Генрик Ибсен
Столпы общества
Вигеланн. Надо встретить его со смиренной душой, господин Руммель.
Руммель. Все союзы налицо со своими знаменами. Какое шествие! А вот и сам комитет с Рёрлуном во главе.
Берник. Пусть теперь идут, говорю я.
Руммель. Но послушай, ты теперь в таком возбуждении…
Берник. Ну так что же?
Руммель. Я, пожалуй, не прочь сказать за тебя…
Берник. Нет, спасибо. Сегодня я сам буду говорить.
Руммель. Да, но знаешь ли ты, что сказать?
Берник. Будь спокоен, Руммель! Теперь-то я знаю, что сказать!
Тем временем музыка стихает. Двери, ведущие на террасу, распахиваются. Рёрлун входит во главе комитета, за ними двое наемных слуг несут закрытую корзину. Вся зала наполняется народом. В саду и на улице необозримая толпа, над которой вздымаются флаги и знамена.
Рёрлун. Достоуважаемый господин консул! По удивлению, написанному на вашем лице, я вижу, что мы, словно незваные гости, вторгаемся к вам, в ваш мирный дом, где вас окружает ваша счастливая семья, преданные и деятельные друзья и сограждане. Но нас увлекало искреннейшее желание выразить вам чувства нашего глубокого уважения и почтения. Не впервые приходится вам принимать выражения таких чувств, но еще в первый раз чествование принимает столь обширные размеры. Мы многократно приносили вам нашу благодарность за те прочные нравственные устои, на которых вы, так сказать, строите наше общество. Сегодня же мы чествуем вас особенно… как дальновидного, неутомимого, бескорыстного, даже самоотверженного гражданина, по инициативе которого возникает предприятие, обещающее, по мнению всех компетентных лиц, дать могучий толчок дальнейшему преуспеянию, процветанию и благоденствию общества.
Многочисленные Голоса из толпы. Браво! Браво!
Рёрлун. Господин консул! В течение многих лет вы служили всему нашему городу светлым примером. Я уже не говорю здесь о вашей образцовой семейной жизни или о ваших безукоризненных нравственных принципах, – это темы для тихой задушевной беседы, а не для торжественной публичной речи. Я говорю о вашей общественной деятельности, которая на виду у всех. Ваши верфи выпускают образцовые суда, которые несут свой флаг во все моря света. Многочисленная и счастливая семья рабочих видит в вас родного отца. Создав новые отрасли промышленности, вы положили основание благоденствию сотен семейств. Одним словом, вы – главнейший столп нашего общества в самом высоком значении этого слова.
Голоса из толпы. Браво! Браво!
Рёрлун. И в наше время особенно отрадно и дорого видеть то чистое бескорыстие, которым отличается вся ваша деятельность. Теперь вы намерены дать нам, – да, почему бы не сказать этого прямо и просто? – железную дорогу.
Многочисленные Голоса из толпы. Браво! Браво!
Рёрлун. Предприятию этому, однако, по-видимому, суждено еще бороться с затруднениями, создаваемыми узкими и своекорыстными соображениями.
Голоса из толпы. Слушайте! Слушайте!
Рёрлун. Сделалось небезызвестным, что некие личности, не принадлежащие к нашему обществу, опередив наших трудолюбивых сограждан, захватили в свои руки некоторые преимущества, которыми по праву должен был бы пользоваться наш город.
Голоса из толпы. Да, да! Слушайте!
Рёрлун. Этот достойный сожаления факт, конечно, дошел и до вашего сведения, господин консул. Но, несмотря на это, вы непоколебимо преследуете вашу цель, памятуя, что истинному гражданину своего отечества не подобает заботиться только о местных интересах.
Голоса из толпы. Гм!.. Нет! Нет!.. Да!.. Да!..
Рёрлун. Итак, мы сегодня чествуем вас как гражданина государства, как такого человека, каким каждый должен был бы быть. Да послужит ваше предприятие к истинному и прочному благу общества. Правда, железная дорога может облегчить доступ к нам дурным элементам, но она же быстро может и избавить нас от них. Да и теперь мы не избавлены от вторжения таких дурных элементов извне. Но в том, что именно в этот торжественный вечер мы, если верить слухам, счастливо и скорее, чем надеялись, избавились от некоторых из них…
Голоса из толпы. Тсс! Тсс!
Рёрлун.…в этом я вижу доброе предзнаменование для предприятия. То же обстоятельство, что я решился затронуть подобный вопрос здесь, ясно доказывает, что мы находимся в доме, где нравственные принципы ставятся выше родственных отношений.
Голоса из толпы. Слушайте! Браво!
Берник (в то же время). Позвольте мне…
Рёрлун. Еще два слова, господин консул. Трудясь так долго на пользу города, вы, конечно, были далеки от мысли стяжать этим путем какую-либо осязательную награду для себя лично. Но это маленькое доказательство признательности ваших сограждан вы не вправе отклонить от себя, особенно в такую знаменательную минуту, когда мы, по уверению знающих людей, вступаем в новую эру.
Многочисленные Голоса из толпы. Браво! Слушайте, слушайте!
Рёрлун делает знак слугам, которые подносят корзину; члены комитета вынимают из нее и передают Рёрлуну те предметы, о которых говорится ниже.
Рёрлун. Итак, господин консул, имеем честь поднести вам серебряный кофейный сервиз. Пусть он украшает ваш стол в те часы, когда мы будем иметь удовольствие, как часто бывало и прежде, собираться в вашем гостеприимном доме. И вас, господа, всегда с такой готовностью помогавших первому человеку в нашем городе во всех его предприятиях, мы также просим принять на память эти безделицы. Вот этот серебряный бокал назначен вам, господин Руммель. Вы не раз при звоне бокалов красноречиво защищали интересы общества. Пусть же почаще представляются вам случаи высоко поднимать и осушать этот бокал за общество! Вам, господин Самстад, позвольте передать этот альбом с карточками сограждан. Ваша известная, всеми признанная гуманность стяжала вам друзей во всех кругах общества. Вам же, господин Вигеланн, позвольте поднести это собрание проповедей на веленевой бумаге в роскошном переплете. Зрелость мысли, вырабатываемая годами, привела вас к глубоко серьезному взгляду на жизнь, и ваша многолетняя деятельность среди мирской суеты была облагорожена мыслью о другой, высшей жизни. (Обращаясь к толпе.) Затем, друзья мои, да здравствует консул Берник и его соратники! Да здравствуют столпы нашего общества!
Вся Толпа. Да здравствует консул Берник! Да здравствуют столпы общества! Ура! Ура! Ура!
Лона. Желаю счастья, зять!
Пауза. Напряженное ожидание.
Берник (начинает серьезно и медленно). Сограждане! Ваш представитель сказал сейчас, что мы сегодня вступаем в новую эру, надеюсь, так оно и будет. Но для этого нам необходимо призвать на помощь истину – истину, которая до этого самого вечера почти не находила себе пристанища в нашем обществе.
Удивление среди окружающих.
Поэтому я прежде всего должен отклонить те похвалы, которыми вы, господин адъюнкт, по установленному обычаю, незаслуженно осыпали меня. Я их не заслуживаю, потому что не был бескорыстным деятелем. Если я не всегда гонялся за барышами, это правда, то зато я должен сознаться, что главной пружиной моей деятельности была жажда власти, влияния, почета.
Руммель (взволнованно). Это еще что?
Берник. Мне, впрочем, не в чем упрекать себя по отношению к моим согражданам, так как я думаю, что смело могу стать рядом с лучшими из них.
Многочисленные Голоса из толпы. Да, да, да!
Берник. Но я упрекаю себя в том, что часто имел слабость сворачивать с прямого пути, зная и опасаясь известной мне склонности нашего общества искать во всем, что делает человек, дурной, задней мысли. И теперь мне приходится коснуться одного обстоятельства, связанного с этим.
Руммель (с беспокойством). Гм!.. Гм!..
Берник. Здесь носятся слухи о массовой скупке земельных участков. Все эти участки скупил я, я один…
Голоса из толпы (шепотом). Что он говорит? Консул? Консул Берник?
Берник. Они пока в моих руках. Я, конечно, доверился своим сотоварищам, господам Руммелю, Вигеланну и Санстаду, и мы согласились между собой…
Руммель. Неправда! Докажи, докажи!..
Вигеланн. Мы не входили ни в какие соглашения!
Санстад. Скажите пожалуйста!..
Берник. Совершенно верно, мы еще не согласились насчет того, что я хочу сказать. Но я твердо надеюсь, что эти трое господ согласятся со мной, когда я скажу, что сегодня я пришел к решению распределить все эти участки путем обычной подписки на акции. Каждый, кто желает, может приобрести.
Многочисленные Голоса из толпы. Ура! Да здравствует консул Берник!
Руммель (тихо Бернику). Какая низкая измена…
Санстад (так же). Значит, надули нас…
Вигеланн. Черт побери! Господи, что я говорю!
Толпа (в саду). Ура! Ура! Ура!
Берник. Тише, господа. Я не имею никакого права на такое чествование. Я ведь не сразу так решил. Первоначальным моим намерением было оставить все за собой. Да я и теперь того мнения, что все эти участки могут принести наибольшие выгоды, лишь находясь в одних руках. Но я предоставляю это дело на ваше решение. Если пожелаете, я готов вести его сам по мере сил и уменья.
Голоса из толпы. Да, да, желаем!
Берник. Но сперва, сограждане, вы должны узнать меня, каков я есть, до конца. Потом пусть каждый заглянет к себе в душу, и пусть сбудутся слова, что отныне мы вступаем в новую эру. Старое время, с его наружной мишурой, внутренней пустотой, лицемерием, показной моралью и жалкими соображениями, пусть станет для нас музеем, открытым для изучения. В этот же музей сдадим, не так ли, господа? – и кофейный сервиз, и бокал, и альбом, и проповеди на веленевой бумаге в роскошном переплете.
Руммель. Разумеется.
Вигеланн (бормочет). Раз вы все забрали, то…
Санстад. Сделайте одолжение!
Берник. Теперь на очереди главный мой расчет с обществом. Было сказано, что мы сегодня благополучно избавились от некоторых дурных элементов. К этому я могу прибавить то, что еще не всем известно, а именно, что человек, о котором это было сказано, уехал не один. С ним отправилась, чтобы стать его женой…
Лона (громко). Дина Дорф.
Рёрлун. Что?
Бетти. Что ты говоришь?
Сильное волнение.
Рёрлун. Бежала! Бежала… с ним! Не может быть! Берник. Чтобы стать его женой, господин адъюнкт. Прибавлю еще… (Тихо жене.) Бетти, соберись с духом, чтобы перенести! (Громко.) Прибавлю: господа, шапки долой перед этим человеком! Он великодушно взял на себя чужую вину. Сограждане, я сбрасываю с себя гнет лжи, которая могла отравить во мне каждый фибр души. Вы должны узнать все. Виновником того, что произошло пятнадцать лет тому назад, был я!
Бетти (тихо, взволнованно). Карстен…
Марта (так же). Ах, Йухан!
Лона. Наконец-то ты победил себя!
Безмолвное удивление остальных присутствующих.
Берник. Да, сограждане, я был виноват, а он уехал. Злонамеренные и ложные слухи, разнесшиеся после, причинили зло, которого теперь уже нет возможности исправить: прошлого не вернешь, и я не смею роптать на это. Пятнадцать лет тому назад я пошел в гору благодаря этим слухам; суждено ли мне теперь пасть из-за них – это я предоставлю обдумать каждому.
Рёрлун. Какой страшный удар! Первый человек в городе!.. (Тихо Бетти.) О, как я жалею вас, сударыня!
Хильмар. Такое признание! Ну, скажу я вам!..
Берник. Но только не надо решать сегодня. Прошу всех разойтись по домам, успокоиться и вникнуть в дело хорошенько. Когда возбуждение утихнет, тогда и окажется: проиграл я или выиграл своим признанием. Прощайте! Мне еще остается пожалеть о многом, многом, но это касается только моей совести. Доброй ночи! Прочь все украшения и праздничное убранство. Все мы чувствуем, что они здесь не у места.
Рёрлун. Действительно. (Тихо Бетти.) Бежала! Значит, она была все же совершенно недостойна меня! (Устроителям торжества.) Да, господа, после всего этого, полагаю, самое лучшее будет нам удалиться потихоньку.
Хильмар. Ну как после этого человеку высоко держать знамя идеи? Ух!
Общее перешептывание, и зала пустеет. Руммель, Санстад и Вигеланн также уходят в сад, горячо споря между собой вполголоса. Хильмар потихоньку скрывается направо. В зале остаются лишь Берник, его жена, Марта, Лона и управляющий Крап. Общее молчание.
Берник. Бетти, можешь ли ты простить меня?
Бетти (смотрит на него с улыбкой). Знаешь, Карстен, ты никогда не пробуждал во мне таких светлых надежд, как сегодня!
Берник. Как?
Бетти. Много лет я думала, что ты когда-то был моим, но потом я потеряла тебя. Теперь же я знаю, что ты никогда не был моим, но уверена, что будешь!
Берник (обнимая ее). О Бетти, я уже твой! Благодаря Лоне я стал понимать тебя. Но пусть и Улаф придет сюда.
Бетти. Хорошо, я приведу его. Господин Крап… (Что-то тихо говорит ему, и он уходит через террасу.)
Во время следующей сцены все транспаранты и огни в саду и на улице понемногу потухают.
Берник (тихо). Благодарю, Лона. Ты спасла для меня и во мне все, что было у меня лучшего.
Лона. А чего же я и добивалась?
Берник. Так или нет?.. Я все еще не вполне понял тебя.
Лона. Гм…
Берник. Значит, ты не из ненависти? Не ради мести?.. Зачем же ты приехала?
Лона. Старая дружба не ржавеет.
Берник. Лона!
Лона. Когда Йухан рассказал мне про ту ложь, я поклялась, что герой моей юности снова восстанет передо мной честным и правдивым!
Берник. Я дурной человек! Чем я заслужил от тебя это?
Лона. Ну, если бы мы, женщины, спрашивали о заслугах, Карстен!..
Эунэ входит в сад с Улафом.
Берник (бросаясь к нему). Улаф!..
Улаф. Папа, даю тебе слово, никогда больше…
Берник. Не убегать?
Улаф. Да, да, даю тебе слово, папа!
Берник. И я даю тебе слово, что ты никогда больше не будешь иметь к тому повода. Учись и расти себе не как мой преемник, а просто как будущий человек, который найдет свою задачу в жизни.
Улаф. И ты позволишь мне быть, чем я хочу?
Берник. Позволю.
Улаф. Спасибо. Так я не хочу быть столпом общества.
Берник. Вот как? Почему?
Улаф. Нет, это, должно быть, так скучно!
Берник. Ты должен быть самим собою, Улаф, остальное все придет само… А вы, Эунэ…
Эунэ. Знаю, господин Берник, – я уволен.
Берник. Нет, вы останетесь, Эунэ, и… простите меня!
Эунэ. Как? Ведь «Индианка» не идет сегодня!
Берник. Она и завтра не пойдет. Я дал вам слишком короткий срок. Надо осмотреть судно основательнее.
Эунэ. Слушаю, господин Берник! Пустим в ход новые машины!
Берник. Это хорошо, но главное, чтобы работа была выполнена основательно и добросовестно. Многое у нас нуждается в основательном и добросовестном пересмотре. А теперь доброй ночи, Эунэ!
Эунэ. Спокойной ночи, господин консул. Спасибо, спасибо вам! (Уходит налево.)
Бетти. Ну, теперь все ушли.
Берник. И мы одни. Имя мое не горит больше огненными буквами, все огни в окнах погасли…
Лона. А ты бы желал, чтоб их снова зажгли?
Берник. Ни за что на свете! До чего я дошел! Вы ужаснулись бы, если б узнали. Я теперь как будто очнулся после дурмана! Но я чувствую, что могу еще опять выздороветь и помолодеть! О, подойдите ко мне поближе! Ближе! Бетти! Улаф, мой мальчик! И ты, Марта!.. Я как будто совсем и не видал тебя все эти годы…
Лона. Я думаю! Ваше общество – общество старых холостяков в душе; вы и не замечаете женщин.
Берник. Правда, правда. И именно поэтому. Да, так решено, Лона, ты не уедешь от нас?
Бетти. Да, не уезжай, Лона!
Лона. Нет, куда мне теперь уезжать! Как бросить мне вас… молодую парочку, которая только-то собирается свить себе гнездо. Ведь моя судьба быть приемной матерью. Мы с тобой, Марта, две старые тетки… Куда ты смотришь?
Марта. Как небо прояснилось! Как светло над морем! Счастье сопутствует «Пальме».
Лона. Счастье у ней на борту.
Берник. А нам… нам предстоит длинный трудовой день, особенно мне. Но пусть он придет. Только не оставляйте меня вы, преданные, правдивые женщины! В эти дни я узнал также, что истинные столпы общества – это вы, женщины!
Лона. Ну, твоя мудрость весьма ненадежна, зять! (Положив руку на его плечо, многозначительно.) Нет, дух правды и дух свободы – вот столпы общества!
