистить тыл Империи от тварей, – вдруг он снова грустно смотрит на нее. – Из-за меня твоя честь попрана.
И услышав, Анфиса звонко смеется. Ее любят, о ней заботятся, и это так приятно.
– Сеня, Сенечка, какая еще честь? – ласково касается она его бедра. – Ты – сын Сварога. Понятия греха к тебе не относятся. Ласка от тебя священна!
Рука богоподобного касается ее лица, пальцы нежно глядят щеку.
– Теперь священно и твое тело. Ведь я взял его.
Анфиса замирает. Горло ее пересыхает от желания. Только что Сеня брал ее всю-всю и не раз, но его мимолетные касания по-прежнему приносят ей неизгладимое удовольствие, будто она всё еще девственная девочка. Будто только что она не познала всей полноты его заботы.
Затем Сеня оставляет ее ради защиты людей от сил Зла.
Анфиса падает лицом на его подушку и вдыхает остатки запаха своего первого и единственного мужчины. «Ее тело священно». Это значит, что теперь любой дворянин, любой князь или граф с радостью возьмет ее в главные жены. Но Анфисе не нужен любой, ей нужен лишь Владыка ее сердца.
***
На пути в Прикаспий я откидываюсь в кожаном кресле своего частного самолета и вздыхаю.
За иллюминатором качаются белоснежные облака, но я их не вижу. Как не вижу и стройную фигуристую стюардессу, с затаенной счастливой улыбкой обслуживающую меня, своего бога. Перед глазами все еще маячит одухотворенное фанатизмом лицо обнаженной Анфисы.
Ох, влип ты, Фалгор. Ведешь людей дорогой суеверия и заблуждения. Вроде как строишь второй Постимпериус, но почему-то поощряешь фанатичную веру людей в богов. Одобрил бы такой подход Отец-император, поборник рационализма и прагматизма? Скорее всего, нет. Но у меня свой путь. Я не Отец-император. Я – Префект Фалгор. Я вижу, что вера делает людей сильнее, она дает им стимул жить и бороться, а открыть глаза им еще успеется, как-нибудь потом.
Военный аэродром находится у города Тахбаши. При выходе с трапа меня встречает целый парад. Князь Туркмении Мяликгулы Бердымухамедов решил постараться встретить живого славянского бога, хоть сам и мусульманин. Кавалькада всадников на белых ахалтекинских конях выполняет передо мной различные построения и акробатические трюки. После небольшого представления на белом же внедорожнике, в сопровождении кортежа бронемобилей, меня и повезли в ставку русских войск. Армия встала лагерем в трех часах за городом в окружении степных трав. Деревьев, понятно, в Прикаспии мало, поэтому срубов почти нет, лишь из привозных бревен сложили частокол да сторожевые вышки. Офицеры и солдаты поселились же в шатрах и палатках. Кое-где местами выделяются круглые туркменские юрты из войлочного покрова.
Провожатые уводят меня на плац посреди лагеря, где уже выстроились офицеры в парадных мундирах. Не сразу разглядываю среди кителей иностранных журналистов в гражданской одежде. Отдельной группой держатся княгини Бесновы – Кали, Виктория, Алла. Все воинственные женщины облачены в серебряные мильфиновые доспехи.
– Здравия желаю, Владыка Свар! – выходит вперед генерал в белом кителе с золотыми плечами. – Командующий группировкой войск в Прикаспии генерал армии Алексей Скобеев!
– Вольно, – киваю. – Распускайте бойцов и вводите в курс дела, генерал.
– Есть.
Роспуск занимает пару минут, а потом я с генералом и княгинями ухожу в шатер неподалеку от плаца. После яркого каспийского солнца пару секунд мне приходится привыкать к полумраку помещения. Внутренее убранство шатра представляет из себя кабинетный интерьер: стулья, столы, шкаф и жужжащий вентилятор в углу.
– Прошу присаживайтесь, боже, – указывает мне генерал на стулья.
Я размещаюсь во главе стола, княгини и Скобеев – передо мной. Бесоновы сняли шлемы и теперь сияли красивыми нежными лицами. Хмурым взглядом обвожу женщин и генерала. Виктория с Аллой серьезны, одна лишь Кали блещет своей вечной кривой ухмылкой.
– Пятьдесят деревень, три города, – начинаю перечислять. – А на закуску Авазу, промышленный город с населением более ста тысяч. Более трехсот тысяч жертв. Гончие жрут и жрут поданных Империи. Кали, Алексей, как это понимать?
– Мы сжигаем десятки тысяч тварей каждый день, Свар, – пожимает плечами княгиня. – Мертвых Гончих в разы больше, чем потерь среди мирного населения.
– Это не соревнование, кто больше наберет очков, – холодно произношу. – Это не Грон. Есть проблема – Гончие в тылу. Ее надо решить, иначе мы так и не начнем полномасштабную экспансию. Почему вообще порталы открываются? Вы выяснили?
Молчание.
– Мне еще раз повторить вопрос? – с тихой угрозой спрашиваю, и Скобеев тут же вжимает золотые плечи. Княгини взволнованно переглядываются.
– Скорее всего дело в хаоситах, Свар,– подает голос Виктория. – Наши ментальные демоники выявили их астральный след на месте Прорывов.
– А еще там найдены пожарища, – вставляет Алла. – Сожжены Осколки – метеориты, что упали на Землю несколько тысяч лет назад.
– Без людских жертвоприношений тут тоже не обошлось, – замечает Кали. – На месте Прорывов убивают женщин, и их кровью окропляют горящие Осколки.
Вдох-выдох, Фалгор. Вдох-выдох. Не стоит злиться на этих самок князя Перуна. Они всего лишь бронебойная сила, мозгов у них немного.
– То есть, хаоситы с помощью Осколков и убийства туркменских женщин призывают армады Гончих? – вскидываю я бровь. – А вы так и не нашли этих выродков? Степи Прикаспия находятся под наблюдением дронов и спутников. Зона Прорывов огорожена. Даже если ублюдки – демоники с фракталом Отвода, можно их выявить по проникновению через погранзаставы.
– Никто не проникал, боже, – сообщает Скобеев. – Хаоситы сидят в зоне. Мы подозреваем персидских союзников.
– Не просто подозреваем, – вставляет Кали. – Мы на девяносто девять процентов уверены, что персы – выродки Хаоса. Но смущает то, что они всегда узнают о наших передвижениях. Мы не раз и не два давали им дезинформацию по расположению отрядов. Но эти смуглые ублюдки как-то умудряются натравить тварей именно на ту деревню или город, которые наши гарнизоны оставили.
– Возможно, ты не заметил, Свар, – кротко произносит брюнетка Алла. – Но князь Бердымухамедов нами сильно не доволен. И я не могу винить его. Каждый день умирают сотни туркменов, а мы гоняемся по всей степи за лохматыми стаями или встречаемся с Гончими лоб в лоб, но толку от этого немного. Твои ПуДы громят тварей на раз, но теперь Гончие сменили тактику. Больше демоны не ищут встречи с войсками. Теперь они охотятся на кишлаки.
– Верно, Алла, – соглашаюсь. – А еще на днях контрразведка доложила, что шах сделал Бердымухамедову предложение о смене сюзерена. Персия хочет забрать Туркмению себе в вассалы и сулит ей более надежный протекторат, чем могут дать русские.
– Смуглые черти! – сжимает стальные кулаки Кали. – Точно хаоситы! У меня больше нет сомнений! Говорила же – надо резать этих козлов, осевших в степи, пока не поздно! А ты мне, Алла, что втирала? Рано? Почему рано?
Прекрасная брюнетка пристыженно опускает голову, на бледном лице проступает стыдливый румянец.
Я же кардинально меняю мнение о княгинях. Беру свои слова обратно. Похоже, Бесоновы без дела не сидят, и пышные формы не заменили им мозги. У Леди Гарипиус Аллы явно есть наметки.
Хм. Персы, значит? Тегеран выступает на стороне Хаоса? Очень возможно. Ведь Британия находится в союзе с шахом, а англичане в последнее время рвут все союзы с Россией. Недавно королева Элизабет отвернулась от Дома своего любовника князя Перуна и больше не выступает в совместных карательных компаниях против хаоситов в Африке. Не потому ли, что хаоситы сидят в ее правительстве?
Ладно, до англичан черед еще дойдет. Пока займемся более ближними соседями.
Гарнизон персов, правда, находится в Зоне Прорывов. Еще несколько месяцев назад шах предложил России в помощь отряды жива-юзеров, и император Владимир согласился. Кто же знал, что это ловушка.
– Не стоит винить Аллу, – вступаюсь за княгиню. – Я прекрасно понимаю ее доводы против необдуманной резни. Вы до сих пор не разгромили гарнизон персов и не отправили их в казематы на допросы по двум причинам, – задумчиво произношу. – Во-первых, вам до сих пор не известно, как персы узнают дислокацию ваших дружин. А значит, у вас нет доказательств против Тегеранского гарнизона. Во-вторых, если без этих доказательств вы разгромите гарнизон, то выставите себя не в лучшем свете перед князем Бердымухамедовым. Как это будет выглядеть с его стороны? Тегеран предлагает Туркмении протекторат и даже присылает своих людей для обороны, а русские берут и режут присланных защитников? Возможно, что эта провокация изначально так и задумывалась. Или хаоситы придумали ее, когда приехала первая партия ПуДов, и стало ясно, что Гончие не выдержат прямое столкновение. В любом случае, Алла поступила верно, – вздыхаю, – как мне ни жаль мирных жителей, признаю правоту княгини.
Брюнетка поднимает лицо и одаривает меня грустной благодарной улыбкой. Я понимаю причину ее грусти. Она тоже сожалеет о жертвах и корит себя за то, что до сих пор не вывела персов на чистую воду.
– Но этот беспредел пора прекращать, – хлопаю ладонью по столу. – Явно среди офицеров или дружинников предатели.
– Проверка идет, – вздыхает Скобеев. – Но мы не можем никого выявить. Предатели явно не хаоситы, а просто работают на них. Да и тем более я пробовал дезинформировать части. Безрезультатно.
Я поднимаю задумчивый взгляд на потолок. Вспоминаю то немногое, что видел на плацу. Стройные ряды офицеров, блестящие серебряные галуны, яркие золотые погоны, восторженные лица… И несколько безучастных людей в штатском. Трое мужчин и одна женщина. Они не видели во мне бога, а просто делали свою работу.
– Иностранные журналисты, – бросаю.
– Но они не имеют доступа к дислокациям, – замечает Скобеев.
– Они нет, а офицеры имеют. Ментальный фрактал или банальная взятка, – пожимаю плечами. – В общем, берем в оборот каждого.
Через полчаса я в сопровождении Кали выхожу из шатра. Мы двигаемся в сторону пресс-клуба. Так стали среди армейцев и дружинников именовать шатер, где собираются журналисты и не только. Вечерами там часто развлекается и высший офицерский состав, да и княгини тоже заглядывают от скуки.
Рукой в стальной когтистой перчатке Кали отодвигает полотняной полог и заходит внутрь. Неспешным шагом следую за княгиней.
– Судари и сударыни, – глянув на меня с кривой улыбкой, сообщает княгиня. – Мне выпала честь привести в пресс-клуб Владыку.
Вот же болотопсовская сучка! Кали всегда останется Кали. К чему этот неуместный пассаж? Все и так приковались ко мне взглядами. Глашатая мне только не хватает.
Тихо фыркнув в сторону довольной княгини, я оглядываюсь. В клубе пыльно, но по-своему уютно: складные столы и стулья, кулер с водой, а также стол с кофемашинкой, печеньем и бутылками вина. Пахнет кофе и табачным дымом. На отдельной тумбочке небрежно сложены стопки русских и иностранных газет.
– Не желаете ли кофе, Владыка? – подскакивает к нам офицер с закрученными усами и погонами полковника. – Или вина? Здесь представлен самый лучший урожай из Персии.
Болотопс жеваный! Прямо чувствую, как меня обхаживают словно барышню. Хоть бы представился для начала, но теперь мне плевать на имя невежды.
– Благодарю, у меня есть руки, полковник. Так что сам как-то, – киваю с прохладной улыбкой.
Расстроенный офицер отступает с выражением побитой собаки. Блин, надеюсь, не застрелится. А то слово божье оно ведь такое, надо бы с ним поосторожнее.
– Плюшкин манер не знает, – хмыкает довольно княгиня. – Я бы ему давно по ушам надавала в дуэли, да военное время, чтоб его.
– А кофе, правда, хочется, – говорю я княгине.
– Тогда прошу, мой Владыка, – щерится она в своей неизменной грубой ухмылке, а потом спохватывается. – Правильно хоть величаю? Зятем мне ведь тебя пока рано называть, боже.
– Правильно.
Отмахнувшись от нее, принимаюсь возиться с кофемашиной. Весь пресс-клуб, затаив дыхание, смотрит на это священное действие. Запах сваренных кофейных зерен наполняет шатер.
Тем временем следующими ко мне подступают два журналиста. Молодой британец с жутким акцентом и француженка с волнистыми золотыми кудряшками и аппетитной фигуркой, запакованной в пиджачок и брючки.
– Уважаемая Кали, не представите ли нас Владыке? – мило щебечет эта крошка.
– Вы в боевом облачении, уважаемая Кали, – замечает британец, бросая взгляд на мильфиновый доспех княгини без шлема. – Было очередное сражение?
– Нет, мы при параде встречали нашего Владыку, – Кали показывает в мою сторону, я как раз оборачиваюсь с кружкой дымящегося капучино. – Боже, позволь представить. Эти двое презренные журналюги, что своими дотошными расспросами не дают нам спокойно работать. Ирен Жопен из «Парижской фанеры» и Джон Бред из «Таймс».
– Кали, ну что вы нас с Джоном позорите перед самим Владыкой! – краснеет личиком француженка и в смущении оглаживает брючки на выпуклых бедрах. – Неужели мы никак не скрашиваем ваш досуг? А как же пресс-клуб! Вы постоянно здесь бываете.
