Георгий Тушкан
Разведчики Зеленой страны
Где же полковник Сапегин?
I
Егор быстро открыл калитку и вошел во двор. Три пса спали у крыльца в тени деревьев. Они сейчас же подняли головы и насторожили коротко обрезанные уши.
– Барс, там лечь! – сказал Егор, показывая Барсу на дерево, стоявшее у ворот снаружи.
Барс послушно вышел на улицу и сел в тени шелковицы у ворот. Егор не без трепета прошел мимо могучих собак, покрытых множеством шрамов, но они опустили головы и даже не взглянули на него.
Егор подошел к дому.
На стук никто не отозвался. Егор толкнул дверь рукой, и она со скрипом отворилась. Он вошел в сени. Здесь было прохладно и пахло лекарствами, с потолка свисали пучки сухих трав. Первая комната была уставлена шкафами и образцами спиленных древесных стволов.
– Есть кто? – позвал Егор.
Никто не отозвался. Только монотонно жужжали мухи под потолком. Во второй, очень большой комнате, где стояли письменные столы, а на стенах висели карты, Егор увидел старуху.
– Пошел, пошел! – Она сердито замахала руками на Егора.
– Мне надо начальника, – решительно заявил Егор.
– Начальника ему, ишь ты! Если пакет, я приму. Вот еще неугомонный!
– Мне надо поговорить с начальником, и сейчас же, – настаивал Егор.
– Как же, будет он с тобой говорить! Сейчас перерыв, он отдыхает! – И старуха махнула рукой на домик, стоявший во дворе.
Егор направился к домику. Но и здесь на его стук никто не ответил. Егор слегка приоткрыл дверь, просунул голову и в полутемной комнате с окном, завешенным одеялом, разглядел на ковре, среди подушек мужчину, спавшего в одних трусах. На стене висели охотничьи ружья, кинжалы, рога диких козлов и чучело кабаньей головы с огромными белыми клыками.
Егор вошел в комнату. Но из угла к мальчику молча бросилась большая собака с обрезанными ушами и хвостом. Егор отскочил за дверь и захлопнул ее. Собака залаяла.
– Кто там? – послышался недовольный сонный голос.
– Это я, Смоленский Егор Иванович!
– Кто, кто?
– Егор Иванович Смоленский, по делу.
– Сейчас перерыв… По какому делу?
– По личному.
– Ну, заходите. Флейта, на место! Входите!
Мальчик осторожно вошел в полутемную комнату и направился к мужчине.
Собака улеглась в углу, положив голову на лапы, и не сводила глаз с Егора.
– А ты откуда, клоп? – спросил мужчина, глядя с изумлением на Егора.
– Я и есть Смоленский Егор Иванович.
– А-а-а-а… Ну, садись на подушку… Впрочем, лучше на ковер – на подушке жарко, как на сковородке. Чай будешь пить?
И, не дожидаясь согласия, мужчина протянул руку к подносу на низеньком круглом столике и налил из чайника густого, почти черного чаю в две разрисованные пиалы.
– Пей, – сказал он Егору и сам шумно и быстро выпил, почти проглотил, чай так, что у него в горле забулькало, и, схватив с ковра полотенце, вытер им широкое потное лицо, бритую голову и шею.
Егор осторожно взял пиалу, напомнившую ему домашнюю полоскательницу, отпил несколько глотков теплого вяжущего чая и молча поставил на столик.
Тут только он заметил, что светлая полированная поверхность столика покрыта красивыми узорами. Он дотронулся до них пальцем.
Мужчина со снисходительной ласковостью смотрел на мальчика.
– Жара… сил нет… И как только ты шел по этому пеклу?.. Да, столик неплохой… из орехового наплыва – есть такие наросты на ореховых деревьях. Человеческая фантазия не придумает такого узора… Что же ты не пьешь?
Егор, чтобы не показаться невежливым, выпил несладкий, горьковатый чай.
– Ну, так по какому делу тебя послали?
– У меня вот какое дело. Вы случайно полковника Сапегина не знаете?
– А что?
Егор поставил на столик пустую пиалу.
– Я из армии. Его воспитанник. Полковник Сапегин – мой фронтовой отец. Его раненого отправили из части в госпиталь. Он писал и звал меня сюда. Я приехал, а нигде не могу его найти. В адресном был – не значится. В военкомате был – тоже нет. Нигде нет. Он и охотник и много работал в лесах, ну, я и решил наведаться к вам в лесничество. Может быть, знаете?
– Сапегин, Сапегин, – задумчиво твердил хозяин, уставившись на пиалу. – О нашем Сапегине, зубном враче, и говорить не приходится – стар, холостяк, а твой молодой. Знаю я одного Сапегина в Ташкенте…
– Мой Сапегин местный, агроном-садовод, из Джелал-Буйнака. Рассказывал, что перед войной часто в горах охотился. Вы же охотник – охотник охотника всегда знает. Вы должны его знать.
– Не слыхал, брат. Я здесь второй год. Тоже из госпиталя… А ты ему что же, родственник?
– Да нет же, я воспитанник его был на фронте! Вместе воевали, а сейчас демобилизовался и приехал к нему с Барсом.
– С кем?
– С его собакой. Барсом зовут.
– А где она, во дворе? – обеспокоился хозяин.
– Нет, на улице.
– Ну, это хорошо. А то у меня, брат, во дворе зверовые собаки. Они не только собаку – медведя берут.
– Барс себя в обиду не даст.
– Да ну! – сразу заинтересовался хозяин. – А какой породы?
– Овчарка. Барс и мины искал, и донесения носил, и раненых искал, и фашистов ловил. Он превосходно ходит по следу. Ух и пес!
– Да что ты с ним делать будешь? Его и прокормить дорого, и связывает он тебя. Может, уступишь мне? Такой мне нужен. Я бы за ценой не постоял.
– Что вы! Барс полковнику Сапегину жизнь спасал.
– А мне бы такая собачка очень пригодилась, а то на последней охоте двух собак потерял. Секач запорол клыком. Может, уступишь хоть на время, пока будешь искать своего полковника?
– Нет! Фронтовой друг – нельзя!
– Что же ты лепешку в руке держишь и не ешь?
Егор смутился:
– Я вам скажу правду: Барс с утра ничего не ел, надо его покормить. Я, если разрешите, ему дам.
– Ешь, не стесняйся. Этих лепешек да холодной свинины тебе и ему хватит… Вот ты какой! Молодец! Люблю таких! А ведь попадаются твои однолетки, да такие, что не только о других позаботиться, а и себе ладу не дадут! Все им подай, да убери за ними, и то не так, и это… Мой племяш такой. У сестры он один, вот она и портит парня. Дала бы мне на выучку, я бы его научил и обед сварить, и белье постирать, и прореху зашить, и костер разжечь, и землянку построить. Научил бы стрелять, грести; ездить верхом, ходить, плавать – словом, сделал бы охотником. А ты умеешь все это?
– Я же охотник, – ответил на это Егор. – Я, если надо, и мост построю.
– Ну-ну, не заливай, брат!
– Я ведь в саперной части был, всему научился, – пояснил Егор. – Если что надо смастерить там, починить, забор или что другое, я вам в два счета сделаю. Дайте только материал да скажите, где строить. За еду отработаю.
– Ну, ты эти разговорчики брось! Нехорошо. Как же не помочь бывшему фронтовику, да еще охотнику! Сам на фронте был. Пора тебе уже понимать людей, если фронтовиком себя считаешь.
Егор опять смутился и покраснел. Хозяин понял его состояние, лукаво улыбнулся и спросил:
– А у тебя охотничье-то ружье есть?
– А как же! – оживляясь, сказал Егор. – У меня двадцатка. Мне полковник Сапегин подарил.
– А ну покажи, – сказал хозяин.
Егор быстро снял рюкзак с плеч, потом нерешительно посмотрел на собеседника.
– Не бойся, не возьму, – засмеялся тот.
– А знаете, сколько на него охотников было! – горячо откликнулся Егор. – Мне, по представлению полковника Сапегина, Военный совет армии бумагу дал, что я награжден этим ружьем. В вагоне ко мне один пристал – отдай, говорит, а то в милицию заявлю… Ну, и заявил. А в милиции говорят: нет такого закона, чтобы несовершеннолетние оружие имели. Молодой еще! Спасибо, военный комендант вокзала помог. А то совсем было отобрали.
– Знатное у тебя ружьецо! – сказал хозяин, бережно беря стволы, приклад и складывая ружье. – Патроны есть?
– Мало, – с огорчением сказал Егор. – Штук тридцать. Тяжело было тащить.
– Тридцать штук – это по нашим охотам на птицу чепуха! На одну охоту надо иметь сотню патронов. Видишь сундук в углу, возле шкафа?
– Вижу.
– Пойди открой и выбери оттуда все патроны двадцатого калибра. Они мне ни к чему. У меня теперь ружье другого калибра.
II
Егор бросился к сундуку. Собака мгновенно вскочила.
– Лежать! – закричал ей хозяин.
Егор торопливо поднял крышку сундука, окованного железом. Вот где было настоящее охотничье богатство: коробки с порохом, десятикилограммовые мешочки с различными номерами дроби и, кроме того, много патронов. Все лежало в полном порядке, и Егор без труда нашел в одном из отделений патроны двадцатого калибра.
– Их здесь очень много! – сказал он нерешительно.
– Бери, сколько унесешь, а выстреляешь, еще придешь.
Егор взял штук пятьдесят.
– Что так мало? – удивился хозяин.
– Раз вы про полковника Сапегина не знаете, значит, никто не знает. Видно, придется много ходить, пока я найду его, а патроны – они тяжелые… Пойду еще в райком партии. Может, там значится.
– В райкоме не значится, – сказал хозяин. – Это я твердо тебе могу сказать. Я член бюро райкома и знаю всех коммунистов в районе.
– Полковник Сапегин – охотник, – не унимался Егор. – Может, он не в городе, а охотится в горах, как собирался. Он рассказывал мне, что леса здесь удивительные. И зверя много, и птицы, и фруктов… Просто мечта охотника.
– Да, брат, плодовых лесов у нас много: и орехов, и яблок, и фисташек, и груш, и алычи… И не отдельными деревьями. Большие леса. Десятки тысяч гектаров… Собираем, а рук не хватает, и сколько еще пропадает этого добра зря!.. Дикие кабаны на этих яблоках да орехах отъедаются… Видишь эти рога на стене? Это лесная косуля. А вон та морда – это кабан-секач. Он своим клыком мгновенно перерубил ногу моему коню, а когда я упал, пропорол мне голень.
– Скажите, – с надеждой в голосе спросил Егор, – а обезьяны есть?
– Обезьяны? Обезьяны… Люди говорили, что встарину где-то южнее были, а сейчас никто не видел… А почему тебя именно обезьяны интересуют?
Дверь распахнулась, и в комнату, тяжело дыша и утирая пот с круглого лоснящегося лица, вошел полный мужчина в белом.
– Как! – воскликнул он. – Ты еще не готов? А я за тобой. Ведь мы же опаздываем!
– Ох, прости, брат! Заговорился! Познакомься с моим тезкой, бывалым фронтовиком и к тому же охотником – Егором Ивановичем.
Егор поспешно вскочил и так крепко пожал руку вошедшему, что тот невольно дернул ее назад.
– Тише ты, медвежонок, – сказал он, – пальцы сломаешь!
Лицо Егора против его воли расплылось в довольной улыбке: он ждал этих слов удивления и восхищения своей недетской силой. Дело было даже не в силе рукопожатия, но в уменье захватить в ладонь косточки суставов пальцев чужой руки и прижать их одну к другой.
– Вот ты какой! – удивился гость и, вынув для себя папиросу, протянул серебряный портсигар мальчику.
– Не курю, – не без гордости сказал Егор.
Это был его второй козырь. На фронте было немало всяких искушений для мальчика, который жил среди взрослых мужчин, лишенных семьи и детей. Все его баловали. Но с дружеской помощью полковника Сапегина Егор научился правильно понимать многое и стал серьезнее своих сверстников.
– И правильно делаешь, что не куришь! – сказал гость, громко захлопывая портсигар.
Хозяин надел белые брюки, безрукавку, сунул ноги в сандалии, на голову надел тюбетейку и пошел к двери. Там он обернулся и сказал:
– А ты, Егор Иванович, сиди здесь и жди меня. Я через час буду. Что-нибудь вместе, глядишь, и придумаем… Кстати, ты не слышал о садоводе Сапегине? – спросил он пришедшего.
– Сапегин? Садовод? Слышал… Он работал в наших киргизских лесах, не то в горах северо-восточнее Намангана, не то в районе гор Узун-Ахмат-Тау… Ну, пошли.
– Значит, в районе реки Чак, в пчеловодной лаборатории колхоза «Свет зари», где работают Искандер и Василий Александрович? – допытывался начлеспромхоза. – Там был опорный пункт научно-исследовательского института, и там работал какой-то Сапегин, я теперь припоминаю.
– Сапегин мне так и говорил: приезжай в Джелал-Буйнак, найдешь! – радостно воскликнул Егор, сразу воспрянувший духом.
– Для наших мест такого адреса маловато, – сказал гость. – У нас до тридцати рек называются Кара-су, около двадцати – Кок-су, столько же Кизил-су – «красная вода», много долин Арпатала, то есть «ячменная долина».
– Понятно, понятно, – перебил речь гостя Егор. – Значит, ехать надо на эту Кара-су, где пчеловодная лаборатория колхоза «Свет зари»?
Гость бросил взгляд на свои ручные часы и рассеянно сказал:
– Да-да, там… Мы опаздываем! – и заспешил к двери.
– Эй, Семеновна! – позвал хозяин.
III
Древняя старуха, шаркая по полу подошвами шлепанцев, вошла в комнату.
– Накорми и напои маленького гостя, – распорядился хозяин. – А ты, – обратился он к Егору, – жди меня. Возьми эту старинную книгу, там об охоте много, да почитай. – Он взял с этажерки книгу, наудачу раскрыл ее. – «Они делают из звероловства общественное занятие, – начал читать хозяин. – И действительно, звероловство приучает вставать рано, сносить стужу, зной, оно укрепляет силы… Против нападающих зверей употребляются лук и дротик. Звероловство поощряет и храбрость, ибо ежели сильный зверь бросается с яростью на ловца, то ловец должен уметь и разить его и защищаться… Отправляясь на охоту, мальчики несут с собой свою пищу… До тех пор, пока продолжается ловля, они не едят ничего… Мальчиков приучают к такому образу жизни для того, чтобы он не показался им трудным, когда оборона страны сделает этот образ жизни для них необходимостью…»
– Ты с ума сошел! – закричал гость в белом, заглядывая в дверь. – Мы опаздываем, а он книги читает!
– Кончаю, кончаю! – сказал хозяин, отмахнувшись от него рукой, чтобы он не мешал. – «Чувство взаимной любви сопрягает людей, разделяющих одинаковые опасности. Люди любят то, что возбуждает соревнование, охота же вызывает наибольшее…» Вот как. Здорово?.. Ну, иду, иду, не сердись! – крикнул он гостю и поспешно вышел вместе со своей собакой.
Егор тотчас же подумал о голодном Барсе, ожидавшем у ворот.
– Шляется тут всякая шантрапа! Того и гляди, что-нибудь стянет! – заворчала старуха, как только затихли шаги хозяина.
– Легче, бабушка! – предупредил Егор.
– А чего «легче»? Ты что это все кругом оглядываешься?
Егор протянул было руку, чтобы взять со стола лепешку и мяса и отнести Барсу, но старуха стояла рядом и подозрительно на него смотрела.
– Все вы, – не унималась она, – шантрапа несчастная! Была бы моя воля, и во двор бы вас не пускала! Пользуются тем, что Егор Иванович душевный человек!
– Твое счастье, что ты старая, – не выдержал Егор, – а то я бы тебе ответил…
– Ах ты разбойник! – закричала старуха, будто она только и ждала этих слов. – Вот позвоню сейчас в милицию, узнаешь, что бывает за хулиганство!
– Эх ты! – только и сказал Егор.
Он вскочил, выбежал из комнаты и так хлопнул дверью, что на пол посыпалась штукатурка.
Запечатанный пакет
I
На улице Егора окликнул маленький мальчик. Он сказал, что Борис разослал пионеров по городу на поиски фронтового воспитанника полковника Сапегина. Мальчик вызвался проводить Егора.
– Может, нашли полковника Сапегина? – радостно спросил Егор.
– Конечно. Раз наша пионерская дружина взялась за это дело, иначе не могло быть, – сказал маленький проводник с гордостью. Но где и как нашли Сапегина, он не знал.
Не обращая внимания на жару, мальчики побежали с Барсом по улице. Пионер привел Егора в сад и оставил его там ждать под деревьями, а сам пошел за Борисом.
– Слушай, малый! – крикнул ему вдогонку Егор. – Может быть, притащишь что-нибудь поесть Барсу? С утра пес ничего не ел.
Мальчик закивал головой и убежал.
Старая шелковица привлекла Егора своими невиданно крупными красными и черными ягодами. Он съел одну, вторую, третью… Длиной в полпальца, кисло-сладкие, они были так сочны, что сок стекал по пальцам. Теперь, когда Егор знал, что полковник Сапегин найден, он успокоился и вдруг сразу захотел есть. Егор влез на шелковицу. Он быстро рвал ягоды, все больше пачкая соком пальцы. Впрочем, в его характере было делать все быстро.
Снизу раздалось рычанье Барса. Егор посмотрел сквозь ветви и увидел идущих по дорожке Бориса и незнакомого стройного юношу-киргиза. Юноша шел, мягко ступая, почти бесшумно.
– Нашелся твой Сапегин! – радостно закричал Борис, бросаясь к Егору. – Гарун говорит, – Борис показал рукой на юношу, пришедшего вместе с ним, – что Сапегин работает на опорном пункте научно-исследовательского института в ущелье Чак.
– Гарун, – назвал себя юноша и протянул руку Егору.
Мальчик крепко пожал ее.
– Гарун – старший вожатый нашей школьной пионерской дружины, – поспешно пояснил Борис. – Он разъездной корреспондент районной газеты и знает все на свете. Это он мне сказал о Сапегине.
– Слышал, Егор, о тебе! – участливо сказал Гарун и жестом пригласил сесть на траву. Он внимательно, но без назойливости всматривался в Егора.
– Вот спасибо вам! – сказал обрадованный Егор. – Я слышал то же самое в леспромхозе, и признаюсь, и верил и не верил.
– Значит, поедешь к Сапегину? – спросил Гарун.
– Вот только сбегаю в леспромхоз, узнаю маршрут и тотчас же двинусь в путь-дорогу.
– Хочешь отправиться вместе с нами в Пчелиный город на Ореховом холме? – вдруг спросил Борис и вопросительно посмотрел на Гаруна.
– Не могу: не по дороге, – отказался Егор.
– Это одно и то же место! Теперь его еще называют Зеленая лаборатория, – вмешался Гарун. – Во время войны на пчеловодном опытном участке колхоза, расположенном в горной долине, работал также опорный пункт научно-исследовательского института. На этот специальный опорный пункт – а таких было много – из Украины и других мест была временно эвакуирована часть самых ценных коллекций растений, сортовых семян, и там продолжалась научно-исследовательская работа.
– Я найду этот опорный пункт научно-исследовательского института, – решительно заявил Егор.
– Его почти нет, – сказал Гарун.
– Как так «почти нет»? – воскликнул Егор.
– Это был временный опорный пункт, и теперь этот пункт свернут и возвратился на старое место. Правда, кое-что осталось в наследство колхозу. Я не буду объяснять тебе сейчас принцип размещения и работы сельскохозяйственных научно-исследовательских учреждений, – сказал Гарун, – это займет очень много времени, но знай, что во время войны научно-исследовательская работа не прекращалась ни на час ни в Москве, ни в Сибири, ни в Средней Азии. Работали везде. Советские люди, спасавшие ценные сортовые семена от фашистов в порядке плановой эвакуации или переносившие эти семена через линию фронта, с тем чтобы в тылу решать проблемы еще большего повышения урожайности, проявляли не меньше героизма, чем бойцы первой линии. Если ты и все бойцы на фронте всегда были сыты, то благодаря заботам партии, труду миллионов трудящихся в тылу… – Гарун разошелся и хотел продолжать, вспомнив одну из своих статей на тему о героической работе тыла.
Но Егор прервал его речь.
– А куда переведен опорный пункт? – взволновался Егор.
– Свернут, – повторил Гарун. – Но реэвакуация[1] еще не совсем закончена, и занимается этим твой Сапегин, прибывший несколько месяцев назад. Вот почему ты застанешь его в Зеленой лаборатории.
– Ясно! – воскликнул Егор и облегченно вздохнул.
– А идти далеко, – сказал Гарун. – Дикие горы. Да и дороги ты не знаешь.
– Волков бояться – в лес не ходить. А я ведь бывалый фронтовик, и со мной Барс, – весело сказал Егор. – Барс один тысячи простых собак стоит. Лесов и гор я не боюсь. В Карпатах и в Судетах не заблудился, а уж у себя дома не пропаду!
Гарун внимательно осмотрел Барса.
– Ученый? – спросил он, кивая на собаку.
– Профессор! – не без гордости отозвался Егор. – Он и мины искал, и патроны подносил, и в секрете сидел, и караулил нас, и фашистов догонял.
– А нюх как? Не испортил?
– О, – воскликнул Егор, – он превосходно искал парашютистов, у него и верхнее и нижнее чутье!
– Парашютистов? – переспросил Гарун. – Интересно! Значит, он ходит по следу?
– Ну, ходит, – сразу насторожившись, ответил Егор. Попытки разузнать все о собаке, а затем постараться отобрать ее под благовидным предлогом были ему уже знакомы.
Гарун задал еще несколько вопросов недоумевающему Егору и спросил:
– Ну как, хочешь ехать с Борисом и со мной в ущелье Чак к твоему Сапегину? Ты поможешь нам в нашем деле, а мы со своей стороны поможем тебе добраться туда.
– В каком это вашем деле? – полюбопытствовал Егор.
– Ты пионер? – спросил Борис.
– Конечно, пионер. Еще с 1941 года в Ленинграде. Только в армии пионерской организации не было. Я в комсомол хотел вступить – одного месяца не хватило. А рекомендации у меня есть.
– Вот хорошо, – сказал Гарун. – Я знаю, что ты против того, чтобы мучить птиц и животных!
– Конечно, против.
– Ты против того, чтобы грабить и разрушать сады и леса? Разорять гнезда, браконьерствовать?
– Я охотник, – ответил Егор.
– Ты, Егор, человек опытный, фронтовой, с прекрасной служебной собакой и мог бы очень помочь пионерской разведке, – сказал Гарун. – Ты был бы заместитель командира разведгруппы.
– Гарун, – неожиданно окликнула юношу какая-то девочка, подходя к ним, – тебя из редакции разыскивают, звонили по телефону.
– Потолкуйте без меня. Я скоро вернусь. – И Гарун исчез за кустами вместе с девочкой.
II
– Я председатель нашей пионерской дружины, – пояснил Борис, – а Гарун, как я сказал, старший вожатый дружины. Он учился в нашей школе и еще год назад был секретарем комсомольской организации школы, и кроме того он член райкома комсомола. В ущелье Чак есть…
– Я знаю, – перебил Егор, – опорный пункт научно-исследовательского института.
– Это было. Там находится пчеловодный и плодовый опытный пункт колхоза «Свет зари», ну, словом, хата-лаборатория. Мы хотим помочь колхозу в работе по облагораживанию плодовых лесов. Прежде чем идти туда всем пионерам Четвертой дружины, совет дружины посылает разведгруппу для разведки маршрута и выяснения положения на месте. Кандидатов в разведгруппу было немало. Отобрали отличников, кто уже бывал в походах, хорошо выполнял общественную нагрузку и, самое главное, знает порученное ему дело. Я руковожу юннатами нашей школы. Во время войны мы помогали собирать лекарственные травы, зеленые орехи и шиповник для получения витаминов. Мы много помогали и помогаем колхозам. В этом году у нас занятия начнутся только с первого октября, и мы во многом сможем помочь лаборатории. Совет дружины утвердил разведгруппу в составе четырех человек: я начальник, потом Рома Крестьянинов, тоже отличник, мой заместитель по группе юннатов; сын лесничего, он знает лес, как академик. Третий – Топс, Алеша Омельченко. Он одно лето работал в геологической партии, а потом в почвоведческой. Есть ребята получше его, да он знает маршрут, потому что бывал там со Степкой Пхановым и с Пхановым отцом ездил в колхоз за фруктами. Он хоть и с ленцой, но парень сильный, выносливый и умеет варить и жарить. Сластена, правда. Четвертый – Гномик, Толя Батов, тоже отличник, хорошо знающий всяких там жучков-мошек-таракашек. Он правая рука нашего учителя зоологии Михаила Ивановича и очень помог пополнить коллекции зоокабинета. Он умеет делать чучела птиц и зверей, собрал коллекцию яиц диких птиц, коллекцию насекомых, бабочек. Только у Гномика дурацкая привычка таскать в карманах змей. Ему не раз за это попадало.
– Парень не из трусливых, – согласился Егор.
Борис рассказал о том, что пионерской разведкой руководит Гарун. О том, что это умный, смелый и энергичный парень. Гаруна все пионеры любят и уважают, а его статей и фельетонов всякие нарушители как огня боятся. Это он поднял пионеров на сбор витаминов для госпиталей и на помощь колхозникам. Гарун даже в «Комсомольскую правду» пишет и в «Крокодил». Широкая пионерская помощь Зеленой лаборатории – тоже его идея. Райком его поддерживает. А дело было так, Гарун получил заметку от пионервожатой Гюльнары из колхоза «Свет зари». Еще весной пионеры колхоза взяли на себя обязательство помочь фронту быстрейшей уборкой хлопка… Война окончилась еще в мае. Сейчас заканчивают испытание новой хлопкоуборочной машины. Если ее наладят, это освободит многих взрослых сборщиков хлопка. Председатель колхоза Туйгун еще раньше обещал пионерам послать их после уборки хлопка посмотреть Каспийское море. А Искандер, главный пчеловод и плодовод колхоза, против этого. Он говорит: «Зачем несколько дней мучить детей перевозкой в душных, пыльных, переполненных вагонах только для того, чтобы показать им соленую воду? Транспорт и так загружен: сейчас едут демобилизованные. Лучше пусть пионеры поживут в орехово-яблоневых лесах». Вот Гюльнара и просит: пусть инженеры поскорее наладят хлопкоуборочную машину, а пионеры колхоза обещают поработать два месяца в орехово-яблоневых лесах. Конечно, они не хотят ехать к Каспийскому морю. Председатель Туйгун уехал по делам, а его заместитель Садык говорит: «Туйгун сказал – надо пионеров свозить на море, значит надо ехать». Другой бы отнесся к этой заметке формально, но Гарун не такой. Он сразу – в райком комсомола и ставит вопрос о том, что окультуривание лесов – великое дело и это дело не одной только пионерской организации колхоза. И если уже проводить опыт окультуривания, так пусть в нем участвует и Четвертая пионерская дружина. А уж если Гарун за что возьмется, не бросит, пока не наладит…
– Ох, много тебе можно рассказать, – заметил Борис, – но прежде самое главное… Так вот, от кишлака Чак нам идти километров пятьдесят пять. Есть и более короткий путь, но он труден для похода всей дружины. Словом, идти придется дня три, а дружине – дня четыре. Вот и все. Наша разведка будет вестись в секрете, это уж мы сами, участники пионерразведки, так решили.
– А почему секрет? – удивился Егор.
Борис, понизив голос, сказал:
– Есть здесь Степка Пханов…
– Слышал уже! – ответил Егор и рассказал о случае с Толей, умолчав о своей сторублевке.
Тут же он сообщил о своем намерении поговорить о Степке с директором школы.
– В том-то и беда, что Степка не пионер и уже не школьник, – возразил Борис, – он уже год как бросил учиться – не хочет. Зимой он помогает отцу торговать в палатке колхоза «Свет зари», а прошлым летом собирал для «Витаминпрома» зеленые орехи и шиповник. Много собрал. На сбор орехов Степка получил разрешение, но Топс кое-что узнал… Дело в том, что Искандер и Василий Александрович облагородили часть орехового леса. Теперь эти ореховые деревья стали скороспелыми и дают очень крупные орехи. В продажу эти орехи пока не пускали, они еще нужны для научной работы, и вдруг эти орехи появились кое у кого. Это было еще в прошлом году. Говорят, их тайком продавали. А Степка хвастал деньгами, папиросы курил. А в этом году Степка собирается на сбор орехов уже не один, как в прошлом году, а с ребятами. «Я, говорит, всех обгоню. Пока пионеры соберутся, я свой план перевыполню». Все «я, я, я»!
– Значит, вы хотите его накрыть на месте?
– Мы его спрашивали, но он только смеется. Мы решили накрыть его и заставить прекратить это хулиганство. Ученые стараются, работают, изобретают, а он деревья ломает, издевается… Словом, его надо… опередить. А для этого надо молчать. Понял?
– Понял.
– Ты раньше не слыхал о Пчелином городе на Ореховом холме?
– Никогда не слыхал.
– Он еще называется Зеленая лаборатория.
– Знаю, знаю: во время войны там был опорный пункт научно-исследовательского института, куда эвакуировали растения. А теперь там только колхозная лаборатория, – почти скороговоркой ответил Егор. – Гарун только что говорил мне.
– Правильно. Там дрессируют пчел, и они берут нектар только с определенных цветов. Это необходимо для лучшего опыления. Но делаются и другие интересные опыты. Ну, вот, скажут Василию Александровичу: «Создайте такой плод, чтобы в нем было, например, тридцать процентов груши, сорок процентов яблока и тридцать процентов айвы», – ученый создаст. Говорят, что там, на опорном пункте института, был поразительный сорт пшеницы, называется она «ветвистая». У обычных пшениц в колосе тридцать-сорок зерен, а у ветвистой – сто пятьдесят, сто восемьдесят и больше. Там есть такие цветы, каких нигде в мире нет. И все это недалеко отсюда. Ты понимаешь, как интересно!.. Не знаю, правда или нет, а говорят, что охраняют этот сад огромные растения, и у них ползучие гибкие ветки, как у лиан, а цветы, как бочки. Если кто приближается к ним, щупальцы растения хватают неосторожного и тащат в цветок-бочку. А в бочке едкий-преедкий сок. Попадет собака в бочку, бочка сверху сама закроется, а собака растворится в соке и станет пищей для растения.
– Ну?!
– Так говорят… Слыхал про росянку? Росянки мух едят, а «зеленые бочки» больших собак и то хватают. А то еще там цветы: огненные шары с голову величиной, а на них желтые нити, как щетка; тронешь нити пальцем – они пристают к пальцу. Рука пухнет. Хуже укуса змеи.
– А ты сам эти «зеленые бочки» видел? – недоверчиво спросил Егор.
– Сам не видел… Люди говорят… Там вокруг сада растет колючая изгородь, не очень-то пройдешь. Во время войны там много ученых работало, а сейчас на опытной пасеке работают от колхоза Искандер и Василий Александрович. Они занимаются не только пчелами, они из диких деревьев культурные делают. Вот наши пионеры и пойдут туда помогать в прививке.
В разговорах прошел почти час, а Гарун все не появлялся. Вдруг Барс поднялся. Раздался топот детских ног по дорожке, и из-за кустов показался мальчик.
– Организовал! – запыхавшись, сказал мальчуган, в котором Егор узнал своего проводника.
Мальчик высыпал на траву возле Барса все, что принес в кульке из газеты. Здесь были куски лепешек, каша, кости.
– Ну, по рукам? Поедем? – спросил Борис.
Мальчики крепко пожали друг другу руки, причем Егор даже забыл о своем приеме «адского рукопожатия».
III
Ничто так не наполняет жизнь содержанием, как возможность участвовать вместе с другими в интересном и большом деле. Ничто так не радует, как сознание того, что и ты тоже делаешь что-то очень полезное и необходимое.
Борис Ладыгин говорил об этом словами отца, часто повторявшимися в его письмах из армии: «Никогда не чувствуешь, что живешь по-настоящему, если не надо преодолевать препятствий».
Воинственный Борис, с детства воспитанный отцом в духе упорства в осуществлении задуманного, стремился к действию. С двенадцати лет, то есть четыре года назад, отец дал ему в руки настоящее ружье и брал с собой на охоту.
С тех пор ни ливень, ни гроза, ни мороз, ни голод, ни трудности пути – ничто не могло остановить Бориса в его охотничьих похождениях.
И все же было одно неосуществленное желание: Борис не смог попасть на фронт, как он ни просил об этом в райкоме комсомола. Не помогло даже письмо, написанное в ЦК ВЛКСМ. Вот почему Егор, юный фронтовик, прошедший, как выражался Егор, повторяя слова Сапегина, «огонь Корсунь-Шевченковского и Сандомирского сражений», воды Прута и Одера, подземные трубы Бреслау, о чем он рассказал еще в парке, для Бориса был воплощением неосуществленной мечты. Борис проникся к Егору уважением и готов был слушать военные рассказы до бесконечности, мысленно участвуя вместе с Егором и полковником Сапегиным в их военных приключениях.
