Григорий Володин
Возрождение Феникса. Том 8
Глава 3 – Провокация
Акура крадется темными коридорами. Дворец Небесной чистоты полон шушукающихся дворян. То там, то здесь китайские аристократы строят интриги, заключают брачные договоры, обсуждают условия союзов. Никто не замечает нагую ассасинку, прикрытую одной лишь тьмой. А она не обращает внимания на этих махинаторов и подсидчиков. Ниндзя не интересны дрязги глупых китайцев. Она ищет что-нибудь более важное. То, что поможет милорду.
Поиски нагой японки увеничваются успехом. Тихо шагая босыми ступнями по холодным каменным плитам, Акура входит на собрание важнейших чиновников Китая. Самое любопытное, японка находит в закрытой комнате под толщей беломраморного фундамента. Прошмыгнув следом за худым китайцем в пестром лунпао, японка прячется в его тени. Акура прижимается голыми ягодицами к сырой от влажности стене и замирает. Сквозняк вызывает мурашки по всей коже, особенно на внутренней стороне бедер.
В глубинах дворцовых катакомб сам Ван Ди Ку собрал своих сановников, в том числе министра внутренней безопасности Май Ли. Усевшись за большой лакированный стол, аристократы молча смотрят на проекционный экран. На него передаются данные с компьютера.
На экране бегут строчки сообщений. Акура ничего не может разобрать – экран далеко и угол обзора неудобен. Сидящий за компьютером диспетчер временами пробегается пальцами по клавиатуре. Стучащий звук клавиш звучит в полнейшей тишине. Сановники насупившись наблюдают за бегущим текстом.
Молчание прерывает сам Ван.
– Это всё жива? – наконец спрашивает Ди Ку, не отрывая взгляда от экрана. – Характеристики «колодцев»? Ничего другого не видно?
– Верно, Бися, – кланяется Май Ли. – Меридианы четкие и выраженные, ширина выше среднего. Значит, они пропускают через себя уйму энергии. Русский явно Полковой. Огневик, – добавляет министр. – Судя по рисунку энергетической сетки, она приспособлена к созиданию огненных атак.
– Где фракталы? – недопонимает император. – Где источник той силы? Молот, золотая колесница… Где всё это?
– Никакой другой силы нет, судя по отчету, Бися, – беспомощно разводит руками министр. – Вот отчет. Он передается в онлайн-режиме.
– Я вижу отчет, – недовольно бурчит император. – Но достаточно ли старается Хуа Гулань? С должной страстью отдается она русскому?
Май Ли кивает диспетчеру, и тот, постучав по клавишам, сообщает:
– Офицер разведки демоник майор Гулань сексуально расслаблена, – вглядывается он в монитор. – Она испытала уже семь кульминаций сексуального возбуждения. Сейчас майор в состоянии релаксации и неги, она испытывает комфорт и нет неотреагированного полового возбуждения…
– Какого бамбука она там валяется без дела? Дура, еще поспи мне под крылом у Беркутова! – недовольно произносит император. – Семь раз это, бесспорно, сильно, русский опять удивил, да еще же Ханаю одновременно натягивает, но мне нужны результаты! Пускай Гулань принимается за работу с удвоенной силой. Может, русский расслабится, потеряет контроль и Гулань сосканирует его наконец!
– Она уже сосканировала, Бисай, – решается сказать Май Ли. – Мы видим его потенциал живы, а также огромное астральное тело. Очень огромное, – акцентирует он внимание. – Половое сближение сканера-офицера с целью дало свои плоды. Беркутов весь как на ладони, – кивает министр на цифры с иероглифами. – Его другая энергия либо не поддается тактильному анализу Гулань, либо этой силы просто не существует.
Акура в бешенстве сжимает рукоять катаны. Вот же узкоглазые суки! Подложили милорду сисястый биосенсер, скоты! Ну ничего: болотопса вам жеваного, а не секреты Префекта-командующего! Фалгора так просто не расколоть.
– Скажи ей продолжить! – безапелляционно требует император. – Пускай доведет русского до точки, а не сама кончает по десять раз! Она не девочка по вызову, а солдат Поднебесной! Даже если Беркутов использовал артефакт, отпечаток посторонней живы должен был отпечататься на его астральном теле. Ведь так, Си Ней?
– Артефакт был мощный, – соглашается китаец в очках. – А значит, след не выветрится еще сутки.
– Во-о-о-от! – хлопает по столу Ван Ди Ку. – Должно же быть хоть что-то. Девка должна работать! Отдай приказ. Встряхни ее, Май.
– У нас нет голосовой связи с Гулань, Бисай, – почтительно объясняет Май Ли. – Только сенсорика, с помощью которой Гулань передает свое и Беркутова состояние. На такие задания не положено брать рацию. Слишком велик риск раскрытия. Но Гулань опытный офицер и знает что делает. Доложить положение текущих дел, – сморит министр на диспетчера.
Пока солдат щелкает клавишами, император и сановники напряженно ждут.
– Офицер снова в строю, – деловито докладывает диспетчер, и аристократы облегченно выдыхают. – Все признаки возобновленного возбуждения. Тепло по телу, тяжесть, жар и пульсация внизу живота.
– Молодец Гулань! – радостно произносит Май Ли. – Я знал, что ты сможешь! Опытный ветеран боевых действий как-никак. На Тибете не раз горцев била! Мы еще поборемся с этим русским, Бисай!
– Да будет так, – кивает император. – Я надеюсь мы узнаем что-нибудь за сегодняшнюю ночь. А если нет – на балу русского спровоцирует Чжао Не. Я дал ему разрешение.
И аристократы снова утыкаются глазами в проектный экран. Сидящая в тени китайца Акура полна негодования и злости. Ей противны гребаные вуайеристы, но она не уходит, а послушно ждет. Милорду будут очень интересны подробности сегодняшнего разговора.
***
Ближе к рассвету одна из китаянок Ханая уснула, откинувшись без сил. Вторая же плакала, упав с кровати на пол. Она встала не колени и молила:
– Милорд- командующий, простите! Если бы я знала сразу, что это вы!
– Лейтенант, не нужно извинений, – я встаю с кровати и накидываю халат. Подхожу к Ханае и щупаю пульс на лебединой шее китаянки. Спит, не притворяется. – Мы оказались на далекой планете в чужеродных телах. Обстоятельства бросили Фениксам вызов, но мы дадим им должное сопротивление и вернем нашу судьбу. Хорошо, что ты рассказала о своем фрактале сенсорики. Я догадывался, что китайский император подстроит нечто подобное.
Одна из гетер оказалась моим Фениксом. В миру офицер Ху Гулань, в реальности же старший командир взвода Нера Норекс. Вот так вот, Фалгор. Находишь своих легионеров там, где не ждешь. Например, в собственной постели.
Жалко лейтенанта. Она хоть и офицер китайских вооруженных сил, но по факту гетера, которую подкладывают в кровать самым сильным союзникам. Реципиент Неры побывала в постели у князя Перуна и императора Владимира. Слепки ментальных сил обоих сохранились у девушки. А это уже хорошая новость для меня. Смогу потом изучить Бесонова. Всё же хочется иметь больше информации о самом могущественном демонике.
– Это малое, что могу сделать, – трепыхается красотка Ху.– Что вы прикажете мне делать, милорд?
– Ничего, – поправляюсь. – Ничего активного. Продолжай свою службу на Пекин. Пока я не могу тебя забрать, но это скоро исправится. Ты вернешься в Легион, лейтенант Норекс. Но пока тебе придется заняться ремеслом Маски.
– Поняла, милорд-командующий, – из прекрасных черных глаз нагой киатянки прекращают литься слезы.
В комнате точно нет прослушки, лейтент Норекс заверила в этом меня.
– Что там со скан-образами? Как ты отправляешь их в командование?
– Есть демоники, другие сенсорики. Им я ментально передаю вашу и свою телесную информацию, а они вбивают блицдоклад в «военный интернет».
– Что за фрактал у приемщиков?
– Чувствопяты, – отвечает китаянка.
Что же, надо раздобыть подобных демоников. Чтобы принимали инфу от Неры.
– Спасибо, будем держать с тобой связь, лейтенант. – Мне пора заняться медитациями. Скоро рассвет, а я уже день не развиваю каналы после скачка в Полковои. Нехорошо. Как раз сейчас самый ответственный момент, пока меридианы гибкие и поддаются стимуляции.
– Милорд, – несмело произносит китаянка. – Ван Ди Ку ждет результата о вашей силе, и если я хотя бы не протружусь всю ночь, то меня точно накажут за безалаберность, – Гулань смущенно опускает лицо, щеки гетеры краснеют. – В наказание меня могут понизить в звании и больше не использовать для сканирования сильных гостей. А значит, не смогу и с вами делиться новыми сведениями.
– Хм, лейтенант, а тебя это вообще не коробит? – я неопределенно веду рукой в воздухе, охватывая мятую постель с подремывающей Ханаей, всю спальню, наполненную запахом только что состоявшегося соития, да и весь Дворец Небесной чистоты. – Может, и пусть понижают, чем таким заниматься?
– Тогда меня отправят подавлять очередное восстание горцев на Тибет, – поясняет китаянка. – И я буду меньше приносить вам пользу, милорд. А, сканируя гостей императора, я смогу определить среди них хаоситов и наших собратьев.
– И правда, место у тебя важное, – со вздохом принимаюсь расшнуровывать только что завязанный пояс халата. – Раз это необходимо для твоей конспирации, давай продолжим…
Конспиративные утехи занимают всё утро. Пришлось с полной отдачей погрузиться в дело. Китайские вуайеристы должны видеть, что я дошел до точки да не раз, иначе заподозрят Гулань в плохой службе. А так решат, что источник фантазмов просто невидим для ментального сканера гетеры, и успокоятся на этом. Надеюсь.
Еще полдня до обеда приходится уделить приготовлениям к балу. А именно требовалась забрать из Москвы свой фрак с лайковыми перчатками. Эту миссию поручил Блику. Он сгонял и за платьями для княгинь с Лизой. София обещала мне щедро оплатить услуги курьера. Еще, кстати, телепорт-демоник принес костюм и Чугуну.
С ночной вылазки вернулась и Акура. Одетой, причем. Ассасинка снова стала моей тенью, перемещаясь за мной по пятам. Предварительно она рассказала о готовящейся подставе Ван Ди Ку.
– Я же просил – не соваться в хорошо охраняемые места, – сокрушенно вздохнул. – Комната императорского совета явно из таких.
– Простите, милорд, – Акура покаянно опустила личико. – Но я сразу не поняла, что в той комнате соберется китайский император с ближайшими сановниками. Охрана никудышная, артефактная защита тоже никакая. А когда я, к своему ужасу, осознала, что нарушила ваш приказ, было уже поздно. И тогда я посчитала, что хотя бы прослушаю заговорщиков до конца. Теперь вы можете наказать меня любым способом.
Эх, хитрая шельма – майор Оро. Но я лишь махнул рукой. Хитрая, но ведь для меня старалась.
Наконец наступает бал. Он проходит в Зале высшей гармонии. Его интерьер выполнен в древнем китайском антураже. В центре возвышается золотой трон, окруженный длинными красными свечами и зеркалами, для отпугивания злых духов. На колоннах написаны высказывания императоров Цин, а над престолом висит табличка, надпись на которой означает честность и открытость.
Присутствует разнообразие развлечений. Танцы, музыка, игры в карты и шахматы, буфет. Музыканты играют на традиционных инструментах Поднебесной: гуцинь, гучжен, пипа. Закуски подаются на серебре и на старинном китайском фарфоре с изображением цветов и птиц.
– Как всё здесь необыкновенно! – восторгается Лиза. – Правда, Сеня?
Мы с княжной и княгинями Бесоновыми стоим у стола с закусками. Чугун поодаль уже клеит сразу трех китайских аристократок. Мелкий чернокожий Префект своим искрометным юмором и обольстительной улыбкой заставляет китаянок весело смеяться и держаться к нему ближе. Вот истинно кто никогда не отчаивается! Чугуна низвергли в тело ребенка, но он не изменяет себе. Пять лет, говорите? Неважно. Бузгает шампанское как воду и смело приобнимает за талию пышногрудую аристократку.
– Ты права, Лиз, – улыбаюсь. – Это даже не шинуазри, а истинная китайская традиционная атутентичность.
– Лизочка, а чего это у тебя мешки под глазами? – хмурится София. – Ты что ночью делала?
– Мама! – вспыхивает лицом молодая девушка, бросив быстрый взгляд на меня. – Какие еще мешки! У меня же регенерация!
– Смотри-ка, Ая, а от «ночи» не отнекалась, – тут же ухмыляется главная княгиня Бесонова. – Эх, молодежь.
Аяно никак не реагирует, Лиза, обидевшись на родную маму, уходит. А я невозмутимо жую мясные шарики в рисовой бумаге, вроде бы они называются димсам. Мне все равно ответить княгине нечего. Уж не знаю, зачем Лиза всю ночь караулила под моей дверью.
О! А вот и японские принц и принцесса. Широкоплечий Гунай в черном фраке служит оттеняющим фоном для Анеко. Такой маленькой и хрупкой, в платье в красно-золотую клетку, с двумя маленькими косами, отброшенными за спину.
– Дамы, извините, – киваю Софии и Ко.
Главная княгиня понимающе улыбается, только на прощание опять хохмит:
– Только не забудь, Сеня, что невест у тебя и так предостаточно.
Опять она за свое. Ах, неважно. Я быстро подступаю к этим двоим особам. Гунай и Анеко смотрят на меня со странным набором смешанных чувств. Преобладает тревога. Признаюсь, я и сам волнуюсь. Ведь от того, как гладко всё прошло с японскими наследниками, зависит сколько еще людей бросят в огонь жертвенный огонь.
– Ваши Высочества Гунай и Анеко, – кланяюсь я.
Императорские дети переглядываются.
– Вы не должны нам кланяться так низко, – роняет принц. – Вы ведь один из Хозяев Неба, Арсений Всеволодович.
Да! Сработало!
– Нет! Что ты говоришь, брат! – тихо возражает Анеко. – Русский – не наш бог!
Ох, приплыли. Я встречаюсь взглядом с юной принцессой. Она не выдерживает и отводит лицо в сторону.
– Вы оба принадлежите мне, – говорю чистую правду. – Вы оба почувствовали это на арене. Так почему же я не ваш бог, Ваше Высочество?
Гунай молчит, переваривая услышанное, зато его сестрица не утруждается на мыслительную работу:
– Какие громкие и нахальные слова, – сжимает она кулачки. – И вы смеете говорить их императорским особам? Ваша светлая голова слишком отдавливает вам плечи, и вы просите снести ее?
Мое лицо непроницаемо. Принц же мрачнеет:
– Ан-тян, мы же с тобой обсуждали, -тихо говорит он. – Пожалуйста, не провоцируй Арсения Всеволодовича.
– Я не могу молчать! – рычит принцесса. – Когда меня оскорбляют.
– Анеко, мы не можем… – Гунай пытается взять ее за локоть, но она отдергивает руку.
– Не трожь меня! – лицо Анеко напоминает мордочку свирепого зверька. – Он убил Хенеси! А ты, будущий император, лизоблюдствуешь перед ним?
От слов сестры принц едва не приходит в ярость, с трудом он сдерживает себя от резких слов, это видно.
– Я извиняюсь, Арсений Всеволодович, – оборачивается Гунай ко мне. – Вы можете ее простить?
– Любовь слепа, – киваю. – Я понимаю причину буйства Ее Величества, но прощу только после ее извинений.
– Простить меня? – вскрикивает Анеко так громко, что даже аристократы рядом на нас оглядываются. – Серьезно?! Ты же сам сказал, что я люблю Хенеси…!
– Я этого не говорил, – возражаю. – Вы любите вовсе не Хенеси, а меня.
Гунай крякает удивленно.
– Что-о?! – принцесса даже забывает о своем праведном гневе. Она тараторит ошеломленно, хлопая розовыми губками. – Да как?! Почему?! Зачем?! Нельзя?!
Я подаюсь навстречу девушке. Подступаю слишком близко. Она замолкает и задерживает дыхание, боясь пошевелиться. Люди смотрят. Некрасиво, неэтично, но куда деваться? От настроения этой взбалмошной девочки сейчас зависит судьба Японии. Мне нужно перебороть ее упрямство, чтобы она признала очевидную вещь: я – новый бог японского пантеона.
– Простите, Арсений Беркутов, – слышу сзади грубый окрик. – Я – Чжао Не! Прошу принять мой вызов на дуэль! Этой ночью вы, бесчестный подонок, обидели девушку из моей свиты Ханаю Е! За это вы умоетесь собственной кровью!
Ну вот и императорская провокация пожаловала. Как же не вовремя.
Глава 4 – Кровавый меч
– Обидел? – оборачиваюсь к бросившему вызов китайцу. – Разве эта гетера не подарок Вана Ди Ку на ночь? Она так сказала, и все вопросы должны быть к ней.
Слышу, как сзади шумно сглатывает Анеко. Испытала облегчение от того, что я отвел взгляд. Подожди немного, принцесса, до тебя еще очередь дойдет.
Влезший аристократ здоровый и высокий. И необычно волосатый для китайца. Почти всё лицо спрятано в черной бороде, в которой виднеются седые волоски. Да ему лет сорок, не меньше. Наверно, и ранга достиг высокого. Какой-нибудь Полковой. Вряд ли Ван Ди Ку понадеялся на какого-нибудь Воина после колесницы Хорса.
– Подарок Вана? – приподнимает косматые брови Чжао. – Я откровенно сомневаюсь в этом. Чтобы император одаривал настолько молодого щенка красивейшей гетерой? Смотрю, молодых русских совсем не учат следить за своими словами! Мне придется вас еще и за ложь наказать.
– Накажите лучше себя за нахальство, поспешные выводы и глупость, – фыркаю. – У ваших соседей с Японских островов есть суровый обычай – харакири. Думаю, лично вам стоит его перенять.
Лица вставших сбоку Анеко и Гунай удивленно вытягиваются. Причем кончики губ принца едва заметно дергаются вверх. Ему понравилось, как я поставил японцев в пример китайцу. Всё-таки у Поднебесной с Японией вечная неприязнь друг к другу.
– Ах ты, сопляк! – вечно сощуренные глаза Чжао наливаются кровью. – Дуэль! Немедленно!
Из окружившей нас толпы возникает царедворец в оранжевом халате.
– Что случилось, господа? Достойный Чжао Не, почему вы кричите на нашего гостя? Разве вы не знаете, что этот бал устроен в честь Арсения Беркутова?
– В его?! – Чжао очень достойно отыгрывает удивление. Хотя, скорее всего, он слепая пешка, которая ведать не ведает, с кем связалась. – Вы, верно, путаете, Кенай! Да это же безусый отрок! И, вдобавок, бесчестный! Он обидел прелестную Ханаю Е, мою спутницу на Весеннем маскараде!
– Несравненная Ханая Е была пожалована на ночь господину Беркутову, – замечает царедворец. – Самим Ван Ди Ку. В чем проблема, достойный Чжао Не?
Волосатый китаец мрачнеет. Его узкие глаза метают молнии в мою сторону. Лицо багровеет от ярости. Похоже, он мне завидует, хех. Неужели прелестная Ханая так и не отдалась мужественному Чжао Не, несмотря на его высокий ранг и вполне европейскую бороду?
– Это ничего не меняет, – заявляет Чжао. – Сегодня утром прелестная Ханая Е пришла ко мне с отпечатком ладони на лице. Гетера заявила, что на нее поднял руку русский дворянин.
Понятно. Тогда повод для дуэли вроде бы есть.
– …Подарок Ханая или нет, – продолжает волосатый китаец. – Никто не вправе поднимать руку на женщину. Вам ясно, Беркутов?
– Я и не поднимал, – пожимаю плечами. – По крайней мере, точно не руку. Но дуэль всё равно произойдет, Чжао. Не вы меня, так я вас вызову. Можете, даже выбрать оружие. Дам вам пять минут на выбор. Ведь вы не в курсе кто я. Думаю, сановники Ван Ди Ку не откажут вас просветить.
– Мне не нужны подсказки, – гримасничает Чжао Не. А затем китаец резко приходит в бешенство: – Я сам тебе сделаю скидку, щенок. Драться будем на мечах, как настоящие аристократы. Ведь я собираюсь научить тебя аристкратическим манерам. А затем кастрирую тебя клинком, как грязного свина!
Сразу после этих слов Анеко вскрикивает, не удержавшись. Да и Гунай вздрогнул. Мое же лицо просто холодно-равнодушное.
– Вас убьют, – зачем-то предупреждает принцесса волосатого китайца. – Извинитесь, пока не поздно.
Только сейчас Чжао что-то заподозрил. Ведь его предупреждает сама принцесса. Безмерный шок отражается в глазах китайца. Он оглядывается куда-то в толпу позади. Возможно, ищет гетеру Ханаю. Либо сановников императора, которые подлили масла в огонь.
Эх, глупец. Обида за возлюбленную женщину застила тебе глаза, и только сейчас ты стал сопоставлять факты. Бал в мою честь, предупреждение принцессы, ну и подаренная мне на ночь гетера. Неужели сразу не ясно было, что такой подросток не может быть простым? Ладно, о чем это я. Любовь слепит и более вменяемых людей. Всё же далеко не у каждого сердце выдержит, когда ему прибежит жаловаться заплаканная красотка.
– Ваше Высочество, – с замешкой, но твердо произносит Чжао. – Я не заберу обратно свои слова. Прелестная Ханая лично сообщила мне о гадстве Беркутова. А весь двор согласится со мной, что Ханая Е обладает незыблемой женской честью, которой позавидуют многие дамы в Пекине.
Субъективно, конечно, но что-то прошедшей ночью я не заметил у этой девушки большой уж «женской чести». Неиссякаемая фантазия, удивительная гибкость и пластичность, пылкая темпераментность – сколько угодно. А уж чести не видел. Хотя, кто его знает, что под этим понятием подразумевается у китайцев. Это у русских девичья честь – это и скромность, и выдержка, и обязательно стыдливость. А на Востоке может всё ровно наоборот.
– Дуэль без техник? – уточняю.
– Доспех можешь оставить, – окидывает меня презрительным взглядом Чжао. – Я – Полковой, но атаки оставлю для врагов Поднебесной. Мальчишке хватит пары тычков клинка.
– Хватит и одного, – возражаю. – И вы уже не встанете.
Яростный взгляд Чжао игнорирую.
Анеко совсем бледная. Принцесска вылупляет глазки и качает головой.
– Зачем вы так? Я же предупредила, – в растерянности произносит она. – Я же дочь Сына Неба. Вы должны мне верить.
Все смотрят в недоумении на милую японочку. Чего она так переживает за Чжао Не? Неужели проснулись страстные чувства к видному китайцу?
Одному мне всё понятно. Я бросаю насмешливый взгляд на японку, и она дрожит как ягненок в пасти волка. Девушка напугана вовсе не за Чжао. За себя.
– Простите, Ваше Высочество, – Чжао тоже принимает тревогу принцессы на свой счет, даже грудь выпячивает, как павлин. – Но мужчина сказал – мужчина сделал. Я обязан наказать русского. Кенай, вы же устроите дуэль?
Царедворец кивает:
– Конечно-конечно, – верещит чиновник в оранжевом халате. – Проведем бой на главной арене Дворца Небесной чистоты.
Анеко хватает за руку брата.
– Нет, только не там! -громко говорит она, не выдержав. – Только не снова!
Ага, на этой арене я превратил Бемижара в полоску гари на стеклянной колее. Анеко боится снова увидеть мои фантазмы, снова проникнуться верой в меня. Но у нее нет выбора.
Подступаю к строптивой принцессе. Наклоняюсь, но соблюдая приличия, не пересекая двадцати сантиметров личного пространства. Сбоку Лиза смотрит на нас встревоженно, а София насмешливо. У меня такое ощущение, что все мои поступки в Пекине отлично ложатся в план княгини Бесоновой. Если так, она очень коварна, и мне точно нужно поскорее изучить скан-образ князя Перуна. Он – ее главный бастион, да и дети Бесоновы обладают силами по его образу и подобию. Это всего лишь подстраховка, чтобы потом Гюрза не укусила меня в пятую точку.
Ладно, сейчас займемся юной и прекрасной Дочерью Неба. Да поскорее. А то она со страхом смотрит на меня, затаив дыхание. Еще возьмет да задохнется, хех.
– Вы же поняли, Ваше Высочество? – тихо спрашиваю. – Каждая моя дуэль – испытание. Испытание для вас и вашего неверия.
– Я не пойду смотреть! – заявляет она испуганно. – И избегу вашего испытания.
– Пойдете, – просто говорю. – Вы пойдете.
На этом отворачиваюсь, чтобы проследовать за царедворцем на арену. По пути вылавливаю Чугуна из компании смеющихся китаянок:
– Простите, сударыни, – улыбаюсь, ухватив побратима за рукав фрака. – Но мне нужен ваш кавалер. Он сегодня еще и мой секундант.
– Красавицы, не волнуйтесь, номерки ваши я запомнил, – кивает чернокожий карапуз девушкам. – Обязательно приглашу вас в Гану. Ждите звонка.
Китаянки искренне машут руками обворожительному негритенку, который украл их сердца за десять минут общения. А Чугун, спустя пару шагов уже забыв про них, оборачивается ко мне:
– Опять дуэль? С кем на этот раз?
– Да один из местных вызвал, – отмахиваюсь. – Провокация Ди Ку. Мои фантазмы ему покоя не дают.
– Болотопс жеваный, – ругается карапуз. – А я вот тоже хочу подраться, и гетер потискать. Почему тебе опять достаются все драки и бабы?
– Чего жалуешься? Ты же взял номера у тех аристократок, – удивляюсь.
– Вот именно, что аристократки, – вздыхает Чугун. – Нецелованные, не тисканные, их пока обучишь всему, с самого сойдет семь потов. Да и сразу потом возникнут проблемы с их родами. Это тебе не гетеры, – опять завистливый взгляд. – И не Наташмяу.
– Ох, уймись уже, – закатываю глаза.
На арену прибываем далеко не первыми. Слухами земля полнится не только в России. В этот раз поединок не приватный, и свободных мест на трибунах остается с каждой секундой всё меньше и меньше. Китайская аристократия занимает обычные сидения. Остаются незанятыми только особые – для Вана и иноземных гостей.
– Переодеваться не будешь? – спрашивает Чугун.
Снимаю фрак и передаю побратиму:
– Нет, так сойдет, – закатываю рукава рубашки до локтей, затем расшнуровывают туфли, чтобы снять. – Не с мятежником же дерусь.
– А с кем вообще? Ранг какой?
– С Полковоем.
– А! – разочарованно вздыхает Чугун. – И чему я завидовал? Это же не драка тогда, а так, плюнуть и растереть.
Еще сдергиваю с воротника рубашки бабочку и засовываю ее в карман брюк. Вуаля. Фалгор Феникс готов к смертельной дуэли.
– Смотри, фрак не замарай, – как же без напутственного слова побратиму. – А то уже волочишь фалды по полу.
– Я ж роста небольшого, – хмыкает карапуз, приподняв фрак. – Иди уже, чемпион. Твой смертник уже ждет.
И правда, Чжао вышел на арену с противоположного входа. В руках китайца сверкает огромный изогнутый меч, похожий на японский тати. Рукоять усыпана драгоценными камнями. Явно фамильное оружие. Может, вдобавок, артефактное.
Нехорошо заставлять противника ждать. Поэтому выхожу на арену. Судья тот же. Он с испугом смотрит на меня, лоб покрыт испариной, вена на шее бешено пульсирует. Мои прошлые техники были ему непонятны, а всё непонятное пугает.
Так, а кто в зрителях? Оба императора пожаловали. Княгини Бесоновы с Лизой, ага. А вот и японские наследники. Анеко, как ни горячилась, всё равно пришла. Правда, бледновата очень и к брату чуть ли не прижимается. Умная девочка. Догадывается, что сейчас будет.
– Во всеуслышанье была объявлена дуэль на мечах, – говорит судья. – Готовы, поединщики?
– У него нет оружия, – оголяет клинок Чжао и обращается ко мне. – Пришел стать зарубленным?
– Почему же? – улыбаюсь. – Меч сейчас будет. Прошу десять секунд.
Мои татуировки вспыхивают, и я обращаю взор в Анреалиум. Погружение в Хаос – своего рода ускоренная медитация, сосредоточение на изнанке мира, поэтому время снаружи замедляется. В идеале этим приемом овладел Отец-император, поэтому он и способен заниматься своими делами сколько угодно времени, а для окружающих пройдет всего несколько секунд. Ну, то есть, владыка Постимпериуса пошел дальше – не сам выходит из нашего мира, а вытаскивает пространство Хаоса в реальный мир, тем самым выходя за рамки времени. В итоге все в Постимпериусе довольны правителем, особенно его тысяча жен. Надеюсь, тоже когда-нибудь так смогу.
Ладно, отвлекся. Что применим? Без труда могу взять Молот Сварога, но у нас как бы дуэль на мечах, да и про Анеко забывать не стоит. Нужно сломить сопротивление принцессы. Я же теперь Свар Ками. А значит, вместе со славянскими фантазмами мне доступны и японские.
Внутренним взором вижу всех огненных японских богов. В отличие Бемижара мне доступны только часть фантазмов. Но, к счастью, верховным божеством японского пантеона как раз является Аматэрасу. То есть, самая сильная богиня мне доступна.
– Так ли это? – горько усмехается статная черноволосая японка в красном одеянии. Ее большие золотые глаза пронзили бы любого насквозь: они выражают печаль, но сердца других заставили бы радоваться от их сияющего блеска. Только я один могу увидеть в этих глазах, в этом прекрасном бледном лице еще не излеченную скверну.
Мои губы произносят:
– Хаос.
– Монстры отравляют нас, – кивает богиня, вдруг она шатается и падает навзничь.
Срываюсь вперед. Я успеваю подхватить вечную девушку за талию и стройную спину.
– Спасибо, – слабо улыбается Аматэрасу. – Спасибо, спаситель.
Воздух заблагоухал персиковым ароматом. Так пахнут спелые плоды, наполненные солнцем и теплом. Так пахнет богиня солнца.
– Нет, – грустно говорю. – Пока еще нет. Но надеюсь, скоро.
Богиня тает на моих руках, стекает золотым светом, а я обращаю взгляд на облитого собственной кровью Кагуцути, бога огня и кузнечного дела. Другими словами, Сварог на минималках.
– Кагуцути-ками, одолжите свой меч, – кланяюсь.
– Держи, Свар-ками, – с кровавой ухмылкой протягивает он кровоточащий меч.
– Благодарю, – принимаю дар. – С возвратом.
Анреалиум рассыпается на клочья темноты, и я снова ступаю на песок арены. Трибуны удивленно ахают, Чжао отшатывается в ошеломлении. Как и судья.
В моих руках дымится катана бога огня Каугуцути, с его багрового клинка капает кровь на желтый песок.
Поворачиваюсь к судье.
– Я готов к сражению.
***
Прижав ладони к лицу, Анеко вжимается в спинку кресла. Она знала! Знала, что так будет!
Что Свар-ками снова вселит в нее чувство трепета и благоговения. Что русский снова присвоит себе ее веру, не считаясь с ее чувствами.
– Ками, – осеняет себя огненными знаком сидящий рядом Гунай. На лице брата сияет восторг и радость.
«Он принял нового бога, – в голове принцессы мечутся мысли. – Предатель!»
Но и она сама тоже предала. Ведь сердце бьется от бешеного потока эйфории, щеки нестерпимо горят, а колени сами собой тянутся вниз, к полу, чтобы сползти с кресла на пол и упасть ниц перед Огненным ками!
Кровоточащий клинок не оставляет шансов. Или дело вовсе не в оружии? Ведь хочется смотреть не на меч, а на этого светловолосого юношу. На его ухмылку, на его лицо, усыпанное сверкающими рунами. Хочется знать, что значат эти знаки, ведь это знание сделает ближе к НЕМУ.
Судья объявляет поединок. Беркутов и Чжао сходятся на расстояние длинного шага.
Мечи вспарывают пространство. Кровавый клинок оставляет горящую полоску в воздухе, как комета. Китаец пытается перенять инициативу. Прыжок. Уход. Выпад. С искусным изяществом Чжао наносит удары Беркутову, пытаясь оттеснить его. Но меч русского отбивает все попытки. Кровавый клинок волшебно сверкает – словно красное стекло на солнце. Сам Беркутов невозмутим и спокоен. Лицо расслаблено. Будто на кону вовсе не стоит его жизнь.
«Не стоит, – понимает Анеко, чувствуя волну успокоения. – Вся арена, весь зал, все мы под его контролем».
Наконец его длинный клинок описывает багровый круг, чиркает Чжао по скуле, срезав кожу. Доспеха будто и нет! Китаец взвывает от ярости и боли. Но Беркутов не закончил. Кончик меча рассекает китайцу бедро. Затем предплечье, бедро другой ноги, другую руку, сухожилие под коленом.
Чжао роняет меч из отказавших пальцев, затем ему отказывают и ноги. Он падает, открыв горло… Обессиленный, израненный, опозоренный. Только глаза горят на смертельно бледном лице, как узкие щелочки.
– Этот бой не до смерти, – спокойно говорит Беркутов, и кровавая катана тает в воздухе. – К твоему счастью, червь.
Выходит судья и, взяв за руку Свара-ками, объявляет его победителем. Снова.
