Глеб Маринов
Мотылёк
Зверю Красному конец,
Мировому царству Зверя,
Зверя злобы и безверья…
Вот и ты, не тратя дни,
В сердце глубже загляни
И поймёшь…
Господь всё слышит,
Потому… что Царство свыше,
Царство Божией Зари
В каждом сердце… "
Глава третья
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл…
Николай Рубцов
...........................
...........................
...........................
...........................
… Морем света
Разливалась та весна,
И гудел у первоцвета
Шмель, басовая струна.
И казалось, что окрепли
Те, кто был зимою слеп
И в постылом горьком пепле
Подбирал подножный хлеб.
Продиралась новь наружу,
Перепахивая старь.
И влекла сорока в лужу
Незамеченный сухарь.
А над миром в день воскресный,
В этот продых от проблем,
Лился чудный-расчудесный
Вечный свет, известный всем…
Накануне Дня Победы,
Помню, дед в пивной курил
И в сердцах, как внуков – деды,
Громогласно всех журил;
Синеглазо глядя в дали,
Он слова не брал взаймы
И, звоня во все медали,
Наседал:
"…Боролись мы,
А за что?
Не достучаться
До умов и до сердец,
До друзей и домочадцев -
Всё… Хана! Стране конец!
Вот и всё… Была, и нету,
Сверхдержава из держав.
Рассмешим дерьмом планету,
И обмылки издержав.
Вот и всё… Возьмёт на мушку
Чей-то злобный чёрный глаз
И отчизну-побирушку,
И неправых прошлым нас.
Вот и всё… Живи в разлуке
И лови в кармане грош…
Но не вам судить нас, внуки,
Отцедив от правды ложь!"
"А прижим?.."
"…Внушали веру
Нашей партии дела, -
Рваться к небу, в стратосферу,
В космос – наша цель была;
Нас на битвы поднимала
И звала на поиск руд…"
"А крестьян с полей согнала?
А мильонов рабский труд?.."
На таран тараном вторить?
Вмиг взорвётся ветеран,
Если станешь с дедом спорить,
Если вымолвишь: т и р а н .
А вояка в довершенье
Вдруг и выдай:
"…Приглашенье
Миттеран прислал… Париж!
Я летал, как будто стриж!
Угощали нас "нормандцы",
Были песни… Были танцы.
Поглядел я парижан -
Ай, да что там у рижан!
Лавки – блеск, дороги – ралли!
А ведь как тогда спросил
Кейтель, сдав остатки сил:
"Мы и франкам проиграли?"
А германцы как живут,
Те, кричавшие "капут" -
И в обносках не гуляют,
И в пивнухе дрянь не пьют!
Миллионы положили
В землю мы…
А разве жили?
Жрали – что? Ходили – в чём
Скопом всем, к плечу плечом?
"Направляющая сила"?
Эта сила – жизнь косила,
Жизнь своих – своим мечом,
Всё ей было нипочём!
Глубь земли – и ту достали
Тем щитом…
А те столбы
Пели нам: "Вели-кий Ста-лин!"
И – молились мы, рабы…
Вышли в космос, да блистали
Голой задницей с небес,
И куда там только сталью
Ни влезали "за прогресс"!
А теперь всё прахом, даром,
Отовсюду – наутёк!
И, заморским став базаром,
Получили – сухпаёк…"
Глядя в дедовы ладони,
Думал я – а как во мгле
Убегали от погони
Те, на Белом корабле?
Кто, герой, ходил в Мюратах,
Тот потом издалека
О покинутых пенатах -
О потерянных пенатах -
О поруганных пенатах -
Воздыхал у камелька
И в ночи – в парижской сини
Башню взяв наперевес, -
Плавал мыслию… в Россию
Инфантерии небес, -
Мысль витала над расстрелом
Императора с Семьёй:
"Мать Россия!
Как растерян
Стал твой шёпот,
голос твой
Голубиный, материнский,
Уходящий в небеса
И за тех, кто матерится
Лаем дьявольского пса!
А глаза твои льняные,
С явью смешивая сны,
Отразили дни ночные
В смутном пламени войны.
От Дуная до Тагила,
От пустынь до мерзлоты
Широченная могила -
Русь… "
Ужель погибла Ты?
На какой вершине высечь
В камне, покрупней:
Из семидесяти тысяч -
Сотня алтарей!
Пришлецам была мессией,
А своим – чужой;
Господи, спаси Россию
От… себя самой!
Русь… И смуты, и мытарства
У Тебя в крови,
Не страна Ты и не царство -
Грёза о любви…
Не страна, а – страсть Христова,
Море, море слёз!
У Тебя венец терновый
Ярче алых роз.
Ты на вечный бой возникла,
А не на уют, -
Оттого и Твой возница,
Русь, бывает лют!
Ты – святое бездорожье
И дремучий лад,
И порой Твоё безбожье
Твой крушит уклад -
Образа палит спесиво,
Гложет купола.
Но и в горе Ты красива,
И во тьме светла…
Глава четвёртая
Любого цвета флаг повесьте на сарай -
В нём всё равно и пыльно, и убого…
Александр Башлачёв
Наблюдая перемены,
Перемен… боялись мы,
Ковыряя пальцем стены
Сверхпространственной тюрьмы.
Послабленья были редки,
Было многое нельзя.
И надежда птицей в клетке
Билась, крыльями скользя.
Ликовал Берлин огромный
Над поверженной стеной,
А в Москве… комбат бездомный
Злость расплескивал в пивной;
Где-то в Польше воевали
С монументом-главарём,
А у нас… как прежде звали
Крах – "Великим Октябрём";
Костерили тех, кто строил
Коммунизм на спецпайках,
И опять… широким строем
Шли с портретами в руках;
Называли строй "прижимом",
"Диктатурою шпаны",
И… считали, что дружины
Были вправе стричь штаны;
Ужасались: "Полегло-то
Как под косами травы!"
С чистым сердцем пылеглота
Анонимной синевы…
Но ворвался к нам однажды
В полумёртвый общий дом
День отчаянно отважный,
День – идей отживших слом!
Всё, что искоса и косо,
Шепотком и второпях,
Полилось разноголосо
На горячих площадях…
Помню я – в столице танки,
И скандирует народ
На Кольце и на Лубянке:
"Дик-та-ту-ра не прой-дёт!"
Помню – яркую затею
Показал тогда экран,
Как Железного за шею
На Лубянке вздёрнул кран.
Идол пал… А что он значил,
Август, лета перевал,
Если – не переиначил,
А – старьё переназвал?
Всё равно вокруг всё те же
Лица, те же все посты
От Карпат и Белой Вежи
До Чукотской долготы.
Неужель вокруг всё то же
Будет зрелище нищёт,
А надежды уничтожит
Перестрелка-пересчёт?
Значит, нет преображенья?
