Генрик Ибсен
Бранд
Да как же так?
Фогт
Сельдей пригнало стаи
Громадные! Кишмя-кишит весь фьорд!
Толпа
Что? Как? Да неужели это правда?
Фогт
Не мешкайте! Скоре отвернитесь
От, скал крутых и негостеприимных!
Такое счастье к нам пришло впервые;
Пора вкусить и нам, как видно, благ,
Ниспосланных на долю северян,
Пора и нам дождаться лучших дней!
Бранд
Вам выбор предстоит между призывом
Господним и его – куда идти!
Фогт
Куда велит вам здравый смысл – идите!
Пробст
Нет, это чудо! Явный перст с небес!
Не раз я о подобном грезил въявь,
Но думал – это лишь во сне возможно;
Теперь же знаменья понятен смысл.
Бранд
Вы потеряете самих себя,
Не устояв перед соблазном!
Многие
Стаи
Сельдей прибило!..
Фогт
Фьорд кишмя кишит!
Пробст
Впредь будут, сыты ваши жен, дети!
Фогт
Вы сами будто – теперь не время
Задаром силы тратить на борьбу,
Тем более такую, от которой
Сам пробст благоразумно отказался…
Теперь у вас в виду иные цели.
Чем попусту стремиться ввысь. Поверьте,
Господь Бог обойдется и без вас, –
Довольно прочен свод небес, не рухнет!
К чему мешаться не в свои дела?
Сельдей ловить вы лучше поспешите!
Вот дело, что вам выгоды сулит;
Вот цель, которой можете достигнуть,
Не тратя крови, не берясь за меч;
Тут материальная вас ждет награда,
И личных жертв тут никаких не надо.
Бранд
Начертан огненным перстом, горит
На небесах призыв Господень к жертве!
Пробст
А если жертвовать уж так вас тянет,
Так стоит попросту ко мне прийти,
Когда хотите… вот хоть в воскресенье
Ближайшее, и я…
Фогт (прерывая)
Да, да, конечно!
Кистер (тихо пробсту)
Я место сохраню свое при церкви?
Учитель (тихо)
Меня от должности не отрешат?
Пробст (понижая голос)
Поможете сломить толпы упорство,
Наверно вам окажут снисхожденье…
Фогт
Скорей в обратный путь! Не терпит время!
Кистер
И в лодки да за весла – у кого
Еще последний разум не отшибло!
Некоторые
А пастор… как же?
Кистер
Ну его, безумца!
Учитель
Вы слышите – Сам Бог заговорил?
Верней печатного такое слово!
Фогт
Оставить пастора – ваш долг прямой;
Он баснями морочил вас…
Многие
И лгал нам!
Пробст
Нетверд он в вере; богослов плохой;
Не кончил даже кандидатом.
Некоторые
Вот как!
Фогт
По поведенью балл имел неполный.
Кистер
Теперь оно и видно – почему!
Пробст
Лишил старуху-мать свою причастья.
Фогт
И сына он, пожалуй, уморил.
Кистер
Да и жену!
Женщины
Тьфу, тьфу! Жестокосердый!
Пробст
Дурной же сын, отец и муж не может
Хорошим быть христианином – ясно.
Многие голоса
Он старый храм наш срыл!
Другие
И запер новый.
Третьи
В пучину бедствий ввергнуть нас хотел!
Фогт
Мой «сумасшедший дом» пустил и трубу!
Бранд
У каждого на лбу клеймо я вижу
И вижу, где пристанет весь ваш род!
Вся толпа (ревет)
Не слушайте его – исчадье ада!
Прогнать его! Побить его камнями!
Бранда забрасывают камнями и гонят на пустынные скалистые высоты; затем преследователи его понемногу возвращаются назад.
Пробст
Мои возлюбленные чада, овцы!
Теперь, вернувшись к нашим очагам,
Из чаши покаяния испейте, –
Увидите, все будет хорошо!
Вы знаете Господне милосердье, –
Не требует Он вовсе жертв кровавых;
Правительство же наше и подавно
Так снисходительно, как вряд ли где;
Начальство – амтман, фогт – но будет также
Сурово к вам; а сам я так гуманен,
Как христианство в нашем веке; словом,
С властями установится у вас
Согласье доброе опять, как прежде.
Фогт
Но если в жизни вашей есть изъяны,
Само собой, их нужно все исправить;
И вот, как успокоимся немножко,
Комиссию такую изберем,
Которая расследует все точно
И что и как поправить порешит.
В нее и пасторы войти могли бы,
Которых пробст и я укажем вам,
Затем, коль пожелаете, и кистер,
И школьный наш учитель, и еще
От общины два-три надежных члена;
Итак, на этот счет спокойны будьте!
Пробст
И мы вам бремя жизни облегчим,
Как вы сегодня сняли бремя страха
С души седого пастыря. И пусть
Вас подкрепляет также мысль о чуде,
Что сотворил Бог ради вас сегодня!..
Прощайте! Бог на помощь при улове!
Кистер
Вот это истинные христиане
По доброте и кротости!
Учитель
Не строги
И не взыскательны!
Женщины
С народом просты
И обходительны!
Другие
Да, да, совсем
Запанибрата, без чинов!
Кистер
Они то,
Небось, на гибель звать людей не станут!
Учитель
У них не «Отче наш» лишь в голове!
Толпа начинает спускаться в долину.
Пробст (фогту)
Увидите, что к лучшему все было.
Опять на старый лад все обернется;
Ведь, слава Богу, есть на свете сила,
Которая реакцией зовется!
Фогт
Моя заслуга – что вся кутерьма
Приостановлена в начале самом.
Пробст
Обязаны всего мы больше чуду…
Фогт
Какому же?
Пробст
Да что сельдей пригнало.
Фогт (присвистнув)
Ах, это-то! Ну, я соврал, конечно.
Пробст
Соврали?..
Фогт
Да, я первое сболтнул,
Что мне на ум пришло. И осуждать ли
Меня за то, когда так важно было…
Пробст
Избави Бог! Нужда все извиняет.
Фогт
К тому же через день-другой, когда
Народ в себя придет, – кто спросит: чем
Мы победили – ложью пли правдой?
Пробст
Ведь я отнюдь не ригорист, мой друг…
(Смотрит на пустынные горные высоты.)
Но кто это плетется там? Не Бранд ли?
Да он и есть.
Фогт
Наш горе-богатырь!
Поход свой совершает в одиночку.
Пробст
Постойте… нет, за ним вдали я вижу
Еще кого-то…
Фогт
Ба! Да это – Герд!
Вот спутница, достойная безумца!
Пробст (весело)
Когда вполне свое влеченье к жертве
Насытит он и мир найдет в могиле,
Ее бы эпитафией снабдить:
«Лежит здесь Бранд – непризнанный герой,
Прославленный победою печальной, –
Он овладел всего одной душой,
И то вдобавок ненормальной!»
Фогт (приложив палец к носу)
Но, как подумаю, сдается мне –
Народ с пим обошелся негуманно.
Пробст (пожимая плечами)
Vox populi – vox Dei! Ну, идем!
(Уходят.)
На горных высотах. Непогода усиливается; ветер гонит тяжелые облака над снежными полями; там и сям временами выступают черные вершины и пики и опять окутываются туманом. Бранд выходит на горную площадку окровавленный, израненный.
Бранд
Тысячи двинулись следом за мной
В гору от устья долины, –
Хоть бы один до вершины дошел!
Каждое сердце тоскует,
Страстно великое время зовет;
В каждой душе раздается
Голос, зовущий к великой борьбе, –
Жертвы лишь, жертвы пугают!
Пятится воля трусливо от жертв;
Трусость грехов не считают
С тех пор, как умер Один ради всех!
(Тяжело опускается на камень и со страхом озирается.)
Часто от страха и я замирал;
Волосы дыбом вставали;
Жизни дорогой я шел, как дитя
Комнатой, призраков полной,
Где раздается то хохот, то вой.
Сердца биенье я все же
Силою воли своей усмирял,
Мыслью себя утишая:
Здесь лишь темно, на дворе же светло;
День там, не ночь и не вечер;
Ставни закрыты, и вот – здесь темно;
Стоит же двери открыть мне, –
В темную комнату хлынет волной,
Страхи и мрак разгоняя,
Свет лучезарный прекрасного дня!..
О, как я горько ошибся!
Там меня встретила черная ночь,
Взор мой увидел ничтожных,
Сонных людей с раздвоенной душой,
Крепко держащихся только
Воспоминаний отживших своих,
С ними расстаться не в силах.
Долгие годы, как древний король
С телом возлюбленной Снефрид:
Свято его он хранил, подымая
Время от времени саван, –
К сердцу склонялся и слушал – вот-вот
Снова забьется, и снова
Вспыхнут румянцем ланита ее
Так же, как он, эти люди
Не доросли до сознанья, что прах
Отдан быть должен могиле;
Хоть бы единый сознал, что нельзя
Жизнь вернуть трупу мечтами;
Место в земле ему, где бы он мот
Пищу дать новым посевам…
Ночь, непроглядная тьма! Ты людей
Черным крылом придавила!
О, если б, молнью метнув, я спасти
Мог их от смерти бесславной!
(Вскакивает.)
Черные призраки – вижу – встают,
Мчатся во тьме вереницей!
Буря на севере; слышится клич,
К делу живому зовущий;
Время настало народу сменить
Посох на меч закаленный:
Братья в беде, окружает их враг,
Надо помочь им отбиться!
Что же народ? Обещанье забыл,
Прячется, жмется трусливо.
Хуже еще! Предо мною встает
Ужас ничтожества полный:
Женщины хнычут, мужчины вопят.
Глухи к молению братьев;
Слышу, клеймят себя сами они
Маленьким, бедным народом!..
Вся и цена-то которому грош!
Мысля, что их напускная
Слабость защитой им будет служить,
Выстрелам внемлют, бледнея.
Где же ты, радуга майского дня?
Где ты, трехцветное знамя,
Веявшее так кичливо под гром
Гимна народного? Прежде
Прямоугольным был знамени плат,
Но венценосный мечтатель
Выкроить вздумал язык и прорез.
Этот язык для бахвальства
Нужен был! Если народ показать
Зубы дракону не смеет, –
Острые флага концы ни к чему.
Лучше молчать бы народу,
Ножницы в руки не брать королю!
Прямоугольный флаг мира
Был бы на месте, сигналом служа
Полной аварии судна!..
Дни все мрачней, и виденья
Все безотрадней в грядущем встают.
Английской угольной пыли
Туча висит над страной и коптит,
Пачкает нежную зелень,
Душит прекрасные всходы, ростки,
Застит свет солнечный; словно
Древности пепельный дождь, над страной
Сыплется пыль, оседает!
Стал безобразным и грязным народ;
В шахтах глубоких нет песни,
Слышится лишь монотонный припев –
Капель паденье со сводов,
Резкий стук кирок да визг буравов.
Стены долбят там усердно
Люди с горбатой спиной и дутой,
Жадными карлов глазами
Глядя на золота яркую ложь!
Пусты их души, не знают
Солнца улыбки уста, а сердца
Глухи к страданиям братьев,
Да и своя-то беда не родит
Краю героев, как прежде;
Губит, стругает, чеканит толпа,
Скрылся последний носитель
Светоча истины, знанья, добра;
Нацией род стал, забывшей:
С воли не снимется долг до конца,
Пусть даже силы изменит!..
Дни все мрачней, и виденья
Все безотрадней в грядущем встают!
Волк хитроумия воет,
Лает на солнце ученья Христа;
Бедствия крик раздается
Вдоль берегов и на битву зовет;
Северный карлик не внемлет, –
Дело такое ему ль не плечу?
Пусть на призыв отзовутся
Страны большие и помощь дадут,
Нам же лить кровь не по средствам!
Маленький, бедный народ мы; не нам
В схватке меж правом и силой
Тратить последние крохи! Тогда
Слишком нам дорого стала б
Долька, которую в жертве за мир
Можем считать мы своею!
Ради ли нас изъязвили чело
Иглы терновой короны?
Ради ли нас сокрушили ребро?
Ради ли нас были вбиты
Гвозди в ступни и в ладони Его?
Поздние гости мы в мире,
Так на призыв откликаться не нам!
Крест ради нас ли был поднят?
Лишний удар Агасфера ремнем,
Пурпуром плечи одевший, –
Вот наша долька в страданьях Христа!
(Падает ниц в снег и прячет лицо, и, спустя минуту, снова подымает его.)
Спал я? Теперь же проснулся?
Снова все в сером тумане слилось.
Сном ли дурным только было
Все, что я видел доныне кругом?
Или забыт и утрачен
Первый прообраз души? Побежден
Дух тот, се сотворивший?
(Прислушиваясь.)
Пение в воздухе чудится мне?..
Хор невидимых (в свисте бури)
Создан из праха, ровняться
С Ним не мечтай, человек;
Можешь грозить Ему иль пресмыкаться,
Ты осужден Им навеки!
Бранд (повторив про себя эти слова, говорит тихо)
Горе, готов и поверить тому!
Гневным руки мановеньем
Не прерывал ли мольбы Он мои?
Не взял ли все дорогое,
К свету и счастью мне путь не закрыл?
Иль не заставил бороться
Ради Него до конца и – дал пасть?
Хор (еще громче над ним)
Червь! Не дерзай с Ним ровняться;
Смертный для смерти рожден;
Станешь ли каяться иль наслаждаться, –
Ты все равно обречен!
Бранд (тихо)
Альфа и Агнес, и светлые дни,
Мир, и довольство, и счастье –
Все променял я на горе, борьбу,
Все принес в жертву – напрасно;
Змей-искуситель по-прежнему жив!
Хор (нежно, вкрадчиво)
С Ним ты не можешь ровняться
В жизни, ни в этой, ни в той;
Жертвовать станешь, над жертвой смеяться, –
Ты идешь смерти стезей!
Бранд (заливаясь слезами, тихо)
Альф мой и Агнес, вернитесь!
Если б вы знали, как я одинок!..
Ветер мне выстудил сердце.
Призраки жгут и терзают мне мозг!..
Глядит вверх; там показывается мерцающее пятно, которое расплывается в облако, и в нем вырисовывается женский образ в светлой одежде, в наброшенной на плечи мантии.
Видение (с улыбкой простирая к нему руки)
Бранд мой, опять я с тобою!
Бранд (вскакивает, не помня себя)
Ты ль это, Агнес! О, может ли быть!
Видение
Грезой горячечной было
Все, от чего ты так долго страдал;
Время исчезнуть кошмару!
Бранд
Агнес, о, Агнес!
(Хочет броситься к ней.)
Видение (вскрикивает)
Нельзя! Не дерзай!
Видишь ты – пропасть меж памп!
(Мягко.)
Нет, ты не спишь и не бредишь, мой друг,
Ты не во власти видений.
Болен ты был, мой возлюбленный муж,
Пил из безумия чаши,
Бредил, что Агнес утратил!
Бранд
Жива!
Агнес, жива ты! Хвала же…
Видение (поспешно)
Это успеешь потом!.. А теперь
Следуй за мной!
Бранд
А наш мальчик?
Видение
Жив, как и я…
Бранд
Как и ты!
Видение
…И здоров.
Видел во сне ты, мой милый,
Все свое горе, несчастья, борьбу.
Альф с твоей матерью старой;
Вырос он; мать же свежа и бодра;
Старая церковь на месте;
Если же хочешь ты, сроют ее;
Паства свой труд продолжает
Так же, как в добрые, старые дин.
Бранд
Добрые?..
Видение
Полные мира.
Бранд
Мира!
Видение
Скорей же за мною иди.
Бранд
Горе, я грежу!
Видение
Не бойся!
Отдых лишь нужен тебе и уход…
Бранд
Нет, я силен, как и прежде.
Видение
Ужас безумия крылья свои
Вновь над тобой распускает!
Снова в туман ускользнуть ты готов,
Бросить жену и ребенка!
Снова тьма ночи окутает мысль,
Если целебное средство
Ты от себя оттолкнешь!
Бранд
О, давай!
Видение
Нет, тут другие не властны;
Средство в руках у тебя.
Бранд
Объясни!
Видение
Доктор наш старый, ученый, –
Много прочел на своем он веку, –
Понял причину болезни.
Недуг безумия вызвали три
С виду невинных словечка…
Вычеркни разом из памяти их
И со скрижали закона;
Это они охватили твой ум
Облаком темным и душным.
Их позабудь, если хочешь себя
Ты от заразы очистить!
Бранд
Так назови мне слова эти!
Видение
Все
Иль ничего.
Бранд (отшатываясь)
Это правда?
Видение
Правда, как то, что живу я, как то,
Что ты умрешь в свое время,
Бранд
Горе нам, горе! Как прежде, навис
Меч обнаженный над нами!
Видение
Бранд мой, согрейся в объятьях моих,
Сам обними меня крепче!..
Солнца и счастья поищем с тобой
В крае ином!..
Бранд
О, вторично
Недуг в наш дом не заглянет!
Видение
Нет, вновь,
Вновь он, поверь мне, вернется!
Бранд (качая головой)
Ужасы снов позади. Впереди
Ужасы жизни. Изведать
Их, нам с тобою теперь предстоит!
Видение
Жизни?
Бранд
Иди же за мною!
Видение
Я за тобой? Но куда же?
Бранд
Куда
Долг призывает: я должен
Правдой то сделать, что было лишь сном,
В жизнь провести свои грезы,
Видение
Как?! Но припомни, куда тебя вновь
Этот путь самый привел бы!
Бранд
Сызнова тем же путем!
Видение
Ты готов
Въявь пережить эту муку?!
С полным сознаньем страдать, не в бреду?
Бранд
Се полным сознаньем!
Видение
И сына
В жертву приносишь?
Бранд
И сына!
Видение
О, Бранд!
Бранд
В этом мой долг.
Видение
Ты захочешь
Каплю по капле пролить мою кровь,
Подвигом жертвы замучить?..
Бранд
В этом мой долг.
Видение
Погасить все огни,
Счастия солнце завесить,
В ночь непроглядную жизнь обратить?
Век не вкушать ее сладких,
Сочных плодов; не знавать никогда
Песен бодрящих раздолья?
Помнишь ты, сколько и знала их, Бранд!..
Бранд
В этом мой долг. И напрасны
Все твои просьбы.
Видение
Ужель ты забыл,
Чем награжден был за жертвы?
Общей изменой и градом камней!
Бранд
Ради своей ли награды,
Ради своей ли победы борюсь?
Видение
Ради живущих в потемках!
Бранд
Многим светить может в жизни один.
Видение
Гибель – удел их решенный!
Бранд
Многое может один изменить,
Если он волей не беден!
Видение
Изгнан мечом был из рая Адам;
Бездна разверзлась у входа!
Пламенем дышит она, и ее
Ты не прейдешь, сын Адама!
Бранд
Страстной тоски мне открыта стезя!
Видение с грохотом исчезает; место, где оно находилось, заволакивается туманом, и из него резко, пронзительно звучит голос.
Миру не нужен, – умри же!
Бранд (стоит с минуту, как оглушенный)
В клубы тумана виденье свилось.
Прочь унеслось, как на крыльях, –
Будто бы ястреб, огромный взвился!..
Маленькой ждал он уступки,
Только мизинец просил протянуть;
Взял бы затем и всю руку,
Душу мою загубил бы навек.
То был дух сделок проклятый!
Герд (появляется с ружьем)
Видел ты ястреба, видел?
Бранд
О, да;
Ясно на этот раз видел.
Герд
Так говори же, куда полетел?
Кинемся следом, настигнем!
Бранд
Неуязвим он, поверь! Иногда
Кажется, будто бы ранен
В самое сердце, но хочешь добить –
Вновь над тобой он взовьется,
Манит, пугает и дразнит тебя.
Герд
Это ружье утащила
Я у охотника, – он из него
Бьет быстроногих оленей.
Я зарядила его серебром, –
Пуля такая не выдаст!
Дурочкой люди считают меня;
Вовсе не так уж глупа я!
Бранд
В цель попади, если сможешь. Проохай!
Герд
Что с тобой, пастор? Хромаешь?
Бранд
Гнали меня.
Герд
На виске твоем кровь?
Бранд
Вслед мне камнями бросали.
Герд
Пением прежде твой голос звучал,
Хрипл он теперь и беззвучен,
Словно шуршанье опавшей листвы.
Бранд
Все мне…
Герд
Ну, что?
Бранд
…Изменили.
Герд (смотрит на него, широко раскрыв глаза)
А, лишь теперь я узнала тебя!
Думала я, что ты пастор.
Тьфу! Пропади он со стадом своим!
Ты – человек, что всех выше!
Бранд
Этой безумной мечте я готов
Сам был поверить недавно.
Герд
Дай мне на руки твои посмотреть!
Бранд
Руки?
Герд
Здесь свежие раны,
Знаки гвоздей. И укусы шипов
Кровью твой лоб обагрили!
Так это ты на кресте пострадал?
В детстве отец говорил мне.
Будто далеко отсюда, с другим
Все это было когда-то;
Вижу теперь – он меня обманул,
Ты – тот спаситель!
Бранд
Отыди!
Герд
Не преклониться ли мне пред тобой,
В ноги не пасть ли с мольбою?
Бранд
Сгинь!
Герд
Или даром ты кровь проливал,
Кровь для спасения мира?
Бранд
О, и свою-то я душу спасти
Жертвой не знаю какою!
Герд
Хочешь ружье? Отомсти им!
Бранд (качая головой)
Наш долг –
К уничиженью стремиться.
Герд
Нет, не тебе! Ты идешь впереди,
Терном венчанный избранник!
Ты – величайший!
Бранд
Ничтожней червя.
Герд (смотрит вверх; облака редеют)
Знаешь ты, где ты?
Бранд (глядя перед собой)
Я знаю, –
Только на первой ступени еще
Лестницы, ввысь уходящей;
Ноги же в ранах, и дух ослабел.
Герд (с возрастающим возбуждением)
Знаешь ли, где ты?
Бранд (озираясь)
Постой же,
Вот поредеет туман…
Герд
…И скала
Черная в небо упрется!..
Вот она!
Бранд (взглянув вверх)
«Снежная церковь»! Ледник!
Герд
Все-таки к церкви пришел ты!
Бранд
Прочь! Поскорее, подальше бежать!
Жажду тепла я и света,
Мира и храма святой тишины,
Жизни прекрасной и светлой!
(Разражаясь слезами.)
О, Иисус! Я всю жизнь Тебя звал,
Ты не хотел мне явиться;
Тенью лишь смутно мелькал, ускользал,
Точно забытое слово!
Дай же теперь мне увидеть хоть край
Ризы спасенья, омытой
Кровью Твоей – искупленья вином!
Герд (побледнев)
Что это? Плачешь? И слезы
Жгут твои щеки, горячим дождем
Саван из льда окропляют.
Тает он; тает в душе моей лед,
Сердце исходит слезами.
Тает на пасторе гордом и с плеч
Катится снежная риза!..
(Дрожа.)
Раньше не плакал зачем, человек?
Бранд (с ясным взглядом, весь сияя и как бы помолодев)
Стынут в морозе закона
Сердце и дух, но повеет теплом
Свыше и – разом оттают.
Долгом считал я доселе – служить
Чистой скрижалью для Бога;
Чувством согрета и смысла полна
Жизнь моя будет отныне.
Цепь порвалась ледяная – могу
Плакать, любить и молиться!
(Падает на колени.)
Герд (косясь на вершину, тихо, боязливо)
Вон он где, вон он сидит, наводя
Черные тени на горы
Взмахами крыльев огромных своих!
Близко спасете, если
Пулей серебряной в цель попаду.
Прикладывает ружье к щеке и стреляет. На вершине горы раздается глухой гул, словно от раската грома.
Бранд (встрепенувшись)
Что ты! Что делаешь?!
Герд
Метко!
Пулей сраженный, он катится вниз;
Стонут ущелья от крика;
Перья, мешаясь со снегом, летят!
Стал он огромным и белым,
Катится вниз по уступам скалы!
Бранд (весь осунувшись)
Каждый сын грешного рода
Смертью заплатит за грех родовой!
Герд
Шире и выше, прекрасней
Купол небесный стал в тысячу раз!
Нет больше черной той тени!
Катится, катится… ближе все оп…
Но уж не страшен мне больше, –
Белым он стал, точно голубь святой!
(Вскрикивает в ужасе.)
У! Этот грохот ужасный!..
(Бросается ничком в снег.)
Бранд (извиваясь под надвигающейся на него лавиной, кричит вверх)
Боже, ответь хоть в час смерти моей:
Легче ль песчинки в деснице Твоей
Воли людской quantuv satis?
Лавина погребает его и засыпает, всю долину.
Голос (сквозь раскаты грома)
Бог, Он – Deus caritatis!
