Герберт Джордж Уэллс
История мировой цивилизации

Глава LX. Рост Соединенных Штатов

В Северной Америке раньше всего проявились поразительные результаты новых изобретений в области транспорта. В политическом отношении Соединенные Штаты воплотили либеральные идеи середины восемнадцатого века, которые нашли выражение в их конституции. Они обошлись без государственной религии и без монарха, они отказались от титулов, они ревниво оберегали собственность, как условие свободы, и предоставили право голоса почти каждому взрослому гражданину мужского пола. (На практике принцип этот проводился вначале различно в разных штатах). Их система голосования была чрезвычайно примитивна и груба, и вследствие этого политическая жизнь страны скоро подпала под влияние хорошо налаженных партийных организаций, что не помешало, однако, только что эмансипировавшемуся населению проявить энергию, предприимчивость и дух общественности, далеко превосходящие эти свойства у других современных народов.

Затем наступило ускорение средств передвижения, о которых мы уже упоминали. Любопытно, что Америка, которая так многим обязана быстроте передвижения, менее всего это сознает. Соединенные Штаты приняли железную дорогу, речной пароход, телеграф и т. д., как будто они были естественным явлением в общем ходе их развития. Но это не так. Эти изобретения явились случайно как раз вовремя, чтобы спасти единство Америки. Современные Соединенные Штаты созданы прежде всего речным пароходом, а затем железной дорогой. Без них существование такого огромного континентального государства, как Соединенные Штаты, было бы совершенно невозможно.

Движение населения на Запад было бы значительно медленнее. Оно никогда не перекинулось бы через большие центральные равнины. Понадобилось около двух столетий для действительного заселения пространства от океана до Миссури – гораздо менее половины ширины всего материка. Первым штатом, основанным по ту сторону реки в 1821 г., был штат Миссури. Все остальное расстояние до Тихого Океана было пройдено в несколько десятилетий.

Если бы мы могли воспользоваться услугами кинематографа, было бы интересно показать изменение карты Северной Америки из года в год, начиная с 1600 г., изображая маленькими точками каждую сотню людей и звездочками – города со 100-тысячным населением.

Читатель увидел бы, как в течение 200 лет точки медленно расползались по прибрежным областям и по течению судоходных рек, добираясь постепенно до Индианы, Кентукки и т. д. Затем, приблизительно около 1810 г., произошла бы перемена. Расселение пошло бы оживленнее по течению рек. Точки множились бы и распространялись. Это – влияние пароходства. Точки-пионеры скоро появились бы и в Канзасе, и в Небраске, направляясь туда из многих поселений, уже основанных по течению больших рек.

Затем, начиная приблизительно с 1830 г., протянулись бы черные линии железных дорог, и вслед за тем маленькие черные точки уже не ползли бы, а бежали. Они стали появляться бы так быстро, точно их разбрасывала бы какая-нибудь машина. И вдруг, то там, то здесь начали бы появляться первые звездочки, обозначая первые большие города со 100-тысячным населением. Один, другой, третий – и вот перед нами целое множество городов, точно узлы все растущей сети железных дорог.

Рост Соединенных Штатов – процесс, который не имеет себе подобных в мировой истории; это явление нового порядка. Государство подобного рода не могло бы появиться ранее, а если бы оно и явилось, то без железных дорог оно распалось бы уже давно. Не будь железных дорог и телеграфа, Калифорнией было бы гораздо легче управлять из Пекина, чем из Вашингтона. Однако, население Американских Соединенных Штатов не только неимоверно возросло численно, но сохранило при этом свою однородность. Более того, оно стало еще более однородным, чем прежде. Житель Сан-Франциско больше похож на жителя Нью-Йорка в наши дни, чем житель Виргинии был похож на жителя Новой Англии 100 лет тому назад. Этот процесс ассимиляции непрерывно продолжается и теперь. Соединенные Штаты своими железными дорогами и телеграфом все более связываются в одно огромное целое, говорящее, думающее и действующее в полном согласии с самим собой. Скоро в деле этого объединения примет участие и авиация. Это великое политическое объединение Соединенных Штатов – совершенно новое явление в истории.

И раньше существовали великие государства с народонаселением, превышающим 100 миллионов, но то были союзы различных народов; ни один отдельный народ не достигал еще таких огромных размеров. Для этого нового явления нам нужен новый термин. Мы называем Соединенные Штаты страной, точно так же, как называем страной Францию или Голландию. Но эти явления столь же различны, как автомобиль и одноконная тележка. Это продукты различных периодов и различных условий; они призваны действовать в различном темпе и совершенно в различных направлениях. Соединенные Штаты, по своему масштабу и по своим возможностям, стоят на полпути между европейским государством и соединенными штатами всего мира.

Но на пути к нынешнему своему величию и благополучию американскому народу пришлось пройти через период тяжелой борьбы. Речные пароходы, железная дорога, телеграф и все доставляемые ими удобства явились слишком поздно и не предупредили все увеличивавшееся расхождение интересов и идей между Южными и Северными Штатами Союза. Первые были рабовладельческими штатами; во вторых же – все люди были свободны. Железная дорога и пароходы обострили уже установившееся различие между двумя частями Соединенных Штатов. Новые средства сообщения увеличили взаимное соприкосновение и обострили вопрос о преобладании Северных или Южных Штатов. Возможность компромисса была маловероятна. На севере господствовал дух свободы и индивидуализма; южане же стояли за крупную земельную аристократию, господствующую над огромными темными массами.

Каждая новая часть территории, организуемая в штатах в то время, как волна населения катилась по направлению к западу, каждая новая область, присоединяющаяся к быстро растущему Американскому союзу, служили полем для столкновений, от исхода которых зависело, будет ли новый штат штатом свободных граждан, или же в нем будет преобладать система землевладения и рабства. Начиная с 1833 г., общество противников рабства в Америке не только препятствовало распространению этого установления, но агитировало по всей стране за полное его уничтожение. Дело кончилось открытым конфликтом, возникшим по поводу присоединения Техаса к Союзу. Техас первоначально составлял часть республики Мексики, но был широко колонизован американцами из рабовладельческих штатов, отделился от Мексики, провозгласил свою независимость в 1835 г. и был присоединен к Соединенным Штатам в 1844 г. Мексиканскими законами рабство было воспрещено в Техасе. Теперь же юг заявил притязания на Техас для введения в нем рабовладельчества – и получил его.

Тем временем развитие океанского судоходства доставляло все увеличивающийся поток эмигрантов из Европы, который пополнял собой население Северных Штатов. Превращение северных фермерских областей – Айовы, Висконсина, Миннесоты и Орегона – в Штаты давало противникам рабства, северянам, возможность преобладания и в Сенате, и в Парламенте. Производящий хлопок юг, находясь под все растущей угрозой аболиционизма и опасаясь преобладания аболиционистов в Конгрессе, стал поговаривать об отделении от Союза. Южане стали мечтать о присоединении юга Мексики и Вест-Индии и о создании крупного рабовладельческого государства, независимого от севера и простирающегося до Панамы.

Избрание в 1860 г. президентом Авраама Линкольна, противника распространения рабства, побудило юг отколоться от Союза, Южная Каролина провела «постановление об отделении» и стала готовиться к войне. Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас присоединились к ней, и собравшийся в Монтгомери и Алабаме съезд избрал Джефферсона Дэвиса президентом «Конфедерации Штатов» Америки и принял конституцию, специально поддерживающую «институт рабства негров».

Авраам Линкольн был чрезвычайно типичным представителем нового поколения, выросшего после войны за независимость. В ранние годы он участвовал в общем потоке стремившегося на запад населения. Он родился в Кентукки (1809 г.), мальчиком был перевезен в Индиану, а затем в Иллинойс. В те дни жизнь в девственных лесах Индианы была очень сурова: домом его была простая бревенчатая хижина в глуши, а образование его было случайным и скудным. Но мать Линкольна рано научила его читать, и он с жадностью предался чтению книг. В 17 лет он был рослым, атлетически сложенным юношей, увлекавшимся борьбой и состязанием в беге. Некоторое время он работал в качестве конторщика на складе, затем начал собственное коммерческое дело с пьяницей-компаньоном и наделал долгов, которые не мог выплатить в течение 15 лет. В 1834 г., всего 25 лет от роду, он был избран членом законодательного собрания Иллинойса.

В Иллинойсе вопрос о рабстве стоял особенно остро потому, что известным лидером партии, стоявшей за распространение рабства, в Национальном конгрессе был сенатор Дуглас из Иллинойса. Дуглас был человеком больших способностей и пользовался большим уважением, так что Линкольну пришлось в течение нескольких лет бороться с ним речами и памфлетами, постепенно становясь его наиболее опасным противником и в конце концов – победителем. Решительной битвой была избирательная кампания 1860 г., и 4 марта 1861 г. Линкольн вступил в исполнение обязанностей президента, в то время, как Южные Штаты уже отказались подчиняться федеральному правительству в Вашингтоне и открыли военные действия.

Эта гражданская война велась в Америке импровизированными войсками, численность которых постепенно возрастала от нескольких десятков до сотен тысяч – пока, наконец, федеральные силы не превысили миллиона человек. Война велась на обширном пространстве между Новой Мексикой и восточным побережьем с главными пунктами Вашингтоном и Ричмондом (Виргинией). В нашу задачу не входит рассказывать о все возраставшей интенсивности этой эпической борьбы, которая развертывалась по холмам и лесам Тенесси и Виргинии и вниз по течению Миссисиппи. Это было ужасное избиение людей. За ударом следовал ответный удар; надежда уступала место отчаянию, воскресала и снова бывала обманута. Иногда казалось, что Вашингтон уже во власти конфедератов, в другой раз федеральные армии надвигались на Ричмонд. Конфедераты, превосходимые численностью и хуже снаряженные, сражались под предводительством очень способного полководца – генерала Ли. Военное командование Союза было гораздо слабее. Генералов сменяли, назначали новых, пока, наконец, под предводительством Шермана и Гранта не была одержана победа над разоренным и истощенным югом. В октябре 1864 г. федеральная армия под предводительством Шермана прорвала левое крыло конфедератов и двинулась от Тенесси через Георгию по побережью, пройдя насквозь всю область Конфедерации, и затем свернула и, пройдя обе Каролины, зашла в тыл конфедеративной армии. Тем временем Грант удерживал Ли под Ричмондом, пока Шерман не соединился с ним. 9 апреля 1865 г. Ли и его армия сдались в Аппоматтокс-Курт-Гаузере, а в течение ближайшего месяца сложили оружие и все остальные армии сепаратистов, и наступил конец Конфедерации.

Эта четырехлетняя борьба стоила народу Соединенных Штатов огромного физического и морального напряжения. Принцип свободного самоуправления Штатов был очень дорог многим, а Север между тем, казалось, навязывал отмену рабовладельчества Югу. В пограничных штатах родные и двоюродные братья, даже отцы и сыновья часто находились во враждебных армиях. Север считал свое дело правым, но для очень многих правота эта не являлась ни всецелой, ни неоспоримой. Однако, для Линкольна никаких сомнений не существовало. Среди общего смятения он сохранял спокойствие и ясность мысли. Он стоял за единение; он стоял за широкий мир в Америке. Он был противником рабства, но рабство для него стояло на втором плане; непосредственной целью его было не допустить, чтобы Соединенные Штаты распались на две враждебные и враждующие части.

Когда в начале войны Конгресс и федеральные генералы стали требовать немедленного освобождения рабов, Линкольн с ними не соглашался и умерял их пыл. Он стоял за постепенное освобождение с компенсацией собственников. Только в январе 1865 г. вопрос оказался настолько созревшим, что Конгресс мог уже внести предложение навсегда отменить рабство, внеся реформу в конституцию; война закончилась прежде, чем реформа эта была утверждена Штатами. Когда война затянулась на 1862 и 1863 гг., первый взрыв страстей и энтузиазма улегся, и Америка узнала всю тяжесть и ужасы войны. Президенту пришлось иметь дело с пораженцами, с предателями, смененными генералами, изворотливыми партийными политиканами, с усталым, сомневающимся народом с одной стороны, и с изверившимися в победе генералами и упавшими духом войсками – с другой. Главным утешением его могло быть разве только то, что Джефферсон Дэвис в Ричмонде едва ли был в лучшем положении. Английское правительство поступило неправильно, позволив агентам конфедерации построить и вооружить три быстрых капера, (из них более всего известна «Алабама»), которые преследовали на морях суда Соединенных Штатов. Французская армия в Мексике втоптала в грязь доктрину Монро. Из Ричмонда приходили дипломатические предложения окончить войну, предоставить цели войны последующему рассмотрению и, заключив союз, обратиться вместе против французов в Мексике. Но Линкольн не желал и слушать подобных предложений без предварительного признания верховенства Союза. Американцы могли бы сделать это лишь в качестве единого народа, но ни в коем случае не как два народа.

Он один поддерживал единство Соединенных Штатов в течение долгих томительных месяцев неудач и тщетных усилий, в течение мрачных периодов раздоров и упадка духа, и нет свидетельств, чтобы он когда-либо уклонился от своей цели. Бывали дни вынужденного бездействия, когда он сидел в Белом Доме молча, неподвижно, как суровое олицетворение решимости; бывали другие дни, когда он давал отдых своему уму, шутил и рассказывал анекдоты.

Он увидел торжество Союза. Он въехал в Ричмонд на следующий день после его падения и узнал о капитуляции Ли. Он вернулся в Вашингтон и 11 апреля последний раз говорил публично. Тема его была – примирение и восстановление лояльного правительства в побежденных штатах. Вечером 14-го апреля он пошел в театр Форда в Вашингтоне, и в то время, как он смотрел на сцену, он был убит на месте выстрелом в заднюю часть головы. Стрелял актер по имени Бут, который таил против него злобу и пробрался незамеченным в ложу. Однако, дело Линкольна было сделано: Союз был спасен.

В начале войны не было еще железной дороги к побережью Тихого океана. После нее железная дорога стала раскидывать свои ветви, подобно быстро растущему растению, пока не охватила, не соединила и не связала всю обширную территорию Соединенных Штатов в одно неделимое духовное и материальное целое – величайшее из существующих общественных объединений всего мира, которое не будет превзойдено до тех пор, пока простой народ в Китае не научится грамоте.

Глава LXI. Возвышение Германии в Европе

Мы говорили уже о том, как после потрясений французской революции и Наполеоновской авантюры в Европе снова на время установился непрочный мир и, в несколько модернизированном виде, опять возобновились политические отношения, существовавшие за 50 лет до того. До середины столетия новые способы обработки стали, железные дороги и пароходы не вызвали еще никаких заметных политических последствий. Но росло социальное напряжение, порожденное развитием городской промышленности. Франция оставалась явно беспокойной страной. За революцией 1830 г. последовала революция 1848 г. Затем Наполеон III, племянник Наполеона Бонапарта, стал сперва президентом, а затем (в 1852 г.) императором.

Он принялся перестраивать Париж и из живописного, хотя и неблагоустроенного города XVII ст. превратил его в обширный латинизированный мраморный город, который мы видим теперь. Он принялся перестраивать Францию и сделал из нее внешне блестящую модернизированную империю. Он проявил наклонность воскресить то соперничество Великих держав, которое в течение XVII и XVIII веков заставило Европу заниматься пустыми войнами. Русский царь Николай I (1825–1856) начал также проявлять воинственные наклонности и стал теснить на юге Турецкую Империю, имея в виду получить Константинополь.

С наступлением нового столетия, в Европе разразился ряд новых войн. Это были войны, которые велись, главным образом, для «сохранения равновесия» и за политическое преобладание. Англия, Франция и Сардиния напали во время Крымской войны на Россию, защищая Турцию.

Пруссия (в союзе с Италией) и Австрия боролись за руководящую роль Германии. Франция освободила Северную Италию от австрийского господства ценой Савойи. Италия объединилась постепенно в единое королевство. Затем Наполеон, следуя дурным советам, предпринял авантюру в Мексике во время Американской гражданской войны; он посадил туда императора Максимилиана и быстро покинул его на произвол судьбы. Максимилиан был застрелен мексиканцами, когда победившее федеральное правительство стало показывать свои зубы.

В 1870 г. наступила давно назревавшая борьба за преобладание в Европе между Францией и Пруссией. Пруссия давно предвидела эту борьбу и готовилась к ней. Франция же была истощена финансовыми неурядицами. Ее поражение наступило быстро и было полно драматизма. Немцы вторглись во Францию в августе. Одна из больших французских армий, под предводительством императора, капитулировала в Седане в сентябре; другая – сдалась в октябре в Меце, а в январе 1871 г. Париж, после осады и бомбардировки, оказался в руках немцев. По миру, подписанному во Франкфурте, провинции Эльзас и Лотарингия перешли к Германии. Германия, исключая Австрию, была объединена в одну империю, и король Прусский был причислен к сонму европейских кесарей в качестве германского императора. В течение последующих 43 лет Германия играла роль руководящей державы на европейском континенте. В 1877–1878 г. происходила русско-турецкая война, но после того, если не считать некоторых перемен на Балканах, европейские границы оставались до некоторой степени устойчивыми в течение 30 лет.

Глава LXII. Новые заокеанские завоевания, обязанные пароходу и железной дороге

Конец XVIII столетия был периодом распада государств и разочарования сторонников захватной политики. Необходимость в длинном и скучном путешествии от Британии и Испании до американских колоний препятствовала свободному сообщению между метрополией и колониями, превратившимися в новые самостоятельные государственные единицы с собственными интересами и даже с особым говором. По мере того, как колонии крепли, ослабевала связь их с метрополией, поддерживаемая редкими и неправильными пароходными рейсами. Слабые торговые посты, рассеянные в диких местностях, как, например, французские посты в Канаде или торговые компании в больших иноземных государствах, подобно британским компаниям в Индии, ради сохранения своего существования крепко цепляются за нацию, которая их поддерживает и дает смысл их бытию. Именно в таком, но не в большем объеме, представлялись многим мыслителям начала XIX столетия возможными заокеанские владения. В 1820 г. очертания крупных европейских владений вне Европы, которые так гордо красовались на картах середины XVIII ст., сузились до очень малых размеров. Только Россия распространялась, как и прежде, по всему северу Азии.

В 1815 г. Британские владения состояли из редко населенной прибрежной, речной и приозерной области Канады и из обширной дикой внутренней области, единственными поселениями которой были станции для торговцев мехами Гудсоновской Компании; около трети Индийского полуострова под управлением Ост-Индской Компании; прибрежного округа мыса Доброй Надежды, населенного неграми и непокорными голландскими поселенцами; нескольких торговых станций на западном побережье Африки; Гибралтарской скалы; острова Мальты; Ямайки; нескольких незначительных владений, обслуживаемых рабами в Вест-Индии, британской Гвиане и южной Америке, и на другом конце света двух мрачных мест ссылки преступников: в Австралии (Ботани-Бей) и в Тасмании. Испания сохранила за собой Кубу и несколько поселений на Филиппинских островах. У Португалии оставались еще в Африке некоторые следы прежних прав. Голландия владела различными островами и областями в Восточной Индии и голландской Гвиане, а Дания – каким-нибудь одним островом в Вест-Индии. Франция владела одним-двумя островами в Вест-Индии и французской Гвианой. Это было все, чем могли воспользоваться державы или что удалось им захватить. Только Ост-Индская компания проявляла некоторое стремление к расширению своего господства.

Пока Европа была занята Наполеоновскими войнами, Ост-Индская компания, под управлением целого ряда генерал-губернаторов, играла в Индии приблизительно ту же роль, какую играли раньше тюрки и т. п. пришельцы с севера. После Венского мира эта компания вела себя почти как независимое государство: собирала доходы, объявляла войны, отправляла послов к азиатским государям, при этом постоянно посылая большие средства на запад.

Мы не можем рассказывать здесь во всех подробностях о том, как Английская компания прокладывала себе путь к власти в качестве союзника то того, то другого государства, в конце концов явившись победительницей всех их. Власть ее простиралась до Асама, Синда и Ауда. Карта Индии начинала принимать контуры, хорошо знакомые каждому современному английскому школьнику, становясь конгломератом туземных царств, окруженных и сдерживаемых большими провинциями, под непосредственным британским управлением.

В 1859 г., после серьезного восстания туземных войск в Индии, эти владения Ост-Индской компании были присоединены к британской короне. Так называемым «Актом о лучшем управлении Индией» генерал-губернатор был заменен вице-королем, представляющим собою особу короля, и место Компании заступил государственный секретарь по делам Индии, ответственный перед британским парламентом. В завершение преобразований, по инициативе лорда Биконсфильда, королева Виктория была в 1878 г. провозглашена императрицей Индии.

Такова не совсем обычная связь, существующая и поныне между Индией и Британией. Индия все еще империя Великого Могола, но Великий Могол заменен «коронованной республикой» Великобритании. Индия – монархия без монарха. Управление это сочетает в себе недостатки абсолютной монархии с безличностью и безответственностью демократического устройства. У индуса нет подлинного монарха, к которому он мог бы обратиться с жалобой. Его император – золотой символ. Он должен направлять памфлеты в Англию или возбуждать вопросы в британской палате общин. Парламент занят, главным образом, британскими делами; тем меньше внимания уделяет он Индии, и тем больше она предоставлена на усмотрение небольшой группы высших чиновников.

Кроме как в Индии, нигде ни одно европейское государство не достигло значительного расширения своих владений, пока не стали действовать железные дороги и пароходы. Серьезная школа политических мыслителей в Британии считала заокеанские владения источником слабости для королевства. Австралийские поселения развивались медленно, пока в 1842 г. нахождение ценных медных руд, а в 1851 г. – золота не придало им нового значения. Благодаря усовершенствованиям в транспорте увеличился сбыт австралийской шерсти в Европе. Канада также мало прогрессировала до 1819 г.; в ней происходили раздоры между французским и британским населением. Было несколько серьезных восстаний, и только в 1867 г., когда по новой конституции было создано Канадское Федеральное Управление, – внутренние неурядицы закончились. Внешний вид ее преобразили железные дороги. Они дали возможность Канаде, точно так же, как и Соединенным Штатам, распространяться на Запад, вывозить свой хлеб и другие свои продукты в Европу, и притом, несмотря на быстрый рост, все же остаться по языку, симпатиям и интересам единым целым. Железная дорога, пароходы и телеграфный кабель совершенно изменили все условия колониального развития.

Около 1840 г. английские поселения уже появились в Новой Зеландии, и была образована Ново-Зеландская земельная компания для эксплуатации богатств этих островов. В 1840 г. Новая Зеландия также была присоединена к колониальным владениям британской империи.

Канада, как мы уже отметили, первая из всех британских владений, использовала новые экономические возможности, которые открывались с распространением усовершенствований в транспорте. Становящаяся все более ощутительной близость европейского рынка особенно отразилась на торговле скотом и производстве кофе в республиках Южной Америки, в особенности Аргентинской. До тех пор главной приманкой для европейцев в этих неустроенных и диких областях было золото и другие металлы, пряности, слоновая кость или рабы. Но за последнюю четверть XIX века сильный прирост европейского населения принудил правительство искать за границей важнейшие продукты питания, а рост научной промышленности создал спрос на новые сырые материалы: жиры всякого рода, каучук и другие вещества, которыми до того пренебрегали. Было очевидно, что Великобритания, Голландия, Португалия должны были извлечь огромную торговую прибыль из находящихся в их ведении тропических и субтропических продуктов. После 1871 г. Германия, затем Франция, а позже Италия принялись искать никому не принадлежащие области, богатые сырыми материалами, или восточные страны, которые были бы способны к новой культуре.

Таким образом, во всем мире снова началась всеобщая свалка из-за обладания политически беззащитными странами. Исключение составляла та часть Америки, где доктрина Монро препятствовала таким авантюрам.

Вблизи Европы находился Африканский континент, полный еще плохо исследованных возможностей. В 1850 г. он был еще окутан глубокой тайной; известны были только Египет и прибрежная полоса. У нас нет места для рассказа об изумительных похождениях исследователей и искателей приключений, которые впервые несколько рассеяли окутывавший Африку мрак, и о политических агентах, администраторах, торговцах, поселенцах и ученых, которые двинулись по их следам. Были открыты удивительные породы людей, как пигмеи, странные животные, как окапи, чудесные плоды, цветы и насекомые, ужасные болезни, поразительные картины природы, леса и горы, огромные внутренние озера, гигантские реки и водопады – целый новый мир. Были найдены даже остатки (в Зимбабве) каких-то неведомых, исчезнувших цивилизаций – сооружения какого – то древнего народа. В этот новый мир пришли европейцы – и нашли уже винтовку в руках арабов, торговцев невольниками, и жизнь негров в полном расстройстве.

Около 1900 г., через полвека, вся Африка была исследована, нанесена на карту, оценена и разделена между европейскими державами. В этой суматохе мало внимания обращалось на благополучие туземцев. Арабы, торговцы рабами, были, правда, скорее обузданы, чем изгнаны. Жадная погоня за каучуком, сырым продуктом, который принуждали собирать туземцев бельгийского Конго, и постоянные столкновения неопытных европейских администраторов с туземным населением – все это приводило к ужасным жестокостям. Ни у одной европейской державы в этом отношении совесть не чиста.

Мы не можем рассказывать здесь со всеми подробностями о том, как Великобритания завладела в 1883 г. Египтом и оставалась там, несмотря на тот факт, что Египет составлял часть Турецкой Империи, ни о том, как вся эта кутерьма едва не повела к войне между Францией и Великобританией в 1898 г., когда некий полковник Маршан, пройдя Центральную Африку с западного побережья до восточного, попытался захватить Верхний Нил у Фашоды.

Не можем мы рассказывать и про то, как британское правительство сперва позволило бурам или голландским поселенцам на Оранжевой реке и в Трансваале учредить независимые республики во внутренних областях Южной Африки, а потом раскаялось в своем поступке и присоединило к Британии в 1877 г. Трансваальскую Республику; как трансваальские буры боролись за свободу и завоевали ее, наконец, после битвы при Маюба-Хилле в 1881 г. Маджуба-Хилл должен был врезаться в память английского народа, благодаря настойчивой кампании в прессе. Война с обеими республиками вспыхнула вновь в 1899 г. Она продолжалась три года, обошлась британскому народу невероятно дорого и окончилась, наконец, покорением обеих республик.

Период их подчинения оказался очень коротким. В 1907 г. после падения империалистического правительства, которое их завоевало, южно-африканский вопрос взяли в свои руки либералы. Эти бывшие республики стали свободными и вместе с Капской колонией и Наталем добровольно вступили в федерацию всех южно-африканских государств, составлявшую единую самоуправляющуюся республику под покровительством британской короны.

За четверть столетия разделение Африки было закончено. Неприкосновенными остались три сравнительно небольших государства: Либерия, заселенная освобожденными рабами-неграми, – на западном побережье, Марокко, под главенством мусульманского султана; и Абиссиния, дикая страна, в которой господствует древняя и своеобразная форма христианства и которая успешно защитила свою независимость от Италии в битве при Адуе в 1896 г.