Глеб Ковзик
Дрекавац
Глава 4
К большой радости Брассики, лодка добралась до притока раньше полудня. Всё, что можно было увезти с собой, они погрузили, остальное Маркус спрятал в тайнике на случай, если они вернутся прежней дорогой.
Последние дни были для неё тяжелыми. Сперва укоры от слуг, непослушных и строптивых, затем позорные прятки под столом в трактире у Атропы, наконец, первый бой с гоблинами, где пришлось убивать… Её бросило в дрожь.
«Никогда мне не приходилось кого-то лишать жизни, – сказала себе Брассика. – И в голову не приходила такая мысль! И что теперь? Как с этим жить? Пусть убийства скорпионов, койотов и муравьев для меня пустой звук, однако гоблины… нечто особенное, другое дело. Голова, глаза, уши и нос, руки и ноги, туловище, движения и грубая, но всё же речь – как всё это похоже на нас, как всё близко нашей природе!»
Брассика надеялась, что её слуги возьмут на себя самую грязную работенку, а ей предстоит лишь исполнить свою мечту – доказать всем, что способна на великие подвиги. С самого рождения приходилось выползать из вечно наползающей тени забвения. Расстройство планов случилось с первого дня путешествия. Казалось, будто при каждом случае её слуги пытаются осадить, приравнять, толкают к тому, чтобы она участвовала в похабном, в чуть ли не самопожертвовании.
Нос лодки вошел в серый песок. Погода портилась.
– Скажи-ка, Брасс, почему ты не пользуешься зельями вроде того, что показывала? – спросил Маркус у девушки, когда с лодки сгружали скарб. – Будь у тебя такая силища, нуждалась бы в подмоге, в компаньонах?
– Конечно, нуждалась, – ответила Брассика. – Разве позволено в наше время женщине путешествовать без компании, без слуг?
Маркус угукнул.
– И всё же, будь у тебя такое зелье, сражаться долго не пришлось бы. Один глоток, стекляшку в кусты, ты – храбрец, а враги твои – бегущие пятки!
– Не всё так просто. Можно потерять чувства.
– Это как? – заинтересованный Маркус повернулся к девушке. Но Брассика не хотела продолжать разговор. Её утомляло общение с рыжим простолюдином, пренебрежительно обращавшимся к ученице Академии магии на ты.
Лодку покрыли мхом, сорванным с каменных валунов, а после сверки с картой люди отправились вглубь брошенных земель. Впереди шел Маркус, рассматривая всё впереди, за ним мягкой поступью двигалась Брассика, Атропа следовала после неё, вся нагруженная провиантом, в конце шел священник. Последний напевал лёгкую песню «Те руины древние стоят», и на душе от неё становилось ещё грустнее, серость туч с каждым шагом, казалось, становилась всё суровее и безнадежнее.
Каменная тропа, сохранившаяся со времен владычества господарей, покрылась мелкой заморенной травкой. Дорога вела их по старому тракту, некогда связывавшему южную Эйну с северо-западным Данаром и северным Вышем; ныне тракт признан границей между цивилизацией и брошенными землями опустошенного Выша. Брассика надеялась выйти в глушь Бриллиантового леса, спустившись с тракта и огибая руины города. Глушью называлась земля, где раньше жил народ Атропы. Горькие истории набегов гоблинов начинаются именно оттуда.
Она повернулась назад, чтобы посмотреть на трактирщицу. У крепкой женщины, чей длинный кожаный фартук мясника подменял доспехи, имелся живой интерес к окружению: вот её рука дернула листок, вот тронула ветку берёзы, вот подрезала гриб ножом; периодически она вздыхала, поминая ласковым неясным словом всё увиденное и услышанное. Сколько лет она была тут? Двадцать-тридцать? Или целых сто?
Брассика боялась этой женщины, её крепкого нрава, свободолюбия, столь развитого в хозяйственном человеке, познавшем заботу в имуществе. Опасение вызывало её происхождение, ибо до удивительного мало известно магам об этом народе, и согласилась взять её в путешествие для своей цели, а не по замыслу рыжеволосого мечника. На девушку будут коситься, если увидят в компании одних мужчин: «Лучше путешествовать с непокорной служанкой, чем на каждом шагу сталкиваться с бедой». Маркус всю ночь доказывал ей, что трактирщица эта невероятной, почти безудержной бойцовской воли, что полезно иметь в такой компании человека, кто готов сражаться даже сковородкой против отродья.
– А для чего ты мне? – спросила Брассика тогда мечника. Он нисколько не смутился.
– Я дал обет защищать, и меч свой положил на колени. Обет будет исполнен. Но желаем ли мы вернуться героями?
– Да.
– Тогда нам нужны такие же отчаявшиеся, как она. Только отчаявшиеся согласны встать на твой путь.
– Разве эта трактирщица не боится смерти? У неё дети, дом и труд.
– Сегодня она могла потерять всё. Прими мой совет, Брассика. С ней удача, я чувствую это.
– Ну хорошо…
Маркус резко остановился. Священник умолк. Все уставились на первопроходца. Он молча показал рукой вправо и вниз: под склоном, в деревьях и грязи возились гоблины. Толпа выбрала один самый большой дуб, окружила его и заработала топорами. Лезвия били по стволу, дерево страдало, хрипело и скрипело, сыпалась листва; раз за разом древесина истончалась, пока не поддалась безумному гоблинскому ритму. Рухнувши с треском, дерево подскочило от земли, прежде чем залечь намертво.
Гоблины обвязали веревками ствол, потащив его за собой на север.
– Что они делают? – озабоченно спросил Рудольф. – Похоже на языческий ритуал.
– Главное, что нас не заметили, – сказал Маркус. – Эти земли давно не наши. Доберемся до южного холма, сделаем привал, а после двинемся в глушь.
Он повернулся к девушке. Брассика не возражала.
Холм, покрытый жухлой травой, большим камнем и мелким кустарником, открывал вид на низину. Незадолго до своего падения Выш казался самым красивым, богатым и по-настоящему магическим городом на севере королевства. Его украшали костями древних гигантов на крепостных воротах и янтарными камнями в башнях, вековые дубы шумели под стенами, а уютные дома из желтого кирпича пускали теплый дым из труб.
Нет больше ничего в нём: белые колонны с резьбой сиротливо стояли под холодным ветром, леса, сожженные и поваленные, лежали обугленными, а стены сокрушены баллистами. Озеро, вокруг которого зародилось поселение, высохло, дно покрылось трещинами, а река, питавшая водоем, теперь уходила в земной пролом.
Брассика понимала, что для каждого из них город значил нечто особенное.
Более всего страдали от вида упадка Маркус и Рудольф. Они, как типичные слуги, всегда и везде служат порядку и традиции, не думая о том, что всё могло быть иначе. Вот и город для них превратился в призрака, зовущего к себе, манящего янтарной позолотой прошлого. Рудольф не переставая говорит о порядке, в пути его накатывает историями о героях, счастливой жизни, полной от достатка во всём, справедливость тогда для него торжествовала, а сейчас ничего такого нет и не предвидится. Маркус вторил за ним, но с каждым днем похода убедительность в его голосе уменьшалась.
Они добрались до Выша. Мечтателям позволили прикоснуться к своей мечте. Старый Рудольф жил своей мечтой. А молодой Маркус?
Для трактирщицы этот город был неприятностью. Как чужеродный аванпост он появился в Бриллиантовом лесу, где жил её народ в соответствии с обычаем гармонии. Именно в Выше сковали скорпионы и стрелы к ним из той сказки Атропы, вспомнила девушка. Все господары Выша желали приобщить северные земли ради своего счастья, внушая себе картины сказочного золота и янтарных россыпей, а народ Атропы мечтал обрести мудрость, и только. Но город рос, росли силы людей, народы сжимали друг друга, тесня и раззадоривая собственной гордостью и алчностью. Алчность людей, как чума, заразила жителей Бриллиантового леса. Наконец, люди обманули короля лесного народа, подсунув ему небылицу про тьму богатств у горных драконов…
А потом пришли гоблины, погнавшие отсюда всех при помощи наглости, натиска и нетерпимой вражды. Так слуги Брассики, некогда жившие властителями этих земель, превратились в бродяг, кому-то повезло меньше, кому-то больше, но родного дома у них отныне нет.
Брассику город не связывал родством. Она ни разу не была в нём, её родители никогда не уходили дальше Данара, как и её братья, жившие мелочным умом. Но в Академии магии все твердили, что в Выше, несмотря на погибель, остались чудесные вещи, и все истоки колдовства происходят отсюда.
– А что вас привлекло сюда? – спросил Рудольф у девушки. Священник присел к ней рядом, поедая солонину с хлебом. Костер разводить на этот раз побоялись. – Сколько путешествуем, а так и не узнали ваших помыслов. В конце концов, учились бы мастерству магии костей, бед не знали, а теперь отведываете со мной трапезу из жесткого мяса и крепкого хлеба
– Ваша библиотека, – ответила Брассика и взглянула на собеседника хитрым прищуром.
– Наша? – страшно удивился священник. Показалось, что он даже побледнел от услышанного.
– Да бросьте вы, я не вхожа в церковь.
– Ах… так-то да, вот оно что… – священник глубоко выдохнул.
– Что за волнение, отец Рудольф?
– Нет, ничего. Значит, ваш путь мародерства и воровства.
Брассика возмутилась. Опять слуга говорит не то, что от него требуют! Взяла себе в поход самых дерзких негодяев, сказала себе девушка.
– Почему так думаете?
– Как же понимать тот факт, что вы позарились на библиотеку магистров Выша? Её драгоценные книги копились веками. Мы служили, чтобы каждый приобщился к ним.
– Каждый? – переспросила девушка.
– Каждый достойный, конечно же, – уточнил священник.
– Меня интересуют большие секреты. Разве вас не интересует, почему боги принесли наказание людям?
Отец Рудольф помолчал с минуту.
– Большие секреты? Ну что ж. Мне кажется, что от прозрения секреты, кажущиеся большими, становятся маленькими, а те, что мы усердно игнорировали за мелочность и скромность, объявляют свою подлинную ценность. Что же до наказаний, то вопрос этот вполне ясный, а ответ куда проще, чем вы думаете. Если бы люди ценили по достоинству сделанное, то благодать неминуемо пришла бы в наши сердца. В мое время ценили величие и славу, не то, что сейчас.
– Однако, я не буду ничего красть.
– Разве секреты не крадутся, если о них узнают лишние люди?
– Это мое вознаграждение.
Священник хлопнул в ладоши. Тревожная тишина затянулась, но у отца Рудольфа ответ закипал подолгу:
– Я думал, что мы идем за благородным, не ради ограблений, не воровства ради, не с целью наживы, чтоб отобрать и присвоить, а с целью возрождения, приобщения… Возлюби бога и добродетелью заживи. А тут, получается, мы согласились отдать часть ценного в обмен на что? Ваши качества, магические дарования тратятся впустую.
– Отец Рудольф, не ваш ли меч лежал на моих коленях?
– Мой.
– Так исполняйте свой обет.
– Но… я не о том!
Брассика отвернулась в сторону руин. «И этот досаждает, подлец», сказала себе она.
Отец Рудольф продолжил говорить.
– Если так каждый будет просить по кусочку, то что останется от Выша? В конце концов, главной добродетелью для нас всех является счастье королевства. Мы можем воссоединиться вновь, избавив земли от врагов и бед. Разве вас это не прельщает? Жить, как прежде?
– Нет, – ответила Брассика.
– Как можно быть такой безразличной к судьбам нашего королевства? Откуда такая нескромность, простите? Вы думаете, вас убережет магия от угроз?
– Я думаю, что королевство, про которое вы сейчас говорите, нет. Последний король из династии Латосов, Бертольд по прозвищу Плохая голова, исчез в пылу сражений с Верховным лордом тьмы. Я не видела ни единожды короля, потому что родилась позже его исчезновения, но всё отрочество и до ухода в Академию магии власть в городе Эйна принадлежала шулену и солтысам. «Да здравствует шулен, и пусть процветает правление его!», вот клятва, которую мы дали после его избрания солтысами. Закон Эйны действует двадцать лет, написан директором Ларсом, моим магическим наставником. Почему же мне нужно тревожиться о том, чем нет? Это королевство мне ничего не дало.
Священник грозно зажевал солонину. Покончив с ней, он зачем-то принялся переубеждать Брассику, чем её сильно удивил.
– Всё было не так. Наш король никуда не сбегал, и вообще, его жестоко обманули. Верховный лорд тьмы неспроста посетил земли королевства. При короле Бертольде процветали города, деревни и поля, боролись с язычниками из Темной церкви, мы в кои-то веки зажили прочно после частой неурядицы. Всё, что ему нужно было сделать, это договориться самому с Верховным лордом тьмы, отвадить его от уничтожения мира.
– Что? Вы в своем уме?
– В своем. Это зло, и зло необходимое, дьявол требует сделки – её следовало не избежать, а заключить на своих условиях. Вместо этого появился герой из вашей Академии магии, прошелся вихрем по королевству, и чем это закончилось?
Сами сказали: королевства нет. Так я и не оспариваю это, заметьте, но королевство наше обретает счастье только тогда, когда в нём порядок. А сейчас никакого порядка нет и не предвидится. Всюду раздор, какие-то местные шолены с солтысами решают, как жить, а из гиблых земель движутся орды гоблинов. В мое время шоленом был человек почтенный, посему приближенный к знанию, мудрости и вере.
– Ах вот оно что. Видите себя добрым пастырем, отправившимся в отважное путешествие за восстановление королевства? – спросила Брассика. – Как необычно для священника. Разве пастырское дело махать мечом да приумножать власть? А как же Выш?
– Выш – это только начало возрождения. Добрый порядок установится, когда мы вернем осколки. Соединятся части целого. Я хочу порядка, как было исстари.
– Хм, – девушка подняла брови и отвела взгляд в сторону.
– Вам не нравится? Почему?
Брассика едва открыла рот, как позади свистнули. Это шли Маркус с Атропой.
«Как вовремя!», – подумала она. Брассика обернулась, чтобы посмотреть на священника.
– Приятно иметь беседу, – промолвил он, вставая весь в смущении. – Не сочтите её излишне пылкой.
– Итак? – Брассика обратилась к вернувшимся. – Что скажете?
– Касатка моя, ты учила алхимию в своей школе? – спросила Атропа.
– Совсем немного. Заклинать не заклинаю, но аптекарством занималась. Вы нашли какие-нибудь зелья?
– Взгляни, – трактирщица протянула руку, держащую цветок.
Кувшинчик иссиня-черного цвета, весь в пуху, на толстом стебельке и с мелким листиком, был крепок на ощупь и не давал сока при нажиме.
– Вы ходили в пещеры? Такие растения можно найти вблизи них.
– Нет. А пещер тут никогда не было.
– Так где же вы его взяли?
– Да вот, в лесу, – ответила Атропа, указав на запад. – Сколько здесь жила, никогда такой цветок я не встречала. Гоблинское племя выращивает подземные плоды на кормление потомству. Но цветы зачем?
– Если это их рук дело, конечно, – сказала девушка, всматриваясь в растение. – Как будто очень чужое. Допускаю, что ядовитое.
Брассика достала деревянный футлярчик: «Цветок нужно сохранить. Я передам его учителю алхимии».
– А ещё, гоблины роют каналы и создают водовод. На юге мы заприметили поселение гоблинов. Обошли их стороной, получается. На твоей карте это поселение не указано.
– А хоромы королевы?
– Нет, отсюда их не видно.
– Странно. Как всё странно, как много необычных вещей на нашем пути. Сначала зелья и мечи, потом цветки, каналы… Что нам ещё предстоит узнать?
На вопрос девушки никто не ответил, но озабоченность виделась на лицах каждого.
Пока не стало темнеть, Брассика разложила на траве карту.
– Мы дошли до руин Выша. Это хорошо, – сказала она, глядя на своих слуг. – Если последуем разумному плану, если быстро одолеем королеву, то победа будет за нами. Мужи получат город Выш свободным от отродья, а вы, Атропа, получите покой в своем трактире.
– А вы получите магическую библиотеку архимагов Выша, как выяснилось часом раннее, – вмешался священник.
Удивленный Маркус возразил, что о таком уговоре речи не было: «Обет дан, но сокровище Выша дороже всех обетов».
– Всё так, – спокойно ответила Брассика.
– Так что же ты хочешь там получить? – спросил Маркус.
– Я получу тайны, о которых не мечтали мои магистры и учителя. Долгое время маги из Академии в Эйне не могли добраться до ваших артефактов и древних свитков.
– Всё материальное должно остаться там же, где оно и было. Это наше требование, миледи, – последнее слово произнесено Маркусом с укором.
– Не беспокойтесь. Всё останется на месте, даже пыль. Мне нужно только одно заклинание.
Мужчины заулыбались.
– Ах вот как! Славу обрести желаешь? – ухмылялся Маркус.
Брассика скрестила руки на груди.
– Может быть, мы займемся самым важным? Благодарю покорно! – она быстро отвесила поклон до земли. – Итак, гоблинов ничто не держит, кроме силы. Всё их могущество основано на их же подневольности, а их источник неволи заключается в великой власти королей и королев.
– А если они изберут новую королеву? – спросила Атропа.
– На это уйдет очень много времени, возможно, не при нашей жизни.
– Ну мне жить дольше вашего века…
Брассика недовольно вздохнула.
– Племена гоблинов враждуют всегда. Такова их природа, что они объединяются в царство поневоле. Наша природа такова, что мы объединяемся свободными, – ответила Брассика. На её слова мужчины вновь отреагировали улыбкой. – Утром мы двинемся через лес на север. Между тремя холмами протекает ручей, вдоль него пройдем к хоромам. Будем делать ставку на скорость и хитрость.
Нам не страшны дозорные: их мало, они слабые, да вы и сами видели их в бою. Кто нам страшен по-настоящему, так это шаман гоблинов. Я с ним справлюсь, но если их будет двое, а то и трое, то быть беде. Плохо, что они чаще всего владеют магией огня. Гоблины из воинской дружины тоже опасны: их нужно одолеть в первую очередь. Мужи, полагаюсь на вас.
Кого не стоит бояться, так это виверн. Они хоть крупные и грозные, но слеповатые, неумело плюются огнем, истошно кричат и зовут подмогу. И не бойтесь заклинаний магии костей.
– Я слышал, что гоблинское племя разводит ядозубов, – заметил Маркус.
– Верно. Но они тоже не страшны. Ночью с ними будет сложнее. Наше преимущество – в дерзкой выходке. Возьмите вот это, – каждому девушка передала очень тонкий пергаменный свиток. – Утром, перед самым походом, мы прочтем вместе заклинание. Нужно добежать до королевы, пока не очнется вся дружина.
– Что будет, если очнется? – спросила Атропа.
Брассика ответила, что к тому моменту или они убьют королеву, или будут мертвы, и лучше быть мертвыми, чем схваченными в плен гоблинами.
– Мы правда отчаявшиеся! – воскликнула трактирщица.
– Всё будет хорошо, – ответил священник.
– Вы слышите? – Маркус мотал головой в поисках неведомого шума.
Все замолчали. Ничего не было, и даже птицы в вечернем небе не кричали. Брассику внезапно осенило, что повсюду всё мертво, пусто, жухло, и серость туч лишь прибавляло тоски безлюдным землям. Не бегали зайцы, не виделись лисы, вороны не каркали, олени не паслись… Словно природу тихо подменили на что-то другое.
«И чувства! Чувства в этих землях звучат намного слабее», – заметила магиня.
– Слышите же? – повторился Маркус.
– Да что слышать-то? – пожаловался Рудольф.
– Слышу! – удивилась трактирщица.
– Что это?
– Кони. Это кони к нам скачут!
Из холма показалась пятерка ездоков.
Глава 5
Пятерка на конях достигла путников. Кони фыркали, задирали хвост и дымили ноздрями в вечернем воздухе. Их хозяева, одетые в латы, держались грозно.
– Кто такие? Представьтесь, – громко крикнул тот, что стоял ближе к Маркусу.
Все промолчали. Сквозь накидку не разглядеть, чьим господам принадлежат встретившиеся на пути эти люди. В мертвых землях частенько встретишь разбойников, прячущихся под добрым именем. Атропа, глядя на всадников, осторожно слилась с деревом: дуб принял её и полюбил, сгладил листвой фигуру, замер в покое.
– Ну? Языки проглотили? – мужчина потянул за рукоятку меч. Маркус, заметив блеск наточенной стали, в мгновение ока сдвинулся к Брассике, взявшись за свое оружие.
– А кто вы? – нагрубил он всадникам.
– Ты, должно быть, охоч до крови, – мужчина на коне извлек меч до конца. – Ну, не беда, прольем кровь. Только держись.
Ветви дуба пуще прежнего облекли тело Атропы.
– Ох, стойте. Не горячитесь, – встал между ними поспешивший отец Рудольф. – Прошу милости выслушать. Меня зовут отец Рудольф, я священник Братства послушников Выша. Мы здесь по доброй воле и паломничества ради.
– Впервые слышу о таком ордене, – заметил толстый всадник. – Да и Выша-то нет, вон, погляди на его обломки. Как думаешь, Часлав, этот старик говорит правду?
– Не знаю, Добромир. Похожи на разбойников, – взгляд человека на коне, держащего меч для разящего удара, всепроникающе глядел в Маркуса. Атропа не двигалась, лишь наблюдала, иногда даже не дыша. Дуб гладил её, утешал в своих корнях и кроне, куда проникал последний луч уходящего солнца; всё замедлилось, застыло, время потекло стеклянными каплями в безмолвную бездну.
– Мы не разбойники, – запротестовал священник. – Но мы отправились в паломничество, да. Сопровождаем эту леди… Брассику до древнего кладбища. А кто вы?
– Сколько вас? – спросил толстый Добромир. – Когда мы обнаружили вас, я насчитал четырех.
– Так и есть.
– И где же четвертый?
Рудольф и Брассика обернулись. На лице Брассики было удивление и маленькая толика отчаяния. Её взгляд метался в поиске.
Атропа почувствовала, что дальше прятаться ей становилось всё сложнее, и решила выйти в свет. Но дуб оказался крепким: сознание плавно растекалось в древе, втекало внутрь, утрачивало границы, оставляя лишь плавные размытые контуры. Чтобы восстановиться, понадобилась дюжая сила.
– Я тут! – неестественно громко кликнула она. – Тут я!
Часлав повернул голову в её сторону, слегка наклонив её.
– Хм, колдунья?
– Нет, грешно таким заниматься мне, – ответила Атропа.
– Тебя совсем не видел. Столь искусно прятаться умеют только колдуньи.
– Да что ты болтаешь, дурень! Я женщина простая.
Всадник немного улыбнулся.
– Мы вам представились. А кто вы, так и не узнали, – заметил священник. – Что ж, кого мы повстречали – господ или разбойников?
– Хорошо, отец Рудольф, скажу. Мы верные слуги верховного шолена Данара, почтенного Валука. Я рыцарь Часлав, а это мой верный друг Добромир, недавно совершивший омаж.
С остальными Часлав решил не знакомить.
– Нас не было в Данаре неделю, а Валук уже верховный шолен? Как быстро растет этот муж! – усмехнулся Маркус. Свой меч он вложил в ножны, продемонстрировав готовность говорить с рыцарями.
– Мы призваны служить Данару на его землях. Нынче дозорная служба самая тяжелая и почетная. Гоблинов развелось…
Атропа заметила, как Рудольф и Маркус поперхнулись от слов «на его землях». Маркус хотел было что-то сказать, но вперед устремился со своим посольским языком священник:
– Простите, но мне на секунду показалось, что вы ведёте дозор на землях Данара.
– Всё так, – невозмутимо ответил всадник.
– Простите, но это земли Выша. Тут всё принадлежит благородным мужам из нашего города.
– Верховный шолен Валук постановил, что брошенные земли к северу отныне принадлежат городу Данар, до тех пор, пока не прекратятся гоблинские набеги или не явится ваш шолен.
– Но это не так! – возмутился священник. – Разве можно присваивать то, что принадлежит почтенным жителям Выша?
– Какого Выша? – встрял толстый всадник. – Где этот город? И где его жители? Кто стережет эти земли? Мы! Верные слуги верховного шолена Валука! Данар уже несколько зим отпирается от нападений северных гоблинов. Кто защищает, тому и принадлежит.
Священник больше ничего не сказал. Он понурил голову, сжался в плечах, словно пытался потеряться в воздухе. Всадники спешились. Трое безымянных молчунов, видимо, служки для двух представившихся рыцарей, принялись ухаживать за животными.
Вечер наступал.
– Так вы из братства, как его там, Выша? – спросил Часлав у Маркуса.
Тот ответил ему кивком.
– И ради чего живет братство?
– Ради Выша, конечно же.
– То есть?
– Придет время, и мы вернем себе город, восстановим его и принесем славу королевству.
Часлав смутился.
– Королевство… Ну да, ну да. Выш не отстояли не потому, что вы были слабыми, а в силу природных обстоятельств и первоначальных условий. Не думаю, будто можно повернуть историю вспять…
– Может быть. Но Выш нужно вернуть.
– Не смею возражать, – пожал плечами Часлав.
Атропа подошла поближе.
– Мужи добрые, скажите, откуда вы пришли?
– Мы шли по тракту из Данара, прошли весь Бриллиантовый лес до здешних окраин, а после свернули на дорогу в Выш. Разбили гоблинов по округе.
– Встретили ли вы двух детишек по пути? Юношу и девочку, на кобылке двигались в Данар.
– Видали таких.
Атропа радостно вздохнула: «Как они? Как выглядели?»
– А кто они тебе? – спросил с прищуром толстый Добромир.
– Мои детишки они, – призналась Атропа.
– Странные вы паломники. Детей отпускаете в лес, полный ворья и гоблинов. Экая вы мамаша, конечно. Потомство не сбережете.
Слова страшно ударили по самочувствию Атропы. Всё это время, пока они были в движении, ей удавалось скрыть печаль и тревогу. Она верила священнику, при ней написавшему грамоту на простенькой бумаге без печати, что церковь Данара возьмет детей под краткую опеку. Но «экая вы мамаша, конечно»…
«Правду говорит, – сказала про себя Атропа. Руки её дрогнули, сердце покрылось тяжелым недобрым чувством. Силы покидали её. – Верно молвит этот человек. И зачем я только повелась на странствие? Жила бы тихо, смирно, не спеша, крутила пирогами в печке, частокол бы поставила, нанять только бобылей для работы и сторожки… А что теперь? Где я? Кто я? Убьют меня – страх убьет мою душу ещё раз. За детей. За них боязно. И почему я только согласилась на отчаянное путешествие? Словно заплатили мне сундуком изумрудов. Где был мой ум, когда преклонила колено?»
Но из памяти всплыла первая встреча с Маркусом и Брассикой. Если бы не Маркус, она не пережила ту ночь. И Мика с Любой тоже. С каждым месяцем натиск врага усиливался. Тут или бежать без оглядки, или дать смертельный отпор…
«Всем нам придется жертвовать. Только почему мне приходится делать это дважды? Единожды сбежав, судьба потребовала с меня вторую плату», горевала женщина.
– Тебя как звать, мама?
– Атропой зовут.
– Слышали о тебе. Не ты ли трактирщица «Крапивного луня»? – спросил Добромир.
– Она самая.
– Путники о тебе по-доброму отзываются. Будет шанс, и я загляну в твою таверну. Жаль, что ты на отшибе совсем.
– А ваш обратный путь, каким он будет? – спросила с надеждой Атропа.
Добромир приподнял брови.
– В Данар путь лежит, мама, что за вопрос!
– Не могли бы вы передать весточку моим детям?
Часлав тут же возразил: «Дозор закончится в башне мистического пути, нам ещё неделю сторожить руины».
– Да всего лишь весточку! Не будь бессердечным.
– Сказано же: не сразу в город путь лежит. Если передам, то через неделю-две.
Тогда Атропа топнула ногой. Рыцари напугались: «Не колдовство ли?»
– Глубоко и неудержимо её чувство к своим чадам, – вставил священник. – Благословлены её призывы. Дети для неё высшая ценность и счастье. Женщина и так много положила на жертвенный алтарь.
– Ну смилуйтесь, – ответил Добромир. – Если я пройду в башню ради посылки в Данар, то с меня возьмут двадцать золотых.
– Чего? Чего вдруг такой дерзкий штраф? – возмутился священник.
– Десять колдунам, ещё десять верховному шолену за оставление дозорной службы. Откуда ж мне взять такие деньги? Мое жалование – это кусок подаренной земли тут, так он ещё не огорожен и весь в камнях…
Атропа решила обратиться к «леди», которую сопровождает в паломничестве. Брассика всё это время дотошно изучала карту.
– Я прошу дать мне оставшуюся долю.
Девушка оторвала взгляд от бумаги. Её глаза, глубокие, большие, открытые миру, но уверенные в своем превосходстве, испытывающе смотрели на тропу.
– Разве народу леса неизвестен договор? Ты опустила руки на мои колени. Условия известны, таинства в них нет.
– Прошу тебя. Я отдалась целиком на растерзание судьбе. Отдай мне оставшееся, чтобы отправить весточку детям. Пусть этот Добромир получит золото. Так мне будет спокойнее, поверь.
– Нет, – ответила Брассика. – Ещё не сделано дело. Откуда мне знать, как поступишь после полученной награды?
– Прошу тебя ещё раз, пожалуйста, дай оставшуюся долю. Я отправилась с тобой в путешествие, бросив Мику и Любу. Разве для тебя это не большая цена в верности?
Брассика скрутила карту. Разговор ей не нравился.
– Ты сама уплатила эту цену.
– Ну что же ты, рыба глухая, совсем обессердечилась? – Атропа возмутилась. Ей показалось, что в родных местах, где раньше была глушь Изумрудного леса, теперь нет гармонии. Только разрушительные чувства. – Выпрашиваю как у ростовщицы!
– Ещё не сделано дело. Как только будет исполнен долг, ты станешь свободной и получишь то, что тебе принадлежит.
Сзади кто-то подошел. Атропа со слезами на глазах обернулась.
Это был Маркус – в его руках лежал сверток.
– Бери, – сухо произнес он.
– Да что ты, не надо, – засомневалась Атропа.
– Бери, – повторил Маркус. Рука настойчиво держала перед ней монеты. – Моя плата, но ничего, вернешь мне потом.
У девушки лицо покрылось красным стыдом.
– Спасибо, – Атропа немедля вернулась с просьбой к Добромиру.
Путники шли ночью по низине, аккуратно огибая руины Выша. Из развалин города сиял желтоватый свет от множества костров. Дозорные согласились проводить «паломников» до глуши Бриллиантового леса, где по словам «леди Брассики» упокоилась душа её великого предка. В пути остерегались каждого шороха, пока не вышли на границу, разделяющую низменность от лесистого холма. Дальше следовало идти порознь.
– В мрачные времена вы захотели почтить их память, – заметил Часлав.
– Так уж получилось, – ответила Брассика.
– И почему же такая леди, как вы, находится в одиночестве в диких землях?
– Разве одна? Мои слуги со мной.
– Мда, – произнес Часлав и притих на минуту. – Боюсь, что наша встреча роковая: больше наши пути не пересекутся. А я бы удостоил вас алой розы во второй раз.
Брассика смутилась, не то от розы, не то от упоминания злого рока. Атропа шла рядом, несколько осчастливленная тем, что её письмо, составленное священником и сложенное в замысловатую фигуру сердца, вместе с веточкой дуба будет доставлено детям. При помощи пожертвования Маркуса, конечно. Расстройство от нрава юной Брассики, отказавшейся уступить, вызвало горечь.
И гнев. Трактирщице мерещилось, будто дурные чувства питали её через почву и мертвенную траву.
– Что же вы так хороните вторую встречу? – спросила Брассика.
– Говорите так, словно не знаете. Поползли слухи, будто рядом с Вышем вторглись демоны. По ночам слышен скрежет дьявольских тел, и свечение, словно раскрыли гроб верховного лорда, до того становится мрачно, что моей храбрости не всегда хватает одолеть страх. А вы туда направились…
– Нужда влечет. Если не сейчас, то когда? – лукавила девушка, поправляя тонкие локоны.
