Жертву принесши богам, да пошлют Илиону спасенье, Гектор поспешно потек по красиво устроенным стогнам; Замок высокий Пергама пройдя, наконец он достигнул Скейских ворот, ведущих из града в широкое поле. Там Гетеонову дочь Андромаху, супругу, он встретил; С нею был сын. На груди у кормилицы нежный младенец Тихо лежал: как звезда лучезарная, был он прекрасен, Гектор Скамандрием назвал его; от других он был прозван Астианаксом (понеже лишь Гектор защитой был града). Ласково руку пожавши ему, Андромаха сказала: «Неумолимый, отважность погубит тебя. Не жалеешь Ты ни о сыне своем в пеленах, ни о бедной супруге, Скоро вдове безотрадной; ахейцы тебя неизбежно, Силою всею напав, умертвят. Для меня же бы лучше В землю сокрыться, тебя потеряв: что будет со мною, Если тебя, отнятого роком могучим, не станет? Горе! уж нет у меня ни отца, ни матери нежной; Мой отец умерщвлен Ахиллесом божественным; Фивы, Град киликиян, с блестящими златом вратами разрушив, Сам он убил Гетеона, но не взял оружия; чуждый Мысли такой, он с оружием вместе сожжению предал Кости родителя, в почесть ему погребальный насыпал Холм, и платанами горные нимфы тот холм обсадили. Семеро братьев еще у меня оставалось в отчизне — Все они в день единый повержены в бездну Аида: Всех беспощадной рукой умертвил Ахиллес быстроногий. Матерь царицу от пажитей густолесистого Плака В рабство добычей войны он увлек, но за выкуп великий Скоро ей отдал свободу, чтоб пала от стрел Артемиды. Гектор, ты все мне теперь: и отец и нежная матерь; Ты мой единственный брат, о Гектор, цветущий супруг мой. Будь же ко мне сострадателен, здесь останься на башне; Сыну не дай сиротства, супруге не дай быть вдовою; Там на холме смоковницы войско поставь: нападенье Легче оттуда на град; там открыты для приступа стены. С той стороны уже трикраты на нас покушались Оба Аякса, Идоменей, Диомед и Атриды». Кротко ответствует гривистым шлемом украшенный Гектор: «О Андромаха, и я о том же печалюсь; но стыд мне Будет тогда от троянских мужей и от жен Илиона, Если, как робкий, сюда удалюсь, уклоняся от боя; То запрещает и сердце; доныне привык я спокойно Бодрствовать духом и биться у всех впереди, охраняя Трою, великую славу отца и мою; но предвидит Вещее сердце и тайно гласит мне тревожное чувство: Некогда день сей наступит – падет священная Троя, С нею Приам и народ царя копьеносного бодрый. Но не Трои грядущее горе, не участь Гекубы, Ни же Приамова гибель, ни же столь многих, столь храбрых Братьев моих истребленье, тогда неизбежно падущих В прах под рукою врага, сокрушают ныне так сильно Душу мою, как мысль о тебе, Андромаха, когда ты, Вслед за одеянным медною бронею мужем ахейским, Плача, отсюда пойдешь, лишенная света свободы, Или в Аргосе будешь с рабынями ткать для царицы, Иль, утомленная, тяжким сосудом в ключе Гиперейском Черпая воду, будешь в слезах поминать о Пергаме. Может быть, видя, как плачешь в своем одиночестве, скажут: «Вот вдова знаменитого Гектора, бывшего первым В войске троянском в те дни, как сражались у стен Илиона». То услыша, ты с новою вспомнишь тоской, что на свете Нет уж того, кто от рабства надежною был бы защитой. Нет! я лучше хочу, чтоб меня бездыханного скрыли В землю, чем слышать о плаче твоем и крушительном плене». Так ответствовал Гектор, и к сыну руки простер он; Робко от них отклонился и к лону кормилицы с криком Бросился милый младенец, дичася отца, устрашенный Ярким блистанием лат и косматою гривою шлема, Грозно над ним зашумевшею с медноогромного гребня. С грустной улыбкой и мать и отец посмотрели на сына. Шлем с головы снимает поспешно блистательный Гектор; Бранный убор на землю кладет и, на руки взявши Сына, целует его с умиленьем и нежно лелеет. Громко взывает потом он к бессмертным богам и Зевесу: «Царь Зевес! вы, боги Олимпа! молю вас, да будет Некогда сын мой, как я, благолюбием первый в народе, Столько же мышцею крепок и мощно господствует в Трое. Пусть со временем скажут: Отца своего превзошел он! Видя его из сраженья идущего с пышною броней, Снятой с врага – и такая хвала да порадует матерь"». Так сказав, положил он в объятия нежной супруги Сына. Она, улыбаясь сквозь слезы, душистым покровом Персей одела его; и, глубокой печалию полный, Гектор, ее приласкавши рукою, приветно сказал ей: «Бедная, ты не должна обо мне сокрушаться так много; Против судьбы я никем преждевременно сослан не буду В темный Аид; но судьбы ни единый еще не избегнул Смертный, родившийся раз на земле, ни смелый, ни робкий. С миром же в дом свой пойди: занимайся порядком хозяйства, Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабы и рабыни в работе Были прилежны своей; о войне же иметь попеченье — Дело троянских мужей и мое из всех наиболе». Кончив, свой гривистый шлем поднимает блистательный Гектор. Медленным шагом и часто назад озираясь и слезы Горькие молча лия, Андромаха пошла и достигла Скоро обители Гектора; много служительниц было Собрано там за работою; все сокрушалися с нею; Заживо Гектор был в доме оплакан своем. «Неизбежно, — Мнили они, – он погибнет; мы вечно его не увидим». Истину вещая скорбь предсказала им; время настало Сбыться тому, что давно предназначено было: но прежде Славой великой покрылся могучий защитник Пергама. Пал Патрокл от руки благородного Гектора; втуне Шлем Ахиллесов и щит покрывали его; неизбежный Час судьбы наступил – и с Патроклова хладного трупа Гектор совлек Ахиллесову броню, и сеча зажглася Вкруг бездыханного юноши, прежде столь бодрого в битве. «Я к кораблям Антилоха послал возвестить Ахиллесу Гибель Патрокла; но знаю, что к нам не придет он на помощь, Сколь ни кипел бы на Гектора злобою… Он безоружен. Нам одним защищать умерщвленного друга. Упорно Будем стоять за него; спасем бездыханное тело». —
