Григорий Григорьевич Федорец
Сирийский марафон. Часть первая. В тени летучей мыши
– Классная девочка, – английский Мирзахмедова был поставлен под жителя Шотландии. Кайда понимающе улыбнулся:
– Хотите закрутить роман?
– Почему нет? – подполковник хитро улыбнулся. Дождавшись, когда официант отошел для исполнения заказа Кайды, продолжил:
– Рандеву перенесем по времени и месту. Магазин по продажи ковров. Плюс один час. Карабаса приведешь сам. Высока вероятность засады. Не лохонитесь.
Кайда принял от официанта кружку с капучино и круассан:
– Да, приятель, с такой цыпой отпуск запомнится. Удачной охоты!
– А, может вдвоем подкатим? Вдруг у нее здесь подружка есть. Снимем рядом номера в отеле. Как предложение?
– Увы, не подходит, – кисло вздохнул майор:
– Мой отпуск подошел к финишу. Вечером уезжаю.
– Жаль. Тогда я двинул на штурм золотой рыбки, – москвич подмигнул и, прихватив недопитый стакан, направился к блондинке.
****
– Салам алекум, уважаемый Алтамиш! – широко улыбнулся Кайда, сидящему за столиком Карабасу. Тот, в белоснежном костюме и щёлковой сорочке выглядел весьма импозантно. Через черные очки в тонкой золотой оправе смотрел уверенный в себе и успешный мужчина.
– Ого-го, надо вовремя сбить спесь с барина, не то потом хлебнешь проблем, – подумал майор и произнес:
– Шикарно выглядите. Если бы не наше близкое знакомство там, в пустыне, не узнал. Турок чуть дернул пальцами, державшими малюсенькую чашечку с кофе. На секунду задержавшись, ответил: – Спасибо уважаемый. Запамятовал ваше сложное имя, к сожалению. У меня все хорошо.
Его английский был безукоризнен, но звучал излишне правильно, мертво.
– Для простоты, зовите меня Алекс, если будет удобно, – майор источал истинное дружелюбие. Карабас хмыкнул:
– При прошлой встрече не успел спросить, где обучались языку туманного Альбиона? Оксфорд?
– У меня были хорошие учителя. Готов рассказать о их методике подробно. Правда, здесь это будет не очень удобно. Кафе, много глаз посторонних. И ушей. Недалеко есть подходящее местечко для уединенной беседы. Допивайте, свой кофе, Алтамиш, надеюсь он бодрит, и пойдем.
Лицо Карабаса немного напряглось:
– А, здесь … Ммм, сквозняки, уважаемый Алекс?
– Точное определение! Сквозняки – это в точку. Кажется, ваше имя с тюркского означает командир? – майор пропустил вперед себя турка.
****
Они минут пять неспешно шли по кривым и горбатым улочкам старого города. Изредка попадались прохожие, в основном туристы. Карабас остановился, чтобы прикурить:
– Герр Алекс, может перейдем на русский. Попрактикую язык Пушкина и Достоевского.
– А, почему, нет? Давайте попробуем. Как понимаю, русский язык преподавала вам явно не дряхлая няня. Курсы в военной академии? Соответственно, про «буденовку» слышали, – майор вышагивал вперед разглядывая многочисленные вывески.
– Военный головной убор русской армии типа остроконечного шлема. Лет сто назад, – небрежно, как из словаря выдал тираду Карабас.
– Верно. А, такой герой советского эпоса как Штирлиц знаком? Нет? Объясняю, это русский Джеймс Бонд. Теперь анекдот в нашу тему: Штирлиц брел по Берлину и недоумевал, что же выдает в нем русского разведчика. Толи «буденовка», одетая набекрень, толи «тельняшка» навыпуск, толи волочащийся сзади парашют. Все. Здесь обычно смеются, но для Вас сие не обязательно. Тем более, мы уже на месте, – Кайда широко улыбнулся.
Они остановились перед магазинчиком, стеклянные витрины которого были покрыты толстым слоем пыли, а затертые ступени из туфа явно были времен последнего дня Помпеи. Выцветшая вывеска извещала, о продажи персидских ковров. Турок остолбенел:
– Мы сюда? Здесь явка? Вы, что, в детстве начитались шпионских романов? Серьезная спецслужба не должна придерживаться штампов и …
– Про штампы в «десятку». Здесь не конспиративную встречу проводить, а боевик снимать. Давайте зайдем во внутрь. Не будем отсвечивать, – майор сделал простецкое лицо.
– Ну, вы хитрованы, – обескураженный Карабас покрутил головой.
– Да, боже упаси. Святая простота и лапотность, – вздохнул Кайда, спускаясь по ступенькам. Перешагнув порог, скрипнувшей, до мороза по кожи, двери, они очутились в просторном зале.
Стены были увешаны коврами пестрых расцветок и замысловатых узоров. Немного в стороне, на низком диване, обтянутом кожей апельсинового цвета, сидели двое. Перед ними, на ультрамодном столике из стекла, благоухали ароматом кофе две чашки. Увидев вошедших, один, мужчина в возрасте, с выпирающим из-под длинной рубахи, брюшком, встал. Второй, это был Чупа-Чупс, остался сидеть. Подойдя ближе, Кайда вопросительно посмотрел на толстячка. Тот коротко кивнул и указал рукой на малозаметную дверь в стене. Майор, жестом пригласив Карабаса следовать за ним, направился к двери.
– Вот, уважаемый Алтамиш, знакомьтесь, это человек Центра, – Кайда встал рядом с Мирзахмедовым. Теперь работать будете с ним, а я вас покидаю.
– Алекс, вам предстоит в ближайшее время посетить те места, где состоялось наше мм… знакомство, – турок повернулся к майору.
– Вполне. Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом, – так, по-моему, в Священном Писании? – мягко улыбнулся Кайда. Карабас удивленно взглянул:
– У вас в стране действительно произошли большие перемены, если офицер военной разведки цитирует Книгу притчей. Задержитесь на минутку, это может быть важным. На прошлой неделе мой коллега с базы Инджирлик вскользь сказал, что командование перебрасывает две эскадрильи F-16 для усиления патрулирования границы с Сирией. Но главное, есть негласный приказ командующего ВВС, при нарушении воздушной границы любыми самолетами хоть на километр, немедленно сбивать. В Латакии работает ваша штурмовая авиация. Я спросил его, а если это будет русский самолет. Он ответил, что надо их поставить на место, чтобы не лезли куда не надо.
Майор переглянулся с москвичом:
– Спасибо за информацию. Это важно. Прощайте господин Алтамиш. Может еще свидимся.
Глава 6. «На границе тучи ходят хмуро»
Шустрый автобус накручивал километры, постепенно заползая в горы. Вокруг тянулась малонаселенная местность, но к удивлению, Кайды, пассажиров не становилось меньше. Парни разместились по всему салону, стараясь не выглядеть группой. За все пять часов ни одной проверки полицией или армией не случилось.
– Странно, граница в 20 километрах, а здесь пастораль. Только туристов не хватает для полноты картины, – размышлял майор.
Один раз, в начале пути, автобус обогнал небольшой конвой из трех армейских грузовиков, стоящих у обочины. Солдаты, судя по нашивкам пограничники, расслаблено курили, устроившись в тени грузовиков.
В деревню Гезлекчирел, конечный пункт маршрута, приехали далеко за полдень. Обжигающее, будто виноградная водка, турецкое солнце начало заваливаться за горы. Площадь автобусной станции, одуревшая за день от жары, вымерла. Кроме группы майора сошли еще семь человек, которые быстро разошлись в разные стороны. Кайда огляделся по сторонам в поисках местных обывателей.
– Мда, ни одной живой души. Только собакевошна валяется в тени. Придётся посетить местный автовокзал на предмет рекогносцировки, – пробормотал майор. Слух у Хоттабыча, стоящего рядом, не подвел:
– Глухомань, япона-матрена.
Парни, переместившись в тень от здания автостанции, присев на корточки, закурили.
– Со мной или …? – Кайда направился к зданию. Хоттабыч деланно вздохнул:
– Иду, с солнечным ударом повременим.
****
– Уважаемый, нам посоветовали обраться к вам. Ммм …, за помощью, – жевал фразы на ломанном английском Кайда, требовательно глядя в глаза толстяка. Тот развалился в кожаном кресле с сонным выражением на широкой, как расплющенный урюк, физиономии.
– Обкуренный, что ли? – подумал майор. Торговый павильон, к хозяину которого их направил администратор автостанции, находился в дальнем конце деревни. Идти пришлось минут двадцать по старым улочкам, с отбитым по краям асфальтом, мимо заборов из дикого камня, за которыми виднелись фруктовые деревья.
–Ни одного селянина. Кошки не мяукают, собаки не лают. Коровы не мычат,– Хоттабыч, одетый согласно текущей легенде, в потрепанные джинсы и лонгслив с застиранными пятнами, одной фразой высказал общее мнение о Гезлекчирел,
–Полный отстой. Тухляк!
Толстяк продолжал молчать, монотонно переводя взгляд с Кайды на Хоттабыча. В помещении, напичканном всякой всячиной, от почерневших бананов до ушных палочек, сонную тишину нарушал только дребезжащий звук одинокой мухи. Она похаживала, по края открытого деревянного бочонка с маринованными оливами, потирая лапки и сердито жужжа.
– Может он глухой? Или даун? – Хоттабыч наклонился к самому уху майора.
– Хрен его знает, не должно быть, – начал Кайда.
– Не глухой и не даун. Вы кто? – на русском с азербайджанским акцентом выпалил толстяк. Глазки смотрели твердо и зло.
– Опа, ожил сын Баку и окрестностей. Поди бывший гаишник. Нагнали за взятки. Пришлось вон в какую дыру забиться. Тогда держи ухо востро. Такие как правило продаются и нашим, и вашим. Наверняка полиции стучит, – мелькнуло в голове майора.
– Уважаемый Баят, нам посоветовали обратиться к Вам за помощью, – Кайда подавил улыбку.
– Кто? – толстяк, насупил брови, стараясь выглядеть грозно. Высоченный Хоттабыч с непроницаемым лицом подыграл:
– Уважаемый, говорят тебе, за помощью пришли. Типа по бизнесу. Ты бы, нас усадил, напиться дал. По такой густой жаре все горло пересохло. И, мы все тебе расскажем. Восток все-таки кругом. Достархан и прочие. А, то заладил «Кто, да, кто?»
На удивление, толстяк успокоился также внезапно, как взорвался:
– Хорошо. Идите за мной.
Радостно выдохнул диван, освобождаясь от туши Баята. Шаркая сандалиями по каменному полу, в шароварах и маленькой шапочке на затылке, он напомнил майору маркитанта при войске янычар. Раздвинув тяжелые, в серой пыли, гардины, толстяк отворил спрятанную за ними двухстворчатую низкую дверь, за которой начиналась лестница вниз. Приглашающе махнув рукой, он начал спускаться. Кайда и Хоттабыч последовали за ним. Зазевавшись Хоттабыч едва не расшиб лоб о притолоку. Лестница оказалась короткой и закончилась в соседнем помещении, на метр ниже торгового зала. Здесь было свободнее, в углу вольготно расположился, такой же как в зале, диван, выглядевший гораздо бодрее. Напротив, стояли два кресла. Изящный низкий столик из красного дерева, на котором высился глиняный кувшин и горка стаканов тонкого стекла, дополнял уютный уголок. Диван жалобно пискнул, принимая толстяка:
– Садитесь. Вода в кувшине. Сами наливайте.
****
Через тридцать пять минут Кайда и Хоттабыч вышли из этой пещеры Алладина, неся на лицах удовлетворение. Группа расположилась в тени старого тиса, изображая безмятежный отдых.
– Старый хрыч, выдоил с нас кругленькую сумму, – улыбаясь на все тридцать два, Хоттабыч поправил грязноватую бейсболку. Кайда двигался следом:
– Грошики, полбеды. Не стуканул бы, старый лис, отморозкам или полиции. Ладно, посмотрим. Кстати, все хочу у тебя спросить. Откуда такой позывной?
– Привет из школьного детства. На уроках химии любил опыты ставить. Одну жидкость в другую льешь. Она шипит, пузыриться, еще и дым выбрасывает. Как из лампы джина. Вот и прозвали, Хоттабыч, – парень улыбнулся широко.
–То-то у тебя дар на всякие минные дела. Молодец, химичишь нестандартно. Пошли, войско подымать. Надеюсь племянничек быстро объявиться. Уходить будем, тормознись с Шопеном на пару. Надо посмотреть не рванет ли этот боров куда, – Кайда посмотрел на быстро темнеющее небо.
****
Как таковой границы, в классическом понимании, с погранзнаками, колючей проволокой, прожекторами на вышках и прочей атрибутики, не было.
Племянник, паренек лет шестнадцати, вел в темноте какими-то козьими трапами, а порой и без них. Перешли речку-ручеек, поднялись на сопку. Парняга остановился. Показав рукой назад, сказал по-английски:
– Турция, – и протянул открытую ладонь. Кайда огляделся. Удовлетворённо кивнув, вытащил из кармана джинсовой куртки свернутые в рулончик доллары, отдал племяннику. Тот, извлек из тощего рюкзака, что болтался за плечами, небольшой параллелепипед, оказавшийся детектором. Присев на лежащий рядом камень, вмиг развернул долларовый рулончик и стал водить по каждой купюре детектором. Через минута проверка закончилась. Парень, достав из рюкзака темный лист бумаги, поманил к себе Кайду.
– Смотри, – он, включив детектор, осветил бумагу, оказавшуюся крупномасштабной картой:
– мы здесь,
– ткнул пальцем в точку с отметкой высоты.
– Спуститесь по северному склону. Начнется плато. По нему строго на юг. Километров через 12 будет заброшенная деревня. Туда нельзя, мины. Обойдете ее справа и дальше на юг. Семь километров пути и выйдите на трассу. Идет в Латакию. До шоссе сторонитесь людей. Много боевиков, ограбят и убьют. Все, я свою работу сделал, – он потушил подсветку и убрал все в рюкзак.
– Спасибо, удачи! – Кайда протянул руку.
Глава 7. «Сам погибай, но товарища выручай»
