Глеб Петров
Довлатов
Параллельно с диалогом мы пили. Много пили. Счет стаканам давно пропал.
«И что по итогу?» – думал я.
«Зачем мне читать это говно?»
«Почему говно-то?»
«Да потому что. Все эти твои Довлатовы, «Секторы Газа», кто там?»
«Кто?»
«Ну, эти все – Есенины».
«Ну? Что они?»
«Они разлагают».
«Кого?»
«Не кого, а что. Ценности. Культурные. Михаилы эти Круги. Массовое отупение. Потому что упрощение. Зачем эта простота? Где глубина? И так все тупые вокруг».
«А Пушкин?»
«А что Пушкин?»
«Тоже разлагает?»
«Почему?»
«У него слог современный. Доступный».
«Ну, ты даешь. Ты хочешь сказать, что Пушкин и вот это говно – он потеребил мою рукопись и швырнул на стол – одно и тоже?»
Я не удержался и слету зарядил ему в лицо: «Поменяй у Пушкина слово «губерния» на «область». А «бунт» на «революция», «кибитка» на «тэху». Убери всю эту петушню французскую. Разницы не будет».
Он смотрел на меня и молчал. В такие моменты обычно начинаешь загонятся, мол, сейчас что-то будет. Но, как ни странно, удар получился смазанным и скорее он почувствовал лёгкое неприятное прикосновение. Как в детстве, когда, играя в футбол, неожиданно прилетает мячом. Синяков вроде нет, крови тоже, но супер обидно. Он, конечно, подофигел, но прислонил руку к лицу, зачем-то провел по лицу. Сделал большой глоток пива и сказал:
«Справедливо».
Я сидел напротив и думал, как вообще поступают в такие моменты? А он смотрел на меня пронизывающим взглядом и как ни в чем не бывало продолжал:
«У меня есть депутатская неприкосновенность. И если бы я захотел, то сам должен понять, что с тобой бы было. Но, – он снова сделал глоток пива. – Что я? Пи*** какой-то? У меня родители руководят филармонией. Ты был в филармонии?»
«Не был».
«Ну, вот по тебе и видно. Скудность мышления. Отсутствие желания развиваться. Посмотри, кто ты и кто я? Ты мне не нужен. Я нужен тебе, – он полистал рукопись. – Ну вот, сплошная графомания».
«В тот момент она мне напоминала шлюху. Которая ждала ответа на вопрос – что я получу взамен? А я стоял и понимал, что кроме трехминутной любви дать-то мне особо нечего. Хотя, стоп. Скорее двухминутной! – прочитал он вслух. – Ты скачешь от темы «любви» – высочайшего чувства – к низменным истокам древней профессии. Судя по твоей логике, все женщины – шлюхи».