Григорий Григорьевич Федорец
Цемент течет как вода, или Почем фунт лиха
Иногда, где-то рядом слышен голос Палыча. Друзья торопятся приготовить слова «благодарности» для своего работодателя. Но, опытный мастер не спешит лезть на рожон. И, добрый, ласковые слова так и остаются невостребованными.
Солнце свалилось за склад, когда измученный Шурик вносит очередное рационализаторское предложение. Он храбро берется залезть вовнутрь, опустевшего на две трети вагона, и выпихивать цемент изнутри.
– Буду там хоть до утра, пока не вытолкну всю эту сволочь, – мрачно резюмирует он, тоскливо оглядывая порядком надоевший пейзаж базы. Сотоварищи тяжко вздыхают и, посоветовав быть осторожнее, провожают отважного пионера. Шурик медленно лезет на вагон. Открывает верхний люк, и оттуда, словно джин из волшебного сосуда, Выскакивает огромное серое облако.
– Саня, может не надо, – слышится снизу,
– может еще поколотим и поковыряем.
– Это вам не задница, что толку-то ковырять. Сейчас пыль уляжется и полезу, – глухо отвечает Шурик.
Вначале все идет хорошо. Щурик что-то скребет, вагон шумно чихает, плюется. Растут аккуратные кучки. Оканчивается все внезапно. Внутри раздается подозрительное шебуршание, и из «соска» выскакивает Щуркина лопата. Вагон начинает гудеть, что потревоженный улей. Потом по-старушечьи кряхтит и начинает извергать. Цемент несется стремительным потоком. Раздается страшный грохот и по стальным бокам монстра пробегает нервная дрожь и … О, боже! Из «соска» вываливается Шурик. Он нежно плюхается в цементную кучу, выбивая дружную стайку тяжелых брызг.
Несколько секунд удалец крутит головой. Мысли, лихим либретто, бегут по его физиономии. Вероятно, тоже самое, испытывает человек, побывавший на том свете, но шалостью Бога вдруг возвращенный обратно.
