Геннадий Головко
Рига – Москва
Новый год в Риге прошел отлично. Все было чинно, благородно. Все запланированные мероприятия выполнены, все незапланированные блюда приготовлены, а все неплановое количество вина выпито. Настала пора прощаться с гостеприимными хозяевами. Мы с Инной не спеша собрали вещи в ожидании выезда в аэропорт, а наши друзья и практически родственники, Ингрида и Арвид очень своевременно предложили нам перед отлетом заехать пообедать в ресторанчик. Что мы и сделали с великим удовольствием. Еда была простая и вкусная, что полностью соответствовало самому виду ресторанчика. Так вот, плотненько пообедав и запив его хорошим вином, мы выдвинулись в аэропорт. Позже вы поймете, почему я упомянул наш своевременный обед. Жалко, но пора лететь домой. Хотя, если честно, по дому мы уже успели соскучиться и с нетерпением ждали возвращения в Москву. Погода в Риге стояла отменная. Много– много пушистого свежевыпавшего белого снега, небольшой минус на градуснике, тишина и постновогоднее ленивое спокойствие на улицах придавали душе какое-то умиротворение и душевное равновесие.
Да, рановато мы, все-таки, приехали в аэропорт. Ну, да ничего. Главное, не поздно. Пройдя до боли знакомую процедуру регистрации и проч., мы наконец-то добрались до зоны прощания. Обменявшись искренними словами, нежными поцелуями и пустив скупую слезу, мы, наконец-то распрощались. Короче, все шло своим чередом. Терминал был абсолютно новый, с иголочки. Единственным недостатком его было то, что растянулся он на пару километров. Тогда нам казалось, что это был самый большой минус в процессе перелета. Мало того, наш гейт еще и оказался самым последним в терминале, но какая уже разница, коли через пару часов мы будем дома!
– Позвони-ка Салиму, – сказала Инна. Салим – это наш нештатный водитель-таджик, по случаю прилипший к нам как таксист. Парень лет тридцати со своей Альмерой. Нам он понравился своей безотказностью и ценой на проезд, вот мы и пользовались его услугами, когда была необходимость. Время нашего прилета в Шереметьево было 22.35 5 января. Отлично. К 12 ночи точно будем дома, сможем нормально выспаться, днем приготовим что-нибудь вкусненькое, пригласим друзей и сможем вместе встретить Рождество! Короче, можно расслабиться и получать последние кусочки удовольствия от Латвии. Где-то за полчаса до отлета нас пригласили на посадку. Народ с доброжелательными и довольными физиономиями не спеша прошелся до трапа, благо, самолет стоял в десятке метров от выхода. Ветер, однако. Но это все ерунда по сравнению с тем, что нас ждет в Москве. -27 градусов! А я в легкой курточке… Ну, не беда. Салим обещал не опаздывать. Расположившись в кресле самолета, я с удовольствием вытянул ноги, крякнул от удовольствия и прикрыл глаза. Надо покемарить. Лететь-то всего 1 час 20 мин. Сон пришел почти сразу. Перед глазами проплыли Арвид с Ингридой, их теплый дом, снег, наша квартира в Москве, уют и блаженство. Открыв глаза, я с сожалением констатировал, что наш самолет до сих пор стоит на месте, жужжа движками. Громкоговоритель невнятно бурчал дежурные приветственные слова. Значит, сон мой длился всего несколько минут. Жаль. А так хотелось проснуться уже в полете, да, к ому же, чтобы, открыв глаза, слышать, что наш самолет пошел на снижение, что нужно друг к другу пристегнуться…
Однако, часы показывали, что время вылета уже 5 минут как прошло.
– Опаздываем, – недовольно пробурчал я. – Надо бы предупредить Салима, чтобы не мерз в машине. Я сделал звонок, сказав, что перезвоню непосредственно перед вылетом. Сидим дальше. Каждый занимается тем, чем обычно занимаются в самолетах перед отлетом. Кто читает, кто-то пытается заснуть, кто-то истерично хохочет. Это сзади молодые ребятишки. Два юноши и девочка. Совсем молоденькие, лет по 18-19. Девочка сидит посередине и прется от того, что является центром внимания со стороны своих кавалеров. Ребята пытаются острить, а она ржет во весь голос, тем самым, провоцируя мальчиков на новые подвиги в их студенческих анекдотах и несмешных шутках. Прыщавая девочка ржет что есть силы и очень громко. Я периодически оборачиваюсь, пытаясь хоть взглядом остудить ее возбуждение, но, по-моему, все тщетно, и я решаю оставить тяжелую артиллерию в форме строгого замечания на потом. Пусть пока ржет. Впереди сидят дама с мамой. И еще кто-то. Дама лет этак 35-36, блондинка с ярким макияжем, в длинной шубе, отдаленно напоминающей бобра. Взгляд хищный ищущий. Явно не замужем. Хотя, была точно. Теперь приходится поддерживать форму. Перспектива прожить вместе с мамой до конца чьей-то жизни явно ее не привлекает. Мамаша маленькая пожилая женщина тоже с боевой раскраской и в парике. Могли бы найти парик и получше. За километр видно. Справа от меня через проход сидит мужичок, очень похожий на моего товарища. Вид независимый, сосредоточенный. Такой вид должен показать окружающим, что человек он самодостаточный, серьезный и умный. Хотя, в большинстве случаев, это правда далеко не по всем критериям. Да и одежка явно не тянет на крутизну. Прикрытая вышедшей из модой кофтой с буковкой R на грудях, она, таки, выдает в мужичке обычного командировочного инженера, налаживающего какую-нибудь аппаратуру или производственную технику. Мы сидим в 12 ряду. По диагонали позади, в 15 ряду сидят пара мужичков среднего возраста. Лет так 45. По-моему, выпивают. Хотя, вид приличный. В дешевых костюмчиках и черных советских ботинках. Все остальные пока – серая людская масса, как впрочем, и мы для них. Кстати, что же мы не летим? Тут самолет дернулся пару раз и покатился вперед. Ну, слава богу, поехали! Только опаздываем уже капитально! Ладно, Салиму позвоню попозже, как выедем на взлетную полосу. Не успел я откинуться на спинку кресла и расслабиться, как он остановился. Ну, мало ли что? Тут послышались очень странные звуки, издаваемые нашим ковром-самолетом. Они напоминали дедушкино кряхтение и звуки унитаза с посетителями. Это продолжалось минут 15. Все недоуменно переглядывались, но никто, почему-то не смеялся. Становилось грустно и немного тревожно. Хотя, все абсолютно…ну, или почти абсолютно точно не сомневались в том, что все будет хо-ро-шо! Пассажиры напряглись и ждали. Полчаса, час. Наконец, блондинка впереди (уже без шубы) отстегнулась, категорически откинула волосы назад, и смело пошла в сторону стюардесс. После нескольких минут, она вышла из-за шторки и тут же попала в объятия первых рядов. С преимущественным видом она что-то разъясняла привилегированному классу, затем, с видом победительницы двинулась к своему месту. Но не села, а встала вполоборота ко мне, явно давая понять, что готова поделиться эксклюзивной информацией. Ну, и делись! – И что там приключилось? – я, конечно, не выдержал. – У них что-то там с мотором, – снисходительно ответила блондинка, после чего, получив свою порцию внимания, уселась на место. В салоне началось хаотичное движение. Все что-то обсуждали и что-то друг другу передавали по испорченному телефону. Когда же волнение масс достигло критической степени (а это когда все встают, начинают бродить и будоражить окружающих, периодически вскрикивая «Безобразие! Хоть бы какая информация! Стоим уже 2 часа!» и т.д.), из-за шторки вышла старшая стюардесса, худощавая блондинка лет под сорок, с уставшим лицом, и громко объявила: – Кто тут паникует? На пару секунд воцарилось шоковое молчание. Однако тут же оно сменилось шквалом возмущения, который чуть не снес несчастную с ног. Разобрать что-то было невозможно. Но достаточно просто было угадать суть. – Кто?!!! Мы! Мы все паникуем и возмущены!
