Георгий Савицкий
Крылатый штрафбат. Пылающие небеса (сборник)

Глава 8
Роковой вылет

Этот день в начале сентября 1942 года для старшего лейтенанта Александра Волина был ничем не примечателен. Обычное фронтовое утро, и началось оно обычно: с постановки боевой задачи в командном блиндаже.

Капитан Владимир Максимов говорил тихо, но его слова падали свинцовым грузом на сердца летчиков. Здесь сидели уже опытные летчики – война или учит побеждать, или убивает. За прошедшее с 23 августа время часть успела сбить еще семнадцать немецких самолетов, но и сама понесла тяжелые потери. Из той группы, что привел с собой Александр Волин, уцелели четверо: старший сержант Георгий Туманишвили, старший сержант Иван Нечипоренко и сержанты Дмитрий Маслов и Виктор Гнатюк.

– Товарищи летчики, – начал капитан Владимир Максимов после того, как пилоты нанесли на полетные карты линию боевого соприкосновения. – Сегодня,13 сентября, с утра при поддержке авиации и артиллерии противник перешел в наступление на центральную часть Сталинграда. Он продвигается к поселкам заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь».

Чтобы ликвидировать прорыв, командование решило нанести встречный удар силами штурмовой авиации.

– Старший лейтенант Волин!

– Я!

– Вы со своим звеном на «яках» прикрываете штурмовики. А я с Виктором Гнатюком и остальными иду на перехват бомбардировщиков.

– Есть, товарищ капитан! Но не мало ли средств выделяется для прикрытия?..

– Сколько есть! – отрезал командир. – Сейчас гитлеровцы теснят наши войска к Волге, расчищая дорогу ударами авиации. Знаю, что в воздухе будет черным-черно от крестов этих стервятников. Но выбора у нас нет. «Илы» должны «отработать» по прорвавшимся немецким войскам без потерь! Все. Задача ясна?

– Взлет по зеленой ракете. Сбор в боевые порядки – над нашим аэродромом.

– Есть! Звено – по самолетам!

* * *

– Привет, «Горбатые»! Где вы топтались так долго? – Полетные часы на приборной доске латаного-перелатаного Як-1 Александра Волина показывали уже десятиминутное опоздание штурмовиков над точкой сбора.

– Привет, «Маленькие»! У тещи на блинах! – ответил молодой хамоватый голос.

– Ну-ну, командир, не хами в эфире. Занимайте две тысячи, мы – над вами, с превышением восемьсот, прием.

– Понял, выполняю. «Маленькие», полторы тысячи занял, ложусь на курс.

– «Горбатые», это командир прикрывающего звена – курс: «три-два-ноль». Как поняли меня, прием?

– Понял, на курсе.

Барражируя над штурмовиками, старший лейтенант Волин поневоле залюбовался тяжеловесной грацией мощных «летающих танков». Ил-2 вполне оправдывал это свое неофициальное название. Бронекорпус был сделан несущим, как панцирь у рака, и защищал самолет от зенитного огня малокалиберной немецкой артиллерии на малых высотах и разящих атак «Мессершмиттов». Протектированные самозатягивающиеся бензобаки в крыльях хранили от пожара в воздухе при попадании.

Таким же эффективным, как броня, было и вооружение «крылатого танка» – истребителя танков наземных и прочей бронированной техники, а также высокозащищенных огневых точек. Две 20-миллиметровые пушки ШВАК и два пулемета ШКАС калибра 7,62 миллиметра размещались в крыльях. А под крыльями – страшные «эрэсы», реактивные снаряды, числом от четырех и до восьми. Там же, под крыльями, размещались и бомбы различного калибра и назначения. А еще в крыльях были отсеки для мелких кассетных бомб, которые загружались по три сотни штук на каждый самолет, и «засевались» ими огромные территории, создавая сплошную зону поражения.

Для отражения атак немецких истребителей из задней полусферы у стрелка-радиста имелся мощный турельный пулемет УБТ калибра 12,7 миллиметра. Правда, отказывал он часто вследствие заводских дефектов и общей недоведенности конструкции…

Но все же, несмотря на мощное вооружение и бронирование, Ил-2 был тяжел и неуклюж и часто становился добычей более вертких и скоростных немецких истребителей.

Сейчас тяжелые «летающие танки», грозно ревя моторами, покачивались в воздушных струях ниже прикрывающей их четверки истребителей. Старший лейтенант Волин заметил, что Ил-2 идут в растянутом строю, опасаясь приближаться друг к другу. Видимо, летчики были еще неопытными и не понимали, что в таком случае огонь хвостовых стрелков будет неэффективен.

– Внимание, «Горбатые», подтянитесь – идете слишком растянутым строем.

– Вас понял, подтягиваемся, прием!

Медленно и осторожно, словно нехотя, штурмовики собрались в более компактное построение. Волин удовлетворенно кивнул – так-то лучше.

Под крыльями мелькали притоки и рукава Волги, вскоре под крыло лег окутанный дымом, превращенный в руины, но не сдавшийся Сталинград. Штурмовики и прикрывающие их истребители пошли на снижение.

– Внимание, минута до цели, прием!

И в этот момент, обернувшись, старший лейтенант Александр Волин заметил две черные тени, падающие из задней полусферы.

– Нас атакуют! Истребители сзади!

Александр Волин выполнил форсированный боевой разворот и переворотом через крыло спикировал на противника. Силуэт «Мессершмитта» мелькнул в прицеле, и старший лейтенант нажал на гашетки. Огненные трассы пересекли курс немецкого истребителя, и тот резким разворотом со снижением ушел в сторону.

Георгий Туманишвили атаковал ведомого «мессера», пулеметно-пушечные очереди прошли совсем рядом с правой плоскостью, но Bf-109, резко прибавив газ, вырвался из кольца прицела.

Два других летчика, старший сержант Иван Нечипоренко и сержант Дмитрий Маслов, короткими очередями отсекали атаки «Мессершмиттов». Истребители с красными звездами и черными крестами вились вокруг штурмовиков – одни стремились сбить «илы», другие пытались им помешать.

Стиснув зубы, старший лейтенант Волин отражал атаку за атакой и сам уворачивался от дымно-огненных трасс немецких стервятников. Их было двенадцать – против четырех краснозвездных «ястребков». Советским летчикам пока что удавалось сдерживать натиск, но противостоять превосходящим силам немецких стервятников они просто не могли физически. Да к тому же, как заметил старший лейтенант Волин, самолеты немцев были более скоростными, чем обычные машины. Не знал он, что против них воевали новейшие по тому времени модификации «Мессершмиттов» – Bf-109G2 с системой форсажа двигателя GM-1, которая позволяла на короткое время увеличить скорость почти на сотню километров в час.

Александр крутым виражом ушел от одного «фрица», дал короткую очередь по другому, нацелившемуся на Ил-2. Тот отвалил в сторону, но на Волина и Туманишвили сверху свалилось целое звено. Вокруг «яка» воздух буквально вскипел от огненно-дымных трасс пуль и снарядов. На вооружении у новой модификации «Мессершмиттов» была новая 20-миллиметровая пушка MG-150/20 и два крупнокалиберных, 13,9 миллиметра, MG-131. А это была серьезная огневая мощь.

Пулевые попадания дробно ударили по левой плоскости «яка» Александра Волина. Старший лейтенант рванул ручку управления вправо, уходя от огня, но было уже поздно – перкаль на крыле был изорван в клочья. Но машина все еще держалась в воздухе, хоть и заметно «потяжелела» в управлении. Отступать Волин не привык, стиснув зубы, летчик продолжал бой. Боевой разворот – в глазах темнеет от перегрузок, но силуэт «сто девятого» оказывается в прицеле. Огонь! Волин жмет гашетки, и по фюзеляжу и крыльям вражеского самолета пробегают вспышки попаданий. Разматывая шлейф дыма за собой, Bf-109G2 вошел в штопор.

Но у советских летчиков дела обстояли очень плохо. Два «Мессершмитта» зажали в «клещи» истребитель старшего сержанта Ивана Нечипоренко. Летчик отчаянно маневрировал, но из смертельного сплетения огненных трасс немецких «охотников» ему уже было не выбраться. Як-1 рассыпался в воздухе огненным облаком пылающих обломков от многочисленных попаданий двух «Мессершмиттов».

Еще четырем «мессерам» удалось прорваться к штурмовикам. Кинжальным огнем в упор они свалили сразу два «ила».

– Держитесь, «Горбатые»!

– Понял!

Стрелки-радисты «илов» били короткими злыми очередями из крупнокалиберных пулеметов Березина. Огонь их если и не валил сразу немецкие истребители, то хотя бы сдерживал их натиск с самого уязвимого для штурмовиков ракурса.

Вот ведущий «мессер» получил короткую очередь и, окутавшись чадным дымом сгорающего масла, отвалил в сторону. Его напарник проскочил над грозным штурмовиком, видимо, забыв, с кем имеет дело. А зря.

Залп двух 20-миллиметровых пушек и двух пулеметов на дистанции менее двух десятков метров разорвал не в меру ретивого немецкого пилота в кроваво-огненные клочья вместе с его истребителем.

Это охладило пыл наследников тевтонских традиций, которые моментально поняли, что вместо Рыцарского креста можно получить деревянный – с траурным венком из дубовых листьев! «Мессершмитты» резко вышли из атаки и ушли в сторону солнца.

Тем временем строй «илов», доведенный до нужного квадрата, несмотря на потерю собственного «ястребка», приготовился к штурмовке.

– Минута до цели, приготовиться к атаке!

Впереди показалось скопление немецкой бронетехники, которая прорвала боевые порядки наших войск. Серо-зеленые бронированные коробки самоходных артустановок, легких и средних танков ползли по улицам Сталинграда среди руин. Вслед за ними, прячась за броневыми корпусами, осторожно двигалась пехота.

– Заходим на цель! Атаковать ракетами!

Штурмовики снижались в пологом пикировании. А прикрывающая группа из трех истребителей оставалась на высоте.

Скользя, словно с невидимой ледяной горки, Ил-2 выпустили по немецким танкам залп реактивных снарядов. Дымно-огненные шлейфы потянулись к немецким танкам и самоходкам, по живой силе противника. Чреда взрывов потрясла боевые порядки немцев. Сразу же загорелось от прямых попаданий несколько танков – Pz-III и легких чешских Pz-38(t). Взрывами у них срывало башни, вспыхивал бензин, детонировал боекомплект. Рядом так же чадно горели приплюснутые, похожие на гигантских стальных жаб, самоходные артиллерийские установки StuG-III.

А бравая немецкая пехота, прошагавшая всю Европу и подошедшая к вратам Азии, металась, словно обезумевшее стадо среди огненных фонтанов разрывов реактивных снарядов.

– Ракеты выпущены! Цели поражены!

– Приготовиться к сбросу бомб!

На выходе из пикирования Ил-2 разразились смертоносным бомбовым ударом. Осколочно-фугасные «сотки» рвали своими осколками арийскую плоть, дырявили тонкую броню легких танков^[14]. Сплошной ковер взрывов скрыл головную часть колонны наступавших механизированных сил Вермахта. На земле творился ад кромешный для немецких войск.

– Группа, внимание, второй заход!

– Вас понял, выполняю!

Мощные «илы», ревя моторами, пошли на второй заход, обрушив на немцев огонь 20-миллиметровых пушек ШВАК и 7,62-миллиметровых пулеметов ШКАС. Настоящий ливень раскаленного свинца и стали обрушился на уже искромсанные ракетами и бомбами боевые порядки отборных солдат и техники Шестой армии генерал-полковника Фридриха Паулюса.

И вдруг уже на выходе из атаки замыкающий Ил-2 содрогнулся от убийственно-точной пулеметно-пушечной очереди, развалившей ему все хвостовое оперение. «Ил» «клюнул» носом и перешел в крутое пике, из которого уже не вышел. Взрыв на земле разметал его обломки вместе с «подвернувшимися под руку» немецкими полугусеничными тягачами.

Старший лейтенант Волин успел лишь увидеть, как мелькнули черные с белым кантом кресты на крыльях атаковавших их «Мессершмиттов-109». После пикирования они стремительно пошли вверх, готовясь к новой атаке.

– Т-твою мать!!! – Командир поредевшего звена прикрытия отклонил ручку управления, сваливая истребитель на крыло и вжимая гашетки пушки и пулеметов.

Огненные трассы пересекли курс еще одного стервятника, заставив того отвернуть. Но дело принимало весьма скверный оборот – сверху, со стороны солнца, на штурмовики и прикрывавшие их «яки» свалилось целое звено «мессеров». Воздух вскипел от очередей пушек и пулеметов. Гитлеровские асы действовали нагло и напористо – разогнавшись, в пикировании били по строю штурмовиков и, пользуясь преимуществом в скорости, легко уходили от атак истребителей прикрытия. А тройка «яков», привязанная к охраняемым штурмовикам, могла только огрызаться короткими очередями, стремясь сбить скоростные Bf-109G2 с боевого курса.

– Атака наземной цели завершена, общий сбор группы! – прозвучал по рации долгожданный приказ командира штурмовиков.

– Внимание, «Горбатые», держите строй, не растягивайтесь, – охрипшим от напряжения голосом передал Волин по рации. – Идем домой.

Потом он резко отдал ручку управления от себя, переводя истребитель на снижение, светящиеся трассы очередей зашедшего в хвост Bf-109G2 прошли над фонарем кабины. Александр Волин, выполнив полупереворот через крыло, пикированием ушел от огненных плетей «Мессершмитта». Ручку на себя – полупетля. Ручка управления резко отклоняется влево – полубочка. Острый нос «яка» описывает небольшой круг и утыкается в силуэт «Мессершмитта». Старший лейтенант чуть выжидает, давая силуэту самолета противника вписаться в кольцо прицела, и жмет на гашетки. Пушка и пара пулеметов посылают в цель светящиеся плети трассирующих очередей. Цепочкой вспышек на вытянутом, «худом» фюзеляже и крыльях отметились попадания. Внезапно от «мессера» отвалилась половина правой плоскости – видимо, снаряды «яка» перебили силовой набор. Беспорядочно кувыркаясь, немецкий истребитель устремился вниз.

Группа советских истребителей и штурмовиков уходила к своим, а вокруг вились «Мессершмитты».

Еще один штурмовик, объятый пламенем, перевернулся через крыло и вошел в штопор. У тех «летающих танков», что еще оставались в воздухе, были буквально изрешечены крылья, зияли пробоины в бортах. Но броня и рациональная конструкция штурмовиков позволяли им держаться в воздухе и уже на пределе сил тянуть на свой аэродром. Огонь оборонительных пулеметов был не очень-то эффективен. Сказывалась неопытность молодых стрелков-радистов. Кроме того, многие из них были уже мертвы, ведь опытные немецкие летчики-истребители в первую очередь старались поразить стрелка, а у того не было надежной бронезащиты, как у пилота. Только поперечная стальная плита, которую к тому же нередко снимали для облегчения веса самолета.

…Дым ел глаза, мешал прицелиться. Тяжелый пулемет УБТ на турели дергался, рокотал и выплевывал горячие медные гильзы из затвора. Цепочка трассирующих пуль исчеркала синеву неба. Стрелок-радист, которому едва исполнилось восемнадцать, пытался загнать вытянутые, «худые» силуэты «Мессершмиттов» в концентрические круги прицелов.

Вот пара «худых» все ближе и ближе… Вытянутый желтый нос ведущего немецкого истребителя озарился вспышками выстрелов 20-миллиметровой пушки MG-151/20, установленной в развале цилиндров двигателя и синхронных крупнокалиберных пулеметов, стреляющих через плоскость вращения воздушного винта.

Эти вспышки были последним, что увидел стрелок Ил-2… Крупнокалиберные пули и снаряды автоматической пушки разворотили широкое вертикальное оперение, фюзеляж и ударили по задней кабине стрелка. Турель вместе с «березиным» оказалась разворочена прямым попаданием 20-миллиметрового немецкого снаряда. Ствол пулемета бессильно задрался вверх и вбок. Стрелка-радиста швырнуло назад на его подвесной брезентовой ленте^[15]. Привязные ремни удерживали уже бездыханное тело – грудь восемнадцатилетнего паренька была изорвана в кровавые клочья 13,9-миллиметровыми пулями авиационных «машиненгевер» MG-131. А в широко раскрытых голубых глазах отражалось голубое небо…

Следующие очереди ударили сзади-сверху по обреченному уже штурмовику. И это был уже смертельный удар. Ил-2 накренился на крыло и медленно пошел к земле. На лету от его фюзеляжа и крыльев отлетали бесформенные куски обшивки. Мотор дымил все сильнее, винт остановился. А летчик все продолжал вызывать по СПУ^[16] своего, уже мертвого, стрелка. В конце концов летчик сдвинул тяжелый бронированный фонарь кабины и перевалился через борт. Парашют раскрылся уже на предельной для этого высоте. Но и так слава богу! К счастью, и ветер дул в нашу сторону. Вскоре пилот-штурмовик приземлился возле наших передовых окопов. А его израненный и разбитый «летающий танк» рухнул на «ничейной полосе» вместе с мертвым стрелком-радистом…

* * *

Пока довели штурмовиков до наших позиций, был потерян еще один, третий по счету, Ил-2. Штурмовик просто камнем рухнул вниз – конструкция самолета не выдержала многочисленных попаданий пуль и снарядов немецких истребителей. Пропахав огромную борозду, он плюхнулся на самом берегу одного из протоков Волги. Старший лейтенант Александр Волин все же питал робкую надежду, что экипажу удалось спастись…

– «Горбатые», мы уходим.

– Понял, «Маленькие», спасибо за сопровождение – вы сделали все, что могли. Без вас нас бы всех перебили, как гусей.

– Понял вас, спасибо и на добром слове, – вздохнул старший лейтенант Волин.

Истребители оставили подопечных и приземлились на своем аэродроме. Там тройку вернувшихся из тяжелого боя летчиков уже ждали. Стоянка была оцеплена бойцами НКВД. Тут же находился и весь командный состав эскадрильи и полка. Здесь был также один из членов Политсовета фронта – комиссар из штаба авиадивизии, а с ним – еще и «компетентный товарищ» в форме старшего майора НКВД^[17].

Едва только летчики покинули кабины своих израненных в воздушном бою «ястребков», как к ним сразу же придвинулись автоматчики НКВД.

Старший лейтенант Александр Волин уже понял, что произойдет дальше. Он знал, что за потерю одного штурмовика или бомбардировщика под Сталинградом, где решалась сейчас судьба всей Великой Отечественной войны и мировой истории (а они все это знали), с истребителей прикрытия могут спросить очень строго. А уж потеря трех штурмовиков в одном боевом вылете…

И не важно, что сами летчики-истребители разменяли жизнь одного своего товарища на двух сбитых «мессеров». Они все же подставили под удар прикрываемые штурмовики.

Старший лейтенант Александр Волин вскинул руку к пропотевшему шлемофону, обращаясь к своему командиру:

– Товарищ капитан! В ходе боевого вылета на сопровождение штурмовиков вследствие интенсивных атак «Мессершмиттов» было потеряно три штурмовика и один истребитель старшего сержанта Ивана Нечипоренко. Сбито два истребителя противника.

Вперед шагнул старший майор.

– За то, что вы допустили в нарушение приказа потерю трех штурмовиков из охраняемой вами группы, вы будете призваны к самой суровой мере ответственности. Вы все трое арестованы! Сдать оружие!

Старший лейтенант (пока еще старший лейтенант) Александр Волин молча расстегнул ремни портупеи с кобурой, снял планшет и передал все это конвойным. Так же поступили старший сержант Георгий Туманишвили и сержант Дмитрий Маслов. Всем троим конвойные со знанием дела завернули руки за спины и погрузили на «полуторку» с открытым кузовом.

Капитан Владимир Максимов, комполка, другие офицеры-летчики молча стояли и лишь сочувственно глядели на своих сослуживцев. А что тут скажешь… Понятное дело – сил для прикрытия штурмовиков было мало, да и сами летчики на «илах» не имели достаточного боевого опыта… Вот и побили их ни за грош… И то, что три истребителя сумели защитить остальные штурмовики, да еще и двух «худых» завалить, так это вообще чудо! За такой бой нужно ордена давать! А их под трибунал…

Покачиваясь на ухабах, «полуторка» вместе с «эмкой», на которой прибыли вышестоящие офицеры, тронулась в путь…

Глава 9
Штрафная эскадрилья

Александр Волин очнулся в тюремной камере от ведра вылитой на него воды. Он ничего не понимал: что случилось, почему он здесь? Наверняка произошла какая-то ошибка…

Волин открыл глаза: над ним стояли двое энкавэдэшников. Лиц их он разглядеть не смог из-за яркого света лампочки Ильича, свисавшей с потолка на витом шнуре.

– Очухался, – констатировал один из них.

– Куда эту контру?

– В расход пустить, и вся недолга…

– Отставить! – раздался чей-то властный голос. – Приведите его в порядок и доставьте в пятый кабинет для допроса.

– Есть, товарищ старший майор^[18]!

Через полчаса Александр Волин, слегка умытый и в более чистой гимнастерке, остановился возле серой железной двери. Позади в двух шагах стояли двое конвойных. Никаких номеров на двери не было, но старший лейтенант понял, что это и есть тот самый, пятый кабинет.

С лязгом дверь в его будущее отворилась; будущее, как и эта комната, было покрыто полумраком. Тяжелая дверь с тем же пронзительным лязгом захлопнулась.

У дальней стены стоял небольшой письменный стол, на нем стояла лампа с глубоким абажуром.

– Проходите, гражданин летчик. – В голосе говорившего улавливались едва заметные стальные нотки. Этот голос привык повелевать и подытоживать судьбы остальных.

«Назвали не по званию, а значит… Значит – все», – мелькнула мысль у Волина. Несмотря на страх, способности рассуждать здраво и логично он не потерял. Эта способность – критически мыслить в сложной ситуации – не раз сослужила хорошую службу молодому летчику.

Собеседник повернул абажур настольной лампы и указал на стоящий по другую сторону стола табурет. В рассеянном свете блеснули круглые очки в тонкой металлической оправе. Как это ни странно, но страха не было.

– Многие, попав сюда… – неторопливо начал следователь… – попав сюда, утверждают, что произошла ошибка. В вашем случае, гражданин летчик, это и так, и не так. Мы ознакомились с вашим рапортом о том бое. Написано там все открыто и правдиво о том, как были потеряны три наших штурмовика. Вы признаете, что не смогли уберечь их от атак немецких истребителей.

– А как иначе, това… гражданин следователь? – пожал плечами летчик.

– Значит, вы признаете свою вину?

– Если моя вина заключается в том, что я вместе со своим «ястребком» не смог разорваться на несколько частей и драться сразу в нескольких местах, то да, – горько усмехнулся Волин.

Следователь поднял на него свой стальной взгляд, но летчик спокойно его выдержал. Ему уже терять было нечего, и он это знал. Следователь вновь вернулся к изучению документов из личного дела.

– Гражданин летчик, вы воевали в Испании против легиона «Кондор» и хорошо знакомы с тактикой немецких истребителей… Потом – с первого дня Великой Отечественной. Первый боевой вылет – 22 июня в 6.30 утра. Имеете сбитыми восемь подтвержденных самолетов врага лично и три в группе. Награждены орденом Красной Звезды, двумя орденами Боевого Красного Знамени. И в этом бою сбили два фашистских самолета. Имеете ранения…

– Так точно, гражданин следователь. От врага никогда не бегал! – сказал Александр Волин твердо. – И среди летчиков моих трусов тоже нет! Так что – все под Богом ходим. Считаете нужным расстрелять – расстреливайте! Но я об одном жалею – не поквитаюсь больше с гитлеровскими стервятниками!

– Ну почему же? Поквитаетесь – и еще как! Мы несем большие потери, и в том числе – в самолетах. Летчиков не хватает, и опыт воздушного бойца сейчас просто неоценим. Вас всех троих решено перевести в авиационный штрафбат – истребительную штрафную эскадрилью. И там вы кровью искупите свой проступок. Для вас это шанс вернуться в небо и поквитаться, как вы, гражданин Волин, говорите, с гитлеровскими стервятниками!

– Никогда не думал, что скажу это офицеру НКВД, но – спасибо вам, гражданин следователь!

– Что ж, я в этом и не сомневался. Однако присмотр за вами будет самый строгий! Малейший проступок – и расстрел на месте!

– Так точно!

* * *

За спиной лязгнули, закрываясь, стальные двери. В лицо светило не по-осеннему яркое солнце. Для троих летчиков из звена Александра Волина теперь начиналась новая жизнь, жизнь, которая еще больше понизилась в цене. Но все же им оставили небо, возможность в воздушном бою сражаться с асами Люфтваффе и вгонять их в нашу родную землю. «Им даже не нужно крестов на могилах – сойдут и на крыльях кресты»^[19]! С таким настроением летчики и погрузились в поджидавшую их «полуторку».

Александр Волин оглядел своих ведомых, а теперь – товарищей по несчастью. Лицо у напарника, старшего сержанта в прошлом, Георгия Туманишвили, было разбито в кровь. Синюшные пятна гематом и красные – запекшейся крови делали его похожим на ожившего вдруг мертвеца. Видно, что гордая душа горца не позволила ему мириться с унижениями.

– Что случилось, Гога?

– Слэдовател трусом обозвал!.. Ну я ему… А потом… – с трудом ворочая языком. – Ничэго, до свадьбы заживет!

Дима Маслов держался за правый бок.

– Ребро сломали, сволочи… Ну, ничего – хоть летать оставили!

* * *

Тот триумф тактики советской авиации, который в 1943 году на Кубани смели с небес гитлеровские Люфтваффе, начинался здесь, в воздушных сражениях на Волге. Ценой неимоверных усилий, ценой жизни и героической смерти летчиков ковались эти победы.

Однако где победы – там и поражения, где отвага и смелость – там и трусость, и подлость.

Поэтому, просуммировав и проанализировав перипетии воздушных боев, командование 8-й воздушной армии – и лично генерал-майор Тимофей Тимофеевич Хрюкин – приказало создать и элитный 9-й гвардейский истребительный авиаполк, и отдельные штрафные эскадрильи – истребительную, штурмовую и легкобомбардировочную.

Полком асов-гвардейцев командовал знаменитый мастер воздушного боя Лев Шестаков. Счет победам Лев Львович начал еще в Испании, где сбил два франкистских самолета. А на момент вступления в должность командира он сбил восемь самолетов противника. Он первым на практике применил такие тактические приемы, как эшелонирование по высоте и разделение строя истребителей на тактическую ударную и прикрывающую группы.

В сентябре полк вывели из боев и перевооружили с ЛаГГ-3 на Як-1. В переформированную авиачасть собрали лучших летчиков, имевших не менее пяти побед. Три эскадрильи полка отличались цветом капотов двигателей: «красноносыми» командовал Алелюхин, «желтоносыми» – Хан Султан и «Яками» с синими капотами – Ковачевич.

* * *

Плечом к плечу с гвардейцами воевали и штрафники из отдельной истребительной эскадрильи, подчиненной непосредственно 268-й истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии. Она была сформирована 18 сентября 1942 года. Командовал ею вначале майор Деркач.

Сейчас майор Деркач вместе с заместителем старшим лейтенантом Сазоновым и комиссаром Крюковым стоял перед строем летчиков-штрафников, техников и бойцов аэродромного обслуживания. Форма на всех была одна – без знаков различия. Только у некоторых летчиков были кожаные регланы. Среди штрафников в едином строю стоял и Александр Волин с Георгием Туманишвили и Дмитрием Масловым.

В штрафную истребительную эскадрилью попадали совершенно разные люди с разными судьбами. Кто-то поломал при посадке свой истребитель или допустил аварию по другой причине. Кто-то, как тот же самый Александр Волин, не смог выполнить задание или заблудился, сбился с курса в сложных метеоусловиях при выполнении боевого задания. А кто-то попал сюда за пьянство, драку или иные нарушения дисциплины в боевой обстановке.

– В этом строю – оступившиеся, нарушившие дисциплину, допустившие элементы шкурничества, – излагал перед строем майор Деркач. – Родина предоставила вам возможность искупить свою вину в небе, в схватке с врагом! Положения о штрафной истребительной эскадрилье следующие:

Летчики-штрафники временно, до истечения срока наказания, лишаются воинских званий и наград. Награды за сбитые самолеты присваиваться не будут. Денежное вознаграждение за сбитые самолеты и боевые вылеты выплачиваться не будут, а срок пребывания в штрафной эскадрилье не будет включен в выслугу для получения нового звания или получения военной пенсии. Увольнение из штрафной истребительной эскадрильи в действующую воинскую часть и возврат наград и звания осуществляются по письменному представлению командира штрафной эскадрильи и комиссара. Ранение при выполнении боевого задания не считается искуплением кровью, и после излечения в госпитале летчик обязан вернуться в штрафную эскадрилью. Согласно приказу генерала Тимофея Тимофеевича Хрюкина штрафники направляются в штрафную эскадрилью на своих самолетах.

После выступать перед строем стал комиссар штрафной эскадрильи Иван Крюков:

– Любое нарушение дисциплины или невыполнение приказа будет караться самым строгим образом! В случае проступка, проявления трусости или шкурничества у вас два пути: или в штрафбат, или прямиком в военно-полевой трибунал – к высшей мере по законам военного времени! Родина предоставила вам последний и единственный шанс!..

– По-моему, наш комиссар повторяется, – шепнул Волину стоящий рядом летчик, бывший командир эскадрильи, который попал сюда после того, как в воздухе столкнулись два его летчика.

Александр Волин только хмыкнул в ответ. Комиссар своей излишней экзальтированностью сразу не понравился. Слишком уж он рьяно взялся за «воспитательную работу», и явно не с того боку. Вместо того чтобы поговорить с людьми, понять их, сразу начал с угроз. А чего грозить людям, которые и так под смертью ходят?

А вот представитель Особого отдела больше отмалчивался, внимательно оглядывая лица летчиков и техников. Штрафников.

Майор Деркач, тоже понимая, что комиссар хватил лишку, поспешил окончить построение:

– Вопросы есть? Вопросов нет. Разойдись!

Александр Волин, Георгий Туманишвили и Дмитрий Маслов вместе с остальными летчиками пошли обживать свое новое место службы. Аэродром располагался в степи, и из маскировки присутствовали только кустарник да низкие коренастые, будто бы изломанные ветрами, деревья. Пыльная взлетная полоса, по бокам – завешенные серо-желто-коричневыми, под цвет выжженной степи, маскировочными сетями, капониры для истребителей. Их в авиационной эскадрилье насчитывалось девять. Четыре Як-1, два ЛаГГ-3, пара «чаек» и один «ишачок» – И-16, правда, с пушечным вооружением.

У подножия невысоких холмов были устроены блиндажи, в которых жили летчики-штрафники. Вечером за общим столом познакомились друг с другом, поговорили по душам.

Народ в штрафной эскадрилье подобрался тертый, летчики в основном приходили опытные.

Так, лейтенант Горанчук выполнил 250 боевых вылетов и был награжден орденом Красного Знамени. Но от усталости после боевых вылетов он разбил один за другим два самолета при посадке. За это и попал в штрафную эскадрилью. Таким же опытным был старшина Елисеев, выполнивший уже около сорока боевых вылетов до того, как стал штрафником. Старшина Бережко и старший сержант Горхивер совершили один 120, а другой – 150 боевых вылетов. Однако они оба были обвинены в трусости и уклонении от боя. Обвинение тем более странное, что впоследствии они по несколько раз в день поднимались навстречу врагу и бесстрашно вели воздушный бой с превосходящими силами противника^[20].

Боевые вылеты начались на следующий же день.