Герберт Джордж Уэллс
Люди как боги
Глава 2
Красивая дорога
1
Некоторое время внимание мистера Коттеджа неравным образом раздваивалось между лимузином, из которого теперь выходили пассажиры, и окрестностями. Ландшафт выглядел настолько непривычно и красиво, что группа пассажиров впереди проникла в сознание мистера Коттеджа лишь постольку, поскольку, должно быть, не меньше его была в удивлении и в восторге от увиденного и могла бы пролить свет на загадку, рассеяв его растущее и довольно тягостное недоумение.
Дорожное покрытие вместо утрамбованной гальки пополам с грязью, налипшими песком, пылью и экскрементами животных, типичное для залитых битумом шоссейных дорог Англии, казалось, было изготовлено из стекла. Местами это стекло было прозрачным, как чистая вода, местами – матовым или перламутровым, с прожилками мягких оттенков или ярко сверкающими на солнце золотыми блестками. В ширину шоссе составляло ярдов двенадцать – пятнадцать. Вдоль обочин тянулись полоски дерна, причем лучшей травы мистеру Коттеджу не доводилось видеть, хотя он был большим любителем и знатоком стрижки газонов. Еще дальше расстилалось широкое поле цветов. По обе стороны от автомобиля, в котором с разинутым ртом сидел мистер Коттедж, поле состояло из незнакомых цветов, похожих на голубые незабудки. Дальше порядок нарушали и постепенно вытесняли голубизну высокие, абсолютно белые метелки. С другой стороны дороги такие же метелки смешивались с массой не менее странных растений, увешанных стручками синего, сиреневого, пурпурного и ярко-алого цветов. За этим великолепным цветочным прибоем простиралось море плоских лугов, на которых паслись коровы палевой масти. Три из них, стоявшие поблизости, застигнутые врасплох внезапным появлением мистера Коттеджа, жевали жвачку и смотрели на него с добродушным интересом. Рогами и подгрудками они напоминали скот Южной Европы или Индии. Оторвав взгляд от кротких созданий, мистер Коттедж перевел его на длинную вереницу деревьев, формой напоминавших языки пламени, золотисто-белую колоннаду и заснеженные горные пики вдали. По нестерпимо голубому небу плыли редкие высокие белые облака. Воздух поражал чистотой и ароматом.
Помимо коров и группы людей рядом с лимузином, вокруг не было видно ни одной живой души. Пассажиры лимузина стояли неподвижно и озирались по сторонам. До мистера Коттеджа донеслись раздраженные голоса.
Его заставил обернуться громкий треск за спиной. У самой дороги в направлении, откуда он, по идее, приехал, стоял недавно разрушенный каменный дом. Рядом с домом он увидел две покореженные и будто расщепленные взрывом яблони, между ними поднимался в воздух столб дыма – именно оттуда доносился треск занимавшегося пожара. Вид исковерканных деревьев помог мистеру Коттеджу осознать, что часть цветов на обочине тоже полегла в одном направлении, словно их примяло ураганным ветром, хотя ни взрыва, ни порывов ветра он не слышал.
Постояв с минуту, мистер Коттедж повернулся в поисках ответа к лимузину. Трое из группы пассажиров шли к нему по дороге во главе с высоким стройным седым господином в фетровой шляпе и длиннополом дорожном плаще. На задранном вверх маленьком лице с крохотным носом едва хватало места для позолоченного пенсне. Мистер Коттедж завел двигатель и двинулся им навстречу.
Решив, что подъехал на достаточное, чтобы услышать друг друга, расстояние, он остановил машину и перегнулся через борт «желтой угрозы», приготовившись задать вопрос. В этот момент высокий седой господин первым обратился к нему с таким же вопросом:
– Не могли бы вы сказать, сэр, где мы?
2
– Пять минут назад, – ответил мистер Коттедж, – я бы сказал, что мы едем по шоссе, ведущему в Мейденхед, неподалеку от Слау.
– Именно! – с безапелляционной суровостью воскликнул высокий господин. – Именно! И я настаиваю, что для предположения, будто мы находимся не на Мейденхедском шоссе, а где-то еще, нет никаких причин.
В его тоне прозвучал вызов на полемический поединок.
– Эта дорога не похожа на Мейденхедское шоссе, – возразил мистер Коттедж.
– Согласен! Однако из чего мы должны исходить в своих суждениях: из видимости или непрерывности собственного опыта? Мейденхедское шоссе привело нас сюда. Оно является продолжением этого места, а посему я заявляю: эта дорога и есть Мейденхедское шоссе.
– А как же горы?
– Там должен быть Виндзорский замок, – ничуть не смутившись, заявил господин, словно речь шла о размене пешки в гамбите.
– Он там и был пять минут назад.
– Следовательно, горы – это какая-то бутафория, – с победным видом заявил высокий господин, – и мы имеем дело с некой, как сегодня говорят, инсценировкой.
– Декорации, надо сказать, удались на славу.
Наступила пауза; мистер Коттедж воспользовался ею, чтобы рассмотреть спутников высокого господина. Его самого он прекрасно знал и видел десятки раз на митингах и приемах. Это был мистер Сесил Дюжи, знаменитый лидер консерваторов. Он слыл не только выдающимся политиком, но и образцом для подражания в частной жизни, философом и эрудитом. За спиной мистера Дюжи стоял невысокий, плотно сбитый человек среднего возраста. Врожденное выражение неприязни на его лице еще больше усиливал монокль. Третьего члена маленькой группы мистер Коттедж тоже где-то видел, но пока что не мог вспомнить, где именно. Чисто выбритые округлые пухлые щеки, упитанный вид и специфическое одеяние делали его похожим то ли на священника Высокой церкви, то ли на преуспевающего римско-католического прелата.
Молодой человек с моноклем заговорил срывающимся фальцетом:
– Меньше месяца назад я ездил этим же маршрутом в Тэплоу-Корт. Ничего подобного здесь не было.
– Я признаю, мы столкнулись с трудностями, – с жаром произнес мистер Дюжи. – Даже значительными трудностями. И все же осмелюсь полагать, что мой главный тезис не опровергнут.
– А вы как думаете? Эта дорога ведет в Мейденхем? – без обиняков спросил мистера Коттеджа господин с моноклем.
– Для инсценировки слишком уж правдоподобно, – позволил себе усомниться мистер Коттедж.
– Что вы! – воскликнул мистер Дюжи. – Всем известно, что рядом с этим шоссе есть много питомников, и селекционеры временами устраивают здесь сногсшибательные выставки. Для рекламы-с.
– Тогда почему мы не едем в Тэплоу-Корт? – спросил господин с моноклем.
– Потому что, – отвечал мистер Дюжи с оттенком раздражения, словно повторял общеизвестный факт, который другие упорно не желали признать, – Руперт уверяет, будто мы угодили в какой-то другой мир. И отказывается ехать дальше. Вот почему. Вечно у него фантазия бьет через край. Он считает, что нереальное может быть реальным, а теперь вообразил, что он очутился в каком-то научно-фантастическом романе и полностью выпал из нашего мира, перешел в другое измерение. Иногда мне кажется, что для всех было бы полезнее, если бы Руперт писал фантастику, а не жил в ней. И если вы, как его секретарь, сможете убедить его не опоздать в Тэплоу к обеду с людьми из Виндзора… – Мистер Дюжи жестом обозначил мысль, на выражение которой решил не тратить слова.
Мистер Коттедж уже заметил еще одну медлительную, сосредоточенную желтолицую фигуру в сером цилиндре с черной лентой, воспетом карикатуристами, занятую созерцанием пестрой растительности рядом с лимузином. Это был не менее известный персонаж – военный министр Руперт Айдакот.
На этот раз мистер Коттедж не нашел, что возразить неугомонному политику. Это действительно был другой мир. Мистер Коттедж вышел из машины и обратился к мистеру Дюжи:
– Полагаю, сэр, мы в достаточной мере прольем свет на происходящее, если осмотрим вот это горящее здание. Мне кажется, я заметил человеческую фигуру, лежащую на склоне позади дома. Если бы получилось поймать одного из шутников…
Он не докончил фразу, потому что ни на секунду не поверил, что их разыграли. За последние пять минут авторитет мистера Дюжи сильно упал в его глазах.
Все четверо мужчин повернулись в сторону дымящихся развалин.
– Очень необычно, что вокруг нет ни одной живой души, – заметил господин с моноклем, ощупывая взглядом горизонт.
– Что ж, я не вижу вреда в том, чтобы осмотреть место пожара, – заявил мистер Дюжи и первым двинулся к разрушенному дому между поломанными деревьями с выражением ученого мужа, готового к открытиям.
Не успели они сделать и дюжины шагов, как их внимание привлек громкий крик ужаса, изданный сидевшей в лимузине женщиной.
3
– Нет, это уже слишком! – воскликнул мистер Дюжи с оттенком неподдельного возмущения. – Куда только полиция смотрит!
– Наверное, сбежал из передвижного зверинца, – предположил господин с моноклем. – Что будем делать?
– Судя по его виду, он совсем ручной, – высказал мнение мистер Коттедж, не делая, однако, попыток проверить свою догадку на практике.
– Но все-таки он способен не на шутку испугать, – сказал мистер Дюжи и, немного повысив голос, крикнул: – Не бойтесь, Стелла! Он, вероятно, ручной и неопасный. Не дразните его своим зонтиком, а то еще бросится. Стел-ла!
«Он» – это леопард с красивыми пятнышками. Зверь бесшумно вышел из цветов и, несмотря на свои размеры, на манер домашней кошки присел на полоске травы рядом с автомобилем. Леопард жмурился и ритмично водил головой по сторонам с выражением озадаченной заинтересованности, в то время как леди, как и принято в таких случаях, быстро-быстро открывала и закрывала свой солнечный зонтик. Шофер спрятался за машиной. Мистер Руперт Айдакот стоял, по колено утопая в цветах, очевидно, застигнутый врасплох криком женщины и заметивший присутствие животного одновременно с мистером Дюжи и его спутниками.
Мистер Айдакот опомнился первым, показав, что он не робкого десятка. Его десяток был одновременно и смелым, и осторожным.
– Перестаньте хлопать парасолью, Стелла, – крикнул он. – Дайте мне его отвлечь.
Министр обошел вокруг машины, чтобы оказаться прямо перед зверем. На мгновение мистер Айдакот застыл на месте, чтобы обозначить себя – решительную фигурку в сером рединготе и цилиндре с черным околышем. Он осторожно протянул руку, стараясь не напугать зверя резким движением, и позвал:
– Кис-кис!
Леопард, успокоенный отсутствием мельтешащего зонтика, уставился на него с живым любопытством. Мистер Айдакот подошел ближе. Зверь вытянул морду и принюхался.
– Было бы прекрасно, если бы он дал себя погладить, – произнес мистер Айдакот, приблизившись к леопарду на расстояние вытянутой руки.
Тот обнюхал протянутую руку с выражением полного недоумения на морде. Затем неожиданно, отчего мистер Айдакот быстро отскочил на несколько шагов, чихнул, потом чихнул еще раз – сильнее прежнего, с упреком взглянул на министра, легко перепрыгнул через цветник и умчался по направлению к золотисто-белой колоннаде. Пасущийся скот, как успел заметить мистер Коттедж, проводил леопарда совершенно равнодушным взглядом.
Мистер Айдакот, стоявший посреди дороги, выпятив грудь, заявил:
– Ни одно животное не в состоянии выдержать пристального человеческого взгляда. Ни одно. Попробуйте разгадать эту загадку, материалисты. Не желаете ли присоединиться к Сесилу, леди Стелла? Похоже, он обнаружил нечто интересное. Хозяин желтого тарантаса, возможно, знает, где мы оказались. А?
Министр помог женщине выйти из машины, и они вдвоем подошли к группе, включавшей в себя мистера Коттеджа и приближавшейся к разрушенному дому.
Глава 3
Красивые люди
1
Пожар в руинах маленького дома не желал разгораться. Теперь от него шло даже меньше дыма, чем в тот момент, когда мистер Коттедж впервые его заметил. Подойдя ближе, они обнаружили среди раскрошенных кирпичей массу искореженных кусков какого-то блестящего металла и осколки битого стекла. Место взрыва наводило на мысль о неудачном эксперименте в научной лаборатории. Но тут все почти одновременно заметили тело, распростертое на траве позади развалин. Оно принадлежало мужчине в расцвете лет и было нагим, за исключением нескольких браслетов, ожерелья и набедренной повязки. Из ноздрей и рта человека текла кровь. С некоторым благоговением мистер Коттедж опустился на колени рядом с лежащим и положил руку ему на грудь. Он никогда прежде не видел человеческую особь, столь безупречно красивую лицом и телом.
– Мертв, – прошептал он.
– Смотрите! – пронзительно вскрикнул человек с моноклем. – Еще один!
Чтобы увидеть вторую жертву, мистеру Коттеджу пришлось подняться и перелезть через груду кирпичей. На этот раз он обнаружил стройную девушку, тоже почти полностью обнаженную. Ее, очевидно, швырнуло взрывом о стену, смерть наступила мгновенно. Хотя затылок девушки был расплющен, лицо осталось неповрежденным. Идеальные губы и зеленовато-серые глаза были приоткрыты, в них застыло выражение человека, размышляющего над сложной, но занимательной проблемой. Девушка выглядела не мертвой, а сосредоточившейся. Одна рука все еще сжимала какой-то медный инструмент со стеклянной ручкой. Вторая – бессильно лежала ладонью вниз.
Несколько секунд все молчали, как будто не решались помешать ее задумчивости.
Затем господин, похожий на священника, тихо проговорил:
– Какие совершенные формы!
– Признаю: я ошибался, – неторопливо изрек мистер Дюжи. – Да, ошибался… Это не земные жители. Вне всяких сомнений. Следовательно, мы не на Земле. Я понятия не имею, что произошло и где мы находимся. Я всегда без колебаний готов изменить свое мнение под давлением неопровержимых доказательств. Мир, в котором мы находимся, не наш мир. Он такой… – Мистер Дюжи на мгновение замолчал. – Он такой красивый.
– А виндзорской компании, – сказал мистер Айдакот без тени сожаления, – придется обедать без нас.
– Но если так, – откликнулся господин, напоминающий священника, – в каком мире мы оказались и как сюда попали?
– А этого мое скудное воображение не в силах объяснить, – смиренно произнес мистер Дюжи. – Мы находимся в некоем мире, чрезвычайно похожем на наш, и в то же время чрезвычайно на него непохожем. Он должен каким-то образом быть связанным с нашим миром, иначе бы мы сюда не попали. Однако связь между ними, признаться, представляется мне неразрешимой загадкой. Может быть, мы попали в другое пространственное измерение. От одной мысли об измерениях моя бедная голова идет кругом. Я растерян… растерян…
– Эйнштейн, – лаконично заметил господин с моноклем, явно довольный собой.
– Точно! – воскликнул мистер Дюжи. – Эйнштейн смог бы это объяснить. Или старина Холдейн, напустив липкого тумана гегельянства. Увы, я не Эйнштейн и не Холдейн. Мы очутились в мире, во всех отношениях, в том числе в отношении планов на выходные, заслуживающем название Ни-тут-ни-там. Или, если вам милее древнегреческий, в Утопии. И поскольку я не вижу, как отсюда выбраться, то, как подобает разумным существам, нам следует извлечь из этого максимальную выгоду. Мы не должны упускать свои шансы. Мир этот, несомненно, очень мил. И прелесть его даже превосходит его загадочность. В нем обитают люди, наделенные разумом. На основании разбросанных вокруг обломков я делаю вывод, что обитатели этого мира увлекаются химическими экспериментами, причем настолько, что готовы рисковать до конца, несмотря на то что живут в почти идиллическом окружении. Химия и нагота! Кем бы мы ни считали эту пару, видимо, только что подорвавшую себя, греческими богами или голыми дикарями, – это, осмелюсь признаться, дело личного вкуса. Я склонен считать их греческими богом и богиней.
– Вот только бессмертие обычно не свойственно мертвецам, – съязвил господин с моноклем.
Мистер Дюжи приготовился ответить, и, судя по нахохленному виду, ответ его грозил принять форму отповеди. Вместо этого он издал отрывистое восклицание и обернулся в сторону двух незнакомцев. В тот же момент их увидели все остальные члены группы. В развалинах стояли два нагих аполлона и смотрели на землян с не меньшим изумлением, чем те на них.
Один из них заговорил, и бесконечно потрясенный мистер Коттедж понял, что понимает их речь и что она звучит прямо у него в голове.
– О, красные боги! – воскликнул один из незнакомцев. – Кто эти существа? И как они здесь очутились?
(Он их понимал! Мистер Коттедж удивился бы меньше, если бы незнакомцы обратились к ним на древнегреческом. Однако то, что они владели одним из современных языков, окончательно ввергло его в состояние бесконечного изумления.)
2
Мистер Сесил Дюжи, поддавшийся растерянности меньше всех остальных, провозгласил:
– Наконец-то перед нами забрезжила надежда узнать что-то определенное от разумных, наделенных даром речи существ.
Он откашлялся, длинными нервными пальцами ухватился за отвороты плаща и взял на себя обязанности спикера.
– Господа, мы не в состоянии объяснить, как сюда попали, и озадачены не меньше вас. Вместо своего мира мы внезапно оказались в вашем.
– Вы из другого мира?
– Именно. И довольно непохожего на этот. Там у каждого из нас есть свое естественное, заслуженное место. Мы передвигались по своему миру в… на транспортных средствах, как вдруг попали сюда. Непрошеными гостями, готов признать я, но могу вас заверить: гостями безвинными и лишенными какого-либо злого умысла.
– Значит, вы не знаете, как получилось, что эксперимент Садда и Прудди закончился неудачей, и почему они погибли?
– Если этих двух прекрасных молодых людей зовут Садд и Прудди, то мы ничего о них не знаем: нашли их здесь лежащими, когда пришли с этой дороги, чтобы…
Мистер Дюжи кашлянул, и фраза повисла в воздухе.
Утопиец (с этого момента ради удобства так и будем их называть), вступивший в разговор первым, переглянулся со спутником, словно молча о чем-то его спрашивая, затем опять повернулся к землянам и заговорил. В который раз мистеру Коттеджу показалось, что слова звучат не в его ушах, а прямо в голове.
– Вам и вашим друзьям не следует топтаться на обломках. Лучше возвращайтесь на дорогу. Ступайте за мной. Мой брат погасит пожар и сделает все, что требуется, для наших брата и сестры. Потом это место осмотрят люди, понимающие суть опытов, которые здесь проводились.
– Мы всемерно полагаемся на ваше гостеприимство, – сказал мистер Дюжи. – И полностью к вашим услугам. Эта встреча, осмелюсь напомнить, произошла не по нашей воле.
– Хотя нам следовало бы искать ее, знай мы, что она возможна, – заметил мистер Айдакот, не обращаясь ни к кому конкретно и глядя на мистера Коттеджа словно в поисках одобрения. – Ваш мир выглядит в наших глазах невероятно прелестным.
– Да, это необычайно прелестный мир. На первый взгляд, – подтвердил господин с моноклем.
Когда они возвращались через заросли цветов к дороге, ведомые утопийцем и мистером Дюжи, мистер Коттедж услышал рядом с собой шелест юбок леди Стеллы. Учитывая происходящие вокруг чудеса в решете, ее тон удивил его своей безмятежностью и непробиваемой заурядностью:
– Мы не встречались раньше на каком-нибудь банкете или где-то еще, мистер… мистер…
– Коттедж.
– Мистер Коттедж?
Его мысли перестали витать в облаках.
– Я не имел этого удовольствия, леди Стелла. Хотя я вас знаю и даже очень хорошо помню по снимкам в еженедельных иллюстрированных изданиях.
– Вы слышали, что сказал Сесил? Что это Утопия?
– Он сказал, что это похоже на Утопию.
– И вы туда же. Так Утопия это или нет? Настоящая Утопия? Я всегда мечтала побывать в Утопии, – продолжала леди Стелла, не дожидаясь ответа. – Как прекрасно выглядят эти двое молодых утопийцев! Хотя они одеты несколько не по форме, наверняка принадлежат к местной аристократии. Или как раз поэтому.
Мистеру Коттеджу пришла в голову удачная мысль.
– Я также узнал мистера Дюжи и мистера Руперта Айдакота, леди Стелла, но был бы рад, если бы вы сказали, кто этот молодой господин с моноклем и второй рядом с ним, с повадками священника. Они идут сзади нас.
Леди Стелла сообщила нужные сведения милым доверительным шепотом:
– Тот, что с моноклем, – Фредди Соппли, с двумя «п». Человек отменного вкуса. Умеет открывать молодых поэтов и обделывать всякие литературные дела. Служит у Руперта секретарем. О нем говорят: если бы существовала академия словесности, он был бы ее членом-корреспондентом. Ужасный критикан и язва. Мы направлялись в Тэплоу, чтобы провести идеальный уикенд в кругу интеллектуалов, как в добрые старые времена. Разумеется, после того, как уедут люди из Виндзора… Туда должны были приехать мистер Отрепье, Макс Дринкбир и тому подобный народ. В наше время постоянно что-то происходит. Постоянно… Неожиданных сюрпризов стало слишком много… Тот, что с колораткой, – леди Стелла оглянулась проверить, не слышит ли ее господин, о котором она говорила, – отец Камертонг. Постоянно клеймит грехи общества и все такое. Странно: вне кафедры он тих и застенчив, вилки с ложками и те у него из рук падают. Парадокс, да и только, не находите?
– Ну конечно! – воскликнул мистер Коттедж. – Лицо-то знакомое, просто не мог припомнить, где я его видел. Премного вам благодарен, леди Стелла.
3
Пребывание в компании известных публичных фигур и особенно леди Стеллы вселило в мистера Коттеджа немалую уверенность. Ему передалось воодушевление леди Стеллы: она многое сохранила в себе от доброго старого мира и с азартом намеревалась при первой же возможности навязать его правила новому миру. Ей удалось отразить натиск очарования и красоты, в которых мистер Коттедж едва не утонул с головой. Встреча с леди и ее спутниками была рядовой для человека его положения, но в то же время важным событием, которое помогло перекинуть мостик через бездну изумления, отделявшую повседневную рутину от будоражащего воображение вида Утопии. Компания спутников приземлила и, если можно так выразиться, притупила великолепный облик Утопии до уровня абсолютной вероятности, так что об окружении теперь можно было рассуждать устами леди Стеллы и мистера Дюжи и придирчиво смотреть на него через монокль мистера Фредди Соппли. Благодаря их присутствию событие попало в разряд тех, о каких пишут в газетах. Окажись мистер Коттедж в Утопии один, он мог бы впасть в благоговейный восторг и даже тронуться рассудком. Теперь вследствие вмешательства мистера Дюжи разум мистера Коттеджа спокойно воспринимал облик смуглого божества, с которым сейчас разговаривал политик.
И все-таки стоило мистеру Коттеджу перевести взгляд с людей, приехавших на лимузине, на чужой величественный мир, в котором все они ненароком оказались, как у него захватывало дыхание. Какими должны быть люди этого мира, чтобы цветы могли свободно расти, не вступая в борьбу с сорняками, а леопарды, лишенные кошачьего коварства, приветливо заглядывали в глаза прохожих?
Удивительно и то, что первыми попавшимися им обитателями этого мира покоренной природы оказались мертвые юноша и девушка, погибшие в результате неизвестного рискованного опыта. Еще более поражало, что вторая пара местных жителей, назвавшихся братьями погибших, выказывала так мало скорби или уныния перед лицом трагедии. Никаких эмоций, оцепенения или слез. Они выглядели скорее озадаченными и заинтригованными, чем испуганными и огорченными.
Утопиец вынес из развалин тело девушки и положил рядом с ее товарищем. Мистер Коттедж отметил про себя, что он вернулся обратно в развалины, чтобы рассмотреть оставленные неудачным экспериментом обломки.
К месту происшествия приближались новые утопийцы. В этом мире существовали аэропланы. На соседний луг села пара небольших, быстрых и бесшумных, как ласточки, летательных аппаратов. Еще один человек приехал по дороге на устройстве с двумя колесами и двумя сиденьями; колеса были расположены одно за другим, как у велосипеда. Это средство транспорта было легче и аккуратнее любого земного автомобиля и удивительным образом сохраняло равновесие даже в состоянии покоя. Внимание мистера Коттеджа отвлек дружный смех на шоссе: группа утопийцев, очевидно, обнаружила нечто очень забавное под капотом лимузина. Большинство были одеты так же скупо и сложены так же прекрасно, как двое погибших экспериментаторов, однако один или два явились в больших соломенных шляпах, а женщина постарше, лет за тридцать, была одета в белый балахон с ярко-красной каймой. Она и мистер Дюжи обменивались вопросами.
Хотя женщина стояла в двух десятках шагов, ее слова проникали в мозг мистера Коттеджа с невероятной отчетливостью.
– Мы пока не знаем, как ваше появление в нашем мире связано с недавним взрывом, если такая связь вообще существует. Мы намерены изучить оба этих вопроса. Мне кажется, лучше будет доставить вас и все ваши вещи в удобное место, где можно спокойно побеседовать. Здесь недалеко. Мы организуем машины для доставки. Если хотите, вас там покормят. Только я не знаю, когда вы обычно принимаете пищу.
– Подкрепиться, – подхватил идею мистер Дюжи, – никогда не мешает. По правде говоря, если бы мы вдруг не провалились в ваш мир, к этому времени мы бы сидели за столом и обедали в великолепной компании.
«Тут такие чудеса, а он про обед, – подумал мистер Коттедж. – Впрочем, человек вынужден есть, сколько бы чудес его ни окружало». Он вдруг осознал, что очень проголодался и что сам воздух этого места вызывал острый аппетит.
Утопийку явно озадачило предположение мистера Дюжи.
– Вы едите по нескольку раз в день? И что именно?
– Вот те на! Только не говорите мне, что они вегетарианцы! – возмущенно вскричал мистер Соппли, роняя монокль.
Путники действительно проголодались. Это было заметно по их лицам.
– Мы все привыкли питаться по нескольку раз в день, – сообщил мистер Дюжи. – Возможно, нам следовало бы представить краткое описание нашего рациона. Он, вероятно, отличается от вашего. Как правило, мы начинаем с обычной чашки чая и тонюсенького ломтика хлеба с маслом, которые подают в постель. Потом завтрак…
Мистер Дюжи искусно описал свой ежедневный гастрономический график, четко и аппетитно изложив особенности английского завтрака: яйца варить ровно четыре с половиной минуты – не больше и не меньше, обедать следует с легким вином любого сорта, чаепитие – скорее общественное мероприятие, чем серьезная трапеза; подробно остановился на ужине и мимоходом – на перекусе перед сном. Его монолог сделал бы честь выступлению в палате общин. Выдержанная в легких, даже игривых тонах, речь была не лишена налета серьезности.
Женщина-утопийка, взиравшая на собеседника с растущим интересом, спросила:
– Вы все питаетесь таким же образом?
Мистер Дюжи окинул взглядом своих спутников.
– Я не могу ответить за мистера… мистера…
– Коттедж моя фамилия. Да, я питаюсь точно так же.
По непонятной причине утопийка улыбнулась ему. У нее были прелестные карие глаза, и хотя улыбка ему понравилась, было в ней что-то настораживающее.
– Вы спите?
– От шести до десяти часов – по обстоятельствам, – сказал мистер Дюжи.
– И вы практикуете секс?
Вопрос ошарашил и до определенной степени шокировал землян. Куда она клонит? На секунду все лишились дара речи. В голове мистера Коттеджа завертелись странные предположения.
Наконец смущенное молчание нарушил мистер Дюжи, наделенный тонким умом и увертливостью современного государственного деятеля:
– Не все время, уверяю вас. Не все время.
Женщина в балахоне с красной каймой на мгновение задумалась, после чего ее губы тронула улыбка.
– Мы должны отвезти вас в подходящее место, где могли бы все это обсудить. Вы явно из другого, очень странного мира. Наши ученые должны встретиться с вами и обменяться сведениями.
4
В половине одиннадцатого мистер Коттедж проезжал по главной улице Слау, а в половине второго парил над чудо-страной, едва ли не позабыв о своем мире, и то и дело повторял:
– Изумительно, просто изумительно. Я знал, что прекрасно проведу отпуск, но это, это!..
Он ощущал яркую безоблачную радость, какая бывает только в счастливых снах. Ему никогда прежде не доводилось испытывать восторг первооткрывателя новых земель, он даже не надеялся когда-либо его испытать. Всего пару недель назад он написал для «Либерала» статью, в которой сокрушался по поводу «конца эпохи великих открытий» с таким основательным и беспросветным пессимизмом, что несказанно угодил мистеру Стону. При воспоминании об этом опусе мистер Коттедж теперь ощущал смутные угрызения совести.
Группу землян рассадили по четырем маленьким аэропланам. Когда мистер Коттедж и его сосед отец Камертонг взмыли в воздух и оглянулись назад, то увидели, как их автомобили и багаж с поразительной быстротой поднимают в кузов двух легких грузовиков. Каждый грузовик выпустил пару сверкающих захватов и подхватил ими автомобиль – так няня берет дитя из колыбели.
По земным нормам безопасности полетов пилот вел аэроплан слишком низко над землей, а временами, вместо того чтобы подняться над деревьями, пролетал между стволами. Без привычки это неприятно щекотало нервы, зато позволяло как следует рассмотреть ландшафт. В самом начале пути тянулись огороды и пастбища с пасущимся скотом палевой масти, перемежающиеся участками с растениями совершенно незнакомого вида и сногсшибательной окраски. Через эти насаждения пролегали узкие тропы то ли для пеших, то ли для «велосипедистов». Время от времени на глаза попадались шоссе с цветами и фруктовыми деревьями на обочинах.
Домов было мало, и размеры их сильно рознились – от маленьких, отдельно стоящих построек, которые мистер Коттедж принял за летние дачи или небольшие храмы, до скоплений крыш и башенок, напоминавших сельские усадьбы или крупные фермерские хозяйства. Кое-где люди работали в поле, шли пешком или ехали на машинах по дорогам, но в целом новый мир выглядел крайне малонаселенным.
Вскоре выяснилось, что аэропланы нацелились пересечь заснеженный горный хребет, который так неожиданно вытеснил из ландшафта далекий Виндзорский замок.
Ближе к горам зелень пастбищ сменилась золотом хлебных полей, разнообразие культур стало более заметным. На солнечных склонах гор мелькали хорошо узнаваемые виноградники, количество работников и жилищ заметно увеличилось. Небольшая эскадрилья аэропланов пролетела над широкой долиной к перевалу, и глазам открылся горный пейзаж. Сначала каштановые леса и, наконец, сосновые. Горные потоки текли, проходя через турбины циклопических размеров, мимо длинных низких зданий со множеством окон, очевидно, имевших какое-то промышленное назначение. К перевалу вело идеально ровное шоссе с захватывающими дух, ажурно легкими виадуками. В горах, как показалось мистеру Коттеджу, обитало больше людей, чем на равнине, но все равно намного меньше, чем в сельской местности любой части Земли.
Аэроплан еще минут десять летел над каменистой пустыней, окаймленной с левой стороны снежными полями большого ледника, прежде чем снизиться в высокогорной долине, где и находилось пресловутое Место совещаний. Им служил один из уступов, вырубленных в скалах настолько искусно, что они казались естественным продолжением горы. Терраса примыкала к большому рукотворному озеру. Путь воде, не давая ей низвергнуться в нижнюю часть впадины, преграждала гигантская плотина. С равномерными промежутками вдоль плотины были установлены высокие каменные столбы, смутно напоминавшие сидящие фигуры. Впереди маячила равнина, напоминавшая долину реки По. Когда аэроплан начал снижаться, ее заслонила плотина.
