Григорий Григорьевич Федорец
Посиделки у околицы
– Чего случилось то? – встал с колен сосед,
– с Антониной?
– Да, с ней что будет? Баба, что кошка, жизней, как пальцев у ладошки, – Василий махнул рукой,
– у меня горе, но и она при чем.
– Говори ясней, не пойму, что приключилось? – сосед присел на скамейку с краю, положив заготовку плахи.
Василий, потоптавшись, звучно высморкался и вытерев пальцы о доски пола, начал:
– Я всю весну по лесу бегал, с берез сок доил, помнишь?
Сосед кивнул.
– А, для чего знаешь?
– Ну, пить или в лечебных каких целях, наверное, – сосед дернул плечом,
– почем я знаю.
– В лечебных, скажешь тоже, – протянул Василий,
– я что, по-твоему, больной какой?
– Да, хрен тебя знает, – озлился сосед,
– загадки тут пришел загадывать.
– Э, серость. Одно слово, городской, – фыркнул Василий,
– не обижайся, я это так.
– Слушай, хорош мозги компостировать. Чего надо говори или не мешай, видишь, занят я, – сосед встал в полный рост.
– Да, погоди, погоди. Твоя дома или на огороде? – Василий, понизив голос, оглянулся.
– На огороде.
– Аге, так вот, сок я на брагу заготовлял, понял? Две фляги алюминиевые. По двадцать пять литров каждая. Первая-то быстро сбродила. Я ее за неделю уговорил, – Василий повеселел от воспоминаний,
– не брагуля, нектар. Моя в город к дочери на неделю уезжала как раз. Никто не мешает. С утра ковшичек отхлебну, весь день навеселе. Красота.
– Ты как способен целую неделю квасить? В тебе весу-то на доброго барана, не больше? – ухмыльнулся сосед,
– сгоришь ведь, сизым пламенем.
– Не, не сгорю. А, про вес верно. Пятьдесят три кило, как с куста. Ни больше, ни меньше, – Василий похлопал себя по впалой груди.
– Ладно, дальше-то что?
– Так вот, раз моя должна была вот-вот приехать, вторую флягу в баню запрятал, в парную, под полог. Место глухое, темное, не знаешь, не найдешь.
