Григорий Константинович Протасов
Пир безликого короля
Квартира состояла из трех комнат: большой и двух среднего размера. Маленькой, крохотной кухоньки. Туалета и ванной комнаты. Шкафы как раз загораживали проходы в средние комнаты, но оставляли возможность их рассмотреть. Мусор, много мусора, валяющиеся тумбочки, перевёрнутые стулья, разобранная в клочья пишущая машинка, какие-то тряпки.
Вторая комната мало чем отличалась от первой, такое же море мусора и перевёрнутой мебели. В туалете и ванной тоже не было ничего интересного. Большая комната в конце квартиры оказалась не захламлённой, приглядевшись, я быстро понял причину в дальнем конце комнаты валялся грязный матрас, от которого несло кошачьей мочой, и смятое одеяло тёмно-красного цвета. Находка убедила меня, что я на правильном пути.
И вновь до меня донёсся шум ходьбы по стеклу, и в этот раз мне от него стало по-настоящему не по себе. Этот звук очень трудно или даже невозможно описать, кроме как что кто-то давил стекло ногой, с которой содрали всё мясо, оставив голую кость.
Я заставил себя крикнуть что-то невразумительное, чтобы названный гость показал себя, но ответом мне служила лишь безраздельно царившая вокруг тишина, и я готов поклясться, что она затаила на меня холодную злобу за то, что я посмел нарушать её.
Свет, струившийся с улицы через разросшиеся во всю стену окна подъезда, был неправильным. Слишком тусклый, невзрачный, холодный. Падая на кожу, он вызывал неправильные ощущения, которые свет вызывать не должен. Сейчас я понимаю, что это был лишь суррогат, жалкая имитация.
Добравшись до второго этажа без эксцессов, я приступил к осмотру квартир. Опять меня ждал лишь мусор, горы мусора, которые благодаря тамошнему странному освящению приобретали столь гротескные формы, невиданные ни одному художнику-сюрреалисту. А кроме этого там не было ничего! Пустота, тишина, мрак возвышались над всем, отторгая всё живое подобно забытому склепу на старом кладбище.
Только на третьем этаже до меня дошло, что я не слышу собственных шагов. Стояла такая тишина, как будто все звуки во всем мироздании пропали разом. Мне и так было не по себе от этого места, а когда я увидел человеческий силуэт. заслоненный кучей мебели и отвалившихся обоев, сердце ушло в пятки.
Пытаясь показать, кто здесь главный, я крикнул, что это закрытая территория и что ему стоит убираться отсюда. Ответом служила уже опостылевшая мне тишина. Предположив, что названный гость пьян или находится без сознания, я двинулся вперед.
Освобождая путь перед собой, я пытался рассмотреть идиота, залезшего в эту помойку. Тень была не более чем наброском человека, единственное, что я мог сказать, что это была высокая худая женщина, имевшая слишком правильные черты, чтобы быть живым существом. Подойдя ближе, я понял почему. Это был манекен. Всего лишь старый, дряхлый манекен, непонятно как здесь оказавшийся.
Предательский хилый свет проявил все недостатки, присущие всему сущему. Старомодное чёрное платье, изъеденное молью, которому оставалось совсем чуть-чуть до превращения в лохмотья. Парик походил на скальп, снятый с онкобольной. От аккуратных пышных черных локонов остались убогие жидкие пряди. Одна рука отсутствовала. Некогда голубые глаза поблекли, а пухлые сладострастные алые губы потекли, превратившись в отвратительное пятно, которое благодаря освящению превращалось в рот огромной голодной пиявки.
Облегчённо выдохнув, я подчинился низменному инстинкту и со словами "мерзость" со всей силы ударил манекен и сразу же пожалел об этом. Поднялось густое облако пыли. Оно обожгло глаза и нос. Протирая глаза и вытирая сопли, я почувствовал, как что-то пробежало между ног. Первой мыслью была, что я своими действиями потревожил крысу. Но звуки издаваемые тварью, быстро меня переубедили. Оно было на свету жалкие мгновения, за которые я успел рассмотреть это.
Существо имело две вывернутые назад ноги, как у богомола. Длинное, сегментированное, змеиное тело. И отвратительную голову, чем-то похожую на акулу-гоблина.
Это нечто исчезло во тьме так же быстро, как и появилось. Я стоял недвижимо, скованный страхом, какое-то время. Казалось, вся моя кровь превратилась в лёд, вот насколько мне тогда было холодно.
Понимая, что я не могу вечно стоять в таком положении, я двинулся к выходу. Аккуратными шагами, как если бы находился на минном поле, я продвигался к лестничной клетке. Наконец, выйдя на нее, я облегченно вздохнул и собирался вернуться в котельную, заперевшись на железную дверь, дожидаясь утра. Тогда я рассудил, что это небольшое существо не должно представлять большой опасности.
