Грейс Амбер Ланкастер
Alatis. Наследие. Книга 2
5
Я расхаживал со стороны в сторону перед собравшимися алатисами. Между прочим, пришли абсолютно все, и казалось, что стены громадного зала библиотеки вот-вот треснут и присутствующие вывалятся во двор.
Они молча смотрели на меня, недоумевая, почему их глава разволновался. А я никак не мог начать речь. Нет, я знал, что сказать. Я уже тысячи раз прокручивал ее у себя в голове, знал, что за чем должно говориться. Просто я никак не мог сосредоточиться и сформулировать одно четкое и конкретное предложение. Мысли бежали слишком быстро, а язык словно присох к нёбу.
Внезапно в зале стало ужасно жарко, душно, а воротник жестоко сдавил горло. Ропот в зале возрастал не по секундам, а каждое мгновение. Одновременно захотелось и пить, и справить нужду. Чем дольше я размышлял, тем несуразнее казались мне мои мысли, идея казалась невнятной, и вообще я начал опасаться, что меня поднимут на смех.
Взгляды ожидавших алатисов становились скучающими и озадаченными. Все удивлялись, почему же их глава никак не соберется с духом, и гадали, что он хочет сказать.
Мельком я заметил в зале мальчишку. Он пытался добраться до окна и забраться на подоконник, чтобы лучше рассмотреть меня. Но ему все время мешали либо алатисы, сами примостившиеся на подоконнике, либо строгие взгляды окружающих. Даррелл немного покрутился возле окон, и затем я потерял его в толпе.
В то же время стоявшая позади меня Авем начала шептаться с Иеронимом, советуясь, что делать со мной в таком состоянии. Иероним интересовался, зачем я всех собрал. Авем спрашивала у своего мужа, не мог ли я тронуться умом после всего, что со мной случилось. И оба они осматривали зал на предмет того, чем можно было бы меня связать («если вдруг что» – сказала Авем, подмигнув Иерониму).
В конце концов, пока меня не связали, как умалишенного или пока алатисы просто не разошлись по своим делам, я заставил себя сдвинуться с места и выйти вперед перед собравшейся публикой, чтобы произнести свою речь. Выйти-то я вышел, но слова словно засохли в моем горле, и я не смог произнести ни слова. Я лишь стоял и молча смотрел на всех, пока на их лицах нарастало недоумение. Горло буквально раздирал кашель, ладони вспотели, колени вот-вот должны были подкоситься.
Вдруг из толпы раздался голос Даррелла. Его самого я не нашел, но отчетливо разобрал его вопрос:
– Зачем ты нас здесь собрал? Зачем ты делаешь то, что делаешь? – его голос прозвучал взрослее и серьезнее. Но это определенно был он.
Сперва во мне поднялась волна негодования и возмущения. «Снова мальчишка подставляет меня?» – подумал я. Но, когда я открыл рот и начал говорить, слова сами полились. Я был исполнен надежд и вдохновения.
– Я обращаюсь к вам не как ваш глава, и ни как ваш брат, а как страждущий к страждущим. Некоторые из вас еще помнят мою мать Беатрис, и, наверняка вы знаете, что она ушла из этого братства, чтобы подарить мне счастливую и, главное, безопасную жизнь. Увы, ее жертва оказалась напрасной. Но знаете, почему я вернулся туда, откуда она пыталась сбежать?
Стояла тишина. Несколько алатисов отрицательно кивнули головами.
– Вряд ли кто-то догадается. – продолжил я, набирая темп разговора – Я не мог оставаться в стороне, узнав о происходящей несправедливости в настоящем мире. Мои розовые очки разбились, и надеть новые я уже не мог. Я всегда хотел сделать что-то полезное для мира, и, приняв меня в братство Алатис, вы дали мне возможность – это сделать.
Я замолчал, переводя дыхание. Нужно было сказать больше. Нужна была честность. Конечности перестали трястись, ладони перестали потеть и стук сердца в ушах затих. Я продолжил уже более спокойно.
– Я не могу бездействовать, если знаю, что могу помочь. Не могу стоять в стороне, если знаю, что однажды это коснётся и меня. Я пытался делать все правильно: когда нужна была моя сила – я был сильным, когда нужна была моя милость – я был милосердным, когда нужна была мудрость – я был чутким и логичным. Я давал все, что от меня требовали – ответственность, внимательность, справедливость. А теперь я прошу вас ответить мне тем же.
Я видел в их глазах растерянность. Они теряли нить моих рассуждений. Я начал терять надежду. Было такое чувство, словно я опускаюсь в темную бездну океана.
– Те, кто ожидали, останутся ожидать, потому что застыли во времени – они не живут, но и умереть не могут. Я говорю не про людей, а про нас. Сегодня ребенок подарил мне дротик. Да, именно дротик. Разве это то, чем должен играть ребенок? Разве он должен с детства, нет, с рождения, готовиться к бою, к войне, смерти? Нет. Ребенок должен играть, смеяться и баловаться, а не следовать правилам, писаным под мир, который давно пал. Я знаю мир людей лучше любого из вас, и уверенно заявляю, что это не то место, где алатис воспитает и разовьет свои сильнейшие качества. Но наш мир перестает быть таковым местом. Условности и ограничения не позволяют нашим детям развиваться и изменять мир вокруг себя. Мы не сможем помогать людям, если в первую очередь не можем помочь самим себе.
Я сам начинал путаться в потоке доводов. Слова произносились медленнее в сравнение с тем, как стремительно текли мои мысли.
– У тебя есть план? – вновь спросил Даррелл. Он переместился, и в этот раз его голос доносился с другой стороны зала.
– Прежде, чем рассказать о своем плане, хочу убедиться в вашей верности братству и нашему предназначению.
Все закивали. На некоторых читалось недоумение. Даже воцарился тихий ропот возмущенного перешептываний.
– Сейчас я стою тут как алатис, защищающий не просто миры от древнего Огня, а защищающий свой вид от истребления. Как прежде Древние отдали свои жизни за людей, я готов отдать свою жизнь за вас. Я собираюсь уничтожить Абсорбс Глобал Индастри. Стереть их с лица Земли, оставив лишь их след в истории. Я не буду обещать, что те, кто согласятся на это дело – все вернутся домой. Но я уверен в успехе этого замысла, потому, что я уверен во всех вас так же твердо, ка уверен в себе. Главы остальных братств поддерживают меня, и все готово. Но давать вам приказ, как ваш глава, я не хочу. И не могу. Это личный риск, личная жертва. Новое оружие значительно усложнило дело и теперь это не просто задание, а смертельно опасная миссия. Однако, я искренне прошу вас присоединиться ко мне. Я готов положить свою жизнь, за безоблачное будущее наших детей. Я готов отдать жизнь за вас. А кто из вас готов сделать жертву? – я сделал короткую паузу, обводя присутствующих серьезным взглядом – Итак, кто со мной отправится на последнюю, но самую важную миссию алатисов?
Мои слова эхом отзванивали от стен зала, рассыпались в пространстве, и терялись где-то на полу среди ботинок алатисов. На несколько долей секунды я усомнился в себе, еще раз все взвесил, и понял, что сказал достаточно.
Первым добровольцем вышел вперед, как ни странно, Даррелл.
– Можешь рассчитывать на меня. – сказал он.
Пауза.
– И на меня. – присоединился к нему Анри, недоверчиво поглядывая на Даррелла.
– И на меня тоже. – добавил Арий.
За ними шагнули Авем и Иероним, Илай, Агнесс, даже Мария, а за ними уже и все остальные, как один, шагнули вперед. Позади остались лишь дети. Даже старики выступили с поддержкой моего замысла.
* * *
Мальчишка ждал меня, пока я возвращал все на свои места после собрания братства. И вот, мы с Дарреллом молча шагали по дорожке от библиотеки.
– Спасибо. – произнес я немного сконфужено, но без эмоций – Честно говоря, я думал, что ты подставишь меня, вернешься к прежнему. И был приятно удивлен, когда понял, что ты мне помогаешь.
Даррелл фыркнул.
– Пожалуй, я приму это за комплимент.
– Да, конечно. Так оно и есть.
Воцарилось молчание. Он задумался о своем, а я – о своем. Затем, глубоко вдохнув воздух, он произнес:
– Аллан, у меня одна твоя вещь, которая была в посылке.
– Что еще за вещь? – не догадался я.
– Флешка из посылки, адресованной тебе, и записка. Я хотел спросить, что на ней?
– Ты что-то с ней сделал?
– Не-а. Но я хочу убедиться, что спасению моей матери ничего не угрожает.
– Нет, не угрожает. Эту флешку должен подключить кое-кто другой.
– Куда?
– Не твое дело.
– И что тогда?
– Это уже не твоя забота.
– Ну, Аллан!
– Ты думаешь, это переубедит меня? – искренне засмеялся я.
– Хорошо. – сдался он – Я найду другой способ узнать. – хитро улыбнулся Даррелл, и добавил – А как ты познакомился со Стивом? Он много хорошего рассказывал о тебе.
– Что к примеру?
– Что ты часто помогал ему с работой. Или развлекал его интересными историями, когда он допоздна дежурил в отделении. И подарил собаку Звёздочку. Ты правда так назвал ее?
– Да, мне нравилось с ним общаться. А собаку назвали уже они сами. И в благодарность за его мудрые советы и истории, я старался помогать ему.
– А у тебя были друзья в мире людей?
– Когда я был человеком, у меня было много хороших знакомых, их даже можно было назвать друзьями. Когда я стал алатисом – я оставил весь прошлый мир позади. Но постепенно я убедился в том, что некоторые достойны доверия. Ну, или просто научился лучше разбираться в людях. – ответил я – Так ты отдашь мне флешку?
– Да. – ответил он, протягивая мне кусочек зелено-черного пластика – От нее многое зависит?
Я собрался ответить, но притормозил, вспомнив, что всё ещё не доверяю мальчишке.
– Нет.
– В посылке еще была записка.
– Да. И где она?
– Я сжег ее.
– Что? Ты шутишь? Я надеюсь, это такая неудачная шутка, иначе я прихлопну тебя просто на этом месте! – вспылил я.
– Нет. Просто, я хочу знать, вернее, быть уверен, что мой интерес тоже будет удовлетворен.
– Я же пообещал тебе уже.
– Я перестраховываюсь.
Я протянул ему ладонь. Даррелл удивленно взглянул на нее.
– Давай записку сюда. – строго велел я, останавливаясь у двери. Тем временем мы уже вернулись в мой кабинет. И я остановился, не спеша открывать дверной замок, демонстративно ожидая, когда он вернет то, что принадлежит мне.
– Я же сказал, что сжег ее. – развел руками Даррелл.
– Я приблизительно представляю, что в этой записке должно быть. Однозначно, ты не запомнил бы все. И рисковать своей матерью не стал бы. Так что я знаю, что она у тебя.
Парень скорчил недовольное лицо, и вынул из кармана джинсов листочек бумаги, свернутый в четыре раза. Он нехотя протянул его мне. Первым делом мне хотелось отчитать его за столь неумелую ложь, но его огромные янтарные глаза заставили меня сжалиться, и я смолчал. Вставив ключ в замочную скважину, я быстро провернул его, вошел в кабинет, и сел за стол, окунаясь в послание от Профессора К.. В это время мальчишка вошел следом за мной в кабинет. Я немного злорадствовал, глядя на его нерешительность – он не знал, закончен ли наш разговор и что ему следует делать дальше. Он немного потоптался у двери, затем подошел к столу.
– Ты, кстати, замечал, какие странные у вас тут голуби? У них глаза, как у козлов и слишком большие для крошечных голов. – невзначай заметил он, пока я пробегал глазами послание от Профессора К.
– Это не голуби. – равнодушно бросил я.
– А кто?
Даррелл уселся на стул напротив и уставился на меня.
– Где вообще ты их увидел? – раздраженно ответил я, злясь на самого себя, что не могу сконцентрироваться на письме из-за вопросов мальчишки.
– Да на твоем окне. Вон, один из них прямо сейчас заглядывает сюда.
Я опрометью повернулся к окну, бросился к оконной створке и запустил птицу в кабинет. Она была, как и большинство голубей, серой, с горизонтальными полосками у хвоста, небольшой головой и клювом. Разница была лишь в том, что на правом крыле голубя были желтые перышки, а глаза, как выразился Даррелл, с козлиными зрачками.
Голубь перепорхнул на мой стол, один раз кивнул мне, и, почесав лапкой в перьях, протянул небольшой свиток, размером не больше указательного пальца. Я поблагодарил посланца и птица, вновь кивнув, вылетела в окно.
– Почтовый голубь? – удивленно раскрыв рот, спросил мальчишка.
– Не совсем. Это посланец из Нижнего города. Алатисы используют их для общения.
– А как на счет телефонов?
– Средства Верхнего мира слишком легко отследить и прослушать, особенно с возможностями Абсорбс.
– А как ты знаешь, что именно эта птица – посланец? – удивленно произнес он, всё ещё глядя в окно, где давно скрылся голубь.
– Ну, конечно, горизонтальные прорези зрачков. А еще желтые перышки. В остальном их никак невозможно отличить от обычных пернатых вредителей. Особенно, если ты не разбираешься в признаках.
– А если Абсорбс узнают в голубе-посланце?
– Все равно, кроме получателя и отправителя, никто не достанет послание без позволения самой птицы.
– Да, если бы я раньше знал о таком способе переписки, сколько бы моих сообщений не прочитала бы мама, и мне потом не влетело бы за них. – мечтательно произнес Даррелл. Я невольно задумался над тем, насколько он еще мал и наивен.
– Почему же ты с Профессором переписывался обычной почтой?
– НЕ только посредствам почты. Но не в этом суть. Посланцы не различают людей, как могут различать алатисов или одаренных. Запах человеческих тел для них слишком… однообразный.
– Да ты что! – изумленно протянул мальчишка.
– Ладно. Мы закончили разговор. Теперь оставь меня, мне нужно поработать. – фыркнул я, вновь начиная злиться на свою сентиментальность.
Даррелл пожал плечами и вышел из кабинета. Я отложил письмо от Профессора (слишком трудно было сейчас вдумываться в написанное) и развернул послание, принесенное голубем.
В письме была всего пара строк. Еще три братства, ответы от которых я и ожидал, сообщили, что поддержат меня, раз уж за мной большинство. Я триумфально вскинул над головой кулаки, позволяя себе мимолетную радость. Затем достал из среднего ящика стола зажигалку и сжег послание.
Оставалось разобраться с флешкой и сообщить дату и время начала самого важного и последнего задания в моей жизни главам остальных братств алатисов.
Этим я и занялся – сбором информации: просмотрел прогноз погоды, проверил новости, разузнал, не предполагается ли никаких акций протеста или крупных выставок в городе и так далее. После чего мне следовало написать ответы главам. Но после речи я был на взводе, и теперь это чувство возвращалось ко мне удвоенной порцией. Буквально начинали труситься коленки и дёргался глаз. Я быстро взял эмоции под контроль, закрыл глаза и отвлекся от окружающей обстановки. Но вскоре и перед мысленным взором начали проноситься картинки разных вероятностей, различные сценарии событий, радостные и трагические завершения последнего задания алатисов.
Я раскрыл глаза и растер переносицу кончиками пальцев. Не колеблясь, я направился в тренировочный зал. Без сомнений, сейчас это было самым правильным решением.
Последняя тренировка была более недели назад. Но помимо того, что они помогают сохранять физическую форму и самоконтроль, ещё тренировки превосходно прочищают мозги. Просто невозможно правильно двигаться, если твоя голова забита всякими сомнениями – упражнения не перетекают из одного в другое, как это должно происходить, и приходится начинать снова и снова с самого начала.
По дороге в зал для тренировок несколько послушников догнали меня и ещё раз добродушно и осторожно сообщили, что будут рады принять участие в моем замысле, стать частью чего-то благородного. Я отблагодарил их за смелость, и ускорил шаг, надеясь, что, хотя бы на тренировке меня никто не побеспокоит.
В зале было тихо и холодно. Двигаться приходилось быстро и без остановки, разгоняя прохладу. Внимание сосредоточилось исключительно на том, что делают мои руки, ноги, тело. Движение за движением мысли исчезали, и даже дышать становилось легче. Само собой, когда я закончил тренировку, мысли вернулись обратно в голову. Однако стали намного яснее и обрели порядок. Я получил не нагромождение мыслей, картин и вариантов, а новый четкий узор сложившихся событий.
На обратном пути в кабинет я встретил ещё нескольких алатисов, которые интересовались, когда будет известно, кого я выбрал. Один из братьев попросил не выбирать его жену: у них было семеро детей, и он очень боялся, что если и он, и его жена отправятся со мной, то их дети останутся сиротами. Калеб, как звали этого брата, был уверен, что его жена будет рваться в бой, и он сам готов положить свою жизнь на достижение победы. Но Калеб никак не мог позволить себе оставить своих детей без обоих родителей.
Примерно те же самые вопросы преследовали меня, когда я шел на ужин. Решение у меня уже было готово, но я лишь больше убедился в нем. После молитвы, прежде, чем принесли блюда с едой, когда все уже присели, я остался стоять возле стола и обратился к своим братьям и сестрам.
– Многим интересно, кого же я выбрал для реализации своего плана. И хоть я благодарен всем за готовность помочь, я не могу позволить участвовать многим из тех, кто вызвался. – громко произнес я.
По залу прошелестел гул огорченных голосов.
– Дело не в недоверии или недостатке квалификации. Просто я не могу позволить детям остаться сиротами, позволить кануть нашим традициям в Лету, переступить порог новой жизни, ничего не вынося из старой. Поэтому женщины-воины и старики, послушники, не вступившие в статус воина, не пойдут на это дело. По этой же причине и потому, что ты моя правая рука, я не позволяю и тебе, Авем, участвовать с нами. Знаю, ты будешь злиться, но на этом деле я пойду ва-банк, и могу не вернуться в братство. Тогда мне нужна будет замена.
Я обернулся к ней и поймал на себе прожигающий взгляд.
– Я не страшусь возложить этот долг на твои плечи. Ты, как никто другой, поддержишь оставшихся братьев и сестер, пока мы будем вершить историю. Авем, ты продолжишь начатое мной дело и прекрасно позаботишься о братстве. Я верю в тебя. Верю, что ты понимаешь мои мотивы и мои цели, верю, что ты вдохновишь наше братство строить новую жизнь, если вражеская пуля вновь пронзит мое сердце.
– Спасибо. – одними губами произнесла она.
– Каждый должен помнить, ради чего мы это делаем: ради будущего, ради наших детей, ради жизни вне страха. – я обвел зал пристальным взглядом, повернулся к тем, кто сидел справа и слева от меня.
Наши с Иеронимом взгляды встретились. По моему взгляду он понял, что я задумал. Иероним глубоко вдохнул, собираясь что-то произнести, препятствующее моему решению, но я опередил его.
– Но, если в этот день ты, Авем, потеряешь и своего мужа, ничто не сможет возместить тебе эту утрату. И тогда мое решение окажется ошибочным, ибо оно будет незавершенным.
– Не вздумай, Аллан! – прошипел Иероним, подходя ко мне – Я не позволю тебе самому сумасбродствовать в обители Максвелла.
– Мое решение неоспоримо. – ответил я – Это мера предостережения.
– От чего?
– От гибели моей семьи и всего братства. – твердо ответил я.
– Ты не сможешь меня удержать. – ответил он – Я всё равно отправлюсь с вами с твоего позволения, или без него. Если необходимо – я использую право старшинства, и тогда решать буду я, кто отправится на это задание, а кто – нет.
– Ты хочешь сумасбродствовать там со мной? – неожиданно для самого себя, с улыбкой спросил я.
– Ты же знаешь меня. – ответил он – Чем мне просто следить за вами, лучше я отправлюсь с вами и принесу пользу. Какой бы чин ты не занимал, всё равно ты остаешься моей семьей. Моей кровью.
– Итак! – заключил я, обращаясь ко всему братству – По завершению ужина жду всех, кого я избрал, пройти в Алый зал. Вы можете передумать, но я надеюсь там увидеть следующих воинов…
Несколько минут я перечислял имена тех, кого выбрал. Среди них был и Арий, и Илай с братом, Калеб, ранее днем просивший о своей жене, паршивец Анри и многие другие. Возможно, я готов был к смерти, но мне очень не хотелось вновь умирать в одиночестве, потому на это задание я брал тех, кто не раз сопровождал меня на заданиях.
Не скажу, что это выглядело как выигрыш в лотерею, когда я называл чье-то имя. Или же наоборот, не называл кого-то, и на его лице возникало выражение облегчения и радости. Но когда перечисление имен закончилось, на столах появились блюда с ужином, все алатисы так и продолжали молчать. Каждый, кто не был назван, смотрел на того, кто шел со мной так, словно прощался с ним без слов. Каждый из присутствующих понимал, что его сосед справа или слева может никогда не вернуться из ABS-тауэр, что он видит его, возможно, в последний раз. А те, чьи имена были названы, думали о том, что им стоит закончить, что сделать из списка «Сделать перед смертью» и какие слова сказать самым любимым. По крайней мере, мне хотелось верить в то, что тогда их мысли были отданы именно этому.
Внезапно раздался скрип, и двери трапезной распахнулись. На пороге стояла Катиб. Ее лицо скрывал хиджаб. На ней был ее черный плащ с золотыми узорами, а в руке она держала свой посох.
Она сняла хиджаб, и по ее плечам рассыпались длинные каштановые волосы. Сверкнув зелеными кошачьими глазами, она улыбнулась, оголив острые хищные зубки, и подошла ко мне, после чего поклонилась. Я поклонился в ответ. На моей щеке вновь появился мокрый след, как и в день первой встречи с ней, когда она лизнула мою щеку, как настоящая кошка.
– Чем обязан, Катиб? – спросил я, одновременно вытирая щеку тыльной стороной ладони – Что тебя привело в мое братство?
– Я хочу участвовать в твоем замысле. – гордо произнесла она, обводя всех взглядом.
– Откуда ты знаешь о нем? – удивился Иероним.
– Я впервые взглянула в твои глаза, и уже тогда все увидела. – ответила Катиб, обращаясь ко мне.
– Мне нужен такой союзник, как ты, но, какая твоя выгода из этого всего? Ведь, если Абсорбс исчезнет, никто не будет помогать беглецам скрываться в Верхнем городе, и ты потеряешь часть своих клиентов.
– Они всё равно будут убегать. – мурлыкнула она – Я верю в твой план, и хочу внести свой вклад. Стать частью великого события. Считай это тщеславием.
– Как мне знать, что ты не на стороне Абсорбс?
Она громко засмеялась.
– Аллан, я могла бы давным-давно тебя убить. И сделала бы это при малейшей возможности, если бы работала на Абсорбс Глобал Индастри.
– И это все? Простое тщеславие? – удивился я.
– Нет. Ты же это видишь. – фыркнула она, и я уловил мимолетный взгляд на француза, замаскированный под недовольное закатывание глазок.
– Хорошо. Иероним, как считаешь, можем мы ей доверять наши интересы?
– Мы уже прежде несколько раз сталкивались с Катиб, и убедились, что она умелый боец и всегда получает свое. Я считаю, что мы не можем остановить ее, потому вынуждены довериться. – серьёзно хмурясь, ответил Иероним.
Катиб благодарно кивнула ему. Он усмехнулся ей в ответ.
– Ты голодна? – спросил я у Катиб – Отужинаешь с нами?
– Если ты позволишь.
– Присаживайся. – ответил я, указывая ей на стол, за которым сидел Анри. – Выбирай любое место. Я сейчас велю принести тебе приборы. – я расплылся в лукавой улыбке.
– Не стоит. Я могу есть и без тарелки. Не во всем Нижнем городе есть такая роскошь. – улыбнулась Катиб, облизав розовым языком красивые губы.
Я провел Катиб за стол, после чего подошел к Анри и шепнул ему на ухо следовать за мной сейчас же. Он покорно встал, скрывая свой взгляд, и вышел со мной из зала. Я закрыл за нами двери.
– Ты снова с ней спишь? – прижав его к стене, грозно спросил я у него. Я отчаянно старался не повышать голоса, чтобы нас не услышали в зале.
Он возмущенно поглядел на меня.
– Нет, Аллан. – произнес Анри, на этот раз произнеся мое имя правильно.
Я отпустил его. Он сразу же поправил свою одежду, прилизав волосы, и скривил недовольно-презрительное лицо.
– Прости. Я должен быть уверен, что все пойдет по плану, когда мы войдем в здание ABS-Инвэстмэнтс тауэр. – немного подумав, я уточнил – Никто не вспомнит свои старые обиды?
– Нет. Этого не случится. – гордо ответил Анри – Это Катиб решила прекратить нашу связь. И причина, по которой она сейчас пришла никак меня не касается.
Я растерялся от его откровенного признания.
– Мне жаль. – только и смог ответить я.
– Не стоит. На этом мы закончили?
– Да. Можешь идти.
Он вернулся в обеденный зал. Я остался в холле соображать о своих дальнейших поступках и возможных сюрпризах. Напряжение нарастало.
* * *
В Алый зал мы с Иеронимом шли молча. С одной стороны, я радовался, а с другой злился на себя, что он ослушался моего приказа, а я не смог настоять на своем. Но все же с ним мне было спокойнее и надежнее. Голос моего здравого разума всегда звучал, как голос Иеронима. Возможно даже, что он и исходил из его уст.
– Все слова, что ты сказал, это правда? – спросил я, не доходя дверей зала.
Он остановился и взглянул на меня.
– Конечно. Зачем же мне было их говорить тогда, если это была ложь?
– И всё же я не могу поверить, что ты согласен оставить близнецов и Анжели, и отправится на, возможно, последнее задание в наших жизнях. Я не говорю, что будь я на твоем месте, то сам бы отказался, но это решение мне не понять.
– Не забывай, все же ты на половину человек, и твои чувства мощнее наших, их тяжелее понять и соответственно, контролировать. – ответил он, усмехаясь.
– Может быть ты прав. Но они-то мне и помогают принимать мои решения. – ответил я, словно защищаясь.
– Идем. – ответил он, открывая двери зала.
Я остановился у входа. К горлу подступил ком, и я почувствовал, что не могу сойти с места.
– Что? – спросил Иероним, оглядываясь на меня.
– Чувствую себя как в первый раз на задании. Помнишь? Только теперь я выношу решение.
– Да. Давно минули те времена…
– Точно. Мы старше, ответственности больше, опыта больше, и только времени остается с каждым разом все меньше.
– Если ты отступишь назад, тебя никто не будет винить. – сказал он, глядя мне в глаза. – Но лучше сделать это сейчас, чем в последний миг.
– Нет. И мне эти разговоры не по душе. – ответил я, решительно шагая к двери – Просто ностальгия нахлынула.
Толкнув двери, я вошел в Алый зал. Он назывался так благодаря гобеленам, висевшим на стенах. Зал был круглой формы, с полами из дерева вишни, выложенными «елочкой», которые от времени приобрели грязновато-бурый оттенок. У самого потолка в стенах располагались витражные окна – совершенно бесполезные для обзора, но пропускающие немного света и воздуха в зал. Из-за старых рам так называемых слуховых окон, пару десятков лет назад во время сильного ливня дождевая вода залила гобелены, висевшие на этих же стенах ниже. Натуральные краски, которыми были окрашены нити, растеклись по полотнам, испачкали стены и пол. За счет того, что преобладающее большинство оттенков на картинах, изображенных на полотнах гобеленов были выкрашены терракотовыми и красными оттенками, то и весь зал, носивший прежде имя «Круглый», в одну ночь стал алым. Испорченные гобелены заменили, полы оттерли, а вот стены так и остались кроваво-красными, словно покрытыми разводами свежей крови. Довольно устрашающе, правда? Но благодаря новым люстрам, сменившим старые канделябры, которые никак не справлялись со своей прямой обязанностью, сделали зал более приветливым, а обстановку – теплой. Круглая форма и круглый стол, позднее установленный там, навеивали мысли о легендах об короле Артуре и его рыцарях. Поэтому зал получил название «Алый» и был официально назначен залом для переговоров и проведения важных встреч. А недавно я приказал снабдить этот самый зал необходимой техникой, чтобы проводить своеобразные брифинги и совещания. Типа того, которое сейчас предстояло провести мне.
Все уже ждали, окружив круглый стол для переговоров. Я ходил в свой кабинет за планами, записями и схемами – потому задержался, а Иероним помогал мне. Я положил всё на стол, и чтобы не отнимать их время, начал разговор, параллельно разбирая чертежи.
– Я даже не знаю, с чего начать. – признался я. – Это должно было быть простым заданием. Но с появлением нового оружия, оно стало смертельно опасным. Каждый день и каждую ночь с момента возвращения я обдумывал и немного изменял его, чтобы обезопасить всех, кто пойдет за мной. Но теперь у меня в голове крутится слишком много мыслей.
– Можете рассказать нам, как все должно быть, хотя бы в идеальном преставлении. А дальше появятся вопросы, распределите наши «роли». – ободрил меня Арий.
Так я и сделал, одновременно и рассказывая, и показывая на планах ABS-тауэр точки, где нужно будет установить заряд, или где находится какой кабинет, и через какие двери придется покидать здание. Покончив с планом башни, я развернул карту района, и принялся объяснять стратегию своего плана. Мне показалось, что я говорю слишком много, поэтому я замолчал и обвел всех взглядом, оценивая, какое у них сложилось мнение о моем плане. «Возможно, они сейчас раскритикуют все, и мне придется впопыхах все переделывать и пересчитывать. А может, и нет. Ни черта не могу понять по их лицам…»
– И как вам? Слишком много слов? – осторожно спросил я.
– Да нет. – ответил кто-то позади.
– А как же соседние здания? – спросила Катиб.
– А что с ними? – наигранно удивился я, доставая из-под завалов бумаг карту Мидтауна. Развернул и недоуменно осмотрел ее, словно ожидая увидеть там ответ.
– Тревога в них может привлечь внимание глав Абсорбс Глобал Индастри в башне, и они тоже станут покидать собрание. – объяснила она.
– Тревоги не будет. – твердо отрезал я.
– Но… – собрался возразить, но запнулся Арий.
– Ты пожертвуешь сотнями людей? – спросил Анри. Но в его голосе не было удивления.
– Продумывая свой план, я имел удовольствие общаться с несколькими учеными. Один был экспертом в области инженерии и лей-линий, а второй – разбирался во всем, о чем бы я его не спросил. Итак, они рассказали мне кое-что, натолкнувшее меня на размышления. – я потер рукой об руку, замечая в глазах своих братьев нетерпеливый интерес, усмехнулся и продолжил – Не стану накалять интригу. В общем, форма самого здания – параболическая – способствует резкому подъему теплого воздуха вверх. Вся их вентиляция построена на этом простом принципе. А схема расстановки зарядов, просчитанная человеком, помогающим мне в этом деле, (имя его я не стану называть, да это и не важно), обеспечит завал ABS-Инвэстмэнтс тауэр внутрь.
– Интересно. – протянул Иероним – А точно сработает?
– Да. Кроме этого, я подумал, чтобы вывести работников из ABS-тауэр я включу пожарную тревогу. Те, кто не имеет никакого отношения к собранию глав Абсорбс выйдут из здания, а спасатели оцепят его снаружи – как и положено в таких ситуациях. Так что жертв будет минимум. Я бы хотел сказать, что мне удалось продумать все и спланировать так, что не пострадает ни один человек. Но, увы, это невозможно. Однако в этом деле, последнем в истории борьбы алатисов и Абсорбс, я готов пойти на такой риск. Готов допустить жертвы – последние в истории тысячелетней борьбы.