Георгий Битадзе
Sizmari
И в перемене постоянной вектора движенья
Ищу, порой, я смысл грядущей смерти
И прошедшего рожденья
Это было чертовски давно!
Ещё не были построены пирамиды в излучине Нила. На месте Вавилона стояла крохотная деревенька из десятка хижин. И атланты только-только научились строить первые печи для выплавки примитивной бронзы.
А на другой стороне земного шара, в долине Амазонки жила-была молодая анаконда. Анаконда, как анаконда. Мало ли таких! Но только она любила смотреть на небо. Особенно ей нравилось делать это по ночам, когда не было облаков.
Звёзды! Они так манили к себе и в то же время пугали. Было в них что-то безумное. То, что заставляло сердце биться чаще, а тело застывать, как от холода. Она могла часами смотреть на них до самого рассвета.
Надо ли говорить, что никто, мягко говоря, не одобрял этих её чудачеств. Ну, право слово, что за глупости! У любой анаконды есть своя проторённая стезя и нечего тут фантазировать и ерундой страдать! Пора, наконец-то, поймать свою первую серебристую рыбу и пройти обряд посвящения! И хватит уже! Сколько можно! А то вообще не пойми до чего тут дофантазируешься…
Надо сказать, что она и сама побаивалась своей странности. Как здорово, думалось ей иногда, быть такой, как все! Чётко знать своё место в жизни и следовать раз и навсегда установленным законам и традициям.
Но наступала ночь, и она опять выползала на берег и, положив голову на камень, смотрела на звёзды.
Однажды, когда анаконда в очередной раз впала в оцепенение таким образом, кто-то внезапно мягкой лапой хлопнул её по спине! Она стремительно свилась кольцами и атаковала нахала. Впрочем, тот легко от неё уклонился.
Это был ягуар! А у анаконд всегда были непростые отношения с ягуарами. То анаконды становились добычей этих больших кошек, то наоборот. Иногда устанавливалось хрупкое перемирие, как сейчас.
Ягуар был матёрый, иссиня-чёрный, с росписью шрамов на гибком мускулистом теле.
–Любишь смотреть на звёзды?– хищно усмехнулся он.
–Зачем, зачем же так пугать?! – пытаясь отойти от шока она, выдохнула она.
–Это ещё кто кого напугал! – продолжал скалиться он – Так бросаться на незнакомца! Хоть бы для начала имя спросила!
–Хватит издеваться! Решил поохотиться – так сражайся! – зашипела она, понимая, что шансов нет почти никаких.
–Если бы я захотел тебя съесть, ты бы уже была мертва – нагло промурлыкал он и дьявольские огоньки мелькнули в его зрачках.
И она вдруг с ужасом осознала, что он сказал правду.
– Так что же тебя остановило? – ощерилась она, пятясь назад.
Неожиданно он уверенно сел. И стал серьёзен.
–Я тоже люблю смотреть в небо,– произнёс он совершенно спокойно.
И взглянул ей в глаза.
Как вы уже догадались, между ними завязались весьма непростые отношения.
Это можно было бы назвать дружбой, если таковая вообще возможна между столь разными существами. А можно – любовью, если только не учитывать, что она никогда его до конца не понимала, а он всегда старался держать её на некоторой дистанции. Но между ними возникла какая-то непонятная им самим связь. Возникла с того самого момента, как они посмотрели в глаза друг другу.
А впрочем, речь сегодня не об этом!
Так о чём же, спросите вы меня?
Терпение, терпение!
Однажды он пришёл какой-то особенно взвинченный. Хвост его нервно подрагивал, а когти он то выпускал, то снова убирал.
– Я нашёл скалу, на которой орлы учатся летать. Смотри, она вот там! – И он указал в сторону запада.
–И что? – спросила анаконда.
–Знаешь, как это происходит? Они приносят туда птенцов и подводят их к краю обрыва. Там очень высоко. Птенец прыгает. И либо разбивается насмерть, либо летит. Третьего не дано.