Георгий Викторович Протопопов
Гаффиниода

Эта история – о жизни

I.

Пусть Охра говорит:

Охра

Однажды я говорила, что истории могут быть полифоничными, что некоторые из них столь всеохватны и грандиозны, что просто не могут быть втиснуты в рамки жизненного опыта одного произвольного рассказчика. И только рассмотрение события со всех точек зрения может хоть как-то помочь приблизиться к пониманию его сути и значимости. Посему можно только восхититься удивительной прозорливости нашего предводителя, мягко, в свойственной ему манере, потребовшего от нас последующие отчеты, дабы событие было запечатлено для истории во всей возможной полноте.

Понимая возложенную ответственность, я смиренно начинаю.

Так откуда же начать? Вопрос совершенно не праздный, поскольку жизнь, как правило, не разделяет свое течение на части и главы, и всегда есть риск, что за бортом окажется что-то значимое для данной конкретной истории. Однако именно человеку свойственно разбивать это бесстрастное течение времени на некие отрезки, эпохи, вехи. И, если смотреть в перспективе, мы всегда можем отыскать какой-нибудь судьбоносный маркер. К своей собственной радости.

Пожалуй, для меня интересующие нас события начались с одного загадочного письма. Пусть оно и будет этим самым маркером.

В ту пору я путешествовала в компании одного могущественного волшебника по имени Ябы, и мы оказались в одном городке на западе Интраэлии. Путешествовали мы далеко не праздно, а с определенным заданием, выполняя которое всему нашему большому разношерстному коллективу (а вообще у нас был большой разношерстный коллектив) пришлось временно разделиться. Городок, где мы с волшебником оказались, носил странное имя Броня Коня, и был захудалым и провинциальным, но, по всеобщему признанию, обладал одной из самых старейших библиотек. Именно в библиотеке я проводила почти все свое время и оттуда же однажды вечером (и здесь начинается наша история) вернулась в гостиницу, где мы остановились.

Волшебника я нашла в корчме за грубым столом, с удовольствием поедающим ароматные колбаски и запивающим их пенистым элем из внушительной кружки. В большом камине весело и уютно потрескивал огонь, а немногочисленные посетители вели свои досужие беседы. На нас с волшебником никто не обращал внимания – надо сказать, мы уже успели здесь примелькаться, да и в целом, если мне позволительна будет такая оценка, жители городка не отличались особым любопытством.

– Добрейший вечерочек, милейшая моя госпожа! – поднял Ябы свою седовласую голову, завидев меня.

– И тебе не хворать, о могучий южный маг! – улыбнулась я.

– Мы, конечно, в темные времена живем, но есть и плюсы, я прав?

– Кто называет их «темные»?

– Не знаю. Так повелось. Или поведется.

– А плюсы какие?

– Ну посмотри, какая еда! Все натуральное, без всяких там ГМО. Тебе заказать что-нибудь?

– Спасибо, милый друг, я не голодна.

– Ах, все время забываю. Как прошел твой день? Есть успехи?

– Скорее нет, чем да. Откопала еще один фрагмент, но там непонятно. Перевод очень неточный.

– А в подробностях?

На секунду я задумалась.

– В общем, можно сделать вывод, что Макгаффин…

– Эй! – оборвал меня Ябы. – Мы же договаривались в целях конспирации звать его…

– Прости! М-м… Гаффин предпочитает замкнутые пространства. Но вот одно слово, если исходить из контекста, как-то неправильно переведено.

– «Предпочитает»? Это подразумевает, что у него есть своя воля, чем бы он ни был. И мы ведь это подозревали.

– Нет, не это слово. Именно про замкнутые пространства. Как-то не так должно звучать в оригинале.

– Ну, про замкнутые пространства, про пещеры и подземелья мы тоже подозревали, разве не так?

– Ах, я не знаю, как это выразить! Там вроде как рифма должна быть.

– На слово «пещера»?

– Нет. Не знаю. – Я покачала головой. – Ладно, оставим, пустое.

– По крайней мере хоть что-то. Не сказать, что мы и без того не знали, но всегда приятно найти подтверждение своим догадкам.

– Там еще была любопытная подшивка журналов кройки и шитья, но это к слову, – сказала я. – А у тебя как дела, старый друг?

Волшебник досадливо дернул себя за бороду.

– Мне вообще похвастаться нечем. Разве что довелось сегодня столкнуться с неведомой фигней.

– Прости мне мое непонимание, великий маг, но что именно ты подразумеваешь под этим, мягко говоря, расплывчатым определением?

– Ой, я вас умоляю! Как будто ты не знаешь!

– Поконкретней, пожалуйста.

– Хм. – Колдун сдвинул брови. – Так и быть, расскажу. Иду сегодня по улице, вдруг вижу – вывеска. Не вывеска даже, а скорее табличка на двери: «добро пожаловать». Приглашение, стало быть. Люблю такое. Захожу, само собой.

– И? – поторопила я, потому что Ябы снова задумался, и только губы его безмолвно шевелились в седой бороде.

– Мужик там какой-то стоит за стойкой. «Добро пожаловать», – говорит. «А что здесь у вас?» – спрашиваю. Интересно же. «А вы не знаете?» Вообще, говорю, без понятия. Потому, мол, и спрашиваю. А он такой: «А посмотрите, что на двери с этой стороны написано». Оборачиваюсь. «Всего доброго?» «Всего доброго». И я ушел.

– Что за неведомая фигня, да простится мне столь нелепое слово?

– Я так и сказал.

Изборожденное благородными морщинами лицо волшебника сделалось грустным, наглядно иллюстрируя неизбывную тоску о непостижимости мироздания. Потом он спохватился.

– Совсем забыл! Тебе же письмо пришло!

– Серьезно?

– Еще как! До востребования. Ну я уж сам востребовал за тебя, ты уж извиняй.

– Ничего. И что там в письме?

– Я не вскрывал.

– Серьезно?

– Говорю же, забыл! Да где оно вообще?

Ябы начал лихорадочно охлопывать многочисленные карманы своей жилетки, потом сунул руки во внутренние карманы своего расшитого звездами плаща, который висел на спинке стула. Я довольно спокойно наблюдала за этими занятными действиями, но тут мое внимание привлекла остроконечная, широкополая шляпа колдуна, лежащая прямо на столе. Шляпа вдруг зашевелилась. Мои прекрасные, чего уж скромничать, брови невольно поползли вверх. Не то, чтобы это было совсем уж удивительно, но все же. Секунду спустя шляпа приподнялась, и из-под нее выполз некий маленький пушистый комочек. Это был котенок, и почему-то сей факт оказался для меня действительно удивительным. Котенок был черным, с единственным белым пятнышком на лбу, большеглазым, и тоже казался удивленным, как все котята.

– Ой, какой ми-ми-ми! Какой симпапусик! Решил завести себе друга? Признаюсь, неожиданно, но достойно похвалы.

– Котейка! Вот ты где! – воскликнул Ябы и посмотрел на меня с вызовом. – Привязался ко мне на почте. А что делать? О! А вот и письмо!

Под шляпой обнаружился также простой коричневый конверт. Волшебник взял его и с подозрением повертел.

– Джохан похан, он его что, обоссал? А, нет, это пиво. Прошу прощения. Держи.

Я взяла конверт в руки и тоже осторожно повертела. Надпись слегка размылась, но там действительно было указано мое имя. Почерк я узнала. И это было волнительно, должна признаться.

– Это Откад!

– Я так и подумал, – кивнул волшебник. – К тому же, там так и написано в колонке отправителя.

– В самом деле, – сказала я сухо.

– Желаешь уединиться? Если что, я пойму.

– Господи, нет, какие могут быть секреты? Я более чем уверена, что это предназначено для нас. В смысле, для всех нас.

Если говорить совсем коротко, Откад, будучи самым младшим в нашем дружном коллективе, был всеобщим любимчиком. Можно сказать, и я любила его почти как сына – вот уже несколько лет, с тех пор, как он присоединился к нам. Правда, вспоминая некоторые эпизоды довольно интимного характера, должна признать, что порой эта «материнская» любовь становилась несколько своеобразной. C’est La Vie.

– Тогда читай, – сказал Ябы, протягивая мне нож. – Нет, а каково подписано, а? – добавил он с восхищением, пока я осторожно вскрывала конверт. – «Откад – Гроза Морей»! Каково?

Тем временем я достала свернутый вдвое листок, тоже слегка влажный, но, к счастью, послание читалось довольно легко, и у Откада всегда был очень разборчивый почерк. Письмо было коротким, поэтому приведу его полностью:

«Привет, Охра и остальные, кто бы там с тобой ни был! Как и договаривались, посылаю весточку. Буду предельно краток, потому что, сами понимаете, мне еще нужно сделать копии и разослать по всем известным адресам.

Кажется, что-то нашел. Я это чувствую – вы знаете, о чем я говорю. В прошлый раз мы так и не добрались до этих мест, а я все же решил пойти. Это далеко на севере от Астравгарда вдоль западного побережья Интраэлии. Здесь множество живописнейших фьордов, которые, кстати сказать, на Всемирной Карте не указаны. Но я нарисовал свою карту. В любом случае, вам надо сюда. Буду ждать вас в указанном месте. Карту прилагаю.

Засим шлю горячие приветы и прощаюсь. И надеюсь, что очень ненадолго.

Ваш преданный друг Откад.

P. S. Карма тоже шлет привет, но об этом, наверное, говорить не стоило».

– Итак, как я и сказала, – произнесла я, вглядываясь в нарисованную от руки на обороте листа карту, – письмо для всех нас.

– Лаконично и по существу, – произнес волшебник задумчиво. – Мальчик возмужал.

– Он всегда хотел быть капитаном, – улыбнулась я.

– Правда?

– Почти уверена.

– Не зря мы оставили ему «Шпарус». Жаль только, Карме никто так и не рискнул сообщить, что он опять низложен.

– Есть ли человек, способный на такое? – спросила я.

– Оставь свои штучки, – поморщился Ябы, – меня этим не проймешь.

Только секунду спустя я сообразила, что эти слова предназначены не мне. Очаровательный котенок спрыгнул со столешницы на колени волшебника, потоптался на них, устраиваясь поудобней, и даже тихонько замурчал.

– Какая прелесть! – восхитилась я.

Ябы снова поморщился.

– Итак, что мы имеем? – спросил он, безуспешно пытаясь казаться суровее, чем он есть. – Мы ведь должны отреагировать, я правильно понимаю?

– Откад не позвал бы нас, если бы это не было действительно важно. И там было кодовое слово.

– Я заметил. Тогда полагаю, здесь мы закончили?

– Видимо, так, – кивнула я, чуть помедлив. – Должна признаться, дорогой друг, что меня по-прежнему не отпускает это неизъяснимое чувство, что мы упускаем нечто важное. Словно то, что мы ищем, где-то решительно поблизости, стоит лишь протянуть руку. Нет, я не нахожу этому объяснения, и в моем сердце уже давно поселилась смутная, зыбкая, но настойчивая в своей продолжительности неудовлетворенность. Однако ты прав. Мы должны поспешить к Откаду. Где там твой верный посох? – нам пора отправляться в дорогу.

Волшебник опустил голову, глядя вниз.

– Вот теперь точно нассал.

– Кто? – спросила я.

Поскольку мы путешествовали налегке, сборы в дорогу не заняли много времени, но к ночи наш маг оказался нетранспортабелен, и поэтому в путь мы отправились только на следующее утро. Может быть, и правду говорят, что утро вечера мудренее. Как бы то ни было, теперь у нас появилась новая цель.

Пусть говорит Элифалиэль:

Элифалиэль

Когда надо обратиться предрасположен мой народ. А как бы ты. Буднично сожалею как испортил отдельный вид. Но и ведь. Далеко не очень каждый не смог бы всегда предположение.

С того и были. Заметно уважают на скорую радость затем герой. Так им и передок.

Пусть эльф молчит, а говорит Статус:

Статус «Женераль» Кошмарен

Что такое жизнь? Жизнь – это бой. Не боль, а именно, что бой. Хотя иногда и боль тоже. Тут уж как повезет. А моя жизнь – сочетание того и другого. И только изредка – изредка – выпадают редкие минуты покоя.

Когда начались события, о которых пойдет речь, мне казалось, что как раз такие редкие, а потому бесценные минуты у меня и начались.

Совсем недавно мы с боем освободили одну небольшую лесную деревушку. Нас не просили, но мы все равно это сделали. Нам пришлось. И хотя, говоря «освободили», я имею в виду – освободили от жителей, в наше оправдание могу клятвенно заверить, что жители были так себе. Сплошь бандиты и разбойники. Вероятно, здесь был их лесной приют, ставка или как это называется. С другой стороны, мы в личную жизнь кого попало не лезем, и, если бы нас приняли по-человечески, нам бы не пришлось гнать их до самой опушки. Дело в том, что на их беду, согласно некоторым записям, где-то здесь находились руины одного старого монастыря, которые нас заинтересовали. И мы сюда пришли, и уходить не собирались, пока не выясним все, что нам нужно. И нам плевать, будь ты хоть трижды Робин Гуд – иногда гостей, пусть и незваных, надо просто встречать вежливо.

Руины мы нашли неподалеку от деревушки, но я решил, что этим можно заняться завтра, а пока совершенно необходимо устроить себе небольшой отдых. Жизнь давно уже научила ценить редкие минуты покоя и всегда находить для них время. Желательно, как можно больше времени. Ценить тоже надо уметь со вкусом.

Мне казалось, что с этим согласны все.

Но мои друзья были иного мнения.

В тот вечер я подготовился обстоятельно: растянул гамак на уютной лужайке милого садика позади одного из домов, найдя там два подходящих для моих целей дерева, набросал подушек и даже соорудил антикомариный полог. Решил устроиться со всем доступным комфортом на свежем воздухе. И некоторое время все шло просто замечательно, и я уже видел какой-то хороший сон, когда оказался в буквальном смысле вытряхнут из гамака самым бесцеремонным образом.

– Что вы творите? – завопил я, лежа на земле и еще не совсем очнувшись. – Убирайтесь к черту!

– Что? – услышал я. – Это что за?

– Неуважительный тон?

Я узнал наших своенравных близняшек – Веру Кубизма и Любу Харизма. Превосходные, как всегда, сейчас они, по виду, были чем-то встревожены. Сам я тоже был встревожен – любой бы на моем месте встревожился от такого пробуждения, – поэтому я закричал:

– Пошли прочь! Вы совсем охренели?

– Не поняла! – подбоченилась Вера. – Ты вообще?

– Страх потерял? – подбоченилась Люба. – Чепуха!

– Ты сутулая!

Их взгляды угрожающе сверкали даже в сумерках, а зализанные назад волосы в их одинаковых прическах и поднятые воротники их плащей делали их образы весьма воинственными. Похоже, они еще не совсем отошли от недавнего столкновения, в котором сыграли не последнюю роль.

– Ладно, успокойтесь, – сказал я немного растерявшись. – Что вообще случилось? Почему нельзя было просто?..

– Разбудить тебя нежно? Но ты бы.

– Не проснулся.

– Откуда вы знаете? – проворчал я.

– Но ты же.

– Не проснулся.

– А вы, значит, пытались? – спросил я, слегка сожалея, что, вероятно, пропустил это самое «нежно».

– Не пытались. Ты бы.

– Не проснулся.

Я скрипнул зубами.

– Оставим этот спор! Другой мой вопрос: что случилось?

Я с кряхтением утвердился на ногах, проверил не идет ли из носа кровь, не сильно ли разбиты губы, не лишился ли ненароком зубов, потому что приземлиться мне довелось на лицо, и в этом крылась еще одна причина моей внезапной тревоги.

– Ах! – воскликнула Вера. – Наш непутевый эльф опять!

– Попал в беду! – воскликнула Люба.

– Да ладно?

Сестры хихикнули.

– Иди.

– Выручай, – сказали они.

Тут уже я подбоченился.

– Какого черта? Вместе пошли.

– Нет-нет. Мы здесь.

– Подождем. Сегодня так.

– Набегались. А какой у тебя гамак.

– Хороший. Уютненький. Как раз нам двоим.

– Места хватит.

Я покачал головой, понимая, что мои эмоции ничего не решат.

– А где он вообще?

– На.

– Руинах.

– А вы как узнали, что он там?

– А мы.

– С ним были. А потом он.

– Куда-то провалился.

– И вы, вместо того, чтобы вызволить его самим, – нахмурился я, – притащились за мной?

– Да! – отвечали сестры в один голос, при этом широко улыбаясь – очень мило и очень невинно.

– Да нафига вы вообще туда поперлись на ночь глядя? Я же сказал, отдыхаем!

– Элифалиэль захотел.

– Погеройствовать. Ты же.

– Его знаешь.

Мне оставалось только еще раз покачать головой.

– Люблю вас, – сказал я.

Близняшки заулыбались еще шире.

– И мы!

– Тебя! Целукаем!

Стало быть, убийственный заряд моего сарказма пропал впустую. С близняшками всегда было непросто. Я вздохнул, набросил куртку и пошел прочь.

Сестры крикнули мне вдогонку:

– Спасибо, что обошлось без!

– Очередного приступа! Если честно.

– Мы этого немножечко опасались.

– Да о чем вы вообще? – обернулся я.

– Забыл, как мы деревню освобождали? Вот это ты!

– Устроил зрелище!

По правде сказать, я и в самом деле вспоминал некоторые детали прошедшего дня довольно смутно. Но так бывает в горячке боя, и нечему тут удивляться. И вообще, достали меня уже такими приколами! Я, конечно, подозревал, что причина кроется в кое-каких моих прошлых поступках, но до сих пор так и не понял, в чем суть такого нелепого и бессмысленного пранка. Потому в большинстве случаев я попросту игнорил все эти подленькие поддевки и выпады в свой адрес. Но иногда поражает, насколько некоторые люди бывают злопамятны.

Оставив сестер позади, а вскоре и всю опустевшую деревеньку, такую тихую и мирную по такому случаю, я углубился в темнеющий лес. Впрочем, это немного громко сказано. Искомые руины находились практически сразу за последним в деревне домом, который и сам мог сойти за некие живописные развалины, но, к счастью, мы тут были совершенно не причем. Деревня и до нашего прихода была наполовину разрушена. Выходит, не зря мы все-таки ее освободили. Потому что, с таким отношением, лучше так, чем вот так.

Сами же интересующие нас руины не выглядели хоть сколько-нибудь живописно: всего лишь несколько разбросанных по округе камней и какая-то дыра в земле. Этот провал я был намерен обследовать завтра, но неугомонный, абсолютно отбившийся от рук эльф, видимо, посчитал иначе. Об этом мне еще предстояло с ним серьезно поговорить. Дисциплина – это самое главное.

По сведениям, ранее добытым для нас незабвенной Охрой, здесь когда-то находилось нечто вроде дорожного святилища. Нас интересовала потолочная фреска работы одного известного, но забытого мастера. От фрески в свободном доступе осталось только краткое упоминание и название – «Непонятная диковина исполняет желание Валеры». Валера нас не интересовал, но на «непонятную диковину» взглянуть хотелось. Даже понимая, что изображение может быть весьма условным, мы все равно надеялись, что это хоть как-нибудь поможет нам в поисках, на которые мы положили наши лучшие годы. До сих пор-то у нас вообще никаких изображений не было, по большому счету, мы даже толком не знали, что вообще ищем, что делало нашу и без того трудную задачу, многократно сложней. Поскольку, если искомое мы все же найдем, надо же будет как-то понять, что это наконец произошло, и что произошло именно это, а не что-то другое.

А тут еще этот дурацкий эльф!

Подобравшись к почти неприметному провалу, я опустился на четвереньки и заглянул внутрь. Пожалел, что опять не взял фонарик. Справедливости ради, у меня его вообще не было.

– Элифалиэль! – крикнул я. – Ты там?

Вопрос был, скорее, риторическим. Где, блин, еще ему быть? Что и подтвердилось в следующую секунду:

– Нету там!

Голос эльфа был предельно взволнован, и это заставило меня слегка позлорадствовать. А потому что приказы должны исполняться четко!

– Ну понятно, – сказал я, не скрывая усмешки. – Какого хрена ты вообще туда полез?

– Убирайся! – услышал я в ответ.

– Чего? – переспросил я, возмущенный до глубины души.

– Убирайся меня скорее от сих!

– А-а. Так подожди.

Я огляделся в поисках чего-нибудь – сам не зная, чего.

– Послушай, – сказал я, начиная слегка раздражаться от всех этих незапланированных переживаний. – Раз уж ты все равно там, давай-ка поработай немного!

– За что? – с готовностью отозвался эльф.

И то ведь верно: он же за этим туда и сунулся? Доказать свою значимость, срубить лавры первооткрывателя, «погеройствовать», как заметили близняшки. Впрочем, не похрен ли на его мотивы? Пусть работает, раз уж вызвался!

– Посмотри вокруг. Только внимательно! Что видишь? Есть какие-нибудь рисунки?

– А как я завидуй? – простонал бедняга Элифалиэль.

– Хм, – нахмурился я. – Почему-то думал, что эльфы в темноте хорошо должны видеть.

– Чем?

– Хм. – Я призадумался. – Даже не знаю, почему так думал. А может, ты один не видишь, потому что веган, и тебе чего-то важного не хватает?

– Очень легко как! – обиделся наш здорово нетипичный эльф.

– Эй! – воскликнул я. – Мне-то как раз всего хватает! Правда, я тоже не вижу, значит, это здесь не причем. Ладно! Похоже, действительно нужен фонарик. У тебя, случайно, нет? Нет? Я просто подумал, может, ты не поэтому сидишь в темноте. А веревки у тебя, случайно, нет? Нет? Ладно, тогда я сам схожу. Или ты сходишь? Ладно, шучу.

Вдоволь поиздевавшись над другом, – а вот как тут было не поиздеваться в такой ситуации? – я вознамерился уходить.

– Не выпускай! – закричал эльф из темноты.

– Не переживай, я скоро вернусь, – усмехнулся я. – Ну как скоро… однажды.

– Все меня остановили!

– Не волнуйся, с сестрами я еще очень серьезно поговорю, – сказал я. – Могли бы и подсказать, что нужна веревка. Может, еще лебедка какая-нибудь? Но ты, вроде, не тяжелый. Так-то ты вообще на грани истощения. Как сам думаешь? А, и фонарик! Фонарик бы тоже пригодился! Жаль, что у нас его нет. А ты в курсе, кстати, что Мак… В смысле Гаффин именно такие мрачные подземелья и предпочитает? Есть у нас такая догадка, ага, да ты и сам знаешь.

В ответ мне из темных глубин донесся душераздирающий вопль.

– Ты там плачешь или смеешься? Ладно, держись, братишка, я скоро.

С этими словами я ушел.

Хочу сразу прояснить: я действительно собирался вернуться как можно скорей. Но иногда бывает так, что наши желания и уже выстроенные в голове планы весьма основательно корректируются суровой реальностью. Говоря по-простому, об эльфе я благополучно забыл. На самом деле, не только о нем. Я вообще не запомнил, как и почему оказался возле перевернутого почтового ящика во дворе незнакомого дома. Из одежды на мне не было ничего, но в руке я держал конверт. Если честно, это меня не слишком озадачило. Я же говорил, что иногда в горячке боя забываешься – это нормально. А зачастую «отходняки» настигают тебя уже после боя, по прошествии некоторого времени, и с этим остается только смириться.

Я осмотрелся. Солнце стояло уже довольно высоко, и это заставило меня задуматься: я успел выспаться или нет? И пока я решал эту проблему, из-за дома показались близняшки – такие живенькие, в шортиках, майках и высоких походных ботинках, но явно на что-то сердитые.

– Всю ночь орал! Выспаться! – воскликнула Вера.

– Нам толком не дал! – воскликнула Люба.

– Значит, и я тоже не выспался, – сказал я. – А кто орал?

Вера и Люба закатили глаза.

– Почему ты?

– Голый? – спросили они.

– Потому что я разделся, – нахмурился я.

– А где?

– Элифалиэль?

– Элифалиэль! – крикнул я, мгновенно вспомнив о нем, и даже хлопнул себя по лбу. – О, у меня же тут письмо!

Я посмотрел на конверт.

– Написано, что для Охры.

– И ты поэтому?

– Сразу разделся?

– «До востребования», – продолжил я чтение. – Думаю, нестрашно, если мы сами востребуем? Это от Откада. «Гроза Морей», ну надо же!

– Открывай быстрее! Нет!

– Подожди! А как же?

– Элифалиэль? Ему.

– Тоже будет интересно.

– Ах, черт! – воскликнул я, разрываясь между двумя порывами. – Хорошо, пошли выручать эльфа. На этот раз вы точно со мной.

– Может, тебе одеться? – спросила Вера.

– Нет, так ходи! – сказала Люба.

Я посмотрел на них с удивлением. Не припомню случая, чтобы сестры спорили между собой. Даже не подозревал, что в их тесной связи могут случаться подобные сбои. Близняшки тоже удивленно переглянулись.

– Давайте все же оденусь, – сказал я, чтобы не накалять обстановку. – Не хотелось бы смущать эльфа.

При свете дня провал в земле выглядел все таким же темным и мрачным. Я заглянул внутрь.

– Элифалиэль, дружище, ты еще там? – крикнул я.

Какое-то время ответом мне была тишина, и сердце мое забилось в нахлынувшей тревоге. Сейчас уже не вспомню, что это меня вдруг встревожило. Но наконец снизу прозвучал взволнованный голос:

– Где я был?

– Он там, – улыбнулся я с облегчением.

– Бросай!

– Веревку! – отозвались сестры.

Я снова нахмурился.

– Почему вы не напомнили взять веревку?

– А мы!

– Не обязаны!

Я уже давно был зол, и кажется, назревала ссора, но в этот момент неожиданно появилась веревка – откуда не ждали. Из дыры стремительно вынырнул некий моток и упал прямо у моих ног.

– Веревка! – изумился я. – Но откуда?

Вера и Люба чуть склонились, присматриваясь.

– Кажется, он сплел ее.

– Из своих волос.

– Вот это мощно! – еще больше поразился я.

– Элифалиэль, мы тобой!

– Восхищены! – воскликнули сестры.

Качая головой, я закрепил один конец веревки (если честно, трогать ее руками не очень хотелось), а другой сбросил обратно.

– Выбирайся, бедолага! – позвал я. – Вынужден признать, что ты почти спас себя сам.

Но эльф почему-то перестал отзываться. И веревка не дергалась.

– Он что, уснул? – спросил я.

Сестры одинаково заломили руки.

– Бедняжка лишился!

– Чувств! Он обезвожен!

– И еще он обесволошен, судя по всему, – проворчал я. – Есть такое слово?

Игнорируя мою попытку взбодрить ситуацию, близняшки расстелили на земле плед и уютно на нем расположились – не хватало только корзинки для пикника.

– Что делать будем? – спросил я.

– Почему-то ты путаешь единственное.

– Число со множественным. Это.

– Не совсем грамотно.

– А нафига я вас вообще звал? Я ожидал какой-нибудь помощи.

– Ты говоришь.

– Обидные вещи. Разве мы?

– Не помогаем?

– Это чем же? – спросил я.

– Пока ты стоишь и жуешь.

– Сопли, мы придумали, что.

– Нужно делать.

– Интересно, что же? – не скрывая иронии, я заломил бровь, справедливо считая этот жест неотразимым.

– Принеси корзинку.

– Для пикника, – невозмутимо отвечали сестры.

– Что, блин?

– А тогда расскажем, что.

– Нужно делать. Да, и.

– Фонарик найди где-нибудь, он.

– Пригодится.

– Фонарик, – сказал я. – Черт бы вас побрал!

Делать нечего, пришлось сходить.

Когда я вернулся, то с удивлением обнаружил, что многострадальный эльф уже благополучно извлечен на поверхность и лежит на покрывале между сестрами с глупым, изможденным, но счастливым видом.

– Да ну нафиг! – заорал я.

– Тебе повезло, – сказала Вера, – он.

– Сам выполз, – сказала Люба. – А мы собирались предложить спуститься тебе. И поверь.

– Выбор у тебя был невелик.

– Мне кажется, – покачал я головой, – или действительно день как-то с утра не задался?

– А разве у тебя?

– Не все дни такие?

Замечание неожиданно настроило меня на философский лад, и почему-то сделалось грустно.

– Кто сказал, что жизнь – это легкая прогулка? – вздохнул я.

Я посмотрел на бесчувственного эльфа. Если не брать в расчет его изможденный, но счастливый вид, выглядел он в принципе как обычно, разве что его шорты, курточка и даже гольфы на худых ногах были изрядно перепачканы, и это, надо признать, было для Элифалиэля довольно нетипично. Об отсутствии или наличии волос я не мог судить, потому что на голову эльфа с острыми чертами лица был нахлобучен пробковый шлем, сползший козырьком до самых смеженных век.

– Давно он в отрубе? – спросил я.

– Мы не специально! – воскликнула Вера. – Не надо!

– Было нас пугать! – воскликнула Люба.

Я поставил на землю корзинку, положил рядом фонарик и склонился над эльфом, все еще пребывая в некоем отрешенном потоке, словно ненамеренно словил дзен.

– Все в порядке, девчули, – сказал я. – Ясно же, что виной всему личная неосторожность сотрудника, не рассчитавшего риски, не изучившего должным образом схемы и инструкции, где, без сомнения, учтены все мероприятия на подобный случай.

– Очень красиво! Именно так! Вспомнил?

– Свое адъютантское прошлое? А нам?

– Потом покажешь эти инструкции?

Я прокашлялся в кулак.

– Если потребуется, – сухо сказал я, а про себя подумал: дернул же меня черт за язык! Теперь еще инструкции составлять?

Впрочем, я не думал, что это будет сложно, ведь перед глазами у меня был наглядный живой (или как живой) пример. Достаточно просто понаблюдать за всем, что делает эльф, и везде поставить пометку, что так делать нельзя.

Так или иначе, а философский настрой с меня немножечко сбили. При этом сами сестры выглядели теперь довольными и умиротворенными. Люба даже потянулась к корзинке.

– Почему у нас боец отлынивает? – спросил я сурово.

Постучал по пробковому шлему.

– Эй, ты на месте? Не время спать, впереди много работы!

Элифалиэль открыл испуганные глаза.

– Будем?

– Завтракать? – спросили близняшки.

– Му… муч… – произнес эльф дрожащими губами.

– Мучного тебе? – переспросила Вера. – А я, пожалуй.

– Буду яичницу, обжаренную с двух сторон, – сказала Люба. – Статус, родной?

– Приготовишь кофе?

– Муч… мучительно, – сказал Элифалиэль.

Вера и Люба состроили рожицы.

– Не ломай вайб, ты же!

– Никогда не был душным! В отличие.

– От некоторых.

И почему-то посмотрели на меня.

Совершенно напрасно. Я уже давно стал толстокожим и непробиваемым.

– Работа сделана? – спросил я, намеренно игнорируя выпады сестер и присаживаясь рядом с эльфом.

– Где же? – Он все еще смотрел на меня с ужасом.

– Расслабься, друг! – сказал я проникновенно. – Все обошлось, ты спасен, мы тебя не забыли! А теперь можешь докладывать.

– Кто как?

– Ты обнаружил внизу какое-то помещение, я правильно оцениваю ситуацию? – Я говорил спокойно и терпеливо, понимая, что чувак недавно пережил стресс. Все-таки не совсем же я черствый. В таком разе я просто должен был пойти ему навстречу – осторожно и ненавязчиво задавать наводящие вопросы.

Эльф продолжал смотреть на меня, шевеля дрожащими губами.

– Там что-нибудь есть? Например, рисунки?

Элифалиэль молча кивнул. Стресс, конечно же. Обычно-то он разговорчивый. Что ж, эту проблему мы тоже проговорим.

– Значит, рисунки есть, очень хорошо. Ты их нарисовал?

Эльф снова кивнул. Козырек шлема сполз почти до переносицы.

– Вот как. А есть там рисунки, которые нарисовал не ты?

Вера и Люба неожиданно всполошились.

– Хватит его пытать! Он же!

– Сказал, что это мучительно! Если хочешь!

– Спустись сам и проверь!

– Я туда не полезу! – огрызнулся я. – Не собираюсь обвивать своим телом его сальные волосы!

– Ты к нему!

– Несправедлив! Мы все идем!

– На жертвы ради общего дела!

– И за это я нас всех ценю, – сказал я примирительно. – Хорошо, оставим дела на потом. Дадим бедняге немного прийти в себя.

Тут я кое-что вспомнил.

– Погодите, а письмо!

Вера и Люба уставили на меня указательные пальцы, как бы намекая, какой я растяпа.

– Куда я его сунул? – засуетился я. – А куда я вообще мог его сунуть, я же был не одет?

Я лихорадочно вспоминал.

– В корзинке посмотрите! – нашелся я наконец.

Люба, поджав пухлые губы, пошарилась в корзинке и действительно, некоторое время спустя, извлекла оттуда конверт.

– Элифалиэль, – сказал я с облегчением, – нам же письмо пришло, пока ты прятался. Может, спляшешь по такому случаю?

Глаза эльфа сузились, и это был хороший знак – он приходил в себя.