Генрик Ибсен
Враг народа
Доктор Стокман. Конечно, можно. (Подходя к дверям.) Пожалуйте, тесть.
Мортен Хиль входит. Доктор затворяет за ним дверь. Ну, в чем дело? Садитесь.
Мортен Хиль. Нет, нет. (Озирается.) Славно здесь у вас сегодня, Стокман.
Доктор Стокман. Не правда ли?
Мортен Хиль. И даже очень славно. Свежо так. Сегодня у вас вдоволь этого самого кислого воздуху, о котором вы столько толковали вчера, и совесть у вас сегодня, должно быть, чертовски чиста, могу себе представить.
Доктор Стокман. Да, это правда.
Мортен Хиль. Могу себе представить. (Стуча кулаком в грудь.) А вы знаете, что у меня тут?
Доктор Стокман. Тоже, надеюсь, чистая совесть.
Мортен Хиль. Э! Кое-что получше. (Вынимает толстый бумажник, раскрывает его и показывает пачку бумаг.)
Доктор Стокман (смотрит с удивлением на него). Акции водолечебницы?
Мортен Хиль. Их нетрудно было достать сегодня.
Доктор Стокман. И вы пошли да накупили себе?..
Мортен Хиль. На все наличные денежки.
Доктор Стокман. Но, дорогой тесть… ведь при нынешнем отчаянном положении водолечебницы…
Мортен Хиль. Если вы будете вести себя как разумный человек, лечебница, небось, опять встанет на ноги.
Доктор Стокман. Вы же сами видите, я все делаю, что могу, но… люди тут в городе какие-то полоумные.
Мортен Хиль. Вы сказали вчера, что главная пакость идет с моего кожевенного завода. Но коли это так, то выходит, что и дед мой, и отец мой, и я сам столько лет пакостили город, словно трое душегубцев. Вы думаете, могу я помириться с таким срамом?
Доктор Стокман. К сожалению, придется поневоле.
Мортен Хиль. Нет, спасибо! Я дорожу своим честным именем и доброй славой. Люди, слыхал я, прозвали меня «барсуком». Барсук – ведь это на манер свиньи; так не быть же по-ихнему, ни в жизнь! Я хочу жить и умереть человеком чистоплотным.
Доктор Стокман. Да как же вы теперь выйдете из этого положения?
Мортен Хиль. Вы меня почистите, Стокман.
Доктор Стокман. Я?
Мортен Хиль. Знаете вы, на какие деньги я накупил этих акций? Нет, где вам знать! Так я скажу вам. На деньги, которые должны были достаться после меня Катрине с Петрой и мальчикам… Да, я ведь все-таки успел скопить малую толику, видите.
Доктор Стокман (вспылив). И вы взяли да и спустили таким манером деньги Катрине!
Мортен Хиль. Да, все эти денежки теперь вложены в водолечебницу. И вот теперь-то я и посмотрю, так ли вы того… совсем свихнулись… окончательно, беспардонно рехнулись, Стокман. Если вы и теперь станете выводить разных козявок да всякую такую пакость из моего кожевенного завода, то это будет аккурат то же самое, что ощипывать живьем Катрине с Петрой и с мальчиками. А этого ни один добропорядочный отец семейства не сделает… ежели он не совсем обезумел.
Доктор Стокман (ходя взад и вперед). Ну а я – именно такой безумец! Я – именно такой безумец!
Мортен Хиль. Нет, все-таки не совсем же вы окончательно бешеный, когда дело идет о жене и детях.
Доктор Стокман (останавливаясь перед ним). И зачем вы не посоветовались со мной, прежде чем покупать весь этот хлам!
Мортен Хиль. Что сделано, то сделано. Так-то вернее будет.
Доктор Стокман (с волнением ходит по комнате). И не будь еще я так уверен в своей правоте… Но я глубоко убежден в том, что прав.
Мортен Хиль (взвешивая на ладони бумажник). Если останетесь при своем сумасбродстве, то немногого будет стоить эта пачка. (Прячет бумажник в карман.)
Доктор Стокман. Но, черт возьми, должна же наука найти противоядие… какой-нибудь предохранитель!..
Мортен Хиль. То есть чтобы убивать козявок?
Доктор Стокман. Да, или обезвреживать их.
Мортен Хиль. Нельзя ли попробовать посыпать крысиным ядом?
Доктор Стокман. Э, вздор, вздор!.. Но раз все говорят, что это одна фантазия?.. И пусть себе будет одна фантазия. Поделом им. Эти невежественные, бессердечные псы облаяли меня врагом народа… Готовы были сорвать с меня платье…
Мортен Хиль. И все стекла в окнах повыбили.
Доктор Стокман. Да. И вдобавок долг отца семейства… Надо поговорить с Катрине. Эти дела по ее части.
Мортен Хиль. Хорошо, только слушайтесь советов разумной жены.
Доктор Стокман (вдруг наступая на него). И угораздило вас заварить такую кашу! Рискнуть деньгами Катрине! Поставить меня в такое ужасное, мучительное положение. Погляжу я на вас, словно сам дьявол передо мною!..
Мортен Хиль. Так лучше мне уйти. Но чтобы я до двух часов получил от вас ответ. Да или нет. Коли нет, так акции будут завещаны убежищу! Сегодня же.
Доктор Стокман. А что же достанется Катрине?
Мортен Хиль. Ни понюшки.
Дверь в переднюю отворяется, и на пороге показываются Ховстад и Аслаксен.
Поглядите-ка на эту парочку!
Доктор Стокман (уставясь на них). Что такое? И вы смеете еще переступать мой порог?
Ховстад. Как видите.
Аслаксен. Нам нужно поговорить с вами, знаете.
Мортен Хиль (шепотом). Да или нет… до двух часов.
Аслаксен (переглядываясь с Ховстадом). Ага!
Мортен Хиль уходит.
Доктор Стокман. Ну, чего же вам от меня нужно? Покороче.
Ховстад. Я отлично понимаю, что вы недовольны нашим вчерашним образом действий во время собрания…
Доктор Стокман. И вы называете это образом действий? Да, чудесный образ действий! Я назову этот образ действий – безобразием! Вы вели себя, как старые бабы… Тьфу, черт возьми!
Ховстад. Называйте, как хотите. Но мы не могла иначе.
Доктор Стокман. Не смели? Не так ли?
Ховстад. Да, если хотите.
Аслаксен. Но что бы вам стоило закинуть нам словечко заранее? Хоть бы намекнули господину Ховстаду или мне.
Доктор Стокман. Намекнуть? На что?
Аслаксен. На то, что за этим кроется.
Доктор Стокман. Ничего не понимаю.
Аслаксен (конфиденциально, кивая головой). Уж с божьей помощью понимаете, доктор Стокман.
Ховстад. Теперь-то уж нечего больше таиться.
Доктор Стокман (глядит то на одного, то на другого). Да, шут побери…
Аслаксен. Позвольте спросить вас, разве ваш тесть не рыщет по городу и не скупает акции водолечебницы?
Доктор Стокман. Да, он скупал их сегодня, но…
Аслаксен. Благоразумнее было бы послать кого-нибудь другого… кто не стоял бы к вам так уж близко.
Ховстад. Да и вам вовсе незачем было выступать под собственным флагом. Пусть бы никто и не знал, что нападки на водолечебницу идут от вас. Посоветовались бы со мной, доктор Стокман.
Доктор Стокман (задумывается, но вдруг его осеняет догадка, и он говорит, как человек, свалившийся с неба). Да мыслимо ли это? И такие дела делаются!
Аслаксен (с улыбкой). Как видно, делаются. Только, знаете ли, надо обделывать их потоньше.
Ховстад. И самое лучшее – в компании. Ответственности меньше, если человек действует не один, делит ее с другими.
Доктор Стокман (овладев собой). В двух словах, господа, что вам угодно?
Аслаксен. Это господин Ховстад лучше сумеет…
Ховстад. Нет, скажите вы, Аслаксен.
Аслаксен. Ну, дело в том, видите ли, что раз мы теперь знаем, как все обстоит, то полагаем, что смеем предоставить в ваше распоряжение «Народный вестник».
Доктор Стокман. Теперь смеете? А как же общественное мнение? Не боитесь, что против нас поднимется буря?
Ховстад. Постараемся справиться с нею.
Аслаксен. И доктору придется полавировать. А как только ваши нападки возымеют действие…
Доктор Стокман. То есть как только тесть мой и я за бесценок приберем к рукам все акции?..
Ховстад. Ну, вероятно, вы главным образом в интересах науки стремитесь взять в свои руки управление водолечебницей.
Доктор Стокман. Само собой; я в интересах науки и подбил старого «барсука» на это дело. А потом мы починим немножко водопровод, пороемся немножко на морском берегу, не вводя город ни в какие расходы. Так, что ли? Выгорит дело? А?
Ховстад. Я так думаю – раз «Народный вестник» будет за вас.
Аслаксен. В свободном обществе печать – сила, господин доктор.
Доктор Стокман. Так. И общественное мнение тоже. А вы, господин Аслаксен, ручаетесь, конечно, за союз домохозяев?
Аслаксен. И за союз домохозяев и за общество друзей трезвости. Будьте благонадежны.
Доктор Стокман. Но, господа… видите ли, я стесняюсь спросить, какое же вознаграждение?..
Ховстад. Мы предпочли бы поддержать вас совершенно бескорыстно, как вы понимаете. Но «Народный вестник» не окреп, дела идут не особенно важно, а прекратить выпуск газеты теперь, когда столько предстоит сделать в области высшей политики, мне бы очень и очень не хотелось.
Доктор Стокман. Понятно; это, должно быть, чрезвычайно тяжело такому другу народа, как вы. (Не выдержав.) Но я – враг народа! (Мечется по комнате.) Куда это девалась моя палка? Кой черт взял мою палку?
Ховстад. Что это значит?
Аслаксен. Не хотите же вы…
Доктор Стокман (останавливаясь). А если я не дам вам ни гроша от всех своих акций? Не забудьте, с нас, богачей, взятки гладки.
Ховстад. А вы не забудьте, что это дело с акциями можно осветить и так и сяк.
Доктор Стокман. Конечно, вас на это хватит. Если я не выручу «Народного вестника», дело это, наверно, получит у вас самое неприглядное освещение. Вы, пожалуй, начнете травить меня, как собаки зайца!
Ховстад. Таков закон природы. Каждому зверю надо снискивать себе пропитание.
Аслаксен. Каждый берет пищу, где находит ее, видите ли.
Доктор Стокман. Так и поищите ее где-нибудь в уличных канавах! (Мечется по комнате.) Черт побери! Посмотрим теперь, кто из нас троих самый сильный зверь. (Найдя зонтик, взмахивает им.) Ну-с!..
Ховстад. Не хотите ли вы нанести нам оскорбление действием?
Аслаксен. Поосторожнее с этим зонтиком!
Доктор Стокман. Марш в окно, господин Ховстад!
Ховстад (у дверей в переднюю). Вы совсем с ума сошли!
Доктор Стокман. Марш в окно, господин Аслаксен! Скачите, говорят вам! Чем скорее, тем лучше!
Аслаксен (бегая вокруг письменного стола). Умереннее, господин доктор! Я человек слабый… чуть что, я и… (Кричит.) Помогите! Помогите!
Фру Стокман, Петра и Хорстер выбегают из гостиной.
Фру Стокман. Господи боже мой, Томас! Что случилось?
Доктор Стокман (размахивая зонтиком). Ну же, скачите! В канаву!
Ховстад. Нападение на беззащитного человека! Беру вас в свидетели, капитан Хорстер! (Поспешно ретируется в переднюю.)
Аслаксен (растерянно). Знать бы только местные условия… (Шмыгает в гостиную.)
Фру Стокман (удерживая мужа). Да уймись же, Томас!
Доктор Стокман (бросая зонтик). Эх, увернулись-таки!
Фру Стокман. Да чего им было нужно от тебя?
Доктор Стокман. Потом узнаешь… Теперь мне есть о чем другом подумать. (Идет к столу и что-то пишет на визитной карточке.) Поди сюда, Катрине.
Видишь, что я написал?
Фру Стокман. Три раза «нет» крупными буквами. Что это значит?
Доктор Стокман. И это потом узнаешь. (Отдавая карточку.) Вот, Петра, пусть наша чумазая сбегает к «барсуку» и отдаст это. Только живо!
Петра, взяв карточку, уходит в переднюю.
Если у меня не побывали сегодня в гостях все слуги сатаны, так уж я и не знаю – кто. Но теперь зато и наточу же я против них свое перо, станет как шило! Обмакну его в яд и желчь! Буду швырять в их башки чернильницей!
Фру Стокман. Да мы ведь уезжаем, Томас.
Петра возвращается.
Доктор Стокман. Ну?
Петра. Послано.
Доктор Стокман. Хорошо. Уезжаем, говоришь? Нет, черт побери, мы остаемся, Катрине!
Петра. Остаемся?
Фру Стокман. Тут, в городе?
Доктор Стокман. Именно тут. Тут поле брани, тут должна разыграться битва, тут я хочу победить. Вот только починят мне брюки, и я пойду по городу искать квартиру. Крышу над головой все-таки надо иметь к зиме.
Хорстер. Так перебирайтесь ко мне.
Доктор Стокман. Серьезно?
Хорстер. Само собой; места у меня хватит, да я почти и не живу дома.
Фру Стокман. Ах, как это мило с вашей стороны, Хорстер!
Петра. Спасибо!
Доктор Стокман (крепко пожимая ему руку). Спасибо, спасибо! Ну, значит, эта беда миновала. И я на днях серьезно возьмусь за дело. Ах, тут работы без конца, Катрине! И хорошо, что я теперь буду полным хозяином своего времени. Мне ведь отказали в должности, видишь ли.
Фру Стокман (со вздохом). Ох, я этого ожидала.
Доктор Стокман. И хотят еще лишить меня практики. Да пусть их! Бедные-то во всяком случае при мне останутся… которые ничего не платят. И, боже мой, ведь им-то я больше всего и нужен. Но слушать себя я их заставлю, черт возьми! Я буду громить их, как кое-где было сказано, при всяком удобном и неудобном случае.
Фру Стокман. Но, милый Томас, мне кажется, ты убедился, к чему это ведет.
Доктор Стокман. Какая ты, право, чудачка, Катрине! Что же, мне спасовать перед общественным мнением и сплоченным большинством и тому подобной чертовщиной? Нет, благодарю покорно. То, чего я хочу, так ясно и просто. Я хочу только вбить в башку этим псам, что либералы – коварнейшие враги свободных людей, что партийные программы душат все новые, молодые, жизнеспособные истины, что всякие там «соображения» выворачивают наизнанку нравственность и справедливость, так что наконец прямо страшно становится жить на свете! Как по-вашему, капитан Хорстер, удастся мне втолковать это людям?
Хорстер. Очень возможно; я не очень-то сведущ по этой части.
Доктор Стокман. Да вот, видите ли… вы только послушайте! Надо уничтожить главарей партий. Такой главарь – все равно что волк… словно прожорливый серый волк, ему нужно проглотить за год столько-то и столько-то мелкой скотинки, чтобы просуществовать. Взгляните на Ховстада и Аслаксена. Сколько мелкой скотинки они поглотят или искалечат, разорвут на клочья, так что из нее ничего другого никогда и не выйдет, кроме домохозяев да подписчиков на «Народный вестник»? (Присаживается на стол.) Нет, ты поди сюда, Катрине, погляди, как славно светит сегодня солнце. И что за благодатный свежий весенний воздух гуляет теперь у меня!
Фру Стокман. Ах, кабы мы могли жить только солнечным светом да весенним воздухом, Томас.
Доктор Стокман. Ну, ты уж как-нибудь поэкономнее, – ничего, обойдемся. Об этом я меньше всего забочусь. Нет, хуже всего то, что я не знаю ни одного настолько свободного и благородного человека, который продолжал бы мое дело после меня.
Петра. Ах, брось и думать об этом, отец! У тебя еще много времени впереди. А! Вот и мальчики.
Эйлиф и Мортен входят из гостиной.
Фру Стокман. Вас распустили сегодня?
Мортен. Нет, но мы подрались с другими сегодня в перемену…
Эйлиф. Не так. Другие подрались с нами.
Мортен. Да, и господин Рерлун сказал, что лучше нам посидеть некоторое время дома.
Доктор Стокман (щелкает пальцами и соскакивает со стола). Вот оно! Вот оно, ей-ей! Ноги вашей не будет больше в школе!
Мальчики. Не будет?
Фру Стокман. Но, Томас…
Доктор Стокман. Никогда, говорю я! Я сам вас буду учить; то есть я не буду учить вас ровно ничему…
Мортен. Ура!
Доктор Стокман. …но я сделаю из вас свободных, благородных людей. И ты должна мне помогать, Петра.
Петра. Да, отец, будь спокоен.
Доктор Стокман. А классом будет у нас та зала, где они обозвали меня врагом народа. Но нам нужно побольше ребят; мне нужно, по крайней мере, дюжину, ребят для начала.
Фру Стокман. Где же тебе их найти тут в городе?
Доктор Стокман. А вот посмотрим. (Мальчикам.) Не знаете ли вы тут каких-нибудь уличных мальчуганов… настоящих оборвышей?..
Мортен. О папа, многих знаем!
Доктор Стокман. И отлично; приведите мне нескольких из них. Попробую разок взяться за простых псов. Между ними попадаются такие головы!..
Мортен. А что же мы будем делать, когда станем свободными и благородными людьми?
Доктор Стокман. Прогоните всех серых волков далеко-далеко на запад, дети.
Эйлиф выглядит несколько недоумевающим, а Мортен подпрыгивает и кричит «ура».
Фру Стокман. Ах, как бы только они тебя не прогнали, эти серые волки, Томас!
Доктор Стокман. Да ты в уме, Катрине? Прогнать меня, когда я теперь сильнейший человек в городе?
Фру Стокман. Сильнейший? Теперь-то!
Доктор Стокман. Да, я даже могу сказать, что теперь я один из сильнейших людей во всем мире!
Мортен. Вот так штука!
Доктор Стокман (понизив голос). Тсс… Пока об этом не надо еще говорить никому. Но я сделал великое открытие.
Фру Стокман. Опять открытие?!
Доктор Стокман. Ну да, ну да! (Собирает всех вокруг себя и говорит точно по секрету.) Дело в том, видите ли, что самый сильный человек на свете – это тот, кто наиболее одинок!
Фру Стокман (улыбаясь, качает головой). Ах, уж ты, Томас!
Петра (схватив отца за руки, бодрым, уверенным тоном). Отец!
