Гийом Мюссо
Завтра
День второй
5. Только между нами…
Даже играя самого себя, приходится гримироваться.
Станислав Ежи Лец
Следующий день
Бостон
12 часов 15 минут
Мэтью закрыл за собой дверь и спустился по ступенькам крыльца на улицу. Ночью шел дождь, а с утра засияло солнце, заливая светом квартал Бэкон-Хилл. Над Луисбург-сквером витали запахи влажной земли и палых листьев, в солнечных лучах деревья в парке светились золотом. Мэтью поправил на спине рюкзачок, надел шлем, вскочил на велосипед и, насвистывая сквозь зубы, помчался по направлению к Пинкни-стрит. Он успел забыть, что на душе может быть так легко. День за днем он жил словно привидение, но сегодня очнулся, пришел в сознание. Мэтью прочитал три лекции в университете и даже шутил со своими студентами, неожиданно ощутив, как замечательно преподавать, когда у тебя хорошее настроение.
Железная рука, что скрутила его и крепко держала внутри, неожиданно ослабила хватку. Мэтью почувствовал, что вокруг него кипит жизнь и он ей совсем не чужой. Хмелея от давно забытого ощущения беззаботности, он завертел педалями быстрее и, осуществив плавный вираж, свернул на Бриммер-стрит. Ветер дул ему в лицо. Увидев впереди Паблик-Гарден[16], он еще прибавил скорости, чувствуя себя одним целым с велосипедом, наслаждаясь ветром и живительным ощущением свободы. Вдоль парка он ехал не спеша, с удовольствием, а затем свернул направо на Ньюбери-стрит.
Благодаря шикарным кафе, модным магазинам, выставочным залам и галереям эта улица всегда была самой оживленной в квартале Бэк Бэй. В солнечную погоду в обеденное время террасы кафе здесь брали с боем. Мэтью поставил велосипед перед элегантным браунстоуном[17] из темного камня, нижний этаж которого занимал ресторан под названием «Бистро 66». Обычно, если Мэтью с Эйприл перекусывали вне дома, они обедали здесь. На террасе он увидел свободное место, сел и помахал официанту. Потом достал вновь приобретенный ноутбук и подсоединился к вай-фаю кафе. Несколько кликов, и он уже зарезервировал себе на сайте Дельта Эйрлайнс авиабилет до Нью-Йорка. Вылет в 17 часов 15 минут, значит, в аэропорту Кеннеди он будет в 19. Как раз вовремя, чтобы успеть на ужин с Эммой. Затем Мэтью набрал по мобильнику Нью-Йорк, ресторан «Номер 5» и сразу попал на Конни, а с ней они были давние друзья. Как же давно они не виделись! Конни очень обрадовалась, услышав Мэтью, сказала, что хотела бы рассказать ему кучу новостей, но сейчас у них так много народу, а один из официантов, как назло, заболел. Она записала заказ Мэтью на вечер и пообещала, что они спокойно поговорят обо всем, когда увидятся.
– Место свободно, молодой человек?
Мэтью дал отбой и взглянул на задавшую вопрос женщину.
– Оно свободно и ждет только вас.
Эйприл устроилась рядом с радиатором, который обогревал террасу, подняла руку и заказала бокал Пино Гриджио и пирог с крабами.
– А ты что заказал?
– Маленькую порцию «Цезаря» и воду.
– На диету сел?
– Берегу аппетит для вечера. Я сегодня ужинаю в ресторане.
– Неужели? Так, значит, ты все-таки пригласил свою прекрасную сомелье? Поздравляю, Мэтью. Горжусь тобой!
Им принесли напитки. Эйприл подняла свой бокал, и они звякнули бокалами от души.
– А ты решил, что наденешь? – озабоченно осведомилась она.
Мэтью пожал плечами:
– Да ничего особенного. Поеду как есть.
Нахмурив брови, Эйприл осмотрела его с головы до ног.
– Так! В спортивных брюках, старой толстовке с капюшоном, подростковых кедах и защитной куртке? Не говоря о взлохмаченных волосах и бороде неандертальца?
– Не преувеличивай, пожалуйста!
– Я преуменьшаю, Мэтт! Подумай сам хоть секунду! Эта молодая женщина работает в одном из самых престижных ресторанов Манхэттена. Ее клиенты – бизнесмены, представители мира моды, телевидения, кино – люди утонченные, элегантные, одетые с иголочки. Она примет тебя за деревенщину или за студента-недоучку.
– Но я должен быть тем, кто я есть! Самим собой!
Эйприл отмела его возражение.
– Первая встреча – дело серьезное, к ней надо приготовиться, ясно? Встречают, знаешь ли, по одежке! Первое впечатление остается в памяти навсегда!
Мэтью тут же вскипел.
– «Обращать внимание на внешность – все равно что выбирать книги по обложкам»![18]
– Можешь сколько угодно услаждать себя цитатами! Но я на твоем месте не задирала бы нос, а подумала и…
Мэтью тяжело вздохнул, помрачнел, покрутил в руках сигарету, собираясь поджечь, но не закурил и обратился к Эйприл:
– Ладно. Может, дашь мне пару полезных советов?..
Нью-Йорк
13 часов
– Ловенстайн! А не слишком ли много вы себе позволяете?! – прорычал Питер Бенедикт, толкнув прозрачную дверь погреба ресторана «Император».
Главный сомелье чуть ли не бегом бежал к подчиненной, которая укладывала бутылки в проволочный ящик.
– С какой это стати вы взяли на себя право покупать эти вина? – продолжал он рычать, размахивая листком желтой бумаги.
Эмма взглянула на листок. Это был счет с логотипом винодельческой фирмы, занимающейся продажей элитных сухих вин. Заказ был на три бутылки:
Домен Романе Конти (1991) – 1 бутылка;
Эрмитаж Кюве Кателен, Ж.Л. Шав (1991) – 1 бутылка;
Крахер Химмельрейх, Ослезе, домен Ж.Ж. Прюм (1982) – 1 бутылка.
Первая бутылка – волшебное и роскошное бургундское вино, вторая – благородный и родовитый шираз и третья – рислинг со сложным сладким вкусом. Все три лучшие сухие, все три безупречного миллезима[19]. Три самых замечательных сорта, какие только Эмма пробовала в своей жизни. Но она их не заказывала и могла в этом поклясться.
– Уверяю вас, Питер, я понятия не имею об этом заказе.
– Стыдно отнекиваться, Ловенстайн! На бланке заказа ваша подпись, и чек – средства переведены со счета ресторана «Император».
– Быть такого не может!
Побелев от гнева, Бенедикт продолжал осыпать Эмму упреками.
– Я только что осведомлялся у экспедитора, и он подтвердил, что бутылки были доставлены в ресторан. Я хочу знать, где они, и немедленно!
– Послушайте, здесь явно какая-то ошибка! Но это не так уж страшно. Нужно только…
– Ах, не страшно? А счет больше чем на десять тысяч тоже не серьезно?!
– Конечно, сумма значительная, но…
– Разбирайтесь с этой суммой как знаете, Ловенстайн! Но я требую, чтобы все было улажено к концу дня! – прошипел он и, угрожающе направив на нее палец, прибавил: – А иначе вон отсюда!
Не дожидаясь ответа, шеф резко повернулся и исчез за дверью.
Эмма несколько секунд приходила в себя, обескураженная яростным нападением. Бенедикт был сомелье старой школы, он считал, что женщинам нечего делать в винных погребах. Свою помощницу он терпеть не мог, и не без причины. Незадолго до своего скоропалительного ухода Джонатан Лемперер предложил Эмме место главного сомелье. Молодая женщина должна была занять пост Бенедикта в начале этого года, но ему удалось договориться с новой администрацией и затормозить ее продвижение по службе. Теперь главный сомелье думал об одном: как поймать молодую коллегу на каком-нибудь просчете и избавиться от нее раз и навсегда.
Эмма смотрела на счет и мучительно соображала, кто бы мог ее так подставить? Питер Бенедикт был недоброжелательным, злопамятным, но он не был сумасшедшим и не мог затеять такую махинацию.
«Так кто же?»
Заказанные вина выбирались не наобум. Именно этим маркам она отдала предпочтение и рекомендовала их на прошлой неделе, беседуя с журналистом из журнала «Обозреватель вин», который готовил для своего журнала статью о молодых сомелье. Теперь Эмма старалась припомнить, был ли еще кто-то в отделе прессы и коммуникаций, когда они там беседовали.
«Ромуальд Леблан!»
Взволнованная, Эмма чуть ли не бегом выбежала из погреба и поднялась на лифте в администрацию. Не называя себя, сказала, что хочет поговорить со стажером, который был нанят рестораном для сбора информации. Ей назвали номер кабинета, и она быстро вошла туда и плотно закрыла за собой дверь.
– Только между нами, очкарик!
Ошеломленный неожиданным вторжением, Ромуальд Леблан чуть было не подпрыгнул перед экраном своего компьютера. Прыщавый бледный юнец с сальными волосами, подстриженный под горшок, в больших квадратных очках в тяжелой оправе. Сандалии на босу ногу, рваные джинсы, сомнительной чистоты толстовка с капюшоном и футболка «Марвел».
– Добрый день, мисс… э… Ловенстайн, – поздоровался он с ней с французским акцентом.
– Я вижу, ты узнал меня, и для начала это совсем неплохо, – произнесла она с угрозой в голосе и подошла к нему поближе.
Взглянула на экран компьютера и прибавила:
– Значит, ресторан тебе платит за то, чтобы ты пускал слюни перед фотками голых дамочек?
– Нет, конечно, мадам, но… У меня перерыв.
Подростку-французу было явно не по себе, и, желая придать себе уверенности, он откусил большой кусок от начатого шоколадного батончика, что лежал у него на столе.
– Прекрати сейчас же жевать, таракашка, – распорядилась Эмма, достала из кармана счет и помахала им перед носом юнца. – Ты сделал этот заказ? Отвечай!
Паренек сгорбился и опустил глаза.
– Ты! Это сделал ты! – продолжала настаивать Эмма. – Ты слышал наш разговор с журналистом! Ну! Так или нет?
Ромуальд сидел молча, и Эмма повысила голос.
– Послушай меня, желторотая бестолочь, я не собираюсь из-за тебя терять свою работу! Ты можешь молчать и дальше, но в таком случае я иду в администрацию, прошу обратиться в полицию, и ты будешь объясняться с копами!
Угроза познакомиться с полицией подействовала на мальчишку как удар электрического тока.
– Нет! Прошу вас! Да… это я. Вы так расписывали эти вина, что мне захотелось их попробовать.
– Попробовать?! Вина, каждое из которых стоит больше трех тысяч долларов за бутылку?! Нет, ты на самом деле кретин, и в голове у тебя манная каша! И как же ты их заказал?
Ромуальд кивнул на компьютер.
– Проще простого! Все ваши компы да и вообще вся система не охраняется. Две секунды, и я уже в базе данных бухгалтерии вашего ресторана.
– А где бутылки? – спросила Эмма, почувствовав, что сердце у нее замерло. – Ты их открыл?
– Нет, они вон там, – сообщил Ромуальд и поднялся со своего места. Он доплелся до металлического шкафа и вытащил оттуда ящичек из светлого дерева с тремя драгоценными бутылками.
«Слава тебе господи!»
Эмма тщательнейшим образом осмотрела каждую, все три были в целости и сохранности.
Она немедленно позвонила в фирму поставщика, сообщила, что заказ из «Императора» был пиратским, и предложила за свой счет отправить полученное вино обратно с тем, чтобы счет был аннулирован. Она почувствовала величайшее облегчение, когда ее предложение было принято.
Несколько секунд она наслаждалась ощущением, что все неприятности позади и работу она не потеряла. Потом вспомнила о вечернем свидании, и сердце у нее защемило. Желая себя подбодрить, она взглянула на свое отражение в зеркале, и настроение у нее испортилось окончательно. Выглядела она отвратительно. Тусклые волосы, уродская стрижка. Нет, с такой прической нельзя понравиться молодому преподавателю из Гарварда. Эмма тяжело вздохнула и вспомнила о юном стажере.
– Знаешь, я все-таки обязана сообщить о твоем проступке начальнику по кадрам. Нарушение очень серьезное.
– Нет, прошу вас! Только не это!
Паренек раскис, на глазах появились слезы.
– Плачь, плачь, – со вздохом посоветовала Эмма, – писать меньше придется.
Но все-таки протянула ему носовой платок и дождалась, пока он успокоится.
– Сколько тебе лет, Ромуальд?
– Шестнадцать с половиной.
– Откуда приехал?
– Из Бона, это город на юге от Дижона, там…
– Я знаю, где находится Бон. Несколько сортов прекрасных французских вин производят как раз в твоем районе. И сколько времени ты работаешь в «Императоре»?
– Две недели, – ответил он, снимая очки, чтобы вытереть глаза.
– Тебя интересует эта работа?
Ромуальд помотал головой и показал подбородком на компьютер.
– Не, меня только машинки интересуют.
– Компьютеры? – уточнила Эмма. – А почему ты тогда очутился в ресторане?
Паренек рассказал, что его подружка после бакалавриата уехала в Нью-Йорк в семью «на равных», чтобы работать и учиться.
– И она тебя бросила? – догадалась Эмма.
Он молча кивнул
– Родители знают, что ты в Америке?
– Да, но у них сейчас своих проблем выше крыши, – сообщил паренек с отсутствующим видом.
– А как тебе удалось раздобыть работу здесь, в Нью-Йорке? У тебя же нет документов и ты несовершеннолетний.
– А я состарил себя немного и сварганил себе разрешение для получения временной работы.
«Сварганил разрешение»! Понятно, почему он так боится полиции и не хочет привлекать внимание администрации». Эмма посмотрела на подростка с сочувствием, теперь он вызывал в ней не только жалость, но и восхищение.
– А где ты всему этому научился, Ромуальд?
Он пожал плечами.
– Много чего можно делать, если умеешь пользоваться компом, – сказал он.
Эмма продолжала его расспрашивать, и он рассказал, что в тринадцать лет просидел несколько часов под арестом из-за того, что распространял в Интернете пиратскую версию перевода последнего тома «Гарри Поттера». Потом он вскрыл сайт своего лицея и развлекался тем, что ставил себе другие отметки и посылал родителям учеников всякие дурацкие послания по электронной почте. В июне этого года он добыл в три клика темы бакалавриата по естественным наукам, желая помочь подружке. А в начале июля порезвился немного в Фейсбуке на странице президента Николя Саркози. Пустяки, школьные проказы, но на Елисейских Полях не понимают детских шуточек. Власти мигом до него дотянулись. Из-за этих неприятностей он нажил другие, еще хуже: его не хотели допускать к выпускным экзаменам, а потом дали волчий билет по части компьютеров…
Эмма слушала рассказ парнишки, и вдруг ее осенило.
– Давай садись за компьютер, – распорядилась она.
Он послушно уселся за свой стол и нажал на клавишу, переводя компьютер в рабочий режим.
Эмма взяла стул и села с ним рядом.
– Посмотри на меня внимательно, Ромуальд.
Явно нервничая, паренек снял и снова надел очки, но не выдержал взгляда Эммы и отвел глаза.
– Вы… вы очень красивая, – пробормотал он.
– Нет, не очень, – усмехнулась Эмма. – Точнее, страшная. Но ты мне поможешь решить проблему.
Она подсела к клавиатуре и быстренько вышла на сайт парикмахерского салона. На светлом без всяких украшений фоне заплясали светящиеся буквы:
Акахико Имамура
Стилист
– Акахико Имамура, парикмахер-японец, произвел революцию в области причесок, – объяснила Эмма. – На Манхэттене он – лучший из лучших, мэтр, мастер стрижки и краски. Анджелина Джоли, Энн Хэтэуэй, Кейт Бланшетт – все звезды стригутся и причесываются у него. Лучшие дома моды стремятся заполучить его на время своих показов. Говорят, он маг и волшебник, и мне для сегодняшнего вечера очень пригодилось бы его искусство. Беда только в том, что у него очередь и записываются к нему за два месяца.
Ромуальд мигом сообразил, чего от него ждут, пальцы его забегали по клавишам.
– У Имамуры в Нью-Йорке три салона, – продолжала Эмма, пока паренек с умопомрачительной скоростью работал на компьютере, – один в Сохо, второй в Мидтауне, третий в Верхнем Ист-Сайде.
– В Ист-Сайде он и работает сегодня во второй половине дня, – объявил Ромуальд, выведя на экран список клиентов парикмахера.
Потрясенная Эмма наклонилась к списку.
– Та же самая процедура, что и при заказе столика в ресторане, – пояснил юный француз.
– А ты можешь изменить фамилию?
– Ясное дело! А иначе что мы тут делаем? В какое время вы хотите к нему попасть?
– В пять часов. Это возможно?
– Детские игрушки!
И Ромуальд вписал имя Эммы вместо назначенной на пять часов клиентки и тут же отправил уведомление вычеркнутой о том, что сегодняшний визит отменяется.
Эмма не верила своим глазам.
– Ну, ты и молодец, Кларк Кент![20] – радостно одобрила она и чмокнула его в щеку. – Ты тоже, оказывается, маг и волшебник!
Щеки Ромуальда вспыхнули.
– Это совсем не сложно, – скромно сказал он.
– Ты, может, и не похож на крутого, но ты крутой, – подбодрила на прощание Эмма, вставая. – Но все это только между нами. Договорились?
* * *
Бостон
агазин «Брукс Бразер»
15 часов 30 минут
– Вот теперь ты сама элегантность, – одобрила Мэтью Эйприл. – Классический покрой смотрится на тебе лучше всего: плечи четко обрисованы, подчеркнута стройность фигуры, и в то же время чувствуется полная свобода движений. Изысканно и всегда в моде.
Мэтью смотрел на свое отражение в большом зеркале модного магазина и не узнавал сам себя: идеально выбритый, с короткой стрижкой, в костюме, который сидел на нем как влитой.
«Интересно, когда я в последний раз надевал костюм?» – подумал он.
Ответ последовал сразу же и был не сказать чтобы очень радостным.
«В день свадьбы».
– Еще немного, и я поменяю ориентацию, – промурлыкала Эйприл и застегнула ему на пиджаке пуговицу.
Он принудил себя улыбнуться в благодарность за ее старания, которых она для него не пожалела.
– Сейчас дополним костюм прямым пальто из шерстяного драпа и помчимся в аэропорт, – заключила она, взглянув на часы. – В это время всегда пробки, но ты ни за что не опоздаешь на свой самолет! Обещаю!
Заплатив за покупки, они уселись в «Камаро», и Эйприл взяла курс на международный аэропорт Логан. За всю дорогу Мэтью не проронил ни слова. По мере того как день превращался в вечер, оживление Мэтью гасло, энтузиазм улетучивался. Теперь встреча с Эммой Ловенстайн не казалась ему такой уж удачной идеей, как вчера вечером. Чем больше он думал о своей эскападе, тем нелепее она ему представлялась. Бред какой-то. Бессмыслица. Результат воздействия вина и таблеток. Неизвестно, какая женщина, минутное увлечение перепиской, куча хлопот и взаимное разочарование. Другого ждать нечего.
«Камаро» свернул на дорожку, ведущую к стоянке, где машины парковались только на короткое время. Эйприл остановилась прямо перед терминалом. Сейчас ее друг выйдет из машины и отправится дальше. Прощаясь, подруга обняла Мэтью и постаралась его ободрить.
– Я прекрасно знаю, о чем ты сейчас думаешь, Мэтт. Знаю, что тебе сейчас несладко и ты страшно жалеешь, что ввязался в эту историю. Но я тебя умоляю: пойди на эту встречу. Обязательно!
Соглашаясь, он кивнул головой, хлопнул дверцей машины и забрал сумку из багажника. На прощание помахал Эйприл рукой и вошел в здание аэропорта.
Быстрым шагом пересек холл. Регистрацию он уже прошел на домашнем компьютере, так что оставался только контроль безопасности. После него Мэтт отправился в зал ожидания. Когда настало время садиться в самолет, ему внезапно стало не по себе, он засомневался, а потом почувствовал настоящий страх. На лбу выступил пот. Множество самых разных мыслей застучало в висках. Перед глазами с отчаянной ясностью возникло лицо Кейт… Но он не поддался чувству вины, быстро-быстро поморгал, и картина расплылась. Мэтью подал билет бортпроводнице.
* * *
Магазин «Бергдорф Гудман»
Пятая авеню
16 часов 15 минут
Эмма слегка растерялась, оказавшись среди витрин дорогого нью-йоркского магазина. И было от чего оробеть – огромное здание из белого мрамора подавляло, равно как и красавицы продавщицы, похожие на фотомоделей. И не хочешь, а почувствуешь себя серой мышкой. Эмма прекрасно знала, что «такой вот магазин», где не обращают внимания на цены и куда красивые, богатые и уверенные в себе женщины заходят просто, чтобы что-то примерить, совсем не ее магазин. Но сегодня она чувствовала: свою неуверенность она преодолеет.
Ночью Эмма так и не смогла заснуть. Вскочила чуть ли не на рассвете и полезла в шкаф поинтересоваться, что у нее там есть. Что можно выбрать? Что ей больше всего к лицу? Примеряла то одно, то другое и наконец остановилась на блузке шоколадного цвета, вышитой медной ниткой, и юбке-карандаше из черного шелка с высокой талией. Туалет ей шел, она выглядела эффектно. Но нужна была верхняя одежда – теплая накидка или пальто. Ее пальтецо никуда не годилось: жалкое, поношенное уродство. Едва войдя в магазин, ноги сами понесли ее к великолепной накидке из парчи. Она погладила шелковистую ткань, мерцающую переплетением золотых и серебряных нитей. Накидка была так прекрасна, что Эмма не могла решиться ее примерить.
– Я могу вам чем-то помочь? – осведомилась продавщица, заметив ее нерешительность.
Эмма сказала, что хочет примерить накидку. Та сидела идеально и была сшита словно специально для нее… Но цена! Две тысячи семьсот долларов. Чистое безумие! Такую трату Эмма не могла себе позволить.
Если говорить о деньгах, то на первый взгляд Эмма зарабатывала очень даже прилично. Но жила-то она в Манхэттене, а здесь все в три раза дороже. Но и это не главное. Львиную долю своих сбережений Эмма тратила на оплату сеансов психоаналитика. Жизненно важная трата. Раз в неделю Эмма посещала Маргарет Вуд, своего психотерапевта, которая буквально спасала, когда Эмме становилось совсем худо. Маргарет учила ее защищаться, воздвигать преграду между собой и страхами, нападавшими на нее, норовя утащить в бездну безумия. Вот и сейчас тоже ей явно грозило безрассудство.
Эмма хорошенько подумала и вышла из примерочной.
– Нет, я не беру ее, – решительно и твердо сказала она.
И осталась очень довольна, что справилась с искушением.
Направляясь к выходу, она взглянула на витрину с обувью и восхищенно замерла перед лодочками Брайан Этвуд – розоватыми, матовыми… Выставленная модель была как раз ее размера. Она примерила туфельку и почувствовала себя Золушкой. Лодочки, словно змеи, меняли цвет, отливали то серым, то сиреневым. А каблук! Высокий, лакированный, умопомрачительный! Такие туфли украсят все, что ни надень! Позабыв все свои разумные рассуждения, Эмма достала кредитную карту, готовясь заплатить заоблачную цену – тысячу пятьсот долларов. Но прежде, чем отправиться к кассе, она поспешно вернулась в секцию верхней одежды и выписала себе накидку из парчи.
И вот итог магазинных безумств: полтора месяца работы улетели, как дым, в одну минуту.
Оказавшись снова на Пятой авеню в новой накидке и туфлях, Эмма почувствовала леденящий холод. Она закуталась потеплее в шарф и наклонила голову, спасаясь от пронзительного ветра. Но лицо у нее мгновенно застыло, руки и ноги окоченели. Из глаз потекли слезы, щеки обжигало. Идти пешком при таком сумасшедшем ветре она не решилась, подошла к краю тротуара и остановила такси. Шоферу она дала адрес парикмахерского салона, но попросила сделать крюк и заехать в Рокфеллер-центр. Поднялась в «Император» и оставила у портье сумку со старым пальто и туфлями.
Парикмахерский салон Акахико Имамуры располагался в самом центре Верхнего Ист-Сайда. Просторный, ярко освещенный, с бежевыми стенами, мебелью светлого дерева, кожаными диванами и прозрачными консолями с орхидеями.
Эмма назвала свою фамилию администратору, и та проверила назначенное время. Все в порядке, записана на пять. Компьютерные манипуляции Ромуальда сработали.
Помощница мэтра принялась мыть Эмме голову, массажируя кожу головы и осторожно перебирая медные пряди. Умелые пальцы принесли расслабление, Эмма успокоилась, забыла о своих тратах, неуверенности, заботах и с наслаждением отдалась ласкающим утонченным ощущениям. Вскоре появился Имамура, очень сдержанный и прямой. Он смотрел в пол и церемонно поздоровался с ней. Эмма достала из сумочки вырезанную из журнала фотографию Кейт Бекинсэйл.
– Можно мне сделать такую же прическу? – спросила она.
Имамура даже не взглянул на фото. Зато он долго вглядывался в лицо своей клиентки, потом тихо сказал несколько слов по-японски своей помощнице, которая занималась окраской. Взял ножницы и начал стричь. Он работал минут двадцать, а потом передал Эмму своей помощнице, которая очень быстро сменила оттенок волос клиентки с медного на горький шоколад. Как только процедура окрашивания была закончена, Имамура сам прополоскал волосы Эммы и продолжил свою работу. Прядь за прядью он накручивал волосы на большие бигуди, сушил их, а затем занялся прической.
Результат превзошел все ожидания! Приподнятые на затылке волосы струились каскадом. Изысканная, неожиданная прическа подчеркнула природную женственность Эммы, придала ее лицу особое сияние. Светлые глаза стали ярче. Эмма придвинулась к зеркалу, зачарованная своим новым обликом. Несколько непокорных прядей выбивались из шиньона, так что законченный образ смотрелся очень органично. Ни намека на искусственность! А цвет? Он был великолепен! Лучше, чем у Кейт Бекинсэйл. Никогда еще Эмма не была такой красивой.
С легким сердцем она села в такси и поехала в Ист-Виллидж. В машине достала косметичку и немного подкрасилась – чуть-чуть розовых румян, золотистая тень на веки, коралловый блеск на губы.
Стрелки часов показывали восемь часов одну минуту, когда она толкнула дверь маленького итальянского ресторанчика «Номер 5», на юге от Томпкинс-сквер-парк…
* * *
«Дельта 1816» приземлился в аэропорту Кеннеди с небольшим опозданием. Мэтью, сидя в салоне в хвостовой части, нервничал и поглядывал на часы. Уже семь часов восемнадцать минут. Едва ступив на землю, он ринулся к очереди, выстроившейся на стоянке такси, и простоял в ней еще двенадцать минут, прежде чем сел в машину. Назвал шоферу адрес ресторана и, как часто показывают в фильмах, пообещал хорошие чаевые, если они приедут в восемь. Оказалось, что и в Нью-Йорке невероятно тепло для декабря. Машин было немало, но гораздо меньше, чем ожидал Мэтью. «Желтому такси» удалось очень быстро миновать Квинс, промчаться по Вильямсбургскому мосту и удачно пробраться по улочкам Ист-Сайда. В восемь часов три минуты такси остановилось у дверей «Номера 5».
Мэтью облегченно вздохнул. Он приехал вовремя. Можно даже надеяться, что приехал первым. Он расплатился с шофером и вышел из машины. Странное ощущение – возбуждение и нервозность одновременно. Он еще раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и толкнул дверь итальянского ресторанчика.
