Гермий Александрийский
Комментарии к «Федру» Платона. Книга вторая

Полная версия

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

© Гермий Александрийский, 2024

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2024

ISBN 978-5-0064-9335-3 (т. 2)

ISBN 978-5-0062-7434-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ΕΡΜΕΙΟΥ ΦΙΛΟΣΟΦΟΥ ’ ΤΩΝ ΕΙΣ ΤΟΝ ΠΛΑΤΩΝΟΣ ΦΑΙΔΡΟΝ ΣΧΟΛΙΩΝ ΤΩΝ ΕΙΣ ΤΡΙΔ ΤΟ ΔΕΥΤΕΡΟΝ

КОММЕНТАРИИ ФИЛОСОФА ЭРМИЯ К ФЕДРУ ПЛАТОНА (Книга 2)

Кратко о второй книге Гермия Александрийского

Гермий во второй книге обсуждает философские идеи о любви, безумии и бессмертии души, основываясь на работах Стесихора, Сократа и Платона. Стесихор в своей палиноде отказывается от прежних взглядов на любовь, утверждая, что они были ложными, в то время как Сократ подчеркивает, что безумие влюбленного может быть как положительным, так и отрицательным, и связано с высшими благами. Платон выделяет четыре вида безумия (музыкальное, ритуальное, пророческое и эротическое), которые помогают душе восстановить гармонию и связь с божественным.

Далее рассматривается природа души, её бессмертие и самодвижение, где Платон утверждает, что душа не может быть уничтожена и всегда в движении. Он использует метафору возницы и лошадей для иллюстрации различных аспектов души, подчеркивая важность разума. Гермий также обсуждает иерархию душ, их связь с божественными сущностями и влияние на мир, а также концепцию пророчества и знания.

В заключение, Гермий акцентирует внимание на различиях между разумной душой человека и неразумной душой животных, подчеркивая, что только философы могут достичь божественного через понимание умопостигаемого. Текст подчеркивает важность практики и восхождения к божественным истинам для достижения истинного счастья и понимания.

α. Οὐκ ἔστ ἔτυμος λογος] 244 Α.
«Неверно было слово это»

Идеи Стесихора и Сократа о любви и безумии. Стесихор написал палиноду, в которой утверждает, что его прежние слова о любви были ложными, несмотря на их правдивость в контексте исчезающей красоты. Сократ, в свою очередь, использует аргументы Лисия, утверждая, что влюбленный может быть безумным, но это безумие не всегда является негативным. Он подчеркивает, что безумие может иметь как положительные, так и отрицательные аспекты, и что в некоторых случаях влюбленный может превосходить умеренного человека. Сократ также утверждает, что безумие может быть источником высших благ и что оно связано с экстазом и страстью, которые являются важными аспектами человеческого опыта.

У Стесихора все началось с того же, что и у нас: он сам написал палиноду для Любви, как и для Елены. Прежнее высказывание он произнес не правдиво, а ложно, хотя оно и было правдивым в том смысле, что было забыто, поскольку касалось красоты, которая исчезает и гибнет в чувственном мире; таким образом, оно естественным образом связано с ложным. – Конечно, он говорил о настоящем: ведь он просто сказал: «Ложно то слово, которое не дарует благосклонности любящему», но «то, что присутствует, как говорят, дарует благосклонность тому, кто не любит».

– Так как Лисий использовал этот аргумент, утверждая, что не следует потакать любовнику, потому что любовник безумен, а не любовник умерен, Сократ также использовал его (ведь он сам заявил, что везде, где можно выразить нечто отличное от того, что утверждает Лисий, следует это сделать). Поскольку он сам применял это во многих других аргументах, в том числе и в этом, что влюбленный безумен, а нелюбящий умерен, он указывает, что понятие безумия не является простым; ведь существует по крайней мере третья категория, в которой влюбленный превосходит и лучше, чем умеренный, тогда как тот, кто находится в одной категории с умеренным, имеет и преимущества, и недостатки по сравнению с умеренным, и уступает ему в умеренности.

Поскольку, таким образом, все аргументы в предыдущем рассуждении проистекают из его безумия и изумления, Сократ показывает, что само это понятие – не просто название безумия. Ведь оно может быть либо только плохим, либо только хорошим (ибо только это может быть простым), либо может быть и хорошим, и плохим.

Ибо если бы это простое понятие означало только зло, то оно, конечно, было бы хуже, чем умеренность; но если бы оно было только добром или в одних отношениях добром, а в других злом, то недостаточно, чтобы безумие было добром, чтобы быть лучше умеренности; ибо что, если бы оно было менее добрым? Поэтому необходимо показать, что в умеренности больше блага, чем в безумии; это действительно будет показано, и это покажет, что превосходство безумия над высшими благами – дело людей, и что безумие – не просто величайшее благо, но также причина и мать величайших благ.

Поэтому она также великим образом ее прославляет. Если же это дар от богов, как утверждает самый мудрый, то может стать причиной высших благ; и первая, и средняя, и последняя страсть порождают экстаз и безумие, а различные формы безумия, кажется, являются неотъемлемой частью самой страсти, внушая безумие и восторг тем, кто поддается ей.

***

Hρξατο μὲν ἀπὸ τῆς αὐτῆς ἀρχῆς τῷ Στησιχορῳ, Eπειδὴ καί αὐτὸς παλινῳδίαν γράφει εἰς τὸν Ἔρωτα, ὥσπερ ὁ Στησίχορος εἰς τὴν Eλένην. Οὐκ ἔτυμον δὲ εἰπε τὸν προτερον λογον, ἀλλὰ ψευδῆ, καίτοι γε ὄντα οπῃ ἠλήθευεν, Eπειδὴ περὶ τὸ αἰσθητὸν κιὶ ἔξω φιινομενον ἀπέολεπε κάλλος· διὸ συναινσιπὲφυρται τῷ ψευδεῖ. – Aσφαλῶς δὲ εἰπε τὸ παροντος· οὐ γὰρ ἁπλῶς εἰπε " ψευδής Eστιν ὁ λογος ὃς ἃν μὴ τῷ Eρῶντι χαρίζηται," ἀλλ " ὸς <ἃν> παροντος ἑρπετοῦ τῷ μή Eρῶντι φῇ δεῖν χαρίζεσθαι. "

– Εἰτα Eπειδὴ ἄνω Eπὶ κάτω τούτῳ μονῳ Eχρῆτο τῷ Eπιχειρήματι ὁ Λυσίας, λέγων μή δεῖν χαρίζεσθαι τῷ Eρῶντι, Eπειδὴ ὁ μὲν Eρῶν μαίνεται, ὁ δὲ μὴ Eρῶν σωφρονεῖ, Eχρῆτο δὲ αὐτῷ καὶ Σωκράτης (εἰπε γὰρ καὶ αὐτὸς οτ. οὐ δυνατὸν πάντῃ ἕτερα παρὰ τοῦ Λυσίου λέγειν, ἀλλ ἔστιν οπῃ τοῖς αὐτοῖς ἀνάγιτ, χρήσισθαι), Eπειδὴ οὐν καὶ αὐτὸς Eχρήσατο πρὸς πολλοῖς ἄλλοις Eπιχειρήμασι καὶ τούτῳ τῷ οτι ὁ μὲν Eρῶν μιίνετιι,  ὁ δὲ μή Eρῶν σωφρονεῖ, δείκνυσι μή ὃν ἁπλοῦν τὸ τῆς μανίας ὄνομα· τριττὸν γὰρ τούλάχιστον τὸ μὲν Yπέρτερον καί κρεῖττον τοῦ σωφρονεῖν, τὸ δὲ Eν τῇ αὐτῇ συστοιχίᾳ τῷ σωφρονεῖν, ὁ καὶ κατά τι πλεονεκτεῖ καὶ κατά τι πλεονεκτεῖται Yπὸ τοῦ σωφρονεῖν, τὸ δὲ καταδεέστερον τοῦ σωφρονεῖν.

Eπειδὴ τοίνυν πάντσι τὰ Eπιχειρήματα Eν τοῖς ἅνω λογοις Eκ τοῦ μαίνεσθαι αὐτὸν καὶ Eξεστηκὲναι Eλαμὸάνετο, αὐτὸ τοῦτο λαὸἰυν ὁ Σωκράτης δείκνυσιν οὐχ ἁπλοῦν ὃν τὸ, τῆς μανίας ὄνομα. «Ἡ γὰρ μονως κακον Eστιν, ἢ μονως ἀγαθον, (τοῦτο γὰρ <ἃν> ἠν ἁπλοῦν εἰναι) ἢ καὶ ἀγαθὸν καῖ κακον.

Εἰ μὲν γάρ μονως κακὸν Eσήμαινε τοῦτο τὸ ἁπλοῦν, πάντως ἂν χεῖρον ἠν τοῦ σωφρονεῖν· εἰ δ αὐ πάλιν μονως ἀγαθὸν ἠν, ἢ κατά τι μεν, ἀγαθὸν κατά τι δὲ κακὸν, οὐκ ἀρκεῖ τὸ εἰναι ἀγαθὸν τὴν μανίαν πρὸς τὸ καὶ κρείττω εἰναι τοῦ σωφρονεῖν· τί γὰρ εἰ ἔλαττον ἀγαθὸν εἰή; Διὸ δεῖ δεῖξαι οτι πρὸς τῷ ἀγαθῷ καὶ μεῖζον ἀγαθον Eστι τοῦ σωφρονεῖν· τοῦτο δὴ καὶ ποιήσει, καὶ δείξει οτι ἡ κρείττων τοῦ σωφρονεῖν μανία τῶν με· γίστων ἀγαθῶνέιῖτία Eστὶ τοῖς ἀνθρώποις, καὶ οὐχ ἁπλῶς μέγιστον ἀγαθον Eστιν ἡ μανία, ἀλλ αἰτία καὶ μήτηρ τῶν μεγίστων ἀγαθῶν Eστι.

Διὸ καὶ μειζονως αὐτὴν ἀνυμνεῖ. Εἰ δέ. καὶ Eκ θεῶν Eνδίδοται ὡς Eρεῖ τῶν ἆοιροτάτων ἀγαθῶν ἂν εἴη αἰτία· εἰ δὲ καὶ ὁ πρῶτος ἔρως καὶ ὁ μέσος καὶ ὁ ἔσχατος ἔκστασιν Eμποιοῦσι καὶ μανίαν, εἰ καὶ διάφορα τὰ εἴδη τῶν μανιῶν, ἔοικεν αὐτὸ τοῦτο ἴδιον εἰναι τοῦ ἔρωτος, τὸ μανίαν καὶ ἔκστασιν Eμποιεῖν τῷ κατεχομένῳ Yπ αὐτοῦ.

β. «Ἡ τε γὰρ δὴ Eν Δελφοῖς προφῆτις] 244 Α.
«оно уделяется нам как божий дар»

Энтузиазм и его связь с душой, божественным вдохновением и различными формами безумия, согласно Платону. Он выделяет четыре вида безумия: музыкальное, ритуальное, пророческое и эротическое, каждый из которых влияет на душу и способствует её восстановлению и гармонии. Энтузиазм рассматривается как высшее состояние души, когда она соединяется с богами и получает вдохновение.

Душа, отделяясь от божественного, проходит через различные стадии, включая разум и размышления, и сталкивается с безумием. Четыре вида безумия помогают вернуть душу к её первоначальному состоянию, каждый из них выполняет свою роль: музыка гармонизирует, ритуал структурирует, пророчество предсказывает, а эротика объединяет.

Также подчеркивает взаимосвязь между этими формами безумия и их зависимость друг от друга, а также их влияние на искусство и философию. В конечном итоге, душа, стремясь к единству с богами и добром, достигает целостности и совершенства через эти формы энтузиазма.

Далее мы проясним все вышеупомянутые вопросы. Поскольку существует четыре вида безумия, а именно энтузиазм и божественное безумие, здесь Платон представляет музыку, ритуал, пророчество и эротизм. Прежде чем обсуждать каждый из них, мы должны сначала рассмотреть энтузиазм, какая часть души вовлечена в него, каждая ли часть вдохновлена, каждый ли энтузиазм исходит от богов, и в какой именно части души это происходит, или же это происходит из какой-то другой, более высокой части души.

Где же, в таком случае, находится главное и основное определение энтузиазма? Логическая душа состоит из двух частей: одна – мысль (διάνοια), другая – мнение (δοξα). Среди них наиболее простая часть обычно называется мыслью, а высшая – умом (νοῦς), являющимся наиболее развитым ментальным аспектом, через который функционирует душа. Поэтому некоторые называют его потенциальным умом (δυνάμει νοῦν). «Однако есть и нечто сверх этого, что представляет собой высший аспект всей души и является самым единичным, желающим всем добра и всегда предлагающим себя богам, готовым исполнить все, что они пожелают. Также говорят, что это душа, [которая] несет в себе образ запредельного, объединяющего всю душу.

«Необходимо также понять, что это так; разумная душа существует из всех предшествующих ей причин, а именно из разума и богов; она также существует из самой себя, ибо совершенствует себя. Поскольку она происходит от богов, она обладает Единым, которое объединяет все ее силы и сплачивает множество в единое целое. Сначала оно получает благо от богов и делает благом всю сущность души, поскольку соединяется с богами и объединяется с ними. Поскольку он возникает из разума, то обладает умопостигаемым, поскольку выбирает формы посредством простых восприятий и соединяется с высшим разумом. Поскольку оно также существует само по себе, то обладает интеллектуальным аспектом, порождая множество знаний и истин, активно участвуя и рассуждая от предпосылок к выводам. То, что оно существует само по себе, очевидно из его способности совершенствовать себя; оно ведет себя к совершенству и обеспечивает себе благо, гораздо большее, чем простое существование; ведь благо быть больше, чем просто быть; если оно обеспечивает себе большее, оно, конечно, обеспечивает и гораздо большее из меньшего. Поэтому первичная и истинная форма энтузиазма, исходящая от богов, находится в душе, которая превосходит интеллект и разум; она предстает как одно внутри другого, оставаясь и пребывая в состоянии покоя. Однако из этого единства освещается вся жизнь, охватывая разум, интеллект и иррациональные аспекты, распространяясь даже на само тело, которое отражает суть энтузиазма». Существуют и другие формы энтузиазма в отношении различных частей души, возбуждаемые определенными демонами или даже богами, не лишенными демона; так, ум описывается как энтузиазм, когда он открывает знания и теории в мимолетное мгновение и превосходит обычное человеческое понимание. Воля и воображение также характеризуются как восторженные, когда они создают искусства и производят замечательные произведения, как, например, Фидий в скульптуре и другие в различных ремеслах, как заметил Гомер о создателе щита: «не создав ни его, ни чего-либо другого». Гнев также описывается как восторженный, когда он действует с необычайной силой в битве, как, например, когда «Арес в бешенстве… и если кто-то, движимый желанием чего-то запрещенного законом, то из того, что необычайно, говорят, что даже желание слабо воспламенилось восторгом»; таким образом, восторг имеет место и в отношении других частей души.

Однако истинный и подлинный энтузиазм возникает, когда то, что выходит за пределы разума души, пробуждается к богам и вдохновляется оттуда. В остальное время она находится под влиянием различных богов в соответствии со своими способностями, хотя и в меньшей степени, когда ум движим или мысль направлена. «Таким образом, когда кто-то ищет философию, давайте не будем вступать в необоснованные споры, а будем часто участвовать в них, называя ее математической, физической или этической философией и наукой, и точно так же в контексте энтузиазма. Ведь мы обычно говорим, что энтузиазм – это либо воображение, либо движущая сила. Однако те, кто приписывает энтузиазм смесям тел, темпераментам воздуха, различным выдохам, или даже временам года, или подходящим местам, или влиянию небесных тел, как правило, больше сосредотачиваются на материальных аспектах дела, чем на его первопричинах. Поэтому мы выделяем поэтическую причину энтузиазма в богах, а материальную – в восторженной душе или привычных элементах, но конкретно вдохновение богов относительно сущности души, кульминирующей в благе». Но если боги всегда желают добра душе, то почему она не всегда вдохновлена? Они желают ей блага, но они также хотят сохранить порядок целого; а он не всегда подходит по многим причинам; поэтому он не всегда вдохновляет. Некоторые утверждают, что совершенное состояние достигает только подлунной сферы; если они утверждают, что ничто из сверхлунной и небесной сферы не действует в подлунной, то они явно говорят абсурд; но если они имеют в виду, что совершенные существа не могут действовать за пределами лунной сферы, то мы утверждаем, что, если все забывчивые души действительно подлунные, это утверждение справедливо; Однако если есть забывчивые души и за пределами луны (а такие действительно есть, ибо одни из них – последователи солнца, другие – луны, а третьи – Кроноса, ибо он рассеял одних по земле, других – по солнцу, а третьих – по другим местам), то для души будет возможно действовать и за пределами луны. Ибо то, что весь порядок обеспечивает ей в течение долгого времени, душа сможет обеспечить себе и в короткое время, чему способствует совершенное состояние под властью богов; ибо, действительно, она никогда не будет действовать по своему забвению, но будет действовать до своего забвения; подобно тому как если бы ради разума забвение души было связано с философией, она была бы способна; душа, избрав не жизнь философа, а какую-то другую, действовала бы в каком-то качестве и в этой жизни была бы философом. Говорят также, что существуют трансцендентные души. О том, как душа становится одухотворенной, уже говорилось. Как говорят, что статуя вызывает энтузиазм? «Она не действует в отношении существования, которое действительно безжизненно, но материал был очищен в ходе обряда посвящения, и на статую были нанесены определенные знаки и символы, которые сначала сделали ее живой с помощью этих средств и каким-то образом позволили влить определенную жизнь из космоса; затем, после этого, она была подготовлена к освещению божественным светом. Эта статуя всегда передает информацию до тех пор, пока те, кто способен ее воспринять, могут это делать. Ибо статуя остается пригодной до тех пор, пока она пригодна, пока она не становится совершенно непригодной для освещения богов; однако приемник является частичным; ибо, однажды влившись, она остается неподвижной, но снова вливается. Причина в том, что душа, когда вливается, действует относительно существования, тем самым истощая себя, напрягая свою собственную силу (ибо она действительно была бы богом и подобна душам звезд, если бы не истощала себя), но статуя остается освещенной, поскольку она может страдать; поэтому ее непригодность приводит к полному лишению, если только она снова не будет вновь инициирована инициатором и не станет одушевленной.

Таким образом, то, что происходит в душе, есть прежде всего энтузиазм, а то, что вдохновение и озарение исходят от богов, уже достаточно сказано. Теперь давайте обсудим порядок и необходимость четырех маний, а также то, почему философ упомянул только их».

Итак, при отсутствии других существ или даже при опоре на них есть ли тот, кто служит субъектом? Ибо, действительно, есть и другие обиталища и формы безумия, и сам он продвигается и находится внутри; и среди тех, кто прибыл, он упомянул, сказав, что я не могу стать женихом; есть также те, кто полностью одержим, и те, кого берут матери, и те, кто участвует в венце состязания, о которых он также упомянет в другом месте; но здесь он представил только эти четыре. Во-первых, чтобы только они были достаточны для души, чтобы она вернулась на свое законное место, как мы узнаем из обычая, а затем, чтобы он также передал тесно связанные с ними влияния на душу. Ибо многие из них действительно охватывают все существующие вещи и неуловимые дары богов; но теперь он передает энергию богов всем душам; он также представляет эти четыре формы безумия не так, как будто одной из них недостаточно, особенно эротической, чтобы вести душу в обход, а скорее в соответствии с их рангом и степенью; и теперь передается совершенство души в этом состоянии.

Так, как тираническая власть, будучи способной и подавляющей, преобразуется с готовностью и божественной судьбой, становится аристократической; однако, действительно, в соответствии с ее степенью, восхождение от тиранической является демократическим, а от этой олигархической, затем к тимократической, и, наконец, к аристократической; и наоборот, нисхождение и падение. Таким образом, и здесь душа освобождается и восстанавливается, сначала охваченная музыкальным безумием, затем ритуальным, затем пророческим и, наконец, эротическим, как мы узнаем.

Они взаимно влияют друг на друга и нуждаются друг в друге; эти четыре царства и есть царства, и потому их сообщество весьма обширно. Ведь ритуал нуждается в музыке, поскольку многие аспекты ритуала продиктованы гаданием; и наоборот, гадание нуждается в ритуале, поскольку ритуал исполняет и устанавливает оракулы. Более того, гадание использует поэзию и музыку, поскольку провидцы всегда говорят, так сказать, размеренными стихами. Музыка, в свою очередь, естественным образом использует гадание, как он сам утверждает. Ведь божественное и поэтическое вдохновение, служащее своего рода оракулом, каждый раз соединяется со многими истинами вместе с определенными Музами и Харитами. Что же касается любви и музыки, то что еще можно сказать? Те, кто занимался и музыкой, и любовью, как оказалось, не могут существовать друг без друга, как Сафо, Анакреон и другие подобные им. Очевидно, что любовь соединяется со всем, где существуют не только эти, но и все другие формы энтузиазма; ведь ни один энтузиазм не может возникнуть без искры любви.

Замечаешь, как все искусства сходятся в Орфее, он выглядит как будто нуждается и зависит от них друг от друга; ведь мы считаем его самым предсказуемым и вдохновенным, под влиянием Аполлона, еще более поэтичным, о котором говорят, что он стал сыном Каллиопы через это; и он также очень страстен, как он сам показывает себя Мусаиону, предлагая ему божественное благо и совершенствуя его.

Каждому из нас был показан этот мужчина, погруженный в безумие; и это неизбежно происходит; потому что между этими богами, носителями безумия, существует сильное взаимодействие и согласие, и у них есть большая близость сами к себе, к Музам, Дионису, Аполлону, Эросу.

Каждое из видов безумия следует рассматривать отдельно. Прежде всего, давайте уточним, что некоторые из них проявляются внутри самой души и совершенствуют её, в то время как другие влияют на наши действия и сохраняют нашу природу. Внешние виды соотносятся с внутренними в соотношении четыре к одному. Давайте сначала рассмотрим только внутренние виды и их влияние на душу, и посмотрим, что происходит внутри неё; чтобы это стало понятным и было учтено, давайте рассмотрим, как он говорит, спуск и полет души.

Изначально и прежде всего душа была связана с богами, и то, что находилось в ней, было связано с богами. Затем, отделившись от этой божественной связи, она спустилась в разум, и больше не была связана, и в разуме содержала бытие не только простыми восприятиями, но и, так сказать, вещами разума, которыми питалась и видела. После этого, отделившись от разума и перейдя к размышлению и мысли, она уже не питала простых восприятий, а приходила к выводам с помощью рассуждений и размышлений, переходя от предложений к выводам.

После того, как разум отделился от чистого мышления и психических свойств, он столкнулся с безумием и тревожностью. Теперь необходимо вернуть его к исходным принципам, чтобы он снова мог восстановиться; эти четыре мании направлены на этот подъем и восстановление; музыка приводит в гармонию то, что было взволновано его частями, приведено в неопределенность и дисгармонию, наполнено беспокойством; музыка делает душу цельной и готовит к духовной деятельности.

Музыка соединяет и укрощает только ее части, тогда как телесная искусственно делает ее действовать целиком и создает целостность; таким образом, даже ее дух активизируется. Поскольку душа, спустившись, кажется разбитой и разобщенной, и ее круг, то есть ее дух, ограничен, а Ватерова душа переносит многочисленные разрывы и вращения, то есть чувственное; поэтому она действует частично, а не полностью сама по себе. Таким образом, Дионисийская душа после достижения полного согласия частей создает ее совершенную и заставляет действовать и мыслить полностью саму по себе; а Аполлоновская возвращает все ее наполненные силы и поворачивает их обратно внутрь себя и возбуждает (поэтому и говорят, что Аполлон возвращает душу от множества к единому, обращая душу внутрь) или же Любовь, объединяя душу в целом, прикрепляет это внутри души к Богам и духовной красоте.

Таким образом, то, о чем мы говорили, видно в каждом и в остальных, но в соответствии с доминирующим, каждый называется; потому что из трех из этих богов, дающих их и их даров, и третьих, которые изменяются, поскольку дающие объединены между собой и находятся друг у друга, поэтому и дары получают и взаимодействуют друг с другом, и то, что принимается, то есть душа, имеет все дары. Альфа и Омега могут также разделить четыре мания: так как целое трижды, или как в части, или из частей, или как до частей (потому что целое частично, как маленький мир, называется частью мира, и частичный разум имеет все формы, что и универсальный; существует также целое из частей, как воспринимаемый мир из всех его частей; а также целое до частей, как форма природы или души целого, или форма дома в душе художника), то относительно целого, как части, соединительны Музы и музыкальная мания, относительно целого из частей – Дионис и театральное искусство, относительно целого до частей – Аполлон и мантика; а Эрос в отношении всего этого укрепляет в душе саму душу перед богами, и это является делом любви, соединить душу с богами и их невыразимой красотой.

Допустим, ты погрузишься в мир чисел их истину: единицу почитают в честь Аполлона за его постоянную энергию, ведь именно в единице умещаются все числа равномерно; тройка считается совершенной для Диониса, олицетворяя начало, середину и конец, так же как Дионис совершенствует душу; а в девятке увидишь отражение Муз, потому что именно в ней сосредоточены все гармонии и соотношения, ведь вся последовательность чисел завершается на девятке (отсюда и прозвище «новая»), и ты поймешь, что единица совершенствует три, а три – девять, прежде чем погрузиться в единицу, чтобы ощутить гармонию с любовью и добром, которыми пронизан весь этот мир; ведь любовь ведет все к единству бытия.

И Дионису они приписывают четверку по другим названиям, потому что она содержит все гармонии (четвертый, полутон, удвоенный второй, утроенный третий, учетверенный четвертый; то есть через четыре, через пять, через все, через пять и через все, через дважды через все), и потому что она включает все числа в себе; ибо четверка является корнем всех чисел, так как она составляет десять от единицы до самой себя, и число десять вообще называется полностью четырехгранным и четырехлицым.

– Из этого вдохновения ты получишь образы и из логических теорем; потому что музыкальное ты возьмешь окончательное, которое соединяет человека и его определение из живого и смертного и формирует его облик; телесное возьмешь разделяющее и аналитическое, которое через противоположные категории направляет к самому общему; а аполлоническое и мантическое само по себе обобщает из множества к единому в самом частном. Ты также получишь из всех десяти общее для всех, называемое общим, вместо любовного; потому что все стремится к добру, и Эрос возвышает.

Вот эта таинственная и внутренняя сила, деятельность и мощь этих четырех безумий, проявляется в нас, людях, внешними проявлениями и воздействиями. Музыка, например, позволяет нам гармонично и ритмично выражать и действовать, воспевать подвиги героев и их доблестные поступки, и через это воспитывать нашу жизнь, как внутри нас согласовываются различные аспекты нашей души.

Телесная жизнь, отгоняющая все чуждое, загрязненное и вредное, сохраняет нас целыми и здоровыми, изгоняя мании и демонические фантазии, делая нас здоровыми, целостными и совершенными, также делая нашу внутреннюю душу целой и цельной. Мантическая жизнь вечно соединяет пространственно-временное, видя все как одно в настоящем: прошедшее, настоящее и будущее; предсказывая будущее, которое она видит как настоящее, делает нашу жизнь более устойчивой; также соединяет и возвышает все разнообразные и многочисленные жизни и способности души, чтобы она больше сохранялась и укреплялась.

Эротика привлекает молодых к нам одним, а дружба других, будучи своего рода педагогом для молодежи, собирая молодых вокруг нашей душевной красоты, перенося их от воспринимаемой красоты к нашей духовной красоте, как будто соединяя их внутри души, как это делалось с великими учеными. Прокл рассматривал, как можно разделить безумие, чтобы оно могло быть чем-то отличным от этого. Философ заявил, что даже если они разделяются, ничто не мешает, скорее даже необходимо, чтобы каждый из них находился под влиянием многих богов, хотя и разных. Но как мы, признавая философию как наивысшее из всех наших занятий, делаем мантику и любовь более важными? Во-первых, мы ставим ее во главе всех дел человеческой жизни, но не в самых глубинах ее души.

Однако почему, если внутри есть, также и образует аналогию с внутренними чертами, то есть, где есть соотношение с внутренними чертами, и где его нет. Прежде всего, наша телеология имеет все остальные, потому что она включает все остальные (ибо и богословие и вся философия и даже любовь; ведь ее необходимо очень любовно внедрить в них, чтобы все удачно завершилось), а вот только любовь мы рассматриваем по отдельности от образа, и она кажется нам более нуждающейся в цели.

Когда ты отказываешься от других целей, они кажутся намного менее важными. Поэтому не нужно сравнивать их по всем аспектам, а только там, где они имеют значение; например, как если бы формы были похожи на мои, но уже не по периметрам; ведь это не всегда будет соответствовать. Таким образом, все упомянутые страсти являются более сильными, чем здравый ум. Однако существует такое состояние, соответствующее здравому смыслу, если мы говорим о том, что оно преуспевает благодаря здравому смыслу. В средине души и даже в ее случайных вдохновениях возникают некоторые, которые превосходят надежду, и техники и теоремы находят, как говорит Дисклид в медицине и Геракл в практике.

Таким образом, практическое мастерство превосходит теоретическое; но, по моему мнению, страсть к искусству кажется всем наиболее значимой. Некоторые страсти исчезают быстро, в то время как другие остаются в искусстве и науке навсегда. {Как мы говорили о статуе, что у нее есть определенные характеристики и символы, которые, если бы сохранялись, делают каждый обряд всегда сияющим сам по себе, так и художник имеет свои умения и Знаки, которые, как символы, присутствующие в душе, всегда заставляют ее сиять; поэтому необходимо изучать знаки наук и самого предвидения, чтобы мы были в порогах вдохновения самих богов-надзирателей, Чтобы же нас не смущало, как Дионисий может предоставить нам целое и совершенное, хотя он считается покровителем разделения, разделенного разума и всей различаемой деятельности.

Душа, как говорится, спускается на землю по предвидению и своему благородному выбору, и, сойдя, более заботится о рождении, и поэтому ее спуск считается злом, хотя сам по себе он не является злом; таким образом, она, принявшая и отвергнувшая от Диониса различие по существу, то есть различие от других душ, далее разделяет сама себя и делает себя более частичной, так что уже не может действовать по всем своим силам; Поэтому говорят, что от Диониса она получает цельную и совершенную сущность, что означает, что она достигает полноты своей сущности и становится здоровой. Таким образом, для нас причиной нашего разделения является бог, и через него мы становимся цельными, полными и целостными.

Из этих четырех, как говорится, когда здесь передаются великие формы мудрости, пророческая упоминается первой…, потому что она очевидна у греков. О них теперь говорят, что их внешняя деятельность «полезна для человечества». Что касается додонийского оракула, то здесь существуют разные мнения. Это действительно самый древний из греческих оракулов; одни говорят, что оракулом было дерево, другие утверждают, что это были голуби. Правда в том, что жрицами были женщины, которые пророчествовали, украшая голову дубовыми листьями, и их называли пеласгами. Возможно, некоторые, введенные в заблуждение названием, подозревали, что пророчествующие – это голуби. Поскольку они украшали свои головы дубовыми листьями, возможно, поэтому оракул также называли оракулом дуба. Существует оракул Зевса, а тот, что в Дельфах, принадлежит Аполлону. Поэтому разумно рассматривать оба оракула как в некотором роде родственные. Считается, что Аполлон помогает в создании Зевса, и часто оракул Додоны оказывался неясным, в то время как дельфийский оракул был ясным, советуя то, что желал оракул Зевса. Аполлон часто давал им множество ответов. Таким образом, жрицы, вдохновляясь и пророчествуя, приносили огромную пользу людям, предсказывая будущее и корректируя их пути, и в своей умеренности они были похожи на других женщин. Таким образом, не просто безумие – это плохо, а нечто большее, чем умеренность, и причина многих благ для человечества.