Глеб Гурин
Семейная тайна
Глава 1
Солнце медленно клонилось к закату, бросая позолоту своих мягких лучей на ставок внизу и окна домов на противоположном склоне. На смену жаркому дню пришел приятный летний вечер.
Вася сидел на крыльце вместе с Лёней и, жмурясь от солнца, не спеша потягивал красные «ЛД». Старший брат, куря с ним за компанию, молча глядел перед собой.
– Пошли ужинать, – позвала их вышедшая на крыльцо Света, – и позовите Маричку.
Лёня поднялся с бетонной ступеньки и, оглядев улицу, крикнул:
– Маричка-а-а.
Но девочка – самая младшая из них – не спешила отзываться.
– Где она лазит? – процедил сквозь зубы Лёня.
– Да там же, где и всегда – у тётки Вали опять пропадает, – затушив окурок о ступеньку, сказал Вася.
– У Савченко? – удивлённо посмотрел на него брат.
– Ну да.
– Это чё она себе подружку нашла, что ли?
– Типа того. Сидит у неё по полдня, разговаривают там, не знаю про что. Маричка к ней на чай с конфетами постоянно напрашивается.
– Ха, много изменилось, пока меня здесь не было.
– Да, много, – ответил Вася, и в его интонации чувствовалось какое-то лёгкое сожаление.
Но брат не придал этому значения. Он вышел за калитку, и, пройдя наискосок к дому Савченко, еще раз окликнул младшую сестру. Через несколько секунд, девочка показалась в дверном проёме, занавешенном тюлью.
– Чё там? – спросила она у Лёни.
– Ничё. Ужинать пошли, – кинул ей тот и, повернувшись, пошагал домой.
Вся семья Ивоненко собралась за столом. Посередине стояло огромное блюдо, на котором возвышался печеночный пирог. Два поменьше были наполнены летним салатом из огурцов и помидоров.
– О, у нас сегодня пирог! – радостно воскликнула Маричка, садясь за стол.
Вася едва заметно скривился, но этого его жеста никто не заметил. Все набросились на пирог, и начали растягивать его по тарелкам, так что тот вмиг уменьшился на три четверти. В большой семье, как говорится, клювом не щёлкают.
Вася взял себе небольшой кусок и побольше салата. Он не особо хотел пирог. Последнее время мясное вообще как-то не лезло ему в рот. Парень завидовал своему брату, который вместе с отцом на два месяца уезжал на заработки на юг, где оба они управляли комбайнами. И не только заработанные там относительно большие деньги были тому причиной. Вася отчаянно хотел хоть на некоторое время вырваться куда-нибудь из Богом забытых Половцев, где существовало только несколько видов событий, отличающихся по степени важности. К первой категории относились свадьбы, похороны и выпровожения в армию. Ко второй – пьянки и драки за клубом по выходным, а третья – наименее резонансная, но не менее значимая – представляла собой сельские слухи и сплетни. Где-то процентов семьдесят из них было откровенным бредом и домыслами самих селян, но, тем не менее, без этого компонента жизнь в глухой провинции не представлялась возможной.
Людей, где бы они не жили, всегда тянет ко всякого рода сенсациям. И поэтому, если они происходят крайне редко, а тех, которые распространяет «желтая» пресса и передачи про жизнь звёзд, уже недостаточно, то этим самым людям приходится придумывать свои сенсации. Может, это выходит не всегда и не у всех, но вряд ли кто-то обращает внимание на такую мелочь. Слухи и сплетни в селе – это особый вид информационного оружия, которое иногда способно на довольно внушительные последствия. Иногда они могут возвысить отдельного человека до небес, а иногда – растоптать его репутацию на всю оставшуюся жизнь.
В семье Ивоненко самой большой любительницей посплетничать и узнать таким образом последние новости была Маричка. Она могла целыми днями ходить по селу, играть со сверстниками и заходить в гости к соседям. Со стороны девочка создавала впечатление никому ненужного ребёнка, который слоняется без дела, но это было не так. Маричка постоянно слушала, что, кто и где говорит. Она всегда знала, что творится в Половцах и в соседних сёлах – кто умер, кто женился, кто бьёт жену, кто с кем спит и так далее. Особенно любила Маричка играть с маленькими детьми, если у кого-то такие имелись. Но под видом этих игр скрывалось нездоровое любопытство девочки к чужой частной жизни. Она всё время разнюхивала, кто чем дышит, у кого что есть дома и иногда тайком даже воровала всякие понравившиеся ей мелочи. Пару раз её уличали в этом, и тогда те самые сплетни, которые так любила сама Маричка, оборачивались против неё.
Но большинство, особенно более старых людей, хорошо относились к девочке четырнадцати лет, списывая её тягу к сбору всякого рода слухов обычным детским любопытством. Они искренне не понимали, как эта худенькая щупленькая девочка, с круглыми серыми глазами, продолговатым лицом и смешным вздёрнутым кверху носом могла нести какую-то угрозу.
А тем временем разговоры за столом перетекли к обсуждению последних новостей, главной из которых был дед Борис, который на неделе повесился в своём доме на другом краю села. Маричка, как всегда бывшая в курсе событий, выкладывала то, что успела разнюхать касательно этого вопроса.
– Баба Ганька говорила, что он заболел чем-то, а его сын не захотел давать деньги на лечение. Сказал, что ему и так семью не за что кормить, а еще и этот пень старый… «Подохнешь – значит, так и будет», сказал. Вот он и полез в петлю.
– Ты побольше бабу Ганьку слушай, – буркнул отец семейства, вытирая губы от майонеза, которым были перемазаны коржи торта, – я знаю Борисового сына – Рому и уверен, что такого он не сказал бы. Он мужик нормальный.
– А-ай, нашли кого слушать, – махнула рукой Света, – Маричка всегда, как не дослышит, так добрешет.
– Цыц вам! – заткнула их Зоя, – Правильно делает. Нужно всегда быть в курсе, что вокруг творится.
Никто не решился ей перечить. Света – вторая после Лёни по возрасту дочь Ивоненко – раньше тоже занималась тем же, чем теперь Маричка – собирала сплетни по селу, но вскоре, видимо, просто переросла это занятие, и оно стало для неё неинтересным. На тот момент ей было уже восемнадцать, и она перешла на второй курс Переяслав-Хмельницкого государственного педагогического университета, и хоть Переяслав был небольшим городом, Свете там нравилось гораздо больше, чем в родном селе. Несмотря на то, что жизнь там не так кипела, как в столице, но ритм этого города по сравнению с Половцами был просто сумасшедший. Село с каждым годом становилось всё более пустынным и вымершим. Всё больше пустующих домов, всё меньше людей на улицах, да и среди тех, которые встречались, половина была местными алкоголиками, которые походкой зомби из фильмов ковыляли по направлению к единственному магазину за бутылкой.
Поэтому, как и многие молодые люди, Света старалась уехать из села и поселиться где-то в городе. Вариантов было немного. Первый – довольно сложный и обычно редко используемый сельскими девушками – найти работу и на часть зарплаты снимать квартиру. Второй – широко распространённый – выйти замуж за парня из города. И, недолго думая, Света решила пойти по пути наименьшего сопротивления и попробовать осуществить свою мечту, выбрав именно второй путь. И хоть внешность девушки была довольно неказистой – немногим симпатичнее младшей сестры, только вот длинный нос заметно портил картину – провинциальные парни были не слишком уж переборчивы в таких вопросах. И поэтому претендент на звание жениха нашелся довольно быстро. Единственное, чего не знала девушка, – так это того, как на подобные планы отреагирует её мать.
А мать – Зоя – вне всяких сомнений была главой семейства. Именно она, а никак не её муж Ваня, принимала решения о том, что и когда нужно делать. Мужчина уже давно смирился с ролью второго плана во время принятия решений и поэтому редко возражал жене. Никаких чувств между ними уже давно не было, и супруги жили друг с другом только потому, что имели четверых общих детей, и их нужно было как-то кормить и продвигать дальше по жизни.
Зоя была низкорослой худой сутулой женщиной со слегка смуглой кожей и всегда растрёпанными чёрными волосами. С виду она походила на маму-обезьяну из старого мультика «Осторожно, обезьянки!» Но в отличии от героини мультфильма, она умела наводить порядок и дисциплину в семье. Потому как только при таких условиях, они могли столько лет жить, храня от других одну страшную тайну.
Глава 2
Неделей ранее Андрей свернул с трассы сразу же после небольшого ставка, где с берега ловили рыбу двое рыбаков. В это воскресенье мужчина направлялся в Половцы, для того, чтобы завезти какую-то штуковину, лежавшую замотанной в целлофановую плёнку, одному старому другу своего отца. Этой поездке он был совсем не рад, а еще вспомнив, что вечером нужно забрать деньги из магазина в одном селе, настроение Андрея стало хуже некуда.
Мужчина работал торговым агентом и целыми днями колесил на своей оранжевой «Шкоде Фабии» по пыльным сельским дорогам, втюхивая каждой продавщице как можно больше пива. Вообще, с годами эта работа начала его разочаровывать. Не успокаивало и то обстоятельство, что он каждый день был в разъездах. Дорога утомляла мужчину, а летом в жару давал о себе знать лишний вес, выжимая из него все соки. В такую погоду не спасал ни кондиционер, ни открытое окно. Да и кроме того, всё села были похожими друг на друга, как и магазины в них, а природу, с которой сталкивался Андрей в дороге, по большей части составляли скучные поля. В довершение добивало начальство, ставящее каждый раз всё новые и новые планы, которые практически нереально было выполнить. Единственный хороший момент представляла собой относительно нормальная зарплата, но и это было не очень веским аргументом против вышеперечисленных минусов. В общем, к своим тридцати двум годам мужчина конкретно разочаровался в жизни и часто не мог заснуть, раздумывая, а не бросить ли ему свою скучную и размеренную жизнь и умотать куда подальше. Найти там работу, повстречать девушку, которую полюбит всем сердцем, создать с ней крепкую семью…
Но указатель «Половцы» и типичный пейзаж украинского села, вернули Андрея из мира его мыслей в реальность, и он, поморщившись, вытер ладонью мокрый от пота лоб. Заметил, что так и едет с выключенной магнитолой, исправил это досадное недоразумение. По «Перец FM» играла песня «Имя 505» в исполнении «Время и Стекло».
– Так-то лучше, – вслух сказал мужчина, и с оттенком грусти добавил, – немного.
Было одно обстоятельство, которое еще больше раздражало его в этой ситуации. Искренне возмущённый тем, что ему придётся в свой единственный выходной опять садится за руль и ехать в очередное село, Андрей забыл бумажку с координатами друга отца, которому предназначалось то, что лежало сейчас в багажнике «Шкоды». Сам мужчина так и не понял, что это за штуковина. То ли деталь какому-то станку, то ли к машине. Но у него хватало и своих проблем, кроме того, чтобы раздумывать над этим.
Напрягая все извилины своего мозга, Андрей старался вспомнить хотя бы имя и фамилию того мужчины. Ведь обычно в сёлах все друг друга знают, и кто-то мог бы подсказать ему, как добраться до дома нужного человека. Звонить отцу он не хотел, так как знал, что это закончится очередной порцией нравоучений, и возгласами типа: «я так и знал, что ты что-то забудешь!» или «у тебя всегда всё не как у людей!».
«Что-то связанное с бочкой… Бочковский вроде. А зовут… по-моему, Анатолий. Да имя вроде точно такое. Ну, в принципе, даже если я скажу немного не так, меня поправят».
Вместо того, чтобы поехать прямо по асфальтированной дороге, мужчина свернул направо на грунтовку, которая, минуя сад и поле, сворачивала к домам.
Улица, на которой оказался Андрей, состояла из четырёх однотипных и до тошноты похожих друг на друга домиков, мазанных белой известью и с крытыми шифером крышами. Такое однообразие, встречавшееся повсеместно в сёлах вызывало у мужчины грусть и тоску. Не то, чтобы он стремился всегда выделяться из толпы, просто для него такая безвкусица владельцев этих домов свидетельствовала о том, что и во всём остальном они такие же недалёкие.
Но делать было нечего, и Андрей, осмотревшись по дворам, увидел в крайнем невысокого роста темноволосую женщину, развешивающую бельё на верёвке.
Остановившись невдалеке, он вышел из машины и, подойдя к забору, обратился к женщине.
– Здравствуйте, а вы не подскажете, как я могу найти Бочковского Анатолия?
Женщина на несколько мгновений сфокусировала на нём взгляд своих тёмных глаз, а затем её лицо приобрело выражение глубокой задумчивости.
– Возможно, я не правильно запомнил фамилию. Может, он не Бочковский, но точно что-то связанное с бочкой, – как настоящий торговый агент, Андрей никогда сразу не отступал, не успев задать все возможные наводящие вопросы, касавшиеся того, что его интересовало.
– Да нет, – улыбаясь, ответила женщина, – всё правильно, просто я не сразу вспомнила. Бочковский Толик. Да, есть у нас такой. Живёт он… – она сделала паузу, снова задумавшись, и развернулась к мужчине боком, словно пытаясь таким образом показать ему правильное направление, – по этой вот улице в конце нужно… А вам не сложно было бы подождать одну минуту, и подвезти меня с сыном в ту сторону? Просто у нас там дальнее поле, да и как раз показала бы вам, где живёт Толик.
– Да без проблем, – непринуждённо кинул Андрей ей в ответ и изобразил на своём лице лёгкую улыбку, тем временем подумав: «А что, так сказать нельзя было? Нет, нужно мне сидения затирать своими грязными жопами!»
На такой случай, сидения в «Шкоде» Андрея были закрыты чехлами, ведь ему не раз приходилось подвозить продавщиц от дома до магазина или обратно. Зачастую это были полные тётки, от которых за километр несло сеном или навозом, и к которым мужчина относился весьма пренебрежительно.
Прошло минуты три, пока из дома показались темноволосая женщина со своим сыном – парнем лет шестнадцати-семнадцати с такими же тёмными, как и у матери, глазами.
Андрей подошел к своей машине и сел за руль. Женщина с парнем уселись на заднее сидение, что довольно удивило его, но мужчина не стал ничего говорить, а просто развернулся и проехал в ту улицу, куда ранее показывала женщина.
– Сюда? – уточнил Андрей.
– Да, – ответила ему попутчица, – сейчас всё время прямо до конца улицы.
Ехали молча. Мужчина выключил приёмник и просто разглядывал окрестности. Вдоль улочки, по которой они ехали, с левой стороны тянулся ряд домов, по большей части одноэтажных и таких же скучных, как и те, что встретили Андрея на первой улице. С правой же стороны до самого горизонта раскинулось поле. Ближе от дороги зеленели паростки картошки, чуть дальше золотились на летнем солнце колосья пшеницы.
Но Андрея всё это мало интересовало. За свою пятилетнюю карьеру торгового агента он успел увидеть с несколько сотен таких сёл и полей, и вряд ли они смогли бы его чем-то удивить.
А тем временем машина, местами подпрыгивая на ухабах, достигла конца улицы и выехала прямо в поле.
– Мы правильно едем? – спросил Андрей.
– Да, он живёт в доме прямо посреди поля. Там когда-то была тракторная бригада, и после неё сохранилось несколько домов. Большинство из них полностью развалились, но Толик поддерживает свой в порядке.
Эта история воспринялась Андреем с некоторой долей недовольства. Не очень-то его привлекала перспектива общения с каким-то отшельником, который забрался жить подальше от людей.
«И почему отец мне ничего не сказал по этому поводу? Мне кажется, это довольно запоминающийся ориентир. А, хотя, что с него взять? Тоже стареет уже…»
Спустя минуту вдали показались какие-то строения, надёжно скрытые в зелёной листве обступивших их деревьев.
– Это там? – снова спросил Андрей.
– Да-да, там. Мы тоже там выйдем.
«Да мне плевать, где вы выйдете, лишь бы поскорее», – раздраженно заметил про себя мужчина.
Подъехав к остаткам тракторной бригады, он огляделся по сторонам. Всюду царила атмосфера разрухи и заброшенности. На покрытом многочисленными трещинами асфальте валялись куски штукатурки, кирпичей, шифера и прочих стройматериалов. Практически все строения стояли без крыш, не говоря уже об окнах и дверях. Дома, который хоть как-то мог подойти под жильё, нигде по близости не было видно.
Вдруг мозг Андрея пронзил приступ беспокойства. Он заёрзал на сидении.
«Ну и где этот дом? По ходу его здесь нет. Тогда зачем они меня сюда завезли? А почему они сели сзади?»
Мужчина уже хотел было раскрыть рот, чтобы что-то сказать, но тут в зеркале заднего обзора заметил, как до этого безразлично смотревший в окно парень сзади него, встретился с ним взглядом и резко обвил его шею какой-то тонкой проволокой.
Андрей не был готов к такому резкому повороту событий, и поэтому не успел адекватно отреагировать на нападение. Шею его вмиг пронзила тупая боль, отдававшаяся в горле, затем перестало хватать воздуха, и мужчина инстинктивно вцепился обеими руками в опоясывающую его шею проволоку, пытаясь разжать её смертельные объятия.
Его испуганный взгляд скользнул вниз, и Андрей успел заметить, как женщина, легко протиснувшись между передними сидениями, вытащила большой столовый нож и одним точным ударом поразила его в сердце.
Взгляд Андрея, на секунду расширившись и сфокусировавшись на солнцезащитном козырьке, погас и сделался каким-то стеклянным, неживым.
Глава 3
Вася не особо хотел ехать с матерью, а точнее он и вовсе этого не хотел, но другого выхода не было. Они все были повязаны этой историей, и должны были сохранять свою общую тайну. Поэтому, обув на ноги резиновые шлёпанцы, он вышел вслед за Зоей, и они сели, как и договаривались, на заднее сидение автомобиля будущей жертвы. Это было сделано с расчетом на то, что тонировка там была темнее, и их вряд ли смогли бы разглядеть любопытные односельчане, которые при любом звуке приближающегося мотора поднимают головы от своих огородов или выглядывают в окна и из-за калиток.
Смешанные чувства испытывал парень, когда машина, временами подскакивая на ухабах грунтовой дороги, не спеша пробиралась вдоль улицы. Ему отчаянно не хотелось делать то, чем они раньше занимались с родителями и старшим братом. Васе надоело жить такой жизнью, и он временами хотел просто сбежать из дому, чтобы никогда туда не вернуться. Но что-то держало его в этом глухом провинциальном болоте. Наверное, долг перед своей семьей, скелеты из шкафа которой, никто и никогда не должен был обнаружить. Для своих односельчан Ивоненки были самой обыкновенной семьёй со своими достоинствами и недостатками, не более того.
Тем временем автомобиль свернул с полевой дороги на площадку бывшей тракторной бригады. Ничего здесь не вызывало удивления у Васи, который был в этом месте не раз. А вот мужчина, любезно согласившийся подвести их, по всей видимости, занервничал. Он стал озираться по сторонам, выискивая дом своего знакомого или родственника.
Парень был в состоянии соизмерить превосходство мужчины, поэтому понимал, что всё должно произойти быстро и получиться с первого раза. Он до последнего старался соблюдать спокойствие, по крайней мере, показывать это. А сам тем временем вытаскивал из кармана спортивных брюк тоненькую проволоку.
Молниеносным движением накинув проволоку на шею мужчины, Вася стал душить его со всей силы, чтобы тот не успел опомниться и дать отпор.
Вовремя подоспела мать. Она пролезла между сидениями и, быстро достав из взятого с собой заметно пошарпанного целлофанового пакета нож, засадила его точно в сердце мужчины, который безуспешно пытался ослабить проволоку на своей шее.
Кровь брызнула из-под ножа и заляпала руль и панель приборов.
– Зачем?! – вырвалось у Васи.
– А почему, когда надо убить свинью, её режут, а не душат? – произнесла Зоя с заметным пренебрежением в тоне. Её всегда раздражало, когда кто-то давал слабину.
Парень не стал ничего ей говорить, а только смотал проволоку и положил её обратно в карман. Они оба вышли из машины и некоторое время стояли молча, переводя дух от сделанного только что.
– Что дальше делать будем? – спросил Вася у матери, не глядя ей в лицо.
– А что дальше? Дальше, как обычно, – равнодушно ответила она, – за этим придём ночью, когда стемнеет, а машину… Поставь пока туда же, где и в прошлый раз. Там её всё равно никто не найдёт.
Парень кивнул и, перетащив уже неживого водителя, сел за руль. В отличие от своего брата, Вася не так хорошо умел водить машину. Ему больше по вкусу был мопед, на котором он мог целыми днями гонять по селу. А вот Лёня был большим любителем своей кофейного цвета «пятёрки». Каждый раз, когда у него оказывалась на руках относительно крупная сумма денег, он вкладывал её в доработку своего «железного коня». Первой была магнитола «Пионер» с небольшим экранчиком, что совершенно не удивительно. Большинство сельских парней, никогда не изменяющих «вазовской» «классике», считают, что любой недостаток своей несовершенной машины можно исправить орущей на всю округу музыкой. Так как Лёня принадлежал как раз к таким, закономерно, что вслед за магнитолой, пошла акустика. Еще через месяц к ним присоединилась глухая тонировка, а за ней спойлер и титановые диски на колёса. Но на этом парень останавливаться не собирался. Пацанский тюнинг, который разбирающиеся в этом люди часто называют еще колхозным, не был завершен, поэтому многие испытания старой «пятёрке» еще следовало пережить.
Переведя рычаг коробки переключения передач на первую, Вася попытался тронуться с места. Машина пару раз дёрнулась, но всё же не заглохла. Парень завернул за одно из строений, и загнал её в заброшенный гараж. Там уже стоял ржавый трактор в полуразваленном состоянии и тёмно-зелёный универсал «Форд Таурус» выпуска середины девяностых годов. Вася старался не смотреть в его сторону. Вид автомобиля и воспоминания, связанные с ним, вызывали у него содрогание.
Это случилось год назад. Тогда жертвами Ивоненко стала семья из трёх человек, неизвестно почему оказавшихся в Половцах. Братья с отцом выследили их, когда возвращались с рынка в Василькове.
Лёня тогда поравнялся с «Фордом», и когда они разглядели в автомобиле парня и девушку лет двадцати пяти, то, не сговариваясь, решили, что им повезло с добычей.
И были правы. Никто и никогда не искал пассажиров зелёного универсала в Половцах. Всё прошло практически без проблем, за исключением одного обстоятельства – на заднем сидении Ивоненки нашли девочку трёх лет …
Васю вновь пробрала дрожь при воспоминании о том случае, и он быстро вышел из гаража. Мать, как ни в чём ни бывало, ждала его в тени стоявшей у стены здания липы.
Выйдя на дорогу, они молча пошли в сторону дома.
