Степной волк. Сиддхартха. Путешествие к земле Востока – Герман Гессе

Степной волк (остальное прочту позже)Я очень плохо читала эту книгу: отдала ее kost26 , но как-то зайдя в гости не удержалась и начала читать. В гости стала заходить чаще: эта книга манила меня, завораживала – она ведь вскрывала десятки, а может сотни Гари во мне. Эти первые моменты узнавания были такие кисло-сладкие, а абзацы такие сытные… Но потом было лето, были вечно разгульные вечера и книга от меня отвернулась. Потому что ее нельзя так плохо читать. Потрясающая книга. Очень емкая, очень провокационная, нужная. Я ее обязательно прочту еще раз, обязательно буду еще читать Гессе.

Мне очень понравился «Степной волк» Гессе! И чтение Владимира Самойлова, я эту книгу слушала. Но мне часто хотелось прочитать куски, так что возможно я ее еще перечитаю))Люблю, когда книги пересекаются с твоими собственными раздумьями, а с хорошими книгами это закономерно! :)

Понравилось многое. И чем больше пытаешь вспомнить – тем больше всплывает, дойдет до того, что захочется пересказывать 90% книги)

Цитировать кусищами – свинство, а сохранить хочется. Не буду вас закидывать, приведу парочку, остальное напишу себе в тетрадке по-тихому и буду затирать таинственными выделениями, как хиппи в цитате чуть ниже :)От книги создается впечатление, что она не слишком тщательно замаскированная оболочка под размышления Гессе. То есть сюжет как таковой там как-то на десятом месте, по-моему, сам сюжет – одно большое рассуждение)Забавная цитатка про книгу:

Даже после того, как Герману Гессе в 1946 году вручили Нобелевскую Премию, его почти никто не читал. Он стал известен всему миру, и большинству в Германии, только благодаря американским битникам 60-х. «Степной Волк» стал Библией целого поколения. Удивительно, но мысли и чувства пятидесятилетнего человека в кризисной ситуации, стали созвучны двадцатилетним. Может замечания Профессор Гардварского университета Тимоти Леари (Timothy Leary), что для настоящего психоделического переживания перед приёмом ЛСД, необходимо почитать «Степного Волка» или «Сиддхартху», и что «Магический театр» просто должен стать учебником любого свободного человека, были тому причиной – во всяком случае, Герман Гессе стал самым читаем и почитаемым среди детей цветов. (Один мой довольно преуспевающий приятель, проведший года два, кажется на Майорке, в колонии хиппи, показывал мне реликвию юности – затёртый, со следами слёз или может быть других выделений, томик).

*Понравились мысли о мещанстве и гении – как можно выйти за эти пределы и как можно остаться мещанином. Понравились рассуждения о бессмертии

Любовная вся линия страшно понравилась. Было забавно чувствовать себя одновременно и Степным Волком, и МариейНаучиться, наверное, стоит любить вот так, как Мария, а то я, как дебил, по-Германовски требовательна:

От женщин, которых я прежде любил, я всегда требовал ума и образованности, не вполне отдавая себе отчет в том, что даже очень умная и относительно очень образованная женщина никогда не отвечала запросам моего разума, а всегда противостояла им; я приходил к женщинам со своими проблемами и мыслями, и мне казалось совершенно невозможным любить дольше какого-нибудь часа девушку, которая не прочитала почти ни одной книжки, почти не знает, что такое чтение, и не смогла бы отличить Чайковского от Бетховена.У Марии не было никакого образования, она не нуждалась в этих окольных дорогах и мирах-заменителях, все ее проблемы вырастали непосредственно из чувств. Добиться как можно большего чувственного и любовного счастья отпущенными ей чувствами, своей особенной фигурой, своими красками, своими волосами, своим голосом, своей кожей, своим темпераментом, найти, выколдовать у любящего отзыв, понимание, несущую счастье ответную игру для каждой своей прелести, для каждого изгиба своих линий, для каждой извилинки своего тела – вот в чем состояли ее искусство, ее задача. Уже во время того первого робкого танца с ней я ощутил это, уже тогда почуял я этот аромат гениальной, восхитительно изощренной чувственности и был околдован им.И не случайно, конечно, всеведущая Гермина подвела ко мне эту Марию. В ее аромате, во всем ее облике было что-то от лета, что-то от роз.

Больше всего понравилась мысль о том, что в каждом миллионы душ и проживание их; И одной из вариантов жизни «все женщины твои». :) (Макс Фрай так нагло слизал в «Жалобной книге» это, слегка изменив! ;)) Всего-то нужно переступить через своё «я», навязанное самому себе, чтобы открыть в себе кучу новых возможностей и характеровПонравились мысли о музыке и об искусстве – от Пабло, Марии, и про радио, сквозь «пошлость» которого нужно почувствовать бессмертное искусство и про жизнь.И тронуло то, что можно искренне переживать такие опошлевшие, невысокие, вульгарные, казалось бы, вещи – ответ снобам и псевдоинтеллектуалам вроде меня тоже:

Мир танцевальных и увеселительных заведений, кинематографов, баров и чайных залов при отелях, который для меня, затворника и эстета, все еще оставался каким-то неполноценным, каким-то запретным и унизительным, был для Марии, для Гермины и их подруг миром вообще, он не был ни добрым, ни злым, ни ненавистным, в этом мире цвела их короткая, полная страстного ожидания жизнь, в нем они чувствовали себя как рыба в воде.Они любили бокал шампанского или какое-нибудь фирменное жаркое, как мы любим какого-нибудь композитора или поэта, и какой-нибудь модной танцевальной мелодии или сентиментально-слащавой песенке они отдавали такую же дань восторга, волненья и растроганности, какую мы – Ницше или Гамсуну.Рассказывая мне о моем знакомом красавце саксофонисте Пабло, Мария заговорила об одном американском сонге, который тот им иногда пел, и говорила она об этом с таким увлеченьем, с таким восхищеньем, с такой любовью, что они тронули и взволновали меня куда сильней, чем экстазы какого-нибудь эрудита по поводу какого-нибудь изысканно благородного искусства. <…>Оставалось, конечно, прекрасное, то немногое непревзойденно прекрасное, что не подлежало, по-моему, итожим сомненьям и спорам, прежде всего Моцарт, но где тут была граница?Разве все мы, знатоки и критики, не обожали в юности произведения искусства и художников, которые сегодня кажутся нам сомнительными и неприятными? Разве не так обстояло у нас дело с Листом, с Вагнером, а у многих даже с Бетховеном?Разве ребячески пылкая растроганность Марии американским сонгом не была таким же чистым, прекрасным, не подлежащим никаким сомнениям сопереживанием искусства, как взволнованность какого-нибудь доцента «Тристаном» или восторг дирижера при исполнении Девятой симфонии?

Двумя словами, страшно любопытно! Хотя, возможно, нужен соответствующий настрой. А так – рекомендую :)

"Степной волк"."Магический театр! Вход не для всех. Только для сумасшедших. Плата за вход – разум." Едва начав знакомство с романом, я поймал себя на мысли, что отзывом на него будет лишь три слова – «Гессе меня убил». Где «убил» – синоним слова «покорил». Но в первом же перерыве в чтении вдруг показалось, что мне есть, о чем написать. И да, действительно, показалось. Наши слова настолько грубы, а мысль скупа, что лучше оставить это где-то внутри, на другом уровне, чтобы ничего не испортить. «Сиддхартха»."Знание можно передать, а мудрость нет. Ее можно отыскать, ею можно жить, можно ею преисполниться, творить с ее помощью чудеса, но нельзя ни высказать ее, ни проповедовать." Аллегорический роман-притча признан жемчужиной прозы Германа Гессе. Здесь ярко прослеживается интерес немецкого писателя к восточным религиям, от которых я, конечно, слишком далек, но которые не навязываются автором как нечто едино истинное и, строго говоря, не являются самым важным аспектом данного произведения в принципе. Да, в этой книге вообще все ненавязчиво: нет каких-либо утверждений, постулатов, учений, незыблемых законов и правил, наоборот – невероятно огромный простор для мысли и восприятия.

"Сиддхартха" – это история человеческого духа, история о долгом и невероятно тернистом пути человеческого самопознания, история о поиске. Поиске, который может оказаться бесполезным, если искать слишком много. И каждый здесь увидит что-то свое. Обязательно увидит. По-другому никак.

Особняком для меня стоит заключительная часть, последняя речь Сиддхартхи о том, что нужно научиться любить мир, не сравнивать его с неким наиболее желанным, а оставить таким, какой он есть и радоваться своей к нему принадлежности. Главная (но не самая яркая) мысль всей притчи на сегодняшний день вызывает категорический протест. Что будет через года, я знать не могу.

Посему, эту книгу нужно перечитывать несколько раз и в разном возрасте. «Путешествие к земле Востока»."Вы спрашиваете, знаю ли я вас. Да кто же знает другого или даже самого себя? А я, видите ли, я вовсе не знаток людей. Это меня не интересует." Слишком сюрреалистично. Произведения Гессе стали для меня неким океаном, глубины которого хранят невероятные тайны. Но чтобы плыть, для начала нужно хотя бы научиться плавать. Если хочешь – учись, даже будучи уверенным, что рано или поздно обязательно утонешь. А если желания нет, то лучше даже воду на ощупь не пробуй.

Эта повесть – эталон хаоса в человеческой мысли (вопрос: а хаос ведь может быть прекрасным?). В маленькую комнатку в моей голове, где с недавнего времени одиноко существует Франц Кафка входит и Герман Гессе, дабы разделить участь первого. О, я буду их иногда навещать!