Георгий Бобровников
Хорднек. Ярость Мортифера
Тишина. Гробовая. Вроде, безопасно. Но лучше лишний раз в этом убедиться. Припадаю ухом к земле и…
Ничего. Только жуки шуршат под камнями.
Хотя стой! Что это? Похоже на журчание воды. Вот только оно не похоже на то, что я слышал ранее. Нет, оно звучит так, словно внутри горы бьёт не слабенький родник, а… течёт подземная река!
Вот он, мой шанс! Если я доберусь до неё, то рано или поздно выйду наружу. Конечно, она может быть как за ближайшим поворотом, так и на другом конце горы, но хоть какой-то шанс на спасение в сто крат лучше его отсутствия. Буду идти туда, где шум звучит чётче.
Как же его трудно порой различить. Одно утешение – чем глубже я забираюсь, тем четче слышу реку. Благо, слух троллей острее, чем у людей. Неудивительно, что никто из них не смог отсюда выбраться.
В конце концов, я забегаю в низенькую пещерку, где этот шум звучит совсем четко. Он исходит из узковатой щели в стене. Тут раздался еще один звук: какой-то приглушенный рокот. Два огненных шара загорелись во тьме.
– А ты хитер! – говорит дракон. – Но, к твоему сожалению, Он – гораздо хитрее! – яркое пламя вырывается из его пасти, и направляется прямо на меня. К счастью, здесь полно сталагмитов и валунов, за которыми можно укрыться, так что я кидаюсь к ближайшему. Спину пронзает жгучая боль. Пламя коснулось её, оставив серьезный ожог.
– Похоже, ты нашел один из выходов отсюда. Поздравляю, – говорит он, произнося каждое слово так, словно оно доставляло ему небывалое наслаждение. Видимо, ему очень нравится эта игра в кошки-мышки. – Вот только, как ты туда попадешь, если Он сторожит его?
Действительно, как? Хм… А что, если… Нет, это – безумие. Хотя терять мне уже нечего, я и так умру, если не решусь.
– Значит, ты – величайший воин, единственный в своем роде? – спрашиваю я, всё ещё шипя от жгучей боли.
– Да, никого лучше Мортифера нет на этом свете, – отвечает дракон, прислушиваясь к моим словам.
– Тогда не понимаю, почему ты говоришь о себе так отстраненно? Почему в третьем лице? – говорю я, перебежав к следующему камню.
– Может быть, потому что Мортифер слишком ужасен, чтобы обращаться к себе «я»?! – раздражённо ревёт он.
– Уверен, причина заключается в другом, дракон: ты жалок. И хуже всего то, что ты сам это знаешь, – от этих слов дыхание дракона участилось, в его груди разгорелся тусклый огненным светом, а из ноздрей повалил черный дым. – Я слышал, например, что у драконов есть несметные богатства, награбленные ими в войнах.
– У Него есть сокровища! – шипит дракон. Теперь он оборачивается чаще. Пытается определить, откуда идет мой голос. Не сможет, я постоянно перебегаю между валунами, раскиданными по всему залу.
– Ты о тех обгоревших костях? О, Духи, насколько же низко нужно было пасть, чтобы ценить подобный мусор? Нет, дракон, ты прекрасно все осознаешь. Ты обленился, отрастил брюхо и стал лишь тенью былого величия!
– Клянусь, ты проглотишь эти слова, когда Он тебя найдет, – рычит дракон, задыхаясь от злобы. В воздухе вновь запахло серой и трупной вонью от его частого дыхания.
– Ты более не великий монстр. Ты – жалкий червяк, неспособный даже убить полурослого тролля в своем логове. Знай же, змеюка, что я пришел снаружи, где твое имя никому не известно. Ты стал не более чем историей, старой и забытой, как ты сам. Да и зачем мне это говорить? «Он» прекрасно это осознает, иначе зачем ему так старательно забывать о том, кем он был когда-то, кроме как для того, чтобы забыть, с каких высот он так низко пал?
– Он будет убивать тебя медленно… он вырвет эти слова из твоей глотки, – огромный глаз приблизился ко мне, освещая всё вокруг рыжеватым светом.
– Желаю ему удачи! – кричу я и, выбежав из-за колонны, бью дракона в глаз каменной рукой. Ящер ревёт от боли. Он вертится, машет хвостом, извергая огонь. Его охватила ярость. Глаза горят, переливаясь оттенками красного, грудь светится, а голос рокочет:
– Я уничтожу тебя! Я обрушу на тебя всю гору, если понадобится!
Он едва не растаптывает меня лапами и не сбивает хвостом, но я уклоняюсь от его атак и бегу из укрытия. Осколки бьют в глаза, гора гремит и гудит, грозясь обвалиться мне на голову. Проскочив под пронёсшимся передо мной драконьим хвостом, я сигаю прямо в щель в стене. Вот! Уже почти пролез в неё. Чёрт! Окаменевшая рука застревает в проходе. Спешно обхватываю её другой, упёршись ногами в стену. Каменную руку колет от напряжения. Из тьмы на меня смотрят два огненных глаза, наполненных яростью и злобой. Грудь дракона ярко разгорается демоническим огнём. Я вновь резко дёргаю руку, высвободив её. Потеряв равновесие, падаю во тьму. Та озаряется пламенем, сопровождавшимся отчаянным ревом. Продолжаю катиться по склону, пока меня не объяла ледяная вода. Течение реки с каждой секундой только ускоряется. Слышу буйный шум водопада. Надо вылезать отсюда! Живее!
Но мне не удаётся ни выбраться из реки, ни зацепиться хоть за что-нибудь. Провалившись в водопад, я сильно ударяюсь об дно головой и теряю сознание.
Очнувшись, я обнаруживаю, что все еще нахожусь внутри горы. Точнее, в гроте, через который вытекала подземная река. Пройдя вдоль течения, я наконец-то выхожу из пещеры. Справа от меня течёт серебристая от отражения полной луны река, а слева растёт густой лес. Недолго думая, я направляюсь в самую его чащу.
Через час мне попадаются оленьи следы. Иду по ним, пока следы не начинают перебивать другие. Что здесь произошло? Похоже, словно оленя загнала группа других зверей. Следы слишком сильно смешаны друг с другом, не различить. Хотя нет, эти я припоминаю. Волки. Они напали на оленя сзади, пытались кусать и царапать его. Кровь на дереве, серьёзная рана. Олень не мог уйти далеко. Замечаю ещё группу следов, уходящих вглубь леса. Они заворачивают налево, теперь – направо, вокруг холма.
А вот и сам олень. Кучка костей, местами облепленных мясом. Кровь ещё не высохла, его растерзали совсем недавно. Мои размышления прерывает рычание позади.
Ко мне осторожно приближается черный волк. Ростом он повыше меня, его глаза ярко светятся в ночи, а с оскаленных зубов капает кровь. Не делая резких движений, я принимаю защитную позу, но вскоре слышу ещё несколько рыков неподалёку. Пять серых волков берут меня в кольцо. Закрываю глаза и сосредоточиваюсь, прислушиваясь к волкам, чтобы понять, откуда ожидать атаки.
Волк справа срывается с места. Отпрыгиваю в сторону, ударив зверя каменной рукой по морде. Серый скулит от боли, и, сделав пару неуверенных шагов, падает замертво. Увидев смерть своего собрата, на меня кидаются сразу несколько рассвирепевших волков, попроворнее погибшего. Я пытаюсь их ударить, но они без труда уклоняются от медленных взмахов каменной рукой. Один волк хватает её зубами, но лишь ломает себе клык. Другой – одним прыжком опрокидывает меня на спину. Он пытается вцепиться мне в горло, но я вовремя подставляю под его клыки левую руку и с размаху бью каменной, раздробив ему голову. Кровь животного заливает глаза, во рту ощущается её металлический привкус. Оттолкнув от себя мертвого зверя, я вскакиваю на ноги, но чёрный волк вцепляется мне в левую руку и влечёт за собой, не давая мне подняться. Вскрикнув от боли, я пытаюсь подняться, но тот лишь дёргает меня в сторону и принимается раздирать мою руку. Тогда я отчаянно бью его каменной рукой в бок. От боли зверь только сильнее сжимает челюсти, на что я отвечаю ему еще более сильным ударом. Кости громко хрустнули у волка в груди, и он, болезненный взвыв, выпускает, наконец, руку.
Слишком много врагов. И они чересчур ловки. Не представляю, как с ними справиться.
Следующий волк подскакивает ко мне. Звучит короткий свист. Серый замертво падает в двух шагах от меня. Из шеи животного торчит стрела. Вскоре еще два зверя откидывают лапы. Вожак взволновано рычит. Беспокойство охватывает и меня. Кто, чёрт побери, их убивает? Черный волк бежит в мою сторону. Ещё одна стрела, свистнув, попадает ему в лапу, отчего он на секунду запинается. Я тут же обрушиваю на него каменную руку. Волк, хоть и пошатнулся, но всё ещё крепко держится на своих четверых. Следующий удар раскраивает ему череп. Отдышавшись, достаю стрелу из его тела. Её древко сделано из очень легкого, но крепкого белого дерева. Явно не из тех, что окружают меня. На тонком удлинённом наконечнике тускло блестит позолоченный узор. Такие стрелы могут принадлежать только одному народу во всём Вэйхтене. Обернувшись, я замечаю перед собой двух златовласых эльфов-рейнджеров в украшенной золотыми узорами кожаной броне, целившихся в меня из луков.
– Ты всё еще считаешь, что этот гоблин может быть как-то связан с дроу? – говорит один эльф другому.
– Протри глаза, Ма́рцель, – отвечает тот. – Перед нами явно не гоблин.
– С чего ты это взял?
– Этот слишком высок для гоблина. А если судить по окаменевшей руке, длинному носу и форме ушей, перед нами с тобой стоит тролль.
– Тролль? – недоверчиво спрашивает другой. – Ты уверен, Зиэ́ль?
– Представь себе, тролль! – кричу я, но эльфы не обращают на меня внимания.
– Если он – тролль, выходит, за этим действительно стояли дроу, – задумчиво произносит второй.
– Все может быть, – заключает первый. – Но нельзя быть уверенным наверняка. Нужно привести его к Ги́рьяму. Замешаны дроу или нет, тролль при любом раскладе может быть полезен.
– О чем это вы? – спрашиваю я, но эльфы по-прежнему игнорируют меня.
– Да, ты прав. Он наверняка знает, как с ним поступить. Что ж, тролль, ты идешь с нами, – обращается эльф ко мне.
– Никуда я с вами не пойду!
– Если ты откажешься идти, мой друг пустит тебе стрелу в глаз. Думаю, в нашей с ним меткости ты не сомневаешься, – сказав это, эльф подходит ко мне. Я пытаюсь ударить его, но тот, резко перехватив руку, опрокидывает меня наземь.
– Если ты так хочешь… – произносит второй эльф и точным ударом ноги оглушает меня.
Глава 2. Эльфами пойманного
Сколько меня уже здесь держат? Этот вопрос крутится в голове с того самого момента, как я открыл глаза. Голова всё еще гудит от эльфийского пинка. Значит, прошло не так уж много времени. Головокружение не даёт подняться на ноги, я смог лишь присесть. Ничего, даже сидя можно без проблем оглядеть ту дыру, в которую я угодил.
Это – не простая тюрьма. Она явно сделана для таких, как я. В ней стоит кромешная тьма, которую едва прорезает тусклая, почти догоревшая свечка на табуретке по ту сторону решетки. Подо мной шелестит и покалывает ноги солома, а подушка слишком твёрдая. Готов поклясться, мне подложили завернутый в ткань камень. В общем, всё как я люблю. Как только я пришёл в себя, мой нос пронзил стойкий тошнотворный запах, исходящий от ведра в углу напротив. В камере чертовски жарко и душно. Если в этом месте и есть хоть какая-то отдушина, её давно забило пылью и грязью.
Надо отдать эльфам должное: решетка камеры действительно крепка. Я нанёс ей несколько сильных ударов, но она даже не погнулась. Мне лишь удалось позлить звоном решетки стражников. Их экипировка отличается от оной у эльфов-рейнджеров. На каждом её элементе тускло блестят детали, сделанные из золота: узор на стальном нагруднике пластинчатой брони, окантовка высокого стального шлема, рукоять меча и отделка железных ножен. Щит украшает золотой герб, принадлежавший королевской семье: птица с расправленными крыльями, оставляющая за собой огненный след, и небольшой диск над её головой, окружённый маленькими треугольниками. Рад за тебя, маленькая тварь. Ты свободна, можешь улететь куда вздумается, а я останусь гнить в этой темнице. Прежде чем стражник закрыл дверь, я услышал, как он кричал что-то на эльфийском.
Не проходит и минуты, как в темницу врываются эльфы в латах и скручивают меня. Руки связаны, на голове – вонючий мешок, а самого меня ведут чёрт знает куда. Мы пару раз останавливаемся, эльфы ругаются между собой на своём языке, а под конец я слышу скрип отворяющихся массивных дверей. Меня валят на колени сильным толчком в спину, после чего наконец-то снимают мерзкий мешок. Яркий свет бьёт мне в глаза. Тщательно проморгавшись, я обнаруживаю, что нахожусь в тронном зале, вытянутом помещении, с очень высоким сужающимся потолком, под которым висит гигантская лампа. Всю эту конструкцию поддерживают колонны, на которых ярко горят светильники, так что в зале светло как днем, хотя за окнами глубокая ночь. Позади трона, вырезанного из белого дерева громадного кресла, висит обширное красное знамя с вышитым золотом гербом с взлетающей птицей, огненный след от хвоста которой идёт вниз по знамени и продолжается по ковру. К трону ведёт крутая лесенка, возле самой нижней ступени которой лежит круглая красная подушка с тем же огненным узором, что и на ковре под ней.
На троне гордо сидит эльф в красном кафтане, пестрящем блестящими узорами, драгоценными камнями. На поясе, продолговатом куске кожи, сверкают брильянты и рубины. Из-за свисающих до плеч золотистых волос топорщатся острые кончики ушей. Торчащая полосой волос бородка окончательно превратила его для меня в высокомерного козла с золотой шкурой, одетым в красный халат. Его взгляд направлен куда-то в сторону. Видимо, эльф слишком важен, чтобы замечать меня. Встаю на ноги, чтобы этот урод обратил на меня внимание.
– На колени перед королевским советником, тролль! – рявкает на меня стражник, но я не обращаю внимания на его приказ, за что получаю удар по ноге, заставивший меня опуститься на колено.
– Ну-ну, дорогой Дарианн, – раздаётся отвратительно сладкий голос советника. – Не нужно быть настолько жестоким к нашему гостю. Мы же с вами не какие-нибудь варвары, чтобы бить гостей?
– Прошу прощения, Светлейший, – отвечает стражник, отступив от меня. Я вновь поднимаю глаза на советника. Его золотые, как и у всех эльфов, глаза теперь пристально смотрят на меня. До сих пор меня так буравили взглядом, лишь когда в ярости хотели убить. Но не сейчас, его взгляд сильно отличается от прочих: в нем нет злобы. В нем… любопытство.
– Прежде чем мы начнем, скажи мне, мой дорогой гость, понимаешь ли ты всеобщий язык? – обращается ко мне советник.
– «Пленник» подходит мне больше, – едко замечаю я, за что получаю сильный удар в спину, опрокинувший меня на пол.
– Отвечай на поставленный вопрос, тролль! – грозно говорит стражник.
– Дарианн, я тебе уже говорил: не стоит причинять ему боль. Это только усложнит наше общение, – слегка устало произносит советник. Его глаза снова обращаются ко мне: – Если ты чувствуешь себя как в плену, то прошу меня простить, это просто небольшие меры предосторожности. Ты волен идти туда, куда тебе вздумается, но сначала я хотел бы поговорить с тобой.
– Думаешь, я поверю в эту чушь, эльф? – гневно шиплю я, поднимаясь с пола.
Советник после недолгих раздумий приказывает стражнику:
– Дарианн, развяжи его.
– Но, Светлейший… – пытается возразить тот.
– Сделай, как я сказал, – грозным тоном пресекает эту попытку советник.
Стражник нехотя срезает веревку на моих руках. Я машинально принимаюсь растирать кожу там, где еще недавно ее сдавливали веревки, но в итоге лишь слегка потёр каменной рукой другую.
– А теперь оставьте нас! – громогласно приказывает советник.
Стражник опять пытается ему возразить, но на этот раз советнику хватает одного лишь гневного взгляда, чтобы тот проглотил язык и исполнил его волю. Не успеваю я обернуться, как мы с советником остаёмся в тронном зале одни.
– Теперь, когда нашему общению ничто не мешает, я надеюсь провести с тобой конструктивную беседу, – говорит он, поднявшись с трона и направившись ко мне. Его походка настолько плавная и бесшумная, а подол мантии так хорошо скрывает ноги, что у меня создаётся впечатление, будто эльф не ходит, а парит над полом. С каждым его шагом мне становится всё более и более не по себе.
– Я – Гирьям из рода Фа́ррис, советник короля Банире́на Второго из дома Надерла́н, – говорит он, остановившись на расстоянии вытянутой руки от меня. Если он вдруг попытается ко мне прикоснуться, сломаю ему чертову руку. – А кто же ты, позволь тебя спросить?
– Хорднек, – неохотно отвечаю я. – Тролль-одиночка.
– Очень хорошо, – полушепотом произносит эльф с легкой улыбкой. – Сколько тебе лет, Хорднек?
– Понятия не имею. Я их не считаю.
– Досадно, – слегка вздыхает он. – Тогда, может быть, расскажешь немного о себе?
– Что ты хочешь услышать от меня? – раздраженно выкрикиваю я. Этот разговор выводит меня из себя. Он всерьёз думает, я не понимаю, что ему что-то от меня надо?
– Очевидно, я хочу услышать ответ на мой вопрос. Будь так добр.
От его мягкого голоса болят уши. Ударить бы его по наглой роже… но тогда стражники ворвутся в комнату и меня опять повяжут, а то и того хуже. Так или иначе, со всей королевской стражей я ни за что не справлюсь. В лучшем случае, буду драться до первых лучей солнца.
Ладно, остроухий. Сыграем в твою игру.
– Я был рожден в пещерах Пылистой горы. Теперь у меня нет племени. Я навсегда покинул край, который когда-то называл родным. Не понимаю, зачем ты вообще задавал этот вопрос, – последнюю фразу я случайно произнес вслух.
Советник умолк на некоторое время, пристально смотря на меня. От этого оценивающего взгляда мне стало жутко, но я, не подавая вида, продолжаю держаться уверенно.
– Ты отлично владеешь всеобщим, – произносит он, наконец. – Честно говоря, я поражен! Ты так свободно на нем говоришь. И без какого-либо акцента! Неужели в вашем племени ему настолько хорошо обучают?
– Нет, – отрезаю я, на миг задумавшись. А ведь я считал, что всеобщий язык зачарован. Но если дело не в этом, то почему я так хорошо им владею? – Похоже, мне повезло таким родиться…
– Любопытно, – задумчиво шепчет эльф. Теперь он не отрывает от меня поганый взгляд ни на секунду. Мне показалось, что теперь он даже не моргает. – Скажи мне, Хорднек, – говорит он заинтересованным тоном. – Доводилось ли тебе что-либо слышать о Детях Луны?
– Детях Луны? – переспрашиваю я. О ком вообще идет речь? – Никогда. Я слышал лишь, как твои рейнджеры упоминали каких-то «дроу».
– Прошу тебя, больше никогда не произноси это ужасное слово! – болезненно перебивает меня советник. – Ты даже не представляешь, насколько это грубое прозвище.
– Ладно, – бурчу я.
– Понимаешь, – тяжело вздохнув, продолжает советник. – С самого появления нашего рода эльфы были разделены на два народа: мы, например, зовем себя Детьми Солнца, потому что наш род произошел от Ра́йнеля Светлого, что родился и рос в эпоху Творения и вознесся на небо вместе со своей сестрой, Ле́фией Милосердной. Думаю, ты обратил внимание на наше сходство с великим предком.
– Я обратил внимание на вашу одержимость золотом, – сухо подмечаю я.
– О, это всего лишь дань уважения, ничего более, – усмехается советник, и, обернувшись, добавляет: – Посмотри на это знамя, – эльф показывает ладонью на знамя позади себя. – На нем изображен герб дома нашего короля. Скажи, что ты видишь?
– Птицу с огненным следом.
– Знаешь ли ты что это за птица? – в ответ на этот вопрос я лишь качаю головой. – Это – феникс, птица Райнеля. Считается, что часть его божественной сущности воплотилась в них. Эти птицы горды и независимы, но самое главное: они бессмертны. Когда век феникса подходит к концу, он сгорает, а потом возрождается из собственного пепла. Любому королевству приходит конец, но, когда придет конец нашему, оно воспрянет вновь и будет еще ярче, еще величественнее и еще могущественнее, чем когда-либо.
– Надеюсь, ты не будешь рассказывать мне всю историю королевской семьи. Не хочется простоять тут до утра.
– Уверен, что не хочется, – усмехается советник. – Дети Луны были сотворены Лефией, но в их создание вмешался Азрах Темный, поразив их своей Тьмой. Мой тебе совет, Хорднек, если увидишь эльфа, чья кожа черна, как ночь, а волосы белы, как снег, беги от него как можно дальше. От них нельзя ждать ничего хорошего.
– Учту на будущее, – говорю я, пытаясь скрыть свой недоверчивый тон.
– Тогда перейдем к более важным проблемам. Скажи, Хорднек, знаешь ли ты, почему тебя вообще привели ко мне?
– Почему бы тебе не спросить об этом своих рейнджеров?
– Я спрашивал, и, поверь мне, они принесли неутешительные для нас обоих вести, – после этих слов он разворачивается и идёт в сторону трона, говоря на ходу: – Марцель и Зиэль нашли тебя неподалеку от горы Олеор. За несколько часов до этого они видели, как из её пещер вылетел черный дракон, возможно являющийся легендарным Мортифером. Он с десяток минут облетал гору, после чего направился по течению реки, разгромив попавшиеся на пути людские деревни.
От одного упоминания о драконе у меня заледенела кровь. В голове всплыла бешенная ярость в глазах монстра, когда я видел их в последний раз.
– Они полагают, что ты можешь иметь к этому… некое отношение, – произносит он, повернувшись ко мне.
– Что ты имеешь ввиду? – в гневе кричу я. – Какое отношение я могу к этому иметь?!
Советник спешно подходит ко мне и шепчет:
– Послушай меня, Хорднек. Сейчас я действительно пытаюсь тебе помочь. Я хочу разобраться с тем, что там произошло и понять, как так получилось, что взбешенный дракон покинул пещеру, пролетел вдоль реки и разгромил те деревни. Погибли ни в чем не повинные люди. Остальные лишились крова, имущества…
– Чхать я хотел на людей! – перебиваю я эльфа и показываю ему каменную руку: – Вот что они со мной сделали. Какое мне должно быть до них дело после этого?
– До них, может и никакого, но тебе стоит побеспокоиться о себе. Я не знаю всей полноты картины, но, если судить по тому, что у меня есть, вот что я могу сказать: пострадав от действий людей, ты возжелал их мирному народу возмездия. Ты каким-то образом узнал или случайно обнаружил, что в недрах горы Олеор скрывается черный дракон. Убедив или разозлив дракона, тебе, в конечном счете, удалось заставить его напасть на людские поселения, тем самым утолив свою жажду мести.
– Это неправда, эльф, и ты знаешь это, – говорю ему сквозь зубы, с трудом сдерживая распирающий меня изнутри гнев.
– Тогда расскажи мне, что произошло на самом деле, – произносит он, усевшись на трон. Набить бы ему морду! Да хоть сейчас, лишь бы стереть надменность и высокомерие с его лица. Однако это только закрепит его обвинение. Да и меня за такое точно убьют на месте.
– На дракона я наткнулся случайно, – говорю я. – Я хотел найти себе убежище на день, а потом отправиться дальше. Мне и в голову не могло прийти, что там может прятаться дракон. Он расспрашивал меня о моём племени, о моём… росте. Мы рассказывали друг другу наши истории, после чего он неожиданно вышел из себя и напал на меня. Мне удалось от него сбежать. Потом меня нашли твои эльфы. Больше мне не о чем рассказывать.
Советник сидит еще какое-то время, тщательно обдумывая мои слова. Наконец, он говорит:
– Воистину, ты – удивительное создание, Хорднек. Даже настолько очевидную ложь ты рассказал так, что мне совершенно не к чему придраться.
– Ложь?! – восклицаю я в ярости. – Всё, что я говорил – чистая правда!
– Сожалею, что все пришло к этому, – раздосадовано говорит советник, громко щелкнув пальцами. Стражники быстро окружают меня. Видимо, всё это время они подслушивали нас. – Дарианн, проводи его обратно в камеру. Уверен, что очень скоро наш друг расскажет, что произошло на самом деле.
– Пошел, – приказывает мне стражник, ткнув меня мечом в спину.
– Не смей тыкать в меня мечом! – рычу я.
– А не то что? – усмехается тот и пытается ткнуть меня еще раз, но я резко разворачиваюсь и бью каменной рукой эльфа так, что шлем слетает с его головы, а сам стражник падает навзничь. Шлем запачкался в крови, хлеставшей из разбитого носа. Внезапно звучит резкий грохот, на мгновение вся комната наполняется ярким белым светом, и мне в спину приходится мощный удар, от которого всё моё тело вмиг парализовало, а меня самого впечатало в стену напротив. С трудом повернув голову, я вижу стоявшего посреди зала советника. Он указывает на меня рукой, с пальцев которой струится дым. Видимо, он-то и создал этот мощный электрический разряд, который вывел меня из строя.
– Унесите его! – слышу я прежде, чем провалиться во тьму.
Не знаю, сколько я пролежал без сознания. Знаю лишь, что всё ещё нахожусь в той же зачуханной темнице. Спина чудовищно болит, так что я не могу лежать на ней, и встать удаётся лишь с огромным трудом. Единственное, что у меня получается делать без проблем – сидеть в размышлениях и ожидании дальнейших действий эльфов. Но ничего не происходило, лишь стражник со сломанным носом изредка спускается ко мне, чтобы кинуть буханку зачерствелого хлеба, на котором уже просматриваются темно-зеленые пятна плесени, и бурдюк с водой, которую, судя по вкусу, набрали из какого-то болота.
Через несколько часов боль, наконец, проходит и мне удаётся уснуть. В ту ночь мне снился очень странный сон. В начале казалось, будто я пробираюсь по какому-то лесу. Листва мешает разглядеть путь дальше, так что я раздвигаю её перед собой, обнаружив, что моя правая рука больше не каменная. За листвой виднеется лесная опушка, освещённая полной луной. Под ногами звучит отвратный хруст. Смотрю вниз и вижу разодранный обгоревший олений труп. Позади раздаётся оглушительный рык. Из тьмы на меня кидается гигантский черный волк. Его глаза пылают яростным пламенем, с клыков капает кровь, а смрада из пасти хватит, чтобы задохнулось несколько людей. Волчьи клыки тянутся к моей глотке, но я держу его правой, вновь окаменевшей, рукой. В этот момент гнев в глазах волка разгорается с новой силой, из его пасти вырывается пламя, поглотив меня с головы до пят. В холодном поту я вскакиваю на ноги, размахивая руками, пытаясь прогнать последние остатки сновидения.
В следующие ночи мне видятся подобные кошмары. В одном из них я выбираюсь из леса, пока меня не встречает яркий свет. Пытаюсь укрыться от него правой рукой, пока с ужасом не замечаю, как она, некогда бывшая здоровой, вновь каменеет вместе с моим телом. В другом я выбираюсь из реки с чересчур сильным течением. Река заканчивается водопадом, внизу которого торчат острые камни. Я просыпаюсь, когда они пронзают моё тело насквозь.
Через несколько дней мне снится последний кошмар, гораздо реальнее предыдущих. Я оказываюсь в пещере, которая кажется чересчур знакомой. Выйдя из нее через небольшой коридор, я вижу свое племя, а они – меня. В их взглядах нет никакой ненависти и злобы. Они подзывают меня к костру, словно старого друга. Мудрецы поздравляют с возвращением, а те тролли, что когда-то меня задирали, дружелюбно хлопают по плечу и пожимают правую, опять здоровую, руку. Необычное чувство появляется внутри меня. Кажется, люди называли его… счастьем.
Всё это окончилось, когда пещеру заполонил ужасный грохот. Земля затряслась, а под сводом промелькнула громадная тень. Мою руку вдруг словно начинает резать раскалённым лезвием. Она медленно обращается в камень. Мрак озаряет ярким рыжим светом. Заплясали языки пламени, которые вмиг поглотили племя. Я же чудом уклоняюсь от них. Рядом со мной приземляется нечто крупное. Земля дрожит от мощного удара, и я, еле удержавшись на ногах, оборачиваюсь. Передо мной стоит черный дракон. Грозный рык монстра гулом отдаёт в глубинах катакомб:
– Наконец-то Он увидел тебя вновь, Хорднек! Как же долго Он жаждал этой встречи!
– Что тебе нужно от меня, дракон? – кричу я, несмотря на то, что знаю ответ на этот вопрос.
– Ему нужно, чтобы ты горел и умолял о пощаде, – после этих слов дракон извергает пламя, но я прыгаю ему под ноги и уклоняюсь от несущегося на меня огня. Выбегаю из пещеры через ближайшую арку. Думай, Хорднек, думай! Раз я в подземельях Пылистой горы, значит, теперь преимущество в знании горы на моей стороне! Бегу к ближайшим туннелям. Ящер должен меня потерять.
Однако скоро знакомые мне коридоры изменились: одни повороты исчезли, другие —появились. Катакомбы змеятся, путаются и ведут совсем не туда, куда надо. Но при этом они всё равно выглядят знакомыми. Где же я их?..
О, нет!
Это – пещеры из горы дракона. Опять я в той ловушке. Ну, ничего. Сбежал же в первый раз, значит сбегу и во второй! Я побежал к реке, благо дорога мне хорошо запомнилась. Позади меня звучит нарастающий гул и звериный рык, отдававшийся эхом по подземелью: дракон быстро меня нагоняет.
Наконец, я прибегаю в спасительную пещерку и, заметив ту самую расселину, что ведёт к реке, спешно лезу в неё. Но рука, уже полностью окаменевшая, снова застревает. Начинаю её освобождать, как и в прошлый раз, пока не вижу два огненных глаза по ту сторону щели. Дракон громко рычит и меня, так и не успевшего освободить руку, охватывают языки пламени. Я кричу от дичайшей жгучей боли, полностью поглотившей моё тело, и вскакиваю на ноги. Панически озираюсь по сторонам. Слава Духам! Никогда не думал, что буду рад снова видеть каменные стены тюрьмы, вонючее ведро в углу и огонек свечки. Глубоко вздохнув, сажусь на пол, прислонившись к стене позади. Наконец-то этот кошмар закончился.
– Все-таки, ты говорил правду, – доносится знакомый голос по ту сторону решетки. Этот омерзительно сладкий голос невозможно забыть. Присмотревшись, я замечаю советника, сидящего в свете тускловатой свечи так, что его лицо было видно только наполовину. Так значит…
– Эти сны – твоих рук дело, эльф? – задыхаясь от гнева, говорю я.
– Не совсем. Отбрось сено и увидишь все сам.
Я подхожу к своей «койке» и, откинув сено, вижу слабое фиолетовое свечение, отдаваемое одним из камешков, вставленного в небольшую дырку в полу. Вынимаю камень и осматриваю его. Так вот, что излучает свет. Магическая руна, похожая на квадрат без левой стороны. И все эти кошмары из-за этого куска дерьма? В ярости я со всей силы швыряю этот камень об стену так, что тот раскалывается на маленькие кусочки.
– Зачем надо было ломать рунический камень? Они не такие уж и дешевые, – с легкой досадой произносит десница.
– Ничего, денег у тебя и так в избытке, – говорю я, от злобы стиснув зубы.
– Хотелось бы, чтобы так и было, – с легкой грустью отвечает советник. – Прости за неудобство, но мне действительно нужно было понять, что случилось в этой злосчастной горе.
– Я тебе и так всё рассказал. Ты лишь зря тратил время.
– Мне нужно было убедиться в правдивости твоих слов.
– Ну что, убедился?!
– Видишь ли, когда у тебя начинался кошмар, меня об этом быстро информировали. Благодаря чарам, наложенным на ту руну, ты разговаривал во сне, и я мог услышать каждое твое слово. «Я сбежал раз, сбегу и второй», разве не так это звучало? Конечно, полной картины у меня всё еще нет, но того, что есть, вполне достаточно, чтобы обвинить тебя в причинении массового ущерба людскому народу.
