Глеб Владимирович Савченков
Кость
Однако, чего-то в скелете не хватало.
– Где кость? – Запрятав восхищенные возгласы глубоко в душе, спросил Антон Аркадьевич, – здесь, идущая от третьего сверху ребра, переходящая в крыло. С другой стороны, она есть, но тут нет. Нужно найти ее.
– Не думаешь, что и без нее, за то, что мы сделали, нас признают и озолотят? – Спросил Леша.
– Леша, Леша, ты не понимаешь, пятна выделяются больше всего, на самой белой одежде, словно не аккуратный и спонтанный мазок, на произведении великого художника. Мы должны закончить его, чтобы наши имена не омрачились этой незначительной дырой.
– Ээээй, Антон Аркадьевич, куда спешите, зачем? Собственно, солнце нет, работать поздно, давайте завтра. Он же не улетит, ваааай. – Устало просипел Айбар.
– Да, Антон, отдохнем, за сегодня мы нашли все кости, завтра за день, с одной управимся.
– Ладно. Если вы так устали, друзья мои, то пойдёмте спать.
Прежде чем уйти, окинув последний взгляд на скелет существа, Антон Аркадьевич, задумчиво приосанился, осознавая то, что есть вещи, которые не дробятся. Слава Цезаря была настолько велика, что смогла разделиться и коснуться даже его убийц, подарив им вечную жизнь в памяти потомков, но их деяния недостаточно для того, чтобы затмить ее обладателя. Слава заботливо обволакивает человека, приручившего и держащего ее на поводке, но только одного. Только достойнейшему, способному направить ее безмерную энергию, раскрывая и преувеличивая ее саму. Кормясь за счет своего носителя, слава возвышает человека над миром, делаясь единственной буквой закона для него, единственной, что он обязан почитать.
Ночевали все отдельно, в равноотстоящих друг от друга палатках, замыкая вигвам в центр равностороннего треугольника, позволяя этим, каждому из участников экспедиции, быстро добираться до него.
Палатка Айбара представляла собой свободное пространство, храня все личные вещи в вигваме, он мог позволить себе любое верчение по спальному месту. Звуки, стучащего о ткань палатки пыльного ветра, выделялись на фоне немой лесной тишины. Айбар воображал себя коренным бедуином, охотником за сокровищами, медленно пробирающимся сквозь плоть пустыни Сахара, на своем верном верблюде. Он представлял себе волшебные восточные города, с их караванными торговцами, строго охраняемыми суровыми мужами с ятаганами за поясом, представлял себе принцесс, кокетливо танцующих, под создаваемыми удом мелодии, пламя костра отражалась в их серьгах, черные глаза ловко сменяли цель как только были замечены Айбаром, пухлые губы принцесс, увлажненные сочным араком, приоткрывались, в жажде подойти к нему, в жажде по нему самому.
Мечтания оборвались, резким открытием его палатки, твердой рукой Антона Аркадьевича.
– Айбарчик, спишь? – Спросил шепотом Антон Аркадьевич.
– Да не, возбужден как-то, не спится, а что такое, Антон Аркадьевич?
– Зайди ко мне в палатку, только аккуратно, чтобы Леша не видел, мне есть что тебе сказать про отсутствующую кость. – Еще тише проговорил Антон Аркадьевич. – Пять мину посиди, вставай, и ко мне, понял?
– Понял. – Задумчиво ответил Айбар.
Спустя пять минут, Айбар, тихим, не торопящимся шагом, отправился к палатке Антона Аркадьевича. Открыв палатку, Айбар вошел, аккуратно отряхнув ноги от песка. В палатке было темно, и Антона Аркадьевича не было.
– Антон Аркадьевич? Я пришел. – Стараясь не быть услышанным Лешей, проговорил Айбар.
Если плоть пустыни рассекается надежным верблюдом, то человеческая плоть, вполне себе, открыта для колющего предмета любого качества. Сухие пальцы, которым так не хватало восточной влажности, примыкали к губам Айбара, не позволяя ему производить звуки. Палатка становилась еще темнее, словно заходило какое-то еще одно солнце, так заботливо оставленное про запас. Проникнув сквозь юную спину, обходя сердце, из груди у него торчало острое лезвие индукционной закалки, мгновенно воткнутое в него Антоном Аркадьевичем.
Смешиваясь с потом, кровь тихо скатывалась по груди Айбара, капая на хозяйский лежак. Цветы, изображенные на пледе Антона Аркадьевича, окрасились в красный, жадно впитывая, словно живые, единственную существующую здесь влагу.
