Василий Головачёв
Палач времен
Глава 5
Два дня Ивор прожил как в тумане, находясь под впечатлением знакомства с дочерью Ромашина и проведенного с нею вечера. Стихи почему-то не слагались, хотя душа жаждала каких-то чудесных открытий и ждала новых встреч с девушкой, оказавшейся дальней родственницей мамы. Лишь на второй день после вечерней встречи с Мириам Ивор написал несколько строк:
Что это было? То ли наважденье
От чар луны в глухой полночный час?
То ль краткий миг внезапного прозренья,
Что раскрывает больше тайн для нас,
Чем древние ученья?..
Вечером девятнадцатого мая он не выдержал и позвонил ей, не зная, как она прореагирует на звонок. Однако девушка восприняла его появление нормально и с детской непринужденностью предложила присоединиться к ее компании.
Ивор уже имел опыт одиночества в компаниях приятелей, поэтому согласился не сразу, подумав, что если он не придется ко двору и компании Мириам, то это уже диагноз. Но отказываться от встречи со ссылкой на то, что не знает друзей девушки, он не стал.
К счастью, опасения его оказались напрасными.
Компания Мириам состояла из двух парней и трех девушек, собравшихся поиграть в теннис на кортах австралийского спорткомплекса в Маалу. Ивор неплохо играл в теннис, и стесняться своей спортивной несостоятельности ему не пришлось. В паре с Мириам он выиграл два матча, после чего окончательно расположил к себе друзей девушки и перестал чувствовать себя лишним.
Наигравшись вдосталь, компания вымылась под душем, поплавала в бассейне с чистой морской водой и вечер просидела в бунгало-баре «Маалу-рок» на берегу океана. Здесь посетителей обслуживали живые люди, выступали живые музыканты и певцы-аборигены, было шумно и весело. Ивор впервые в жизни попробовал австралийскую кухню и полакомился экзотическими фруктовыми салатами из гринадиллы, или «плода страсти», как его называли, чайота и барбакарру. Первое ему понравилось, второе и в особенности третье – нет.
Потом они гуляли по крупному белому песку на берегу океана, глядя на светящиеся изнутри волны, пели, читали стихи, с интересом поглазели на плантацию светящихся в темноте багбрабусов – летающих пузырчатых мхов, привезенных с одной из планет альфы Возничего. Мхи сплетались в причудливые ажурные замки, напоминающие искусственные архитектурные сооружения, и можно было понять дальразведчиков, наткнувшихся на эту форму жизни и принявших ее за следы разумной деятельности.
Поздно вечером по местному времени компания разделилась на пары, и как-то само собой получилось, что Ивор остался с Мириам. Девушка притихла, глядя на высыпавшие звезды, видимые сквозь вуаль реклам и светомузыкальных струй; они стояли на скале, нависшей над водой.
– Тебе не хотелось бы попутешествовать по Вселенной? – прозвучал ее тихий нежный голос.
Ивор, чувствующий ее локоть, но не смеющий обнять, ответил не сразу, мысленно нанизывая на свое настроение строчки рождавшихся стихов:
– Я посещал наши лагеря у других звезд. Вместе с отцом.
– Я имела в виду Большую Вселенную.
– Древо Времен?
– Есть гипотеза, что Древо Времен не одно во Вселенной. Разве ты не проходил курс вариантной истории?
– Проходил и гипотезу слышал.
– Так хочется взглянуть на Земли других Ветвей!
Ивор улыбнулся.
– Мне знакомо это чувство. Наверное, об этом мечтают все, кто занимался квисторией. К сожалению, Ствол заблокирован, и проникнуть внутрь него невозможно.
– Но ведь твой отец каким-то образом проник в него? – заметила девушка.
– Откуда ты знаешь?
Она удивленно оглянулась.
– Ты же сам говорил. Да и папин кванк, приходивший к нам, прибыл сюда из своей Ветви через Ствол.
– Необязательно, он мог использовать трансгресс.
– Нет, не мог, трансгресс, если ты помнишь курс технологии Игр, система, предназначенная для судейского персонала, а не для людей.
– Мой отец пользовался трансгрессом свободно.
– Потому что он был участником Игры и потенциальным Игроком.
– Хорошо, не будем спорить. Но я почему-то уверен, что трансгресс открыт для людей, просто мы не знаем кода его вызова. Кстати, чтобы проникнуть в Ствол, заблокированный прошлым судебным исполнителем…
– Тебе известно, кем он был? – перебила Ивора девушка.
– Отец говорил, что им был Игорь Марич. Так вот, чтобы пройти в заблокированный Ствол, нужен дриммер.
– Значит, он у твоего отца имеется.
– Если бы дриммер был у моего отца, он не просил бы помощи. Надо выяснить, у кого он остался на Земле, и передать отцу.
– А что, это мысль, – загорелась Мириам. – Я подозреваю, что он у комиссара.
– Почему же Полуянов до сих пор не выручил отца?
– Потому что не заинтересован в этом. Недаром он спрашивал о твоем разговоре с посланником и пригрозил сканировать память. Я вообще считаю, что этот человек что-то скрывает и даже, может быть, уже играет на стороне одного из новых Игроков.
Ивор озадаченно посмотрел на профиль девушки, высказавшей то, что мучило его самого.
– Тогда нам надо поговорить с твоим отцом и поделиться нашими соображениями.
– Зачем делиться? Мы сами все выясним и сделаем. Ты не знаешь моего папочку: он на километр не подпустит нас к Стволу и вообще к этой проблеме. Давай действовать самостоятельно.
– Но как-то не очень удобно… – промямлил Ивор.
Мириам повернулась к нему, решительно сдвинув брови.
– Ты хочешь выручить своего отца?
– Хочу.
– Тогда отбрось все колебания! Я попытаюсь выведать место нахождения дриммера по своим каналам, ты по своим. Как только получим его – начнем действовать. А сейчас предлагаю посмотреть на Ствол.
– Можно подумать, ты его не видела.
– Ночью он красивее и таинственнее.
– Нас к нему не пропустят близко.
– У меня есть папин пропуск.
Ивор невольно улыбнулся.
– Я не думал, что ты такая решительная.
– А я не думала, что ты такой несамостоятельный, – рассердилась Мириам. – Летим к метро. – Она взяла его за руку. – Я беру над тобой шефство и выведу в люди. Квисторы мы или не квисторы? Способны заменить дедов и отцов или нет?
– Способны, – со вздохом заверил ее Ивор.
Через минуту они сидели в такси, которое доставило молодых людей к метро Маалу, затем в Брянске нашли свободный флайт и направились к двухкилометровой колонне хронобура, располагавшейся недалеко от небольшого старинного городка Жуковка.
Когда-то Ствол выглядел как куст черного чертополоха, представляя собой конгломерат проросших друг в друга пространств с разными свойствами. Но двадцать лет назад он вдруг потерял форму чертополоха и теперь издали казался гладким светящимся белым минаретом, вершина которого растворялась в световой вуали неба. Вблизи же он вырастал в рифленую пористую гору, ощутимо массивную и тяжелую, внушающую беспокойство и дискомфорт. К тому же эта рукотворная гора была окружена вогнутой полупрозрачной стеной энергоотражателя и цепью рогатых слоноподобных туш хроностабилизаторов, усиливающих эффект тревожного ожидания.
Однако ближе чем на три километра флайт с молодой парой не подпустили. Стоило ему достичь окраины Жуковки, как перед аппаратом высветилась в воздухе алая надпись: «Внимание! Запретная зона! Вход без пропуска запрещен!» Затем из-за стены энергоотражателя выметнулся луч оранжевого света и нарисовал перед носом флайта решетку, что на языке аэроинспекции означало: «Остановитесь немедленно!»
На панели киб-пилота замигал желтый огонек вызова. Ивор остановил флайт, включил приемник.
– Борт ноль-ноль-шесть, – раздался в кабине скрипучий недовольный голос. – Поверните назад. Зона в радиусе трех километров закрыта для пролета любых видов транспорта.
– Имею пропуск службы безопасности с красной полосой, – ответила Мириам. – Номер сто одиннадцать двести.
Короткая пауза. Потом тот же голос проговорил:
– Пропуска данной серии недействительны. Немедленно покиньте запретную зону!
– Как недействительны?! – возмутилась девушка. – Это же пропуск моего… – Она прикусила язык.
Из темноты перед висящим в воздухе флайтом возник треугольный хищный контур когга с синими огнями воздушной инспекции.
Ивор встрепенулся, дал команду кибу, и флайт сдал назад, удаляясь от фарфорово-белой башни Ствола. Когг воздушного патруля бдительно сопроводил его до вылета из зоны и сгинул.
– Ничего не понимаю! – с досадой сказала Мириам. – Отец же пользовался этим пропуском неоднократно.
– Значит, что-то произошло, – пожал плечами Ивор. – Поменялись коды, сигналы, начальство изменило допуск. Мало ли что еще? Может быть, виной всему появление негуманского спейсера. Если так, то мы вообще не сможем подойти к Стволу.
– Что-нибудь придумаем. – Мириам оглянулась. – На меня хронобур действует, как красная тряпка на быка. Так хочется побродить по его коридорам, побывать в других Ветвях, познакомиться с другими кванками…
Ивор промолчал, хотя у него тоже изредка возникало это желание. Сами собой сложились строки:
Там свой мир.
Он и сложен и прост.
Он прекрасен в своей виртуальности.
Эй, ты там, наверху!
Помоги,
Дай ответ на вопрос:
Что нас ждет за порогом реальности?
Он медленно прочитал их вслух.
Мириам замерла, разглядывая выхватываемое из темноты сполохами реклам лицо спутника, задумчиво проговорила с каким-то странным выражением недоверия и восхищения одновременно:
– Ты действительно поэт, Жданов. А я поначалу отнеслась к твоему дару скептически. Прости, ладно? Почитай еще что-нибудь свое. Впрочем, – вспомнила она, где находится, – у нас еще будет время. Помчались по домам, утром займемся неотложными делами. Время не ждет.
Ивор был с ней полностью согласен, хотя домой лететь не хотелось. Хотелось продолжить вечер и быть с дочкой Ромашина еще долго… долго…
* * *
Мама не одобрила идею Мириам тайно от всех проникнуть в Ствол с помощью дриммера и отправиться на поиски отца. Но Ивор и не ожидал от нее иной реакции. Идея уже захватила его, а отступать, пасовать перед трудностями он не любил, поэтому спорить с матерью не стал, просто сделал вид, что ее доводы его вполне убедили.
Поразмышляв над проблемой проникновения в здание хронобура, Ивор понял, что особых шансов заполучить дриммер у него нет. Единственный путь, ведущий к этой цели, состоял в прямой просьбе комиссару дать ему на время лонг-меч (так называли дриммер соотечественники мамы). Но реакцию Полуянова нетрудно было представить, прямой путь вел в тупик, и молодой квистор решил пока не ломать голову над проблемой добычи дриммера. Стоило попробовать пробраться в Ствол иным путем, для чего надо было как следует проштудировать теорию хронобурения Златкова и вспомнить ее техническое воплощение в конструкции Ствола.
Весь день двадцать первого мая Ивор просидел дома в контакте с инком университета, созерцая эвереттовские «оленьи рога» и «фрактальный папоротник» Златкова, и пытался найти ответ на вопрос: в чем ошибся знаменитый создатель метатеории Древа Времен, занимая пост Судьи в прошлой Игре, за что его освободили от исполнения обязанностей служителя правосудия.
«Оленьи рога» Ивор вполне понимал: они графически поясняли идею древнего ученого Хью Эверетта-третьего, изложившего еще в пятьдесят седьмом году двадцатого века теорию многовекторного ветвления Вселенной как следствия реализации вероятностной изменчивости мира.
А вот «фрактальный папоротник» Златкова с траекторией Ствола каждый воспринимал по-своему, и объяснить им влияние хронобура на Древо Времен было нелегко.
Как объясняли теорию преподаватели университета, Ствол ограничивал количество альтернативных копий в точках своего выхода, как бы угнетал развитие Метавселенных, сужал спектр возможностей многовариантной реализации Древа, зато инициировал другой процесс – рождение Древа маловероятных и совсем невероятных состояний материи. Например, в таких Метавселенных становились равноправными нетранзитивные отношения, при которых одновременно два взаимоисключающих друг друга события спокойно уживались рядом (или «внутри» друг друга), не аннигилируя при этом, порождая причудливые «миры-призраки виртуальных несогласий» и миры парадоксальных метрик (таких, например, где параллельные прямые одновременно являются перпендикулярными). Представить подобные состояния удавалось не всем, даже Ивору с его хорошо развитой фантазией поэта, да он особенно и не старался это сделать, зато еще раз убедился, что Ствол стал своеобразным ограничителем реальных состояний и детонатором недоступных наблюдению человеком миров, где в принципе невозможное становилось возможным. В рамках этого подхода можно было принять и существование «абсолютных невероятий» (термин принадлежал Златкову) и «физики недоступного совершенства» (термин отца Ивора).
В конце концов Ивор устал от попыток анализа умозаключений ученого (когда он еще только учился, эти умозаключения были интересными), создавшего хронобур, и принялся кропотливо искать слабые места сооружения, через которые можно было пробраться к одной из хрономембран. В свое время он отнесся к изучению конструкции хронобура спустя рукава, хотя и сдал предмет – конструирование хронооборудования – на «отлично». Теперь надо было срочно наверстывать упущенное.
Однако углубиться в изучение конструкции Ствола ему не дали. Только он успел выяснить, что Ствол имеет тридцать зон безопасности (модулей, свободных от хроносноса) и всего три тамбур-входа, как домовой сообщил хозяину, что к нему пришел гость.
Ивор, одетый в майку и шорты, открыл дверь и остолбенел.
Гостем оказалась молодая женщина сногсшибательной красоты, одетая по моде «пареонет»: платье на ней как бы имелось и в то же время как бы отсутствовало, и по телу безупречных форм и линий бродили радужные просверки и туманно-прозрачные вихрики, нередко открывающие на несколько мгновений считавшиеся интимными места. Волосы у нее были рыжие, со светящимися кончиками, глаза ярко-желтые, с поволокой, губы то темнели до черноты, то раскалялись до алого свечения. В руке незнакомка держала сумочку-сквош неопределенных очертаний, также похожую на вскипающее облачко.
Все знакомые девушки Ивора, конечно, следили за модой и носили уники или платья в соответствии с рекомендациями ведущих модельных агентств мира, а также не забывали о новейших разработках в области макияжа и артбодинга, но гостья Жданова была в ы з ы в а ю щ е современна! Вдобавок ко всему по коже ее тела бродили паутинки эротических сцен, уши то удлинялись до плеч, то исчезали вовсе, ногти «проваливались» в себя, превращаясь в микровитейры – объемные картинки, комбинации запахов кружили голову собеседника, а весь костюм, представляя собой генератор пси-возбуждения, создавал почти непреодолимый шарм женщины-вамп, обещавшей неизъяснимое наслаждение.
– Вы долго собираетесь держать меня на пороге? – кокетливо улыбнулось небесное создание.
Ивор очнулся, проглотил слюну.
– Вы ко мне?
Гостья засмеялась.
– Если вы Ивор Жданов, то к вам.
Ивор посторонился.
– Проходите, пожалуйста. Извините, я никого не ждал, поэтому в таком виде… я сейчас переоденусь.
– Не суетитесь, я ненадолго и к тому же неплохо вижу в инфракрасном диапазоне, так что не стоит стараться выглядеть лучше, чем вы есть в состоянии онатюрель[8].
Покрасневший Ивор провел даму в гостиную, интерьер которой в стиле маккалоа не менял по крайней мере уже два месяца, и предложил быть как дома, пока он все-таки сменит наряд.
– Что будете пить? – спросил он через минуту, появляясь в спортивном костюме. – Чай, кофе, тоник? Или, может быть, вино?
– Спасибо, я не люблю напитки вашей Ветви, – равнодушно проговорила незнакомка, без особого любопытства окидывая взглядом атрибутику маккалоа: ниши, статуэтки, циновки, магические чаши с орнаментом, вычурные плетеные стулья и кресла.
Ивор вздрогнул, внезапно прозревая.
– Кто вы?!
– Вы правильно догадались, – усмехнулась гостья, усаживаясь в кресло рядом с двухметровой статуей жихаря, сплетенной из соломы и тростника. – Я не из вашей Ветви и прибыла сюда лишь ради встречи с вами.
– Кто вы? – повторил вопрос Ивор.
– Я гонец одного из Игроков, можете называть меня «хронокурьером».
– Вы… не похожи…
– На женщину?
Золотые глаза гостьи вспыхнули, алые губы призывно раскрылись, руки потянулись к Ивору, так что он невольно сделал к ней шаг, но ее глаза вдруг заледенели, и Жданов отшатнулся, трезвея. Незнакомка засмеялась.
– Для контакта не имеет значения, кто я в вашем понимании – мужчина или женщина. Скажем, во мне есть многое от одного и от другой, хотя и не в половом отношении. А вы молодец, коли учуяли это. Но если вам будет легче, я изображу мужчину…
– Нет-нет, необязательно, – поспешно сказал Ивор. Сделал усилие, и чары гостьи развеялись. Тогда он сел в кресло напротив и сказал уже более свободно:
– Я имел в виду имя. Как вас называть?
– Зовите меня Тирувилеиядаль.
– С какой стати гонца Игрока заинтересовала моя скромная персона? Я ведь только-только закончил университет и еще ничего не…
– Уровень ваших знаний не имеет значения, главное – уровень личности. Вы – сын судебного исполнителя с потенцией Игрока. Этого пока достаточно.
– Я сын… судебного?..
– Человек-спектр Павел Жданов как с т а я кванков в прошлой Игре сыграл роль помощника судебного исполнителя, хотя и неосознанно. Вам же предлагается стать эмиссаром другого Игрока в новой Игре.
– Но почему мне? – растерялся Ивор. – Ничего особенного в своей жизни я не совершил. К тому же я не профессионал спецназа.
– Профессионалов спецназа у нас хватает, – засмеялась Тирувилеиядаль (хотя, может быть, следовало сказать – засмеялся? или вообще – засмеялось?). – Не хватает умных индивидуальных исполнителей с большим пси-резервом и внутренней свободой.
– Вы считаете, что я и есть человек с большим… э-э… пси-резервом? – хмыкнул Ивор.
– Мы не считаем, мы знаем. Наблюдатели наши, как правило, не ошибаются, а они следят за вами практически со дня рождения.
Ивор недоверчиво прищурился.
– Зачем?
– Обычная практика наблюдения за потенциально мощными личностями. Я уже говорила: вы сын судебного исполнителя и дочери колдуна с планеты Гезем, имеющей задатки ведуньи, а значит, и преемник их паранормальных возможностей.
– Но я ничего такого… – Ивор пошевелил пальцами, – не умею!
– Пси-резерв иногда просыпается поздно. Однако вы уже проявляете кое-какие способности, остальное всплывет в нужное время и в нужном месте.
– Какие еще способности?
– Поэтами в вашем мире становятся далеко не все. Это задаток. Но мы уклонились от темы. Вы согласны выбраться из русла рутинного бытия и свернуть на дорогу, ведущую к абсолютной власти?
Ивор усмехнулся, получил хлесткую мысленную пощечину – взгляд золотых глаз посланца Игрока, – инстинктивно загородился прозрачным щитом воли (сразу стало легче) и пробурчал:
– Власть мне не нужна.
– Власть нужна всем! – с презрительной убежденностью заявила Тирувилеиядаль. – Это единственная субстанция на все Древо Времен, придающая смысл Игре, Игрокам и самому Древу, способствующая проявлению творческих сил и высших гармоний.
– Если войну между Игроками вы называете высшей гармонией…
– Войной Игру называете вы, люди. Она же и в самом деле помогает проявлять Древу в с е варианты и комбинации времен и вселенных.
– Ну, не знаю… может быть… не думал…
– И вам не интересно убедиться в этом воочию? Пробудить свои силы и увидеть то, чего никто из ваших соотечественников никогда не увидит?
– Почему же – интересно…
– Так в чем же дело? В бесконечно многих мирах условия существования таковы, что у людей нет ни слов, чтобы их описать, ни фантазии, чтобы мысленно представить. А вам это станет доступно!
– Я… боюсь, – простодушно признался Ивор.
Тирувилеиядаль засмеялась.
– Мы поможем вам избавиться от страха. Итак, вы согласны?
Молодой человек упрямо сдвинул брови.
– Я еще не принял решения. Мне надо подумать.
– Хорошо, думайте. – Гостья встала, соблазнительно качнув бедрами. – Не в качестве метода вербовки, а в качестве подарка могу предложить сексуальную игру. Убеждена, вы получите истинное наслаждение!
– Не сомневаюсь, – хмуро бросил Ивор, подавляя в душе желание схватить женщину в охапку и бросить на кровать.
Брови посланницы Игрока изогнулись, она смерила хозяина взглядом и направилась к выходу. Уже на воздушной дорожке, ведущей к другим жилым модулям грозди, остановилась и оглянулась.
– О нашем разговоре лучше не рассказывать никому. Решение вы должны принять лично. Иначе придется очищать память.
Из-за соседней «виноградины» вывернулся каплевидный пинасс, затормозил возле рыжеволосой красавицы и унес ее в небо. Ивор постоял немного, провожая аппарат задумчивым взглядом, зябко передернул плечами и поспешил в дом, бормоча под нос:
– Еще одна угрожает сканированием памяти… уж не работает ли дядя Федя Полуянов в одной упряжке с мадам Тирувиле… и как там еще?.. иядаль?..
В кабинете Ивор уселся в кокон-кресло компьютерной зоны и вызвал Мириам. Пора было признаваться, что он не придумал способа добычи дриммера и не знает, как пробраться в Ствол незамеченным.
