New Grub Street – George Gissing

Входящий во многие уважаемые списки, это роман об окололитературной среде и в некотором роде литература ради литературы. Я где-то когда-то прочитала, что это социальный роман, так что я себе его представляла совсем иначе, потому совершила большую ошибку – я полезла в википедию читануть что да как. Ни в коем случае не делайте этого – почему-то в той одной фразе, которая описывает весь сюжет, содержится жирный спойлер, который портит очень многое – можно было бы просто читать и надеяться на лучшее, чем ожидать вполне конкретного удара: ну вот сейчас я переверну страницу и оно случится! От того, что удар не случается долго, книга кажется затянутой. Если бы не это ожидание, это было бы долгое вживание в жизнь персонажей, постепенное схождение с ними в пучину отчаяния – более осмысленный тип эээ… развлечения, которое обычно дарует хорошая книга.

Так вот, да, это социальный роман, потому что литераторы – тоже люди, и им надо кушать. В центре сюжета два персонажа, Эдвард Риардон, романист, который пишет качественные философские романы, за которые не стыдно в высокоинтеллектуальном обществе, и журналист Джаспер Милвейн, который хоть и не плохой человек, но очень практичный. Риардон очень опрометчиво женится, не имея достаточного капитала, чтобы существовать между написанием книг, да и публикация оных не приносит достаточных денег. В итоге он изнашивает себя до полного истощения сил, пытаясь в скором темпе написать хоть какую-то книгу, которая едва ли может помочь финансово надолго, после чего уверяется, что вообще больше не сможет написать ни строчки. Милвейн, куда менее талантливый, сразу ставит на лошадку репутации: знакомится с нужными людьми, пишет статьи, которые приносят куда больше прибыли, чем книга. Главная драма книги – это отношения. Любовь и нищета, считает автор, вещи несовместимые, что очень уж обидно для литераторов, которые едва сводят концы с концами. Они тоже хотят заводить семьи, что вполне понятно. Жена Риардона очень уж разборчивая дамочка, в конце-концов не выдерживает нищеты и обвиняет мужа, что он плохо о ней заботится. Это, собственно, она заездила его до изнеможения, настаивая, чтобы он писал, как будто писать – это как стулья строгать, процесс механический. Надо заметить, что при этом она не соглашается на то, чтобы её муж стал клерком – уж очень это не респектабельно. Не говоря уж о том, чтобы она сама как-то зарабатывала – об этом никто и не заикается. Хотя в книге присутствует сразу несколько женских персонажей, которые зарабатывают кое-какие деньги статьями. Милвейн, в том числе видя такой пример перед глазами, рассматривает брак только как способ получить денег и устроиться получше в обществе.

Этим романом автор рассказывает, что создавшаяся ситуация в литературе никуда не годится. Во-первых, традиция трёхчастных романов, которых требовал издатель – их удобно издавать для подписных библиотек, покупать собственные книги всё ещё было большой роскошью, – накладывала неуютные рамки на писателей, которым приходилось подчас чудовищно раздувать свои книги. Длина романа должна зависеть от того, сколько занимает рассказать то, что хотел сказать автор, и больше ни от чего. С этим сложно спорить. А вот с тем что во-вторых, не так всё гладко и поныне. Во-вторых, писатель должен получать за свои труды столько, чтобы хоть как-то достойно существовать, что-то типа минимального оклада. Даже сейчас, если ты не Джоан Роулинг или Джордж Мартин, тебе писательским трудом на жизнь не заработать – почти у всех писателей есть «основная» работа, чаще всего где-нибудь в университете, которая приносит регулярный доход. Ну и ещё одна проблема, на которую обращает внимание автор, это что печатное слово всё опошляется в угоду малообразованных, которые тут называются четвертьграмотными, видимо, хуже чем полуграмотными. Классическое образование включает в себя изучение латыни и греческого. Разорившийся Риардон распродаёт большую часть своих книг, но не Гомера. В полной нищете, имея только горбушку хлеба на обед, другой нищий писатель Биффен изучает греческих классиков. Вложив столько сил, времени и, наверно, денег, в подобное образование, кажется несправедливым, что всё это не приносит как такого дивиденда: ты точно так же голодаешь, как последний необразованный пьяница. И простой люд, который только и умеет, что читать, но не знаком ни с «Илиадой», ни вообще с принципами античного стихосложения, вызывает отвращение, хочется им запретить лезть в калашный ряд словесности. Ближе к концу ещё один из нищих литераторов, Уэлпдейл, добивается успеха, предложив одной из посредственных газет переквалифицироваться на развлекательные статьи крошечного размера: два абзаца о том, что ест на завтрак королева или как делаются стоячие воротники. Газета становится весьма популярной во всех кругах, низших и высших – потому что никто не хочет читать простыни о ямбах Гомера. Автор явно видит в этом некую деградацию вкусов, но конечно, и позитивный момент тоже: это хотя бы популяризует чтение как таковое. Что вообще-то странно, потому что кинематографа ещё не изобрели и чем ещё прикажете развлекаться?