Георгий Николаев
Вечерний лабиринт
Алексеев заткнул уши руками и затряс головой.
– Замолчи!!
Элеонора замолчала на полуслове и всхлипнула. Алексеев продолжал спускаться по лестнице.
– Все вы такие… все… – тихо, сквозь слезы, сказала Элеонора.
Алексеев обернулся и, пересилив себя, сказал:
– Прости.
Элеонора снова всхлипнула и ничего не ответила.
– Я что-нибудь придумаю, – сказал Алексеев, ощущая мучительную неловкость. – Я сам виноват, что так получилось.
Он помолчал.
– Я сейчас попробую пройти один, а ты иди минут через пять и не волнуйся, она тебе слова не скажет. Ладно?
Он улыбнулся ей. Она отвела обиженные глаза.
– Все будет нормально, – сказал Алексеев и стал снова подниматься по лестнице.
На четвертом этаже его лицо приобрело самоуверенное выражение, и он вошел в холл спокойно и неторопливо.
– Меня никто не искал? – спросил он дежурную по этажу, помедлил и добавил, – я из 415-го номера.
– Только что были, – заулыбалась дежурная. – Вниз ушли, как вы и просили.
– Ай-ай-ай!.. – сказал Алексеев. – Какая жалость!
– Но вы же сами просили, – сказала дежурная.
– Я? – удивился Алексеев. – Когда? Я ничего не просил. Вы что-то путаете…
– Я путаю?! – возмутилась дежурная по этажу. – Я никогда ничего не путаю. А вот вы путаете, что я путаю!
– Ну ладно, ладно, – сказал Алексеев, – теперь уже все равно, кто кого путает, но если кто-нибудь из них вернется, вы имейте в виду, что я в номере и жду их. Только не перепутайте.
Дежурная чуть не взорвалась, но пересилила себя.
– Можете не беспокоиться, – сказала она, – я ничего не перепутаю, если вы сами ничего не перепутали… – она оглянулась на полки с ключами. – Сейчас я вам только дам ключ, вы ведь… из 415-го?..
– Из 415-го, – сказал Алексеев. – Но вы мне его уже дали. – И он помахал ключом. – Вот он.
– Ах да. В самом деле, – дежурная по этажу растерянно посмотрела на ключ и смутилась, – конечно, как это я могла. Конечно, конечно.
– Ничего, – сказал Алексеев, – перепутали, с кем не бывает, – и отправился в номер, оставив дежурную по этажу в некотором замешательстве.
В номере Алексеев снял пальто, шапку и, кинув всё на кровать, подошел к окну и отдернул занавески.
Город весь сверкал огнями. Значит, что-то еще существовало за пределами замкнутого круга. Это было как глоток свежего воздуха.
Внезапно лицо Алексеева стало красным, потом зеленым и снова бледным. Рядом с окном разноцветно вспыхивали рекламные буквы.
Дверь в номер медленно открылась, и на пороге появилась Элеонора.
Алексеев, помедлив, обернулся.
– Проходи, – сказал он и сделал несколько шагов ей навстречу.
Элеонора прикрыла за собой дверь, прошла со скучающим видом мимо Алексеева и встала у окна.
Реклама скользнула цветными бликами по ее лицу. Элеонора раздраженно посмотрела на Алексеева.
– Ну так что?.. – спросила она.
Алексеев смутился, пожал плечами.
– Ничего…
Потом засуетился, отыскал портфель, вынул из него бутылку вина и победоносно водрузил ее на стол.
– Вот. Помнишь, мы собирались выпить за знакомство.
Элеонора насмешливо покачала головой.
– Помню. Только это было очень давно. Теперь надо пить за что-то другое.
– За другое так за другое, – сказал Алексеев, нашел два стакана и разлил вино. – А за что?
– За что хочешь.
Алексеев задумался, обвел взглядом номер, увидел у кровати тапочки шефа и обрадовался.
– Вот! Давай выпьем за эти тапочки! Сначала за левый, потом за правый.
Он помедлил, удивляясь самому себе, но сказано – сделано, и поднял свой стакан. Элеонора не двинулась с места. Алексеев смутился.
– Тебя это не устраивает?
– Нет, – сказала Элеонора.
– А за что же тогда?..
– Не знаю, – сказала Элеонора. – У меня сегодня день рождения.
Алексеев открыл рот, хотел что-то сказать, но поставил стакан на место и подошел к ней.
– Прости меня, – сказал он. – Я не знал.
Они смотрели друг на друга, пока Алексеев не понял, что от него чего-то ждут.
– Я тебя поздравляю, – тихо сказал он.
– Спасибо, – так же тихо ответила Элеонора.
– Я тебе желаю, – медленно выговаривал Алексеев, – счастья, здоровья и успехов в личной жизни…
Здесь он замолчал, понимая, что говорит глупости.
– Спасибо, – с жалостью сказала Элеонора.
Алексеев смотрел на нее, пытаясь каким-то неведомым для него способом выразить свои чувства, но не мог или этого способа не существовало.
Тогда он осторожно взял ее лицо руками и притянул к себе. Близко, ближе, совсем рядом. Но Элеонора вскрикнула и вырвалась у него из рук.
– Ты меня поцарапал!
Несколько мгновений Алексеев недоуменно смотрел на нее, потом увидел у себя на пальце жестяной номерок и обезумел.
Шепча ругательства и проклятия, он пытался сорвать его с пальца, топал ногами, стонал от боли, пока не обессилел и в немой покорности не опустился на кровать.
Элеонора заливисто смеялась.
Алексеев угрюмо посмотрел на нее и снова уставился на пол.
Элеонора еще смеялась, но на лице у нее была жалость.
– Я тебя обидела?
Алексеев качнул головой.
– Нет.
– Но ты меня правда поцарапал, – сказала Элеонора.
Алексеев поднял голову и улыбнулся. Элеонора рассмеялась.
Потом подошла к нему и взяла его за руку.
– Надо мылом намылить, – сказала она. – Тогда, может, снимется.
Алексеев кивнул. Сидя на кровати, он благодарно смотрел на нее снизу вверх, и снова молчание затягивалось и становилось обоюдным согласием, но никто не решался нарушить его.
И тогда в эту требовательную тишину ворвался из коридора близкий голос шефа.
– …Так нельзя! Недопустимо! Я порядочный человек! Меня ценят! Уважают! Вы понимаете?!.
Алексеев в панике вскочил с кровати, схватил свои вещи и заметался по номеру. Элеонора растерянно смотрела то на него, то на дверь.
– …Это просто недоразумение! И совершенно бестактно в вашем случае подозревать, невзирая на лица!
– Прячься! – зло прошипел Алексеев, кинулся к окну и встал за тяжелую занавеску.
Элеонора механически бросилась за ним, но Алексеев вытолкнул ее, продолжая шипеть: – Да не сюда, за другую!..
Элеонора рассердилась, пожала плечами, но подчинилась.
– Конечно, я мог бы пожаловаться на вас, но я не стану этого делать. Это не в моих привычках. Хотя, если бы я обратился, куда следует, вам бы пришлось несладко, могу вас заверить, вы бы сполна ответили за свое самоуправство и беззаконие, но я, обратите внимание, но я вас прощаю, так и быть. Вы меня понимаете?..
– Вино!.. – прошипел Алексеев из-за колышущейся занавески.
Элеонора взяла со стола один стакан и передала его Алексееву, другой взяла сама и, чокнувшись с ним через занавеску, отпила глоток. Невидимый Алексеев невнятно выругался.
– …Надеюсь, что это не повторится. Вы понимаете? Это не должно повториться! Ключ. Где же ключ?..
Элеонора забрала со стола бутылку с вином и спокойно зашла за занавеску.
– Ах да, я же его отдал! Вот черт!
Дверь в номер открылась.
– Ха! – сказал шеф. – Открыто! Дежурной нет, ключа нет, а дверь открыта!
Он вошел в номер.
– Алексеева нет! Ну, знаете ли!.. За это шкуру спускать надо.
Вслед за ним вошел официант.
– Вы подождите, – сказал ему шеф, – я сейчас. – И скрылся в туалете. Там он запел: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!..»
Официант взял со стола ключ от номера, повертел в руках, положил обратно и уселся на стул, устало вытянув ноги.
Шеф вышел из санузла и огляделся в поисках официанта. Увидев его сидящим на стуле, он недоуменно вскинул брови.
Официант смутился, замешкался, но со стула встал.
Шеф недовольно хмыкнул и стал ковыряться в карманах пальто.
– Вот она! – радостно воскликнул он и вытащил двадцать пять рублей. – А я думал, сперли! Пожалуйста!
Официант кивнул, сунул деньги в карман и собрался уходить.
– А счет?! – сказал шеф. – А сдачу?!
Официант позеленел, достал блокнот и стал его нервно листать.
– Вот, вот… – говорил шеф, довольно улыбаясь. – Так бы сразу.
Официант вырвал из блокнота счет и передал шефу: – Девятнадцать восемьдесят три!
Шеф поудобнее уселся на стуле, вытянул ноги и стал изучать счет. Официант звенел мелочью, набирая сдачу.
– Постойте, постойте, – сказал шеф. – А что это за «мор»?
– Мороженое, – буркнул официант.
– Что-то я не помню такого, – подозрительно сказал шеф, глядя на него снизу вверх, как сверху вниз.
– Его ваша дама съела, – сказал официант, – потому и не помните.
– Ах эта… – сказал шеф, снова заглянул в счет и возмутился. – Что же она, четыре порции съела?!
Официант кивнул.
– Точно.
– Вот это да… – сказал шеф. – Ну и ну. Когда это она успела.
Официант высыпал на стол мелочь.
– Здесь всё точно.
Шеф мельком посмотрел на сдачу, потом на официанта и махнул рукой.
Официант, уходя, громыхнул дверью.
Шеф выругался, потом звучно зевнул и с мучительной судорогой потянулся.
Алексеев, стоя за занавеской, посмотрел на Элеонору. Она стояла, поджав губы, и смотрела прямо перед собой.
Шеф, все так же сидя на стуле, зацепил один ботинок за другой и скинул их – один в одну сторону, другой в другую. Потом протянул руку, распахнул дверцу холодильника и положил в него ноги.
– Хорошо-о-о-о-о, – умиротворенно протянул он, с наслаждением шевеля пальцами ног. – Хорошо, – и причмокнул. – Набегался.
Затем он тяжело вздохнул, поднялся со стула, взял ключ и запер дверь комнаты.
Алексеев с Элеонорой переглянулись. Положение стало в буквальном смысле слова безвыходным.
– Зачем пил всякую гадость?.. – философски заметил шеф, возвращаясь в комнату. – Женщины нет, жизни нет, зачем пил, спрашивается? Ну ничего, ничего, все это не зря, все это еще пригодится, личные отношения только укрепляют производственные.
Он осуждающе рыгнул и стал раздеваться.
– Элеонора! Элеонора! – с раздражением передразнил он самого себя, снимая брюки. – А как что, так сбежала… Раз, два – и нету… – Он скинул покрывало с кровати, забрался под одеяло. – …Одно воспоминание… – и потушил ночник.
Стало темно.
В дверь требовательно постучали.
Шеф чертыхнулся, включил свет и босиком подошел к двери.
– Какого черта?!
– Это дежурная. Откройте немедленно.
– О господи, – вздохнул шеф, открыл дверь и высунул голову. – Ну что еще вам от меня нужно?..
Дежурная по этажу демонстративно постучала по будильнику, который держала в вытянутой руке.
– Видите?..
– Вижу, – тупо сказал шеф. – А что?
– Ничего, – сказала дежурная по этажу. – Пять минут двенадцатого.
– А. – сказал шеф. – Спасибо. – И закрыл дверь.
Но в следующую секунду дверь распахнулась. На пороге, уперев руки в бока, стояла дежурная.
– Вы что, – сказала она, – хотите, чтобы я вызвала милицию?
– Зачем? – удивился шеф. – Я уже был сегодня в милиции.
Глаза у дежурной по этажу неприятно сузились.
– Ах, даже так… – сказала она.
Под ее взглядом шеф почувствовал себя неловко, попытался натянуть майку на колени и съежился.
– Но простите, – сказал он, – какое вы имеете право врываться по ночам в номер?! Тем более к спящим людям!.. И вообще мне холодно!.. Выйдите, пожалуйста!
– Это я-то должна выйти?!. – воскликнула дежурная по этажу, неотвратимо наступая на шефа. – Я?!.
Шеф оставил попытки прикрыться дверью и отступил.
– Сейчас же освободите номер от посторонних! – закричала дежурная. – Немедленно!!
– От каких посторонних?.. – недоумевал шеф. – Вы что-то путаете!
– Я путаю?! Я ничего не путаю! У вас в номере женщина!! – как лозунг, выкрикнула дежурная по этажу.
– Женщина?!.. – бессильно переспросил шеф и посмотрел на свои волосатые ноги. – Если бы…
– Не прикидывайтесь! – вконец разозлилась дежурная по этажу. – Где она?!
– Да нет у меня женщины!.. – взмолился шеф. – Нету! Вам померещилось!
– Опять померещилось?!.. Опять померещилось?!.. – Дежурная по этажу оттолкнула его в сторону, заглянула в комнату, в санузел, в стенной шкаф и, побледнев, прошипела: – Так вы ее еще и прячете?!.
– Да вы спятили! – взвился шеф. – Какая женщина?! Нет у меня никакой женщины! А если и была, – здесь он приблизился к дежурной и доверительно прошептал, – то я ее убил, разрезал на куски и спустил в унитаз.
– Вы мне голову не морочьте, – так же шепотом сказала дежурная по этажу, – я все ваши фокусы знаю.
Она уверенно прошла в комнату и заглянула под кровать.
Шеф неприлично заржал.
– Она в холодильнике!
Дежурная оглянулась и, усмехнувшись, подошла к окну и отдернула занавеску.
Шеф охнул и прислонился к стене.
Элеонора вымученно улыбнулась. В левой руке она держала бутылку, в правой – стакан.
Дежурная по этажу победоносно взглянула на шефа и злорадно хмыкнула.
– Простите, – сказала ей Элеонора. – Как-то глупо получилось.
Дежурная по этажу окинула ее презрительным взглядом и ничего не ответила.
– Но как… – наконец выдавил из себя шеф. – Как вы сюда попали?..
– Я хотела вам сделать сюрприз, – Элеонора смущенно посмотрела на него, и шеф поспешно схватил со стула брюки и, пятясь, скрылся в санузле.
– Так вы освободите номер? – спросила дежурная по этажу.
– Конечно, – сказала Элеонора, поставив на стол бутылку и стакан. – Я сейчас уйду.
Дежурная по этажу усмехнулась.
– Подождите, – сказал шеф, выглядывая из санузла. – Я вас провожу.
Дежурная по этажу пожинала плоды своей победы, оглядывая номер с презрительной миной на лице.
Где-то за занавеской застыл в немом параличе Алексеев.
Элеонора попыталась остановить пронзительный взгляд дежурной и сказала:
– Вы знаете, мне самой так неудобно, но, понимаете, мы давно не виделись, мы, можно сказать, друзья детства, и засиделись.
Из санузла выскочил шеф, схватил ботинки, носки и снова скрылся.
– …Засиделись, – продолжала Элеонора после паузы, – а когда вы постучали, он подумал, что это его коллега по работе, совершенный болван и, как человек, полное ничтожество, на все способен. Вот я и спряталась. Знаете, эти мужчины, они всегда чего-то.
– Не знаю, – сказала дежурная по этажу. – Вам виднее.
Из санузла суетливо выбежал шеф, надел пальто и униженно улыбнулся дежурной по этажу.
– Это недоразумение, чистейшей воды недоразумение, – сказал он, – надеюсь, что оно останется между нами и не будет служить причиной для каких-либо осложнений. Еще раз простите великодушно и не обижайтесь на нас.
Дежурная по этажу несколько смягчилась, но сочла за лучшее промолчать.
Они вышли из номера, свет погас, и замок громко щелкнул два раза.
Алексеев остался один.
Несколько секунд он стоял за занавеской в разноцветных бликах мельтешащей рекламы, потом шагнул в темноту комнаты, что-то опрокинул, выругался, зажег свет и подошел к двери.
Заперто.
Он лихорадочно осмотрелся по сторонам, достал из кармана какие-то ключи, попробовал один, другой, третий, плюнул – не подошли, вернулся в комнату, открыл один ящик тумбочки, другой, вытащил столовый нож, опять вернулся к двери, поковырял им в замке – опять не вышло, отбросил в сторону и возвратился в комнату.
Взял с подоконника свой стакан, отпил глоток, сел за стол и в мучительной задумчивости обхватил голову руками. Номерок на пальце торчал, как третье ухо.
В дверь оглушительно забарабанили.
Алексеев рванулся в одну сторону, в другую и бросился за занавеску.
– Элеонора!! – заорали из-за двери в сопровождении бешеных ударов. – Элеонора!!!
Алексеев в панике оглянулся на окно.
– Откройте!! – орал голос за дверью. – Я знаю, вы здесь! Откройте! Элеонора!! Ты же обещала выйти за меня замуж! Элеонора!! Помнишь?! Ты же обещала!!
То, что Алексеев увидел за окном, могло бы быть забавной пантомимой, если бы не имело к нему никакого отношения.
Под фонарем стояли двое: мужчина и женщина. Оба стояли, задрав головы, и смотрели на ярко освещенное окно четвертого этажа, в котором неподвижной тенью застыла загадочная человеческая фигура.
Алексеева охватил священный ужас узнавания.
Мужчина отчаянно жестикулировал, указывая на окно, женщина висела на нем тяжестью всего тела, а голос за дверью захлебывался криком.
Наконец мужчина под фонарем вырвался из рук женщины и опрометью бросился обратно в гостиницу.
Алексеев запоздало отшатнулся от окна, подскочил к выключателю, и номер погрузился в темноту.
– А-а-а-а! – взвизгнул голос за дверью. – Свет потушили!!!
Темнота номера наполнилась грохотом, приглушенными ругательствами, каким-то стуком, шуршанием, потом все смолкло.
– Не надо… – захныкал голос за дверью, – Элеонора, не надо.
Шеф вбежал в темноту гостиницы, на ходу провернулся вокруг оси и ворвался в кабину лифта, чуть не опрокинув сидевшего в ней человека в униформе.
Двери закрылись, лифт дернулся и поехал.
– Я на какой этаж? – спросил человек в униформе.
– На четвертый, – рявкнул шеф, топая ногами от нетерпения в медленно ползущей вверх кабине лифта.
Человек в униформе благодарно кивнул и сделал очередную запись в блокноте.
Лифт остановился, двери еще только открывались, а шеф уже выскочил в холл, развернулся под прямым углом и пропал из виду.
Промчавшись по коридору небольшим ураганом, он с грохотом двери вломился в номер.
Маленькая хрупкая женщина с округлившимися глазами медленно отступала от раздутого чемодана, который она только что пыталась закрыть.
– Обчистили??!!.. – заорал шеф, гневный, как джин из бутылки.
– Мои вещи!!! – Он подбежал к чемодану и вытряхнул из него содержимое.
Здесь его взгляд остановился, он судорожно глотнул и осторожно поднял глаза.
Маленькая женщина, прикрыв рот рукой, опускалась на стул.
Шеф попятился, сначала медленно, потом быстрее и выскочил из номера.
В коридоре он затравленно взглянул на дверь номера – 915!!!
Его лицо перекосилось, и он бросился обратно в холл, а затем вниз по лестнице.
На площадке каждого этажа он рычал: Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре!
Тяжело дыша, он вбежал в холл четвертого этажа.
– Кто-то забрался ко мне в номер! – закричал он дежурной по этажу.
Дежурная вскочила, опрокидывая стул.
– Кто-то забрался ко мне в номер! – снова закричал шеф, бросился в коридор и налетел на мужчину без галстука, мужчину в чужом галстуке или, наконец, мужчину в своем галстуке.
Столкновение было сильным, и шеф повалил его на пол. Дежурная по этажу взвизгнула.
– Так это ты?! – заорал шеф, быстро приходя в себя и залезая с коленями ему на грудь. – Ты что там делал?! А?!
Он тряхнул его за воротник. Голова мужчины в своем галстуке глухо стукнулась об пол.
– Что ты делал в моем номере??!! – орал шеф.
Мужчина в своем галстуке приоткрыл глаза, посмотрел на шефа и снова закрыл их. По его щеке скользнула слеза.
– Что это с ним? – спросила дежурная по этажу.
Шеф прислонил его к стене.
– Притворяется, – сказал он, взял его за руку и стал выкручивать ему палец.
Мужчина в своем галстуке слабо вскрикнул, дернулся и вырвал свою руку из рук шефа.
– Больно, – сказал он, потирая палец.
– Что ты делал в моем номере? – металлическим голосом спросил шеф. – Ну! Быстро!
– Я ничего не делал, – сказал мужчина в своем галстуке, – я только постучался… Я думал, вы там… вместе с Элеонорой…
– Я вижу тебя насквозь, – зловеще предупредил шеф.
– Но это правда, я только постучался, – повторил мужчина в своем галстуке и всхлипнул. – А когда вы погасили… а когда там погасили свет, я ушел. А вы здесь. А где Элеонора?
– Внизу, – сказал шеф. – Так что же, вы не заходили в номер?
– Внизу?.. – переспросил мужчина в своем галстуке. – Значит, она не в номере?..
– Да, да! – повысил голос шеф. – Так вы заходили в номер или нет?
– Не заходил я! Не заходил я никуда! – захныкал мужчина. – Постучал только, и всё, а вы набросились сразу. Руками хватаете, допрос устроили. Слезьте с меня, пожалуйста, немедленно.
Шеф смутился и слез.
– Но там кто-то был, – убежденно сказал он. – Я видел, видел собственными глазами. Там горел свет, и кто-то стоял у окна. Я не мог ошибиться.
– Вам померещилось, – сказала дежурная по этажу и бросила испуганный взгляд в пустынный коридор.
– Нет, нет, он прав, – сказал мужчина в своем галстуке – я тоже видел свет, внизу, под дверью, а потом его погасили. Там кто-то есть, – он оглянулся, – и он не мог выйти оттуда. Он там.
– Вы что-то путаете, – сказала дежурная по этажу.
– Дайте мне ключ, – сказал шеф. – А вы, – он обратился к мужчине в своем галстуке, – пойдете с нами, это для вас единственная возможность подтвердить свое алиби.
Дежурная вернулась к своему столу.
– От какого номера? – спросила она.
– От 415-го, – сказал шеф.
Его лицо было бесстрастным и жестким. Голос отрывист и сух. Он взял протянутый ключ и, неслышно ступая по ковровой дорожке, направился вглубь коридора. Дежурная по этажу и мужчина в своем галстуке последовали за ним.
– Тс-с-с, – сказал шеф у двери 415-го номера и предостерегающе вскинул руку.
Дежурную по этажу стал бить озноб.
Шеф осторожно, стараясь не зазвенеть ключом, вставил его в замочную скважину.
Мужчина в своем галстуке нагнулся, заглянул под дверь и прошептал звенящим шепотом:
– Света нет…
Замок щелкнул раз, другой. Дверь медленно открылась. В замочной скважине на торчащем ключе плавно раскачивалось деревянное грузило с биркой 415.
– Есть кто?!.. – сказал шеф громко. – Выходи!
Тишина. В стены номера бились отсветы рекламы.
– Выходи! – настаивал шеф, вглядываясь в темноту номера.
– Может, нет там никого, – несмело предположила дежурная по этажу, но к порогу не подошла, осталась стоять в стороне.
– Нож! – прошипел мужчина в своем галстуке, указывая на сверкнувшее лезвие ножа на полу.
– Убили!.. – тихо взвизгнула дежурная по этажу.
– Кого убили? – сказал шеф. – Кого убили, если меня в номере не было?
Он решительно вдохнул в себя побольше воздуха, протянул в темноту руку и включил свет. Потом сделал два шага и, не отрывая взгляда от комнаты, нащупал рукой нож, сжал его в кулаке и быстро выпрямился.
– Там, – шепнула дежурная по этажу, указывая на дверь в санузел.
Светло. Пусто. Тихо.
Шеф резво повернулся лицом к комнате и, выставив нож, двинулся вперед.
Комната была пуста. Шеф так же осторожно заглянул под кровать, драматическим жестом распахнул занавески – никого. Тогда он приблизился к холодильнику и рванул дверцу. Пусто.
Мужчина в своем галстуке нервно рассмеялся.
Шеф строго посмотрел на него, и смех оборвался.
– Неужели я ошибся? – задумчиво произнес шеф. – А нож?..
– Вечно всё перепутают, перепутают, ничего понять нельзя, – сказала дежурная по этажу.
– Но ведь я тоже, – сказал было мужчина в своем галстуке, но в это время у шефа расширились зрачки, и он вонзил указующий перст в стоящую на столе бутылку.
– Ее не было?!.. – поспешил догадаться мужчина в своем галстуке.
– Была, – отмахнулся от него шеф в охотничьем азарте, – но стакан здесь стоял один, в этом я могу поклясться…
Все столпились вокруг стола.
Шеф поднял оба стакана и посмотрел их на свет.
Алексеев осторожно приоткрыл дверцу стенного шкафа и мучительно медленно вылез из него, прижимая к груди незакрывающийся портфель.
– На одном губная помада, – сказал в комнате шеф, – а вот другой.
Алексеев щелкнул выключателем, свет погас, он выскочил из номера и, захлопнув дверь, два раза повернул ключ в замке.
– А-а-а-а-а-а!!.. – завизжала дежурная по этажу из номера.
– Держи его!! – заорал шеф. – Хватай!!
Алексеев оглянулся по сторонам, коридор был пуст. Он бессильно прислонился к стене.
Из номера неслись крики, грохот, стоны.
Чуть приоткрылась дверь соседнего номера, и оттуда высунулась лысая голова.
– Простите, – сказала голова. – Что это там?..
– В номере – женщина, – устало объяснил Алексеев.
– А-а-а, – понимающе протянула голова. – Тогда понятно. – И скрылась.
Алексеев вынул из двери ключ и бесцельно побрел по коридору. У стола дежурной он остановился, положил ключ и стал неторопливо спускаться вниз.
Между первым и вторым этажом он остановился в странном предчувствии, сделал несколько неуверенных шагов и увидел в холле Элеонору.
Она стояла в распахнутой светлой синтетической шубе, печально опустив голову, и водила носком туфля по невидимым линиям пола. М-да…
Алексеев задохнулся от нежности. Он подходил к ней как к спящему ребенку.
Она подняла голову, глаза их встретились, она не удивилась.
– Ты здесь?.. – спросил Алексеев, словно не верил собственным глазам.
– А ты нет?..
– Я?.. – Алексеев вдруг засомневался. – Я уже не знаю, где я.
Он потер лоб, номерок на пальце мог сойти за украшение, и жалобно улыбнулся.
– Ты меня ждала? – он сделал ударение на слове «ждала».
Элеонора устало кивнула.
– Да.
– Ты извини меня, – сказал Алексеев, – ну, за то, что я тогда в номере. Глупо получилось, но, когда он застал нас, я просто не мог по-другому, он бы подумал черт знает что. И вообще, лучше бы мы не заходили в этот проклятый номер, одни неприятности из-за него.
– Разве были неприятности? – сказала Элеонора.
Алексеев пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он, – может быть, и не было… В самом деле, а что такого?.. Что было такого, из-за чего стоило бы ломать голову? А? Ничего не было.
– Совершенно ничего, – сказал Элеонора с издевкой.
– Ну нет, конечно, – смутился Алексеев, – конечно, что-то, может быть, и было, но теперь-то всё, хватит, теперь я знаю, на каком языке с ними разговаривать. Объяснять, просить, все это бесполезно, нет, с ними надо так же, как и они с тобой, раз, два – и за горло! – Он невесело усмехнулся. – И вот пожалуйста, результат. Теперь я их всех обставил, они у меня теперь вот где. – Он сжал кулак с номерком на пальце и болезненно поморщился.
– Так и не снял? – спросила Элеонора.
– Нет, – Алексеев сунул палец в рот, потом смутился и потряс рукой в воздухе. – Да разве так просто снимешь. Здесь ножовка нужна. – Он посмотрел на Элеонору и, помолчав, добавил: – Пила, значит.
– Так ты теперь пилу будешь искать? – запахивая шубу, спросила Элеонора.
– Да нет, что ты… – сказал Алексеев, – а тебе уже нужно идти?
Элеонора тяжело вздохнула.
– А что же мне, всю ночь здесь стоять?
– Я тебя провожу, – сказал Алексеев. – Можно?
– Можно, – сказала Элеонора. – Попробуй.
– Что значит, попробуй?.. – Алексеев как-то странно огляделся по сторонам.
– Ничего не значит, – сказала Элеонора.
– И пробовать нечего, – сказал Алексеев. – Сейчас я тебя провожу.
– Спасибо, – сказала Элеонора. – Не надо, я живу рядом.
– Рядом? – обрадовался Алексеев. – Как хорошо!.. Как хорошо, что рядом. Тогда мы пойдем пешком и прогуляемся.
Он снова оглянулся.
– Ты чего-то ждешь? – спросила Элеонора.
– Нет, нет, что ты, чего мне ждать. Мне ждать совсем нечего. – Алексеев суетливо задвигался. Глаза его бегали, он смотрел то на гардеробщика, то на швейцара, то на дверь, но только не на Элеонору. В нем росло страшное предчувствие.
– Ну тогда пойдем? – нетерпеливо спросила Элеонора.
– Как?.. – тихо спросил Алексеев.
– Как это как? – Элеонора посмотрела на Алексеева, потом на дверь и неуверенно добавила: – Очень просто. А что?
– Нет, нет, ничего, пойдем, – он взял ее под руку и нерешительно повел к двери.
Дверь приближалась. Он чувствовал, как гардеробщик и швейцар сверлят его спину взглядами.
Перед дверью он на мгновение замер, потом дернул ручку, и его худшие опасения подтвердились.
Он дернул еще раз, дверь не поддавалась.
В бешенстве он обернулся.
– Вы зачем ее заперли?! Зачем?!
Швейцар с гардеробщиком с любопытством уставились на Алексеева.
– Зачем, я спрашиваю??!! – кричал он. – Вы не люди, вы звери! Вы хотите уничтожить меня! Да, да! Я знаю! Я чувствую! Вы всё делаете для этого! – Он всхлипнул. – Таким людям, как вы, нельзя доверять власть над дверью! Вы ею злоупотребляете! Кто вам дал такое право?! Кто?!
– Коля! Коля! Успокойся! – шептала Элеонора, удерживая его за руку.
– Кто, я спрашиваю?! Молчите?! Думаете, вам все можно?! Захотели – открыли, захотели – закрыли! Тоже мне, боги входа и выхода! Дверь-то не ваша! А чем вы руководствуетесь в ваших поступках? Чем?! Инструкциями?! Да вы пользуетесь ими как топором! И ваша власть безраздельна! Только человечность может вас ограничить, но именно человечности в вас нет! И языка человеческого вы тоже не понимаете! Убийцы! Убийцы! – гневно закончил Алексеев.
Элеонора смотрела на него со смешанным чувством восторга и удивления.
Швейцар неторопливо сдвинулся с места и, ничего не выражая лицом, направился к Алексееву. Но Алексееву уже нечего было терять. Он мужественно напрягся, готовый решительно ко всему. Элеонора нервно вцепилась ему в локоть.
Швейцар прошел мимо и толкнул дверь. Дверь открылась.
На Алексеева сразу же стало жалко смотреть. И поэтому на него никто не смотрел.
Швейцар пошел обратно.
– Простите, – прошептал Алексеев ему вслед.
– Идем, – обреченно сказала Элеонора, и Алексеев послушно двинулся за ней.
Они вышли из дверей гостиницы, от неловкости пряча друг от друга глаза. Была уже ночь. Даже светили звезды. Дома стояли с темными слепыми окнами, и тишина нарушалась только редкими машинами, мелькавшими огнями за далеким поворотом.
Улица была безлюдна и утопала в снегу.
– А вот мои следы, – как ни в чем не бывало постаралась сказать Элеонора. – Надо же, еще не запорошило…
По краю тротуара тянулись две цепочки следов: женские и мужские. Мужские семенили и торчали носками в разные стороны.
Алексеев, ссутулившись, шел рядом с Элеонорой и хмуро, с ожесточением наступал на следы шефа.
– А у тебя следы больше, чем у него, – мягко сказала Элеонора.
– Конечно, – сердито согласился Алексеев. – Я же и сам больше. – Потом украдкой взглянул на нее и, ступая след в след, засеменил, как шеф, выворачивая ступни.
Элеонора рассмеялась.
Под фонарем следы внезапно оборвались, и Алексеев остановился. Кружился пушистый снег. Падал на землю. Отливал синевой.
Алексеев зачем-то снял шапку и теперь стоял перед Элеонорой с непокрытой головой, виноватый, беззащитный и ищущий прощения.
Элеонора протянула руку и дотронулась до его щеки.
Откуда-то сверху с раздирающим душу визгом грохнулась глыба льда и раскололась. Алексеев судорожно тряхнул головой, прогоняя навязчивое видение.
Элеонора испуганно отдернула руку.
– Что с тобой?
– Нет, нет, ничего, – смутился он и нежно обнял ее, – чепуха всякая мерещится…
Элеонора засмеялась.
– Ты знаешь, то же самое и на этом самом месте я сказала твоему коллеге, когда он увидел тебя в окне.
Алексеев добродушно улыбнулся и, глядя в близкие смеющиеся глаза, медленно привлек ее к себе. Но чем ближе становились ее глаза, тем меньше оставалось в них радости и тем больше росло в них последнее, необратимое отчаяние. И когда ее лицо было уже совсем рядом, она уже не смеялась. И смотрела она не на Алексеева.
– Алексеев!!! – раздался крик откуда-то сверху. – Николай!! – Голос сорвался, кто-то закашлялся. – …Потапович!..
Алексеев отшатнулся от Элеоноры и в ужасе поднял голову. В открытом окне четвертого этажа виднелась растрепанная на ветру голова шефа.
– Алексеев!.. – кричал шеф. – Вы мне очень нужны! Вы слышите?! Очень нужны! По важному делу! Поднимитесь! Я вас жду.
За его спиной маячили две тени. Ветер доносил обрывки еще каких-то слов, но Алексеев уже отвернулся и посмотрел на Элеонору. Его раздирали противоречия.
– Ну что?.. – сказала она с вызовом. – Иди. Раз позвали.