Глеб Носовский
Дон Кихот или Иван Грозный
4. Напоминание о нашем результате: Иван III = IV Грозный как «сумма» четырех правителей
4.1. Иван IV Васильевич как первый царь «периода Грозного», ставший Блаженным Василием. Он правил в 1547–1553 годах
Краткая наглядная схема нашей идеи показана на рис. 1.10. В 1547 году 16-летний Иван IV Васильевич венчан царем [776], с. 23. Новому царю принесли присягу. Его женой, – по нашей реконструкции, первой и последней, – была Анастасия Захарьина Романова. Отец жены – РОМАН Захарьин – родоначальник будущих Романовых [775], с. 94.
Рис. 1.10. Эпоха «Ивана Грозного». Согласно нашей реконструкции, в это время правил не один царь «Иван Грозный», как утверждают романовские историки, а четыре царя-хана.
Правление Ивана Васильевича IV продолжалось до 1553 года. Самое знаменитое событие его правления – покорение Казани в 1552 году. В следующем 1553 году Иван Васильевич серьезно заболел. К этому времени у него уже был малолетний сын Дмитрий, а вскоре родился второй сын Иван [775], с. 109. Историки считают, что Дмитрий погиб сразу же после «кризиса». По нашей реконструкции, это не так. «Иван IV занемог тяжким огненным недугом. Он бредил в жару, перестал узнавать близких людей. Кончины его ждали со дня на день. Вечером 11 марта 1553 года ближние бояре присягнули на верность наследнику престола грудному младенцу Дмитрию» [776], с. 48.
По нашему мнению, царь Иван IV Васильевич действительно заболел настолько тяжело, что окончательно отошел от дел, а может быть, действительно вскоре умер. Косвенным подтверждением может служить следующее обстоятельство: «Преждевременная присяга 1553 года показывает, что Захарьины нимало не сомневались в кончине государя» [775], с. 114.
Перед своей болезнью Иван IV стал проявлять необыкновенную набожность. Известно, что он находился в это время под сильным влиянием священника Сильвестра. «На 17-летнего Ивана рассказы и убежденность священника оказывали действие потрясающее. Именно Сильвестр заронил в душу Грозного искру религиозного фанатизма… Приобщение к религии внесло большие перемены в жизнь дворца. Англичан, посещавших страну в то время, поражали многие привычки московского государя… Царь чуждается грубых потех, не очень любит охоту, зато находит удовольствие в богослужениях… В том же году (в 1552 – Авт.) Ивана посетили первые видения» [775], с. 125.
В этой связи сообщается, что эти годы являлись <<временем исключительного внимания к юродивым. Большим почетом в те годы пользовался в Москве дивный «нагоходец», зимой и летом ходивший «без телесного одеяния» – в лохмотьях, с тяжкими веригами на шее. То был Василий Блаженный. Его смерть (якобы в 1557 году – Авт.) была отмечена в официальных записях Разрядного приказа. Юродивого похоронили в Троице-Сергиевом монастыре при огромном стечении народа>> [775], с. 126. Уточним. В Жизнеописании Василия Блаженного сказано, что погребен на кладбище Троицкой, на Рву, церкви, где в 1554 г., по велению Грозного Ивана построен храм во имя Покрова Богородицы [277:1].
Наша реконструкция: ВАСИЛИЙ БЛАЖЕННЫЙ – ЭТО ЦАРЬ ИВАН IV ВАСИЛЬЕВИЧ (1547–1553).
Мы считаем, что в 1553 году царь Иван сильно заболел, отошел от дел, превратился в юродивого. Этому способствовала его особая набожность, о которой мы говорили. Само слово ВАСИЛИЙ означает, попросту, ЦАРЬ = базилевс. Когда Иван = Василий Блаженный, то есть БЛАЖЕННЫЙ ЦАРЬ, умер, его смерть, естественно, отметили в официальных записях Разрядного приказа. Его пышно похоронили при огромном стечении народа. Хоронили не просто юродивого, а бывшего царя! Впоследствии Ивана IV = Василия Блаженного канонизировали. Его именовали также Василием Нагим.
Кроме Василия Блаженного московского чудотворца в святцах упоминается также и Иван Блаженный московский чудотворец, о котором почти никаких подробностей не известно. Считается, что он умер в 1589 году в Москве и «тело его с великой честию было погребено в церкви Василия Блаженного» [362], примечание 469 к т. 10, столбец 85. То есть – В ТОМ ЖЕ СОБОРЕ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО. Возможно, это тот же Иван = Василий Блаженный, дважды попавший в святцы под двумя своими именами: Василий и Иван.
Отождествление Ивана IV, покорителя Казани, с Василием Блаженным косвенно подтверждается тем, что построенный в честь этого покорения Казани известный Покровский Собор на Красной площади в Москве до сих пор называется СОБОРОМ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО.
4.2. Малолетний Дмитрий Иванович как второй царь «периода Грозного», правивший в 1553–1563 годах. Фактическое правление избранной рады
Сегодня считается, что первый сын Ивана IV – младенец Дмитрий – умер сразу же после того, как ему присягнули в 1553 году [775], с. 109. Однако, из документов следует, что при малолетнем Дмитрии создали регентский совет – Избранную Раду, который действовал до 1563 года. Считается, будто после внезапной смерти младенца Дмитрия, Иван IV «неожиданно выздоровел» и тут же устроил над собой опеку – опекунский совет. Историки строят различные теории, дабы объяснить – зачем взрослому царю потребовалось столь странное опекунство.
Наше объяснение: Избранную Раду действительно создали, но как опекунский совет отнюдь не над взрослым Иваном IV, А НАД МЛАДЕНЦЕМ ДМИТРИЕМ, который на самом деле не умер. Ему, царю-младенцу, и принесли присягу. От его имени опекунский совет начал править страной.
Наша реконструкция: В 1563 году царевич Дмитрий, которому около 12 лет, погибает. Мы считаем, что его гибель была затем отнесена историками Романовых ко времени Годунова. А именно, к 1591 году, [777], с. 67, как знаменитая история о трагической гибели «царевича Димитрия в Угличе». Скорее всего, именно в Угличе он и погиб, но только в 1563 году, а отнюдь не при Борисе Годунове.
Имеются параллели между трагической гибелью царевича Дмитрия Ивановича якобы в 1553 году и трагической смертью царевича Димитрия Ивановича при Годунове в 1591 году. Формально в это время правил Федор.
Наше мнение. Угличская драма – это и есть реальная гибель царевича Дмитрия в 1563 году. Но она была только одна. Раздвоилась она уже позже – в XVII веке, когда Романовы начали излагать историю Руси-Орды в нужном для себя свете.
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ.
• Точка зрения историков на период 1553–1563 годов такова. Царь Иван устранился от дел, и от его имени управляет «Избранная Рада» во главе с Адашевым.
• Наша точка зрения иная. Царь Иван отказался от престола, стал юродивым. Царем стал его малолетний сын Дмитрий. Над ним учрежден опекунский совет, Избранная Рада (Орда?) во главе с Адашевым.
4.3. Малолетний Иван Иванович как «третий период Грозного», правивший в 1563–1572 годах. Приход Захарьиных-Романовых к власти. Террор. Опричнина
Наша идея такова. После гибели царевича Дмитрия в 1563 году царем стал второй сын Ивана IV – Иван Иванович. Ему было около десяти лет. По всей видимости, он воспитывался Захарьиными-Романовыми, так как никто не предполагал, что Дмитрий погибнет мальчиком и власть перейдет к царевичу Ивану.
И в самом деле, возвращаясь снова к миллеровско-романовской версии, мы видим, что в 1563 году «назначена была ПОВТОРНАЯ ПРИСЯГА на верность царю» [775], с. 171. Считается, что это уже ТРЕТЬЯ ПРИСЯГА все тому же якобы еще живущему царю Ивану IV. И снова историки вынуждены придумывать какие-то объяснения этой загадочной ТРЕТЬЕЙ присяге.
Всем известен знаменитый террор, приписываемый Ивану «Грозному». Наше мнение: террор действительно начался. Но развязали его Захарьины, начавшие расправу со своими противниками. А к их противникам принадлежала, как традиционно известно, ПРАКТИЧЕСКИ ВСЯ СТАРАЯ БОЯРСКАЯ ЗНАТЬ. То есть, по нашему мнению, – русско-«монгольская» знать прежней Ордынской династии. Вспыхнула борьба между сторонниками Ордынской Империи и новой группировкой Захарьиных-Романовых, рвавшихся к власти. Захарьины-Рома-новы выражали интересы прозападной группировки, выражаясь современным языком. По сути дела, разгорелась гражданская война. Таково подлинное начало Великой Смуты в Руси-Орде.
Точка зрения современных историков на период 1563–1572 годов такова. Фактическая власть принадлежит боярам Захарьиным-Романовым, «сосредоточившим в своих руках управление земщиной и распоряжавшимся при дворе наследника царевича Ивана, их родственника по материнской линии» [776], с. 165. Историки считают, что центром управления страной был двор МОЛОДОГО ЦАРЕВИЧА ИВАНА. От его имени правят Захарьины.
Наша точка зрения. Фактически здесь мы говорим то же самое. Власть принадлежит Захарьиным-Романовым, управляющим страной от имени молодого ЦАРЯ Ивана. Отличие нашей версии лишь в том, что историки «продолжают» сюда выдуманного «Грозного царя» с 50-летним правлением, а мы считаем, что Ивана IV уже нет. Царем является молодой Иван Иванович.
4.4. Симеон Бекбулатович как «четвертый период Грозного», правивший в 1572–1584 годах
В миллеровско-романовской версии Иван IV «Грозный» отрекся от престола в 1575 году <<и посадил на трон служивого ТАТАРСКОГО ХАНА Симеона Бекбулатовича. ТАТАРИН въехал в царские хоромы (! – Авт.), а «великий государь» переселился на Арбат (! – Авт.). Теперь он ездил по Москве «просто, что бояре», в Кремлевском дворце устраивался поодаль от «великого князя» (то есть татарина Симеона – Авт.), восседавшего на великолепном троне, и смиренно выслушивал его указы>> [776], с. 195. Симеон был главой земской Думы и имел ЦАРСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ [776], с. 201. Якобы Симеон «правил» недолго (1575–1576), после чего фактически утратил власть и остался князем Тверским.
Глядя на эти нелепые сцены миллеровско-романовской версии, можно понять историков, трактующих эти «действия Грозного» как шизофрению. Однако, по нашему мнению, никакой шизофрении тут нет и в помине. Дело в том, что документы рассказывают здесь о реальном восшествии на престол реального русско-ордынского ХАНА Симеона. После победы Орды. Никакого «второго Грозного царя» рядом с ним нет. Есть лишь «Грозная Эпоха», персонифицированная позднее Романовыми в лице «Грозного царя».
В миллеровско-романовской версии, «Грозный царь», называемый теперь уже «Иванцом Московским», получил в удел Псков с округой [775], с. 487.
Наша реконструкция. После гражданской войны 1571–1572 годов московская партия бояр Захарьиных-Романовых потерпела поражение и разгромлена. В Москве начинаются казни руководителей опричнины. Казнен также оклеветавший митрополита Филиппа архиерей. Историки называют все это «московским разгромом» или «московским делом» [775], с. 163. Во главе новой опричнины становятся знатнейшие старые роды, которые до этого уничтожались. К власти вновь приходит войско-Орда-Рать. Во главе государства становятся ярославцы-новгородцы.
Столицу на некоторое время даже перенесли в Новгород. Во главе нового правительства стал татарский хан Симеон Бекбулатович, по-видимому, самый младший сын Ивана III, то есть дядя умершего Ивана IV. В 1575 году молодой царь Иван Иванович вынужден отречься от престола. Затем Симеон пышно венчается на царство в 1576 году, приняв царское имя Иван. Обычай смены имени при венчании на царство был принят на Руси в то время, как показывает пример Василия III. Симеон, конечно, уже весьма пожилой человек, ему около 70 лет. «Грозный» в последние годы и хан Симеон – это одно и то же лицо.
Подытожим. Мнение историков о периоде 1572–1584 годов таково. «Грозный царь Иван» нелепым образом передает всю полноту власти татарину Симеону, а сам остался не у дел.
Наше мнение. После возврата Ордынской династии к власти в 1572 году фактическим правителем стал глава земской Думы хан ордынец Симеон. В 1575 году 22-летнего царя Ивана Ивановича, уже лишенного в 1572 году фактической власти, заставили отречься от престола в пользу Симеона. Это и есть известное «отречение Грозного» 1575 года [776], с. 195. На престол взошел ордынский хан Симеон, который правил до 1584 года.
Объединив четырех правителей в одного «Грозного Царя» Романовы сильно исказили подлинную историю. Уже в наше время историки и археологи попытались даже «реконструировать» его облик. Некий череп передали М.М. Герасимову и попросили восстановить облик. Он и восстановил, рис. 1.11. Получившийся бюст выставили в музее и с тех пор клятвенно уверяют, будто именно так и выглядел Иван Грозный. Однако это неверно.
Рис. 1.11. Реконструкция М.М. Герасимова облика Ивана Грозного по некоему черепу, предоставленному ему историками и археологами. Никакого отношения к реальности не имеет. Фотография сделана А.Т. Фоменко в 2014 году в «Музее Москвы».
Подлинные захоронения русско-ордынских ханов находятся вовсе не в Архангельском соборе Кремля, как нам говорят сегодня, а в африканском Египте, в старинных некрополях Гизы и Луксора. Известны всем сегодня как захоронения древних фараонов.
5. Был ли Дон Кихот настоящим императором, а Санчо Панса его соправителем?
Сегодня считается, что Дон Кихот – это обедневший дворянин, вообразивший себя странствующим рыцарем, а Санчо Панса – сельский житель, согласившийся постоянно сопровождать безумного Дон Кихота в качестве оруженосца. Сервантес не преминул сказать, что хотя Санчо «человек добропорядочный… однако ж мозги у него были сильно набекрень», ч. 1, с. 87.
При этом, на протяжении всего романа Дон Кихот время от времени считает себя чуть ли не верховным правителем, императором. Сервантес (или кто-то под его именем, например, поздний редактор) уверяет нас, что все это – свидетельства помутившегося рассудка Дон Кихота. Но возможна и другая точка зрения. Что в действительности под именем Дон Кихота выведен реальный правитель, но лукаво описанный как «сумасшедший». То есть перечисляются некоторые сюжеты из реального жизнеописания царя, но тут же добавляется, что это, мол, «фантазии безумца». Посмотрим, что именно говорит Сервантес. Вот, например, один из многозначительных фрагментов.
«Немало потешила обоих путников отличная память Санчо Пансы… Он рассказал о делах своего господина… Еще он сказал, что его господин в преддверии благоприятного ответа от сеньоры Дульсинеи Тобосской УЖЕ НАЦЕЛИЛСЯ НА ИМПЕРАТОРСКИЙ ИЛИ, ПО КРАЙНОСТИ, НА КОРОЛЕВСКИЙ ПРЕСТОЛ, что так-де между ними условлено и что это – дело нехитрое, ежели принять в рассуждение храбрость Дон Кихота и мощь его длани, и что как скоро это сбудется, то Дон Кихот его, Санчо, женит… сосватает ему НАПЕРСТНИЦУ ИМПЕРАТРИЦЫ, наследницу огромного и богатого имения…
Односельчане снова дались диву при мысли о том, сколь пылким должно быть безумие Дон Кихота, если увлекло оно за собою рассудок бедняги Санчо… А потому они сказали, чтобы он молился богу о здравии своего господина, ибо со временем стать, как он говорит, ИМПЕРАТОРОМ, или, по крайней мере, АРХИЕПИСКОПОМ, или же быть возведенным в какой-либо другой высокий сан – ЭТО ВЕЩЬ ВОЗМОЖНАЯ И ОЧЕНЬ ДАЖЕ ЛЕГКО ИСПОЛНИМАЯ. Санчо же им на это сказал:
– Сеньоры! А что, если судьба повернет дело так, что моему господину вспадет на ум стать не императором, а архиепископом?..
– Не беспокойся, друг Санчо, – заговорил цирюльник, – мы попросим твоего господина, отсоветуем ему, скажем, что он поступит по совести, КОЛИ СТАНЕТ ИМПЕРАТОРОМ, а не архиепископом, да это ему и легче», ч. 1, с. 255–256.
Дон Кихот обещает Санчо Пансе: «Не пройдет и недели, как я уже завоюю королевство, коему подвластно еще несколько королевств, и какое из них тебе полюбится, ТЕМ Я ТЕБЯ, КОРОНОВАВ, И ПОЖАЛУЮ», ч. 1, с. 89. Тем самым, речь идет именно о царской короне. Санчо доволен:
«– Значит, выходит так, – заключил Санчо Панса, – что если я каким-нибудь чудом СТАНУ КОРОЛЕМ, то Хуана Гутьеррес, моя благоверная, станет, по меньшей мере КОРОЛЕВОЙ», ч. 1, с. 89.
И в другом месте романа Санчо Панса благодарит своих собеседников «за намерение посоветовать ЕГО ГОСПОДИНУ СТАТЬ ИМПЕРАТОРОМ», ч. 1, с. 260.
Время от времени Санчо опасается, что «Дон Кихот рискует остаться не только БЕЗ ИМПЕРИИ, ЗАВОЕВАТЬ КОТОРУЮ ОН ОБЯЗАЛСЯ, но даже без архиепископства», ч. 1, с. 289.
А вот еще и другой сюжет, говорящий о почтительном отношении имперского военно-морского флота к Дон Кихоту, как к высочайшей царской особе.
<<Едва лишь две такие знаменитости, как Дон Кихот и Санчо, показались на берегу, тот же час по знаку командира, предуведомленного о счастливом этом событии, на всех галерах были убраны тенты и загремели трубы; затем на воду спустили шлюпку, устланную пышными коврами и обложенную красными бархатными подушками, и только успел Дон Кихот шагнуть с берега, как на командорской галере выстрелило палубное орудие, последовали выстрелы и с других галер, а когда Дон Кихот поднимался по трапу штирборта, вся команда приветствовала его, как обыкновенно приветствуют моряки ВАЖНЫХ ОСОБ, ПРИБЫВАЮЩИХ НА ГАЛЕРЫ, а именно: троекратным «У-у-у!» Начальник (так назовем мы командора, происходившего из семьи родовитых валенсийских дворян) протянул Дон Кихоту руку и обнял его.
– Этот день, – сказал он, – я отмечу белым камнем, ибо он представляется мне ОДНИМ ИЗ СЧАСТЛИВЕЙШИХ В МОЕЙ ЖИЗНИ: сегодня я увидел сеньора Дон Кихота Ламанчского, заключающего и вмещающего в себе всю доблесть странствующего рыцарства.
На это приветствие Дон Кихот, чрезвычайно обрадованный, что ЕМУ ОКАЗЫВАЮТ СТОЛЬ ВЕЛИКИЕ ПОЧЕСТИ, ответил в не менее изысканных выражениях. Все перешли на богато убранную корму и сели на скамьи вдоль бортов…>>, ч. 2, с. 467–468.
Когда Дон Кихот посетил владения герцога и герцогини, «прелестные девушки набросили Дон Кихоту на плечи великолепную алую мантию, и в тот же миг во всех галереях появились слуги и служанки и начали громко восклицать:
– Добро пожаловать, краса и гордость странствующего рыцарства!
И при этом все они или почти все опрыскивали из флаконов герцога, герцогиню и Дон Кихота душистою жидкостью», ч. 2, с. 228–229.
А вот еще и стихотворение: «Был неслыханно радушен тот прием, который встретил Дон Кихот у дам прекрасных, из своих земель приехав. Фрейлины пеклись о нем, о коне его – принцессы», ч. 1, с. 58.
Еще один яркий сюжет. Дон Кихот и Санчо, вместе с шестью другими оруженосцами, въезжают в известный город Барселону. Их пышно встречают! «У пристани стояли галеры… глаз различал множество вымпелов и флагов, трепетавших на ветру… с галер неслись звуки рожков, труб и гобоев, и воздух, как вблизи, так и вдали, полнился то нежными, то воинственными мелодиями. Но вот по тихим водам заскользили суда: началось потешное морское сражение, а в это самое время на берегу несметная сила разряженных всадников, прибывших из города на прекрасных конях, затеяла подобного же рода потеху. На галерах немолчная раздавалась пальба, одновременно палили с городских стен и из фортов: крепостная артиллерия ужасным своим грохотом сотрясала воздух, артиллерия морская ей вторила. Веселое море, ликующая земля, прозрачный воздух, лишь по временам заволакиваемый дымом из орудий, все это вызывало и порождало в сердцах людей бурный восторг…
Тем временем всадники с шумными и радостными криками подскакали вплотную к пораженному и ошеломленному Дон Кихоту, и один из них, тот самый, которому писал Роке, обратился к Дон Кихоту и громко воскликнул:
– Милости просим в наш город, зеркало, маяк, светоч и путеводная звезда странствующего рыцарства… Милости просим, доблестный Дон Кихот Ламанчский, не тот мнимый, поддельный и вымышленный, который действует в иных новейших лживых повестях, но истинный, подлинный и сомнению не подлежащий, такой, каким вас описывает Сид Ахмет Бен-инхали…
Затем всадники, окружив Дон Кихота со всех сторон, под звуки труб и барабанов вместе с ним направились в город… Дон Кихот и Санчо снова сели верхами и под звуки все той же музыки и все так же торжественно подъехали к дому своего вожатого, большому и великолепному…
Перед взором Дон Кихота снова загарцевали всадники, и, глядя на них, можно было подумать, что вырядились они для него одного, а не по случаю праздника,, У дона Антоньо обедали его друзья, и все они обходились с Дон Кихотом как со странствующим рыцарем И ВОЗДАВАЛИ ЕМУ ОСОБЫЕ ПОЧЕСТИ. Дон Кихот же, приняв гордый и величественный вид, не помнил себя от восторга», ч. 2, с. 453–455.
Сервантес пытается здесь убедить нас, будто шумный праздник был устроен не в честь Дон Кихота, а просто так случайно вышло, что рыцарь явился в Барселону именно во время праздника. Однако, если убрать увертливые комментарии Сервантеса, всё оставшееся абсолютно ясно показывает, что люди пышно чествовали именно Дон Кихота = императора Ивана Грозного.
И так далее. Таким образом, Дон Кихот достаточно часто изображался как правитель, которому окружающие оказывают великие почести.
А вот, кстати, еще аналогичный фрагмент из самого начала романа: «И вот, когда он уже окончательно свихнулся, в голову ему пришла такая странная мысль, какая еще не приходила ни одному безумцу на свете… искоренять всякого рода неправду и в борении со всевозможными случайностями и опасностями стяжать себе бессмертное имя и почет. Бедняга уже представлял себя увенчанным за свои подвиги, по малой мере, КОРОНОЙ ТРАПЕЗУНДСКОГО ЦАРСТВА», ч. 1, с. 51.
И еще слова Дон Кихота: «У странствующего рыцаря, если ему хоть немножко повезет в жизни, есть полная возможность в кратчайший срок стать ВЛАСТЕЛИНОМ МИРА», ч. 2, с. 287.
В другом месте первой части романа Дон Кихот обращается к Санчо Пансе, предлагая ему звание дворянина. Польщенный Санчо отвечает: <<Дай-то бог… Ведь я чистокровный христианин, а для того, чтобы СТАТЬ ГРАФОМ, этого достаточно.
– Более чем достаточно, – возразил Дон Кихот. – …КОГДА Я ВОССЯДУ НА КОРОЛЕВСКИЙ ПРЕСТОЛ, ТЫ У МЕНЯ СЕЙ ЖЕ ЧАС ПОЛУЧИШЬ ДВОРЯНСТВО… Стоит мне пожаловать тебя графом – и вот ты уже и дворянин… и каждый волей-неволей станет величать тебя «ваше сиятельство»>>, ч. 1, с. 201.
Чуть раньше Дон Кихот заявляет: «НЕВЕРОЯТНАЯ МОЯ СЛАВА ПРОГРЕМЕЛА ПО ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ, но я себе не представляю, может ли так получиться, что я окажусь принцем крови или, по крайней мере, троюродным братом императора… Я происхожу из старинного дворянского рода… и весьма возможно, что тот ученый муж, который возьмется написать мою историю, до такой степени точно установит мое родство и происхождение, что я окажусь внуком короля в пятом или шестом колене… И может статься, что я принадлежу к первым, то есть выяснится, наконец, что предки у меня были великие и славные, и король, мой тесть, каковым ему надлежит стать, вне всякого сомнения этим удовольствуется», ч. 1, с. 200.
И подобных «царско-императорских» фрагментов разбросано по пасквилю Сервантеса очень много. Нам говорят сегодня, будто здесь описаны насмешки здравых людей над безумием Дон Кихота. Они, мол, веселились. Собственно, именно так и преподносит все эти сюжеты сам Сервантес. Однако можно взглянуть и с иной точки зрения. Если читать то, что написано, буквально, то сначала мы видим абсолютно недвусмысленное почитание, оказываемое Дон Кихоту и Санчо Пансе самыми разными людьми, в том числе и официальными высокопоставленными лицами. И лишь потом Сервантес (или поздний редактор) поспешно добавляет «разъяснение» – как всё это надо понимать. Мол, императорский титул понимать надо так, что люди на самом деле насмехались над рыцарем, Они, дескать, подшучивали, а иногда даже издевались. А Дон Кихот, мол, ничего этого не понимал, и воспринимал все знаки высочайшего уважения к нему как должное.
Скорее всего, перед нами – скептическая «анти-биография» великого правителя-хана с его соправителем. Их реальную жизнь глумливо объявили шутовством. На потеху западно-европейским реформаторам. Многим очень нравилось. Рукоплескали. Но и боялись одновременно. Поскольку хорошо понимали, что Иван Грозный = Дон Кихот и несколько его преемников на троне Ордынской Империи еще оставались властелинами всего тогдашнего мира. И насмешников могли сурово призвать к ответу. Поэтому реформаторы острили исподтишка, прикрываясь масками «искренних борцов за прогресс».
