Григорий Константинович Протасов
Пир безликого короля
Вот так мы проработали в этой мертвой зоне год. Работы по благоустройству так же неожиданно закончились, как и начались, оставив нас в мертвых, безлюдных землях. Честно говоря, я чувствовал себя там заключенным в тюрьму вдали от цивилизации.
Это произошло на четвертый год моей работы там. Я уже был сыт по горло этим местом и желал изменений в своей жизни, опасаясь умственной и физической стагнации. Было тридцатое апреля, и меня вызвали подменить захворавшего. Мне всем своим естеством не хотелось идти на работу, но тогда, к сожалению, никого не было, чтобы подменить, к тому же я невероятно сильно нуждался в средствах для существования.
На улице стояла страшная жара, и вы даже представить не можете, какая духота царила в моем подземелье. На протяжении всего дня меня клонило в сон, к сожалению, где-то после обеда своими мерзкими, тоненькими ручками Морфей всё-таки получилось утянуть меня в свое царство, которое на этот раз состояло только из горькой, непроглядной, печальной тьмы.
Вырваться из её объятий мне удалось, что иронично, когда уже стемнело. Желая размять хоть чуть-чуть мышцы, я побрел на улицу вдохнуть свежего воздуха. Бывало ли у вас такое, что вы находились в привычной обстановке, делали обычное дело или смотрели на картину, местность, вещь, виденную до этого бесчисленное количество раз, но при этом чувствуете, что все это что-то новое, неведомое доселе? Вот нечто подобное испытал я тогда. Урбанистическая картина, виденная мною сотню раз до этого, стала космическим пейзажем, не разу не виданным ни одному живому существу на этой планете.
Я потер глаза и похлопал себя по щекам, чтобы прогнать это странное наваждение. Всё снова стало знакомым, нормальным. Лишь с небом было что-то не так. Оно было необычайно темным, оттенка самого черного обсидиана. Не было видно ни редких звезд, ни пролетающих самолетов, хотя тучи отсутствовали.
Вглядываясь в бесконечную космическую пустоту, в жалкой попытке понять, что с ней было не так, моих ушей коснулся шум, от которого мои надежды на спокойную смену рухнули прахом. Это был отчётливый звук раздавленного стекла, кто-то ходил по нему. Моему раздражению не было предела. К нам очень часто любили заглянуть бомжи переночевать и чёртовы малолетки, желающие понаделать идиотских видео.
Не желая с ними церемониться, я немедленно достал телефон и набрал полицию. Ответа не последовало. Сколько бы я ни перезванивал, результат был один и тот же. Тишина! Выдохнув и смирившись, что с проблемой придется разбираться одному, я с неохотой побрел решать проблему.
Это был первый и последний раз, когда я посещал внутренности этого мертвого, брошенного всеми гиганта, до этого мне везло, о подобных инцидентах всё доводилось слышать лишь из уст своих дорогих сослуживцев, которым не посчастливилось подниматься в эту невидимую и забытую всеми свалку, которая привлекала и служила пристанищем таким же забытым и ненужным. У меня никогда не возникало желания подниматься в эту свалку брошенных воспоминаний и шелухи былых времен, и никогда мне не были понятны стремления некоторых лицезреть подобную разруху. Зачем? Что их туда так манит? На свете столько красоты и радости, а им подавай эти оплоты энтропии!
Уже просто подниматься на первый этаж было неприятно, пыль лежала толстым слоем и напоминала собою серую плесень, переваривающую всё вокруг. Банально наступая на неё, по телу проходили странные вибрации, как если бы я проходил по чему-то склизкому и гнилому, находящемуся на последних стадиях разложения. Также почему-то в стенах этой современной гробницы стоял необычный холод, от которого я весь покрылся мурашками.
Передо мной были две открытые квартиры, одна слева, одна справа. К сожалению, царивший там мрак не давал рассмотреть, что в них происходит, а свет с улицы был слишком слаб и особо не помогал, порождая странные тени.
Справа от меня раздался звук чьих-то шагов. Я, понятное дело, что-то крикнул про то, что это закрытая территория, и прочий бред. Не дожидаясь ответа, я зашёл в квартиру.
Кроме как помойкой, это место было нельзя назвать. При каждом шаге я умудрялся на что-то наступить, не упасть там, я вам скажу, было трудным делом. Пол был усеян бумагой, которая шуршала, как опавшие осенние листья. Бывшие хозяева оставили после себя большое количество хлама: ящики, письменные столы, стулья, диваны. Шкафы под воздействием времени развалились и преградили мне вход в некоторые комнаты.
