Григорий Елисеев
Новая Зона. Лики Януса
– Ну чего разлегся-то? – осведомился Павел, парящий за спиной Нестерова, словно бес-искуситель. – Валить надо! Или ты хочешь остаться здесь и поближе познакомиться со своими убийцами?
Прохрипев что-то в ответ, Роман поднялся на ноги и, подхватив автомат, бросился внутрь. Как раз вовремя, потому что через секунду то место, где он только что лежал, прошили пули – высунувшийся в окно верхнего этажа наемник обстрелял балкон неприцельной очередью и крикнул что-то в закрепленную на груди рацию. В следующий момент входная дверь в конце коридора сорвалась с петель и, подняв настоящий вихрь из пепла, рухнула на пол. За ней замелькал свет подствольных фонарей, и показалась массивная фигура в экзоскелете, держащая в руках полицейский таран. Выругавшись, Роман прыгнул вперед, приземлившись на живот и откатившись в сторону. Раздался грохот выстрелов, над его головой промчались две короткие очереди, и следом за ними двое наемников вбежали в квартиру. Роман не целясь полоснул из автомата прямо перед собой. Бежавший слева противник вскрикнул и отлетел, отброшенный несколькими попаданиями в грудь. Мертвое тело врезалось в стенной шкаф и, пробив собой хлипкие створки, упало внутрь. Второй наемник поспешил укрыться в проходе на кухню, когда несколько пуль выбили из стены рядом с ними фонтанчики бетонной крошки. Роман рискнул приподнять голову и увидел, что дверной проем заполнила собой громадная тень. С мрачным ревом заплечного генератора и лязгом сервоприводов экзоскелет наклонил голову и вошел в квартиру. Броня на правой руке с серией щелчков разошлась, выпустив наружу трехствольный пулемет.
– Чертовы недоумки, – выдохнул пилот, осветив Романа светом из громадных забранных решеткой фонарей на груди. – Все нужно делать самому!
Человек в тяжелом шлеме, подсвеченном призрачным сиянием голографических прицельных матриц, направил на Нестерова оружие. Сталкер стиснул зубы, понимая, что в этот раз он уже точно не убежит. Пулемет начал, все убыстряясь, раскручиваться.
А затем сверху раздался истошный крик, и за ним последовал оглушительный грохот, как если бы этажом выше взорвался склад боеприпасов. Оба – сталкер и офицер в экзоскелете – подняли глаза на обугленный потолок. Здание сотряс тяжелый удар, от чего сверху посыпалась почерневшая штукатурка.
– Что за… – успел выдохнуть наемник, когда на бронированные плечи экзоскелета обрушились хлопья черной пыли.
Послышался треск, и рация на груди бойца разразилась безумными воплями. Через мгновение глухой щелчок обрубил крики, и повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь гудением сочленений экзоскелета. А затем с яростным ревом сквозь потолок рухнуло что-то бесплотное. Оно было похоже на огненный вихрь, внутри которого проступали призрачные лица, искаженные мукой. Следом за первым показались еще два, один из них выскользнул из-под закрытой двери в соседнюю квартиру.
Роман почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом, а по спине, несмотря на обжигающий жар, исходящий от существ, выступил холодный пот. Сталкер понял, почему все другие твари Зоны обходили разрушенный дом десятой дорогой. Потому что внутри него поселились огненные плакальщики. Редкие, чрезвычайно живучие и гораздо более злобные, чем их электрические собратья, встреченные Нестеровым и людьми из ЦАЯ на объекте «Горный Хрусталь» четыре месяца назад.
– Вашу мать! Это что вообще такое?! – завопил офицер наемников.
Его экзоскелет повернулся, широко расставив ноги для устойчивости, а пулемет на руке дал длинную очередь в одного из огненных призраков, кружащихся вокруг боевого доспеха. Пули прошили мутанта насквозь, не причинив тому особого вреда, и, лишь раскалившись добела, попадали на пол. Тварь истошно взвыла и, увеличившись в размерах, обвилась вокруг торса продолжающего стрелять экзоскелета. Выступившее в пламени перекошенное лицо превратилась в копию лица офицера наемников, что-то кричащего и продолжающего жать на гашетку, а затем плакальщик нахлынул на человека, поглотив его внутри своего раскаленного чрева. Экзоскелет сделал неуверенный шаг назад, краска на наплечниках запузырилась и потекла вниз с обугливающейся брони, а где-то внутри визжал сгорающий заживо наемник. Второй уцелевший боец, до этого укрывшийся от выстрелов Нестерова на кухне, кинулся было к двери из квартиры, надеясь сбежать от мутантов, но одна из кружащихся вокруг прогорающего экзоскелета тварей резко развернулась в его сторону и скользнула следом, преградив собой выход на лестничную клетку. Наемник завопил что-то нечленораздельное и открыл огонь, но его пули, как и выпущенные до этого офицером, не причинили монстру какого-либо вреда. Огненный вихрь лишь на секунду отпрянул, а затем с ревом подался вперед. Автомат в руках наемника побелел от жара, и мужчина, вскрикнув, выронил его, поднеся обожженные ладони к лицу. Дальнейшего Роман уже не видел. Воспользовавшись тем, что плакальщики отвлеклись на своих жертв, Нестеров поднялся с пола и бросился к дыре в стене. Нырнув в нее головой вперед, Роман только сейчас понял, что у соседней квартиры нет пола и вместо него зияет огромный черный провал. Но поворачивать назад было уже поздно. За спиной раздался преисполненный муки крик, заглушенный ревом разъяренных мутантов, и Роман Нестеров полетел в темноту.
* * *
Подошвы армейских ботинок с негромким стуком коснулись сухого бетона, и Шекспир, отпустив трос, отступил в сторону. Луч света от закрепленного у него на шлеме фонаря прорезал темноту узкого пыльного коридора, расположенного строго перпендикулярно колодцу шахты. Через пару секунд рядом показался Бурый. Сталкер сделал шаг назад от веревки и запрокинул голову наверх, глядя на сереющий далеко в вышине кусочек пасмурного неба.
– Н-да… подниматься обратно будет редкостным геморроем, – проворчал он, подергав за трос.
– Ну, либо это, либо, если ты найдешь по дороге акваланг, можем попробовать через главный вход, – усмехнулся Шекспир, вытаскивая из подсумка планшет и включая на нем карту подземелья.
GPS, искаженный помехами от аномалий, на такой глубине уже не ловил, поэтому военсталкер полагался на более примитивный метод в виде фотографий планов лаборатории.
– Ладно, если все пройдет гладко, то мы с тобой зацепим лишь малую часть от всего подземного комплекса. Пройдем, что называется, по самой кромочке, – сообщил Шекспир, приближая и отдаляя переплетение линий на экране.
– А если нет? – Бурый заглянул другу через плечо.
– Просто молись, чтобы этого «если нет» не случилось. А то мы с тобой будем тут бродить до Второго пришествия. – Шекспир обернулся на напарника. – Ты таблетки принял?
Бурый удивленно моргнул.
– Нет? Какие еще таблетки?
– От головы, блин! – Военсталкер раздраженно поморщился. – Судя по сохранившимся отчетам, на объекте сильное пси-излучение. Во многом именно из-за него тут все и прикрыли.
Выругавшись, Бурый сбросил с плеч рюкзак и принялся рыться в нем, ища аптечку.
– И ты только сейчас мне об этом говоришь? – осведомился он, вытаскивая желтый квадрат научного медпакета. – Тоже мне друг, называется! А если бы у меня мозги вскипели, пока мы спускались?
Шекспир слегка пожал плечами:
– Ну, извини, запамятовал. Я-то, как ты знаешь, вообще никогда с этим проблем не испытываю. – Военсталкер постучал по слегка выступающему ободу, идущему вокруг его шлема.
Под ним внутри был впаян толстый железный обруч – простая и эффективная защита, придуманная еще в те времена, когда Старую Зону только начали изучать.
– Запамятовал он! Козел! – пробормотал Бурый, кидая в рот горсть разноцветных таблеток и запивая их все из фляжки. – Знал бы заранее, ни за что бы сюда с тобой не полез!
Шекспир оставил без внимания ворчание друга и, лишь подняв автомат, двинулся вперед, туда, где техническая шахта, в которой они находились, смыкалась с центральным коридором недалеко от внутреннего КПП.
Минут через десять блуждания в узком затянутом паутиной коридоре сталкеры остановились перед ржавой металлической дверью с кодовым замком. В ней на уровне глаз виднелось небольшое отверстие, закрытое грязным пуленепробиваемым стеклом.
– И как мы дальше? – осведомился Бурый. – Нам постучать? Или, может быть, ты знаешь код?
– Код я знаю, но здание обесточено, – рассеянно откликнулся Шекспир, водящий рукой по поверхности двери. – К счастью, от старости у этих конкретно моделей отваливаются магниты. Так что…
Примерившись, военный сталкер ударил ногой рядом с замком. Раздался громкий лязг, и Шекспир несколько раз повторил свое действие. В стене что-то хрустнуло, и дверь, заскрипев, отошла на пару сантиметров в сторону. В образовавшемся проеме показались торчащие из стены провода.
– И теперь запоры остались примагничены к двери, но вывалились из стены, и с замком их соединяют лишь эти провода, – объяснил мужчина, вытаскивая нож.
Шекспир осторожно провел им, рассекая пучки кабелей.
– И ты все это вычитал в своем архиве? – с недоверием спросил Бурый, наблюдающий за действиями напарника.
– Конечно, нет, – хмыкнул военный, толкая створку вперед. – Я ведь не только штаны в штабах просиживаю вообще-то. Если ты уже забыл, мы с тобой встретились, когда я был в Зоне на одиночной операции.
– Забудешь с тобой, как же, – проворчал Бурый. – Ты до сих пор считаешь, что я сам бы не отбился от тех наемников.
– С пулей в ноге и пятью патронами в автомате? Всенепременно! – усмехнулся Шекспир, спускаясь по ступеням, обнаружившимся за дверью.
Короткая лестница выводила в огромный проход с полукруглым потолком, где с легкостью могли бы разъехаться два армейских грузовика. Пол здесь покрывал толстый слой пыли, но свет фонаря выхватил из темноты что-то бесформенное, лежащее возле двери.
– Кости, – мрачно констатировал Бурый, опустившись на корточки и рассматривая находку. – Много костей.
– Ученые, – подтвердил Шекспир, указав на истлевшие останки белых лабораторных халатов. – Судя по тому, как они лежат, они пытались бежать.
– Куда и, что гораздо более важно, от чего? – спросил Бурый, поднимая взгляд на друга.
– Оттуда. – Шекспир развернулся, и свет его налобного фонаря прошелся по гладким стенам с выцветшими трафаретными указателями.
Буквально в двух десятках метров впереди потолок полого уходил вниз и смыкался с полом. Нет, не с полом. Блики поскакали по ровной, словно черное зеркало, поверхности воды.
– Затопленная часть лаборатории? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Бурый.
– Именно. Х-25 находится достаточно близко к реке Припять, так что комплекс спроектировали таким образом, чтобы в случае угрозы большую часть помещений можно было бы затопить одним нажатием кнопки.
– Думаешь, случилась авария и система по ошибке открыла затворы? – Бурый с подозрением смотрел на воду, словно она таила в себе смертельную угрозу.
– Или же что-то пошло не так, и персоналу пришлось в срочном порядке использовать крайние меры, чтобы не дать этому чему-то вырваться с нижних ярусов наверх. Но мы же с тобой не собираемся это выяснять, да?
Шекспир отвернулся и, хлопнув напарника по плечу, первым пошел в противоположном направлении.
– То есть тебя не смущает, что здесь все умерли? – окликнул его Бурый, все еще глядящий в мутные глубины.
– Ну они же уже умерли, – пожал плечами Шекспир, перешагивающий через валяющиеся на бетонном полу скелеты. – И притом давно.
– Но что могло их здесь убить, если они убежали от воды? – настаивал Бурый, нагнавший друга.
Шекспир резко остановился и открыл было рот, но мгновение спустя обоих сталкеров окатил яркий свет.
– Никому не двигаться! – раздался усиленный мегафоном голос. – Назовите себя!
– Твою-то мать, – выдохнул Шекспир, прикрывая глаза рукой от слепящего света прожекторов.
Мужчина попытался рассмотреть говорившего, но лучи тяжелых фонарей били прямо в глаза, и разобрать что-либо за ними было невозможно.
– А говоришь, все умерли, – прошипел Бурый.
– Немедленно назовите себя, или мы откроем огонь! – повторил тот же голос.
Как ни странно, но в гулком коридоре он не создавал никакого эха.
– Полковник Олег Посевной! Оперативная разведка Центра Аномальных Явлений! – крикнул Шекспир, держа руки с раскрытыми ладонями так, чтобы их было видно.
А затем другой, испуганный тонкий голос раздался из-за спин сталкеров:
– Это твари! Они прорвались! Бегите! Бегите отсюда!
Повисло тяжелое молчание. Шекспир вздрогнул, поняв, что сейчас произойдет.
– Ложись! – выдохнул он, опрокидывая Бурого на пол и падая рядом с ним, накрывая голову руками.
Мгновение спустя загрохотал пулемет. Под покатым потолком заплясали отсветы дульного пламени. Послышались вопли и влажный звук плоти, рвущейся под градом пуль. Кто-то кричал что-то нечленораздельное оттуда, где валялись истлевшие останки сотрудников лаборатории, и этот крик был полон боли и отчаяния.
Прищурившись, Шекспир пытался различить стоящих за установленными поперек проезда пулеметными точками, но видел лишь смутные силуэты. А затем со стороны затопленной части коридора послышался топот десятков ног. Босые ступни шлепали по холодному бетону, сливаясь в однообразный гул. С трудом повернув голову, военсталкер поглядел в темноту, стараясь найти источник шума. Сначала ему показалось, что в коридоре никого нет, а затем на самой границе освещенной зоны промелькнули черные тени.
Они были похожи на людей, но не имели никакой внешности. Просто сгустки темноты, с легкостью поглощающей свет мощных прожекторов, стоящих на баррикадах. Сотни одинаковых человекоподобных фигур бежали на пулеметы, перескакивая через своих собратьев, вливаясь друг в друга, двигаясь по потолку и стенам столь же легко, как и по полу. Загадочные существа пронеслись над лежащими сталкерами и, словно громадная приливная волна, налетев на баррикады, перевалились через них. Мгновение спустя раздались истошные вопли. Пулеметы смолкли, и вместо них загрохотали автоматы, затявкали табельные пистолеты. Через несколько секунд стрельба захлебнулась и стихла. Раздался звон, и прожектора один за другим погасли. Наступила гнетущая тишина.
Шекспир ждал смерти. Ждал, что вот-вот в него вопьются тысячи тонких зубов, или же незримое воздействие остановит его сердце, или случится еще что-нибудь похуже.
Ничего не было. Военсталкер лишь слышал свое прерывистое дыхание и сердце, грохочущее в груди. Медленно мужчина открыл глаза и оглянулся. Свет от налобного фонаря прорезал темноту.
В коридоре было пусто.
Рядом заворочался Бурый, что-то нецензурно бормочущий и пытающийся прийти в себя.
– Что это было? – наконец выдохнул он, поднимая на друга испуганный взгляд.
– Понятия не имею, – медленно ответил Шекспир, вставая.
Держа автомат наготове, военсталкер приблизился к баррикадам. Те были сделаны из наспех накиданных мешков с песком, покрытых толстым слоем пыли. В полукруглых точках торчали тяжелые проржавевшие пулеметы, стволы которых оказались погнуты кверху. Позади них возвышались два громадных прожектора на колесных платформах. Оба источника света оказались разбиты вдребезги, а осколки забранных решеткой линз валялись разбросанными по полу. А еще всюду была старая засохшая кровь и сотни потускневших от времени стреляных гильз.
– Что здесь случилось? – негромко осведомился Бурый.
Сталкер говорил шепотом, словно боялся повышать голос.
– Их всех убили, – коротко откликнулся Шекспир, обходящий баррикады и рассматривающий кровавые следы.
Брызги летели так, словно несостоявшихся защитников периметра рвали на части.
– Кто? – Бурый встал рядом с другом, глядя на уничтоженный блокпост. – Что это были за маленькие черные человечки? Да-да, я тоже, мать их, их видел, Шекс!
Шекспир обернулся на друга, и тот сглотнул, увидев в глазах полковника Олега Посевного редкую для него эмоцию. Страх.
– Это были кошмары, – тихо произнес он.
* * *
Роман приземлился на груду обугленных досок и рухнувших перекрытий, больно ударившись грудью и животом. Воздух вылетел из легких, а в боку неприятно хрустнуло, пронзив всю левую сторону тела резкой болью. Сталкер мог лишь надеяться, что ребро не сломалось, а только треснуло. Закашлявшись, Нестеров перевернулся на спину и скатился с горы обломков, уставившись сквозь дыру в потолке на верхнюю квартиру.
– Вот же черт… – выдохнул сталкер и, подтянув под себя ноги, попытался подняться с пола.
Весь верхний этаж горел. Огонь лизал и без того обгоревшие стены и медленно сползал вниз, в комнату, где лежал Нестеров. Аномальное пламя, казалось, обладало собственным разумом, змеясь по почерневшему бетону, словно щупальца. Впрочем, оно и обладало разумом в каком-то смысле – ведь его источником были плакальщики. Один из мутантов неторопливо вплыл в проем в стене и начал спускаться вниз. Роман вскинул автомат, но затем опустил, вспомнив горький опыт наемников, пытавшихся убить мутантов, и просто бросился к двери. За его спиной раздался вой, смешанный из скорбного плача и яростного рева, и тварь метнулась за ним. Из ее огненного чрева вывалился обгоревший скелет и, рухнув на пол, разбился в сухой прах. Вместе с ним там остался лежать оплавленный кусок металла, в который превратился бельгийский автомат сгоревшего наемника.
Роман с размаху налетел плечом на дверь, и та, к его невероятной радости, затрещала. Сталкер ударил еще несколько раз, изрыгая проклятия от боли в боку и разбивая в кровь руку, но в результате почерневший дверной косяк не выдержал, и вся конструкция обрушилась прогоревшей трухой на лестничную клетку. Вместе с ней туда же выпал и Нестеров, успевший в последний момент распластаться на полу, прежде чем над его головой, опалив рюкзак, промчался ревущий огненный призрак, исчезнувший в противоположной стене. Подхватив автомат и чертыхаясь из-за горячего металла, обжигающего ладони, Роман бросился вниз по ступеням. За его спиной из дверей квартиры, в которой он был еще минуту назад, вырвалось пламя. Неосторожные наемники взрывом гранаты потревожили спящие аномалии, и теперь весь дом постепенно превращался в одну огромную огненную ловушку.
Сталкер несся вниз по лестнице, периодически останавливаясь, хватаясь рукой за стену и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Одна из таких задержек и спасла ему жизнь. Прямо на него из раскрытой двери квартиры выскочил боец в сером камуфляже. На мгновение взгляды обоих мужчин встретились, и Роман успел прочесть в глазах своего противника изумление. А затем Нестеров ударом ноги отправил наемника вниз по ступеням. С громким грохотом и хрустом ломающихся костей тот скатился на один пролет вниз и привалился спиной к стене у раскрытого мусоропровода. Что-то хрипя, наемник рванул с пояса пистолет.
Автомат дернулся в руках Нестерова, плюнув свинцом, и голова бойца в противогазе откинулась назад, окрасив стену позади него красным. Роман пробежал мимо, перескочив через ноги убитого. Через несколько секунд тело в сером камуфляже исчезло в пламени, несущемся вниз по ступеням подобно огненной лавине.
Выскочив в холл, сталкер перепрыгнул через опрокинутые и выгоревшие дотла почтовые ящики и, навалившись на тяжелую металлическую дверь, распахнул ее. После заполненного дымом и гарью подъезда свежий воздух опьянял. За спиной на улицу выкатился вал аномального пламени, лизнувшего асфальт перед домом и остановившегося, тая на глазах. Роман тяжело задышал, упершись ладонями в колени, кашляя и отхаркивая черную мокроту. Только через секунду он вспомнил о стоящих возле здания машинах наемников. Обернувшись, сталкер увидел, как из соседнего подъезда выбегают фигуры в сером камуфляже. За ними по пятам мчалось пламя, выкатившееся из дверей, словно приливная волна, и теперь неохотно отпускающее свою жертву. Двоих наемников, ковылявших последними и тащившими на плечах сильно обгоревшего товарища, обдало аномальным огнем, и все трое моментально превратились в вопящие факелы. Мужчины заметались, пытаясь сбить с себя пламя, но через считаные секунды повалились на землю, затихнув. Чудовищный жар с легкостью плавил металлические детали экипировки, а плоть заставлял стекать с костей. От трупов поднимался черный жирный дым и разносился смрад паленого мяса. На Нестерова никто уже не обращал внимания: уцелевшие наемники спешили запрыгнуть в свои машины и унести ноги.
Выдохнув, Роман поспешил прочь, держась за разрывающийся от боли бок и периодически сотрясаясь в приступах тяжелого кашля. Прежде чем перевалиться через низенький забор и скрыться в разросшихся кустах, Нестеров поглядел через плечо.
Девятиэтажный дом вновь полыхал, как тогда, в роковую ночь превращения Москвы в Зону. Пламя вырывалось из каждого окна, а густой дым поднимался к небу, закрывая собой солнце. С ревом двигателей «Хаммеры» сорвались с места и помчались прочь. Следом за ними поспешил бронетранспортер. Солдат, стоящий за пулеметом в башне, качнулся от резкого разворота и, схватившись за поручень, исчез в люке.
Роман криво ухмыльнулся, а затем грузно осел на землю и, повалившись на спину, позволил себе потерять сознание.
* * *
Шаги гулко отдавались в полумраке пыльного коридора. Пройдя по центральной хорде до громадных заблокированных гермоворот, мужчины свернули в один из боковых проходов, выбранных Шекспиром в качестве кратчайшего маршрута. Бурый, впрочем, не был согласен с таким направлением, поскольку успел прочитать на карте-плане помещений лаконичную надпись «Лаборатории псионики» поверх комнат, к которым они приближались.
Всю дорогу от уничтоженного блокпоста напарники хранили напряженное молчание, тщетно вглядываясь в темноту в поисках угрозы и вскидывая оружие от каждого подозрительного звука. В конце концов нервы Бурого не выдержали, и он, встав поперек прохода, окликнул друга:
– Ты мне ответишь наконец или нет?! Что еще за долбаные кошмары?!
Шекспир, остановившись, вздохнул, а затем обернулся на сталкера.
– Я тебе повторяю. Ты правда не захочешь этого знать.
Бурый выругался и, шагнув вперед, схватил напарника за воротник.
– Слушай, Шекс! Мы с тобой застряли посреди огромной подземной лаборатории, в которой обитает нечто, что укокошило хорошо подготовленных солдат на укрепленном блокпосте меньше чем за десять секунд. Так что ты сейчас же прекратишь играть в защитника моей психики и от и до расскажешь мне, кто такие кошмары, что они не поделили с охранниками этого комплекса и, самое главное, как их мочить!
Бурый выпалил все это, глядя военному прямо в глаза. Шекспир вздохнул, затем кивнул и, мягко сняв руку сталкера со своей шеи, произнес:
– Ладно, ты прав. Прости.
Бурый моргнул, затем, отстранившись, махнул ладонью.
– И ты меня тоже, брат. Я это… Я просто все еще в некотором офиге от того, что мы с тобой наблюдали. И потому, признаюсь честно, мне жуть как страшно. До чертиков. Последний раз меня так трясло, когда на меня мимикрим в подземельях под Сельхозпромом выскочил.
Шекспир вновь кивнул.
– И я тебя нисколько за это не виню. Кошмары – это полное дерьмо, и то, что мы с тобой их встретили, серьезно осложняет нам дело. Потому что я абсолютно уверен, что шум, издаваемый генераторами Х-22, запущенными бойцами «Обсидиана», привлечет этих гадов в лабораторию. Короче, кошмары – это такие порождения Зоны, питающиеся излучением пси-поля и ноосферой. Если говорить проще, их порождают людские страхи. Официальной причиной закрытия Х-25 было объявлено слишком сильное псионическое излучение. Что-то в толще земли под комплексом, уж не знаю что, фонило пси-энергией так, что мама не горюй. Именно поисками этого чего-то и были заняты исследователи, работавшие на объекте. Изначально серьезных проблем никто не заметил, лишь несколько человек пожаловались на бессонницу или ночные приступы паники. Но постепенно ситуация ухудшалась, у сотрудников начались галлюцинации, спонтанные вспышки агрессии, по комплексу прокатилась череда самоубийств. Не спасла даже ротация персонала. В итоге лабораторию пришлось закрыть, а весь научный состав забрали на Большую землю. По крайней мере так было написано в рапорте, который я прочитал.
Бурый усмехнулся и покачал головой.
– Если мне каждый раз будут давать один сольдо, когда про очередную заброшенную лабораторию в Зоне станут говорить, что она была эвакуирована…
– Ну извини, – пожал плечами Шексипр. – За что купил, за то и продаю.
– Ну а что дальше-то было? – поторопил друга сталкер.
– А ничего. Я счел, что комплекс будет пуст и удобен для нашего с тобой марш-броска. А в итоге оказалось, что, пытаясь спастись от одних проблем, мы встретили гораздо большие.
– Да это я уже понял, – махнул рукой Бурый. – У нас с тобой всегда так. Ты очень умный, только твоя светлая башка никогда не учитывает, что работать нам приходится в Зоне, где все даже самые стройные планы летят к чертям. Мне вот что интересно. Откуда взялись эти твои кошмары и как так получилось, что они тут всех сожрали?
– Ну… – Шекспир почесал затылок. – До этого я их встречал лишь однажды, и то не сам, а на записях с камер видеонаблюдения в уничтоженном научном лагере на Гиблых болотах. Там они тоже порвали всех на мелкие кусочки и растворились с первыми лучами солнца. Так что я могу предположить, что, возможно, яйцеголовые все-таки добурились до источника пси-излучения, и, когда они его нашли, переполненная страхом и чувством безысходности ноосфера лаборатории лопнула, и отовсюду полезли эти твари.
– То есть как такового источника у них нет? Гнезда там или чего-нибудь еще?
– Нет. Их выпускает сознание человека. Мозговые импульсы резонируют с пси-полем и становятся ключом.
– В смысле, если я, скажем, будучи под пси-воздействием в Глухом Разломе на Заводе, страшно испугаюсь, то там тоже вылезут эти уродцы?
– В принципе да, – кивнул Шекспир. – Только немного, и они быстро пропадут. Не любят эти твари свежего воздуха и света.
– Понятно. А здесь, значит, была целая подземная лаборатория, полная перепуганных людей, и каждый подпитывал своим ужасом дыру, из которой все перли и перли эти твари, – мрачно выдохнул Бурый. – Теперь ясно, откуда их столько взялось.
Он помедлил, затем с надеждой поднял взгляд.
– Но ведь то, что мы видели, произошло очень давно, – произнес сталкер. – Может, все эти кошмары уже сами испарились?
– Надеюсь, что так, хотя я бы не был столь оптимистичен, – пробормотал Шекспир. – То, что мы видели, называется остаточной тенью. В местах с сильным псионическим излучением у людей случаются подобные галлюцинации. Тем более здесь, в подземном лабиринте, где пси-поле резонирует о гладкие бетонные поверхности.
– То есть, чем быстрее мы отсюда свалим, тем меньше галюнов словим?
– Именно, – кивнул Шекспир, выглядывая в боковой проход, а затем маня друга за собой. – Чисто. Ну, как чисто… Труп здесь.
Напарники вышли в пыльный коридор и приблизились к телу. Мертвец сидел, привалившись спиной к стене, его руки безвольно лежали вдоль тела. Головы не было. Вернее, она была с чудовищной силой смята, так что куски плоти, осколки черепа и металл шлема слились в единое целое. На бетоне позади виднелись брызги засохшей крови, образовывающие причудливые узоры. Судя по состоянию трупа, с момента смерти не прошло и нескольких часов, однако устаревшая камуфляжная форма и нашивки «Научного Дивизиона Рубежа», расформированного пятнадцать лет назад, наводили на другие мысли.
– Что за чертовщина такая? – выдохнул Бурый, останавливаясь и осматривая покойника. – Я такую одежку видел на вояках с Рубежа, еще когда только-только пришел в Зону! Сейчас же всем «Ратники» выдали, а это дерьмо, которое ни от одной аномалии не защищает, к черту списали за ненадобностью.
Шекспир опустился на корточки и стволом автомата отогнул пропитанный кровью воротник униформы. Луч фонаря осветил висящий на шее пропуск. С фотографии смотрел молодой улыбающийся парень лет двадцати пяти.
– Иванов В. А. Сержант, – прочел Шекспир. – Внутренняя охрана объекта Х-25. Допуск в сектора четыре, семь и общие помещения.
Военсталкер обернулся на друга.
– Мужик точно отсюда, – сообщил он.
Бурый кивнул.
– Вот только это не объясняет, почему он выглядит так, как если бы его убили только что, когда все, что осталось от его коллег, – это истлевшие кости!
Шекспир распрямился, продолжая глядеть на тело.
– Понятия не имею, – наконец вздохнул он и, развернувшись, направился дальше по коридору, в сторону виднеющейся там двери.
– А ты пропуск взять не хочешь? – окликнул его Бурый, все еще стоящий рядом с трупом.
– Зачем? – Шекспир на ходу махнул рукой. – Комплекс же обесточен. Его ключ-карта сейчас всего лишь кусок пластика.
Военный остановился перед очередной железной бронированной створкой. На этот раз вместо панели с кодом был тяжелый запорный механизм с ржавым колесом по центру.
– К тому же, – начал Шекспир, положив руки на металлический обруч и глядя в мутное окошко на двери, – сектора четыре и семь находятся в затопленной части лабораторий. Так что даже если бы электричество было, то без аквалангов нам этот пропуск не поможет.
Военсталкер стиснул зубы и, захрипев, попытался провернуть колесо.
– Ух… Застряла, зараза. Лучше подсоби-ка мне, – пробормотал он, подзывая друга.
Кивнув, Бурый встал рядом и также схватился за поворотный механизм. Вдвоем напарники навалились на колесо, и оно с глухим скрипом неохотно поддалось. С той стороны раздались щелчки расходящихся запоров, и вскоре дверь, лязгнув, отворилась. За ней обнаружились узкие железные мостки с ограждением высотой до пояса. Противоположный конец помещения терялся во мраке, как и его пол. Казалось, сталкеры собираются войти в огромную, заполненную клубящейся тьмой пещеру. Шекспир поднял фонарь над головой, пытаясь достать лучом света до другой стены. Бесполезно. Мостки уходили в бесконечность, а под ними пролегала глубокая бетонная пропасть.
– А может, мы это?.. Не пойдем туда, а? – осведомился Бурый. – Мне, конечно, наверное, просто кажется, но, по-моему, там что-то шевелится.
– Это самый кратчайший путь до перехода в Х-22, – откликнулся Шекспир, продолжающий резать тьму фонарем. – К тому же после затопления, возможно, единственный.
Сейчас военсталкер мог с уверенностью сказать, что ему не показалось. Темнота в следующем помещении действительно поглощала свет. Мощный армейский фонарь, с которым в самых глубоких подземельях Зоны было светло, как днем, здесь с трудом выхватывал из клубящегося сумрака первые двадцать метров мостков.
– Самый кратчайший не значит самый безопасный, – проворчал Бурый. – Я вот тебе рассказывал, как мы однажды к энергоблоку ходили?
– Тихо! – резко скомандовал Шекспир, щурясь и вглядываясь во тьму. – Я точно что-то слышал.
Оба мужчины замерли, напряженно смотря во мрак. В его глубине что-то перетекало, словно клубы густого дыма. Хотя, может быть, это была всего лишь игра воображения.
