Моцарт. Посланец из иного мира – Геннадий Смолин

Автор называет свою работу мистико – эзотерическое расследование. Каждый читатель, приобщившись к расследованию, прочувствует на себе его индивидуальные особенности.

Я приступил к книге в электронном формате как-то необъяснимо рьяно, словно стайер, рванувший со старта как спринтер. И что естественно, с каждыми страницами – метрами подступало постепенное затухание. Оканчивал дистанцию уже на морально-волевых. Причем, постоянно вышибало из памяти название книги и фамилия автора, не говоря уже о содержании. При поиске закладки одно только слово «Моцарт» вертелось в голове. Хотя на память текстов ранее не жаловался.

Проявляя соответствующее упорство и, добравшись до финиша, я почему-то ни разу не спросил себя «зачем мне это надо» Закрыть противоестественную для сердца и разума книгу при первом появлении скуки что-то не позволяло. Чтобы отыскать ответ, я стал отматывать страницы в обратном порядке. Так обнаружились и запечатлелись на бумаги как интересные мысли и факты от автора, так и от вашего покорного слуги критические и не только замечания.Так вот, промотав страницы сначала, я нашел первую причину своего неудовлетворения. Собственная невнимательность. Мне следовало уже после тщательного изучения предисловия определиться с дальнейшим отношением к книге. А я предисловие проскочил, словно скаковой лошадью барьер. А ведь ученый Антонова в сжатой форме рассказала нам всё, что в последующем было обнаружено в книге только в развернутом виде.

Следом я записал на полях, что отдаю дань целеустремленности Геннадия Смолина, его одержимости идеей. Это достойно подражания. Столько времени проводить в библиотеках и переворошить такое количество книг, многие из которых требуют дополнительных усилий – как то перевода, или консультации специалиста – это дорого стоит! Не говоря уже о многочисленных командировках и денежных тратах. Впрочем, последнее для одержимого в хорошем смысле слова человека – это траты не существенные, но сопутствующие.

Начиналось все действительно лихо и по канонам детективного жанра. Сотрудник информационно – аналитического центра Максим, находясь на отдыхе у однокурсника в Берлине, выполняет просьбу дружественного моцартоведа и направляется с визитом к русской иммигрантке Вере Лурье. Престарелая графиня находит в молодом человеке того, кто сможет закончить её работу жизни – исследование жизни и обстоятельства кончины великого Моцарта.

Максим принимает на себя эту судьбоносную миссию.

Возвратившись в Москву, он с головой погружается в работу по систематизации фактов, связанных с жизнью и деятельностью композитора. В голове молодого исследователя рождается большая историческая цель: самому перелопатить все возможные по теме источники. И он это делает. Делает – то делает. А на читателя обрушивается лавина разномастной информации википедийного характера.

В дальнейшем я уже не соучастник детективного расследования, а студент, корпящий над статьями в научной библиотеке. С этим Максим (читай Смолин), на мой взгляд, перегнул палку. Если автор считает, что имеет на то «железное» обоснование: « Как тут было остаться в стороне и не последовать совету австрийского драматурга позапрошлого века Франца Грильпарцера, который утверждал, что нельзя понять великих, не изучив темных личностей с ними рядом. Эти размышления навели меня на то, чтобы собрать как можно больше сведений не только о самом композиторе, но и в его окружении, над которым неотвязно реял образ Моцарта. Разгадка тайны – в тех, кто был рядом с маэстро – любил его, дружил или ненавидел композитора. Тут ценно все, а не только те, кто был болен музыкой Моцарта или им самим. Тогда главная задача – по научному въедливо разобраться с фактами жизни и смерти великого композитора – будет успешно выполнена» , то мне весьма утомительно изучать целыми главами мельчайшие подробности жизни, как самих статистов, так и картины, связанные с Моцартом, но прокрученные по несколько раз. Например, сами похороны Моцарта мне надо было рассмотреть глазами жены Констанции, любовницы Марии и доктора Клоссета. Разумеется, подобная энциклопедическая жвачка сказалась на моем отношении к книге.

Обширнейшие дневники доктора Клоссета. Я вижу, что человека беспокоит совесть. Ведь это он, пусть под давлением, но все же приписал в историю болезни Моцарта неправильный диагноз – острая просовидная лихорадка. А потом всеми возможными путями искупает свой грех.

Я читаю дневники с едва теплящемся интересом, ибо об отравлении речь идет с первых строк расследования. Сначала в степени предположения, потом из прилагаемых источников.

Смолин доводит, что конкретным отравителем являлся ученик – секретарь Моцарта Зюсмайр. На дальнем плане маячит фигура Сальери. За ними – абстрактные «сильные мира сего».

Почему это произошло? Якобы Моцарта устранили за его оперу «Волшебная флейта», где в отрицательных персонажах разглядели реальных коронованных особ. Но этот вывод я делаю весьма осторожно на основе довольно размытых рассуждений. «Причин к отмщению сильных мира сего было много и одна из них – создание оперы „Волшебная флейта“. „Волшебную флейту“, „вышнюю песнь“ масонства, направленную, по замыслу, на прославление масонской идеи гуманизма, человеческой любви, в которой маэстро в образе Зарастро воздвиг памятник глубоко почитаемому им Игнациусу Эдлеру фон Борну».Чтобы понять: в Австрии того времени боролись с масонами.

«И Моцарт в своих поисках и создании „Волшебной флейты“ доверился Зюсмайру, не ведая, что тем самым вверяет свое творение Сальери, а значит, властям предержащим или князьям мира сего, которые тайно правят людскими судьбами». Из письма жены Моцарта Констанции о беседе с Зюсмайром – Они занимаются селекцией людей, отбирая их по способностям – таланту в музыке, истории, литературе, естественных науках, – говорил он, – а потом питаются энергией этих вундеркиндов.– А что им нужно? – наивно интересовалась я— Им нужны жертвы, – ответил Франц Ксавер. – Особенно те, что не поддаются управляемости извне. Они рассылают знаки, предупреждают строптивцев. И если жертва не реагирует и приближается к роковой черте, тут-то они берутся за него всерьез. Непокорного ожидает тяжкий крест. Неудачи, горе вперемежку со страхом так и сыпется на человека, терзая его со всех сторон. И, в конце концов, он либо покоряется, либо погибает. Я читаю великолепные чувственные письма Марии Магдалены Хофдемель о ее связи с Моцартом! Несомненно, девушка очень талантлива в художественном смысле этого слова. Четко выстроенная сюжетная линия, прекрасное понимание психологии, искренность и доверчивость слога, и особенно эмоциональность – это восхитительно.

Кстати, наслаждаясь письмами любовницы Вольфганга Амадея, я обратил внимание на невероятный для нашего времени факт. Марии в 1797 году лишь тридцать, но она уже чем-то обессиленная и на пенсии Её Величества.

Это еще куда ни шло. Не всем же выходить на пенсию в 65!

А ниже по письму, мне кажется, опечатка. Нам известно, что Моцарт умер 5 декабря 1791. А вот отрывок. «Был такой человек, доктор, с которым я познакомилась, когда мне было двадцать два года, много лет спустя после смерти Вольфганга и незадолго до его собственной кончины. Его звали доктор Николаус Франц Клоссет». Другими словами( теперь уже я провожу собственное расследование) в 1789 году Моцарт уже как давно покойник, а Клоссет – уже на пороге своей кончины. Так получается? А как тогда понимать следующую подпись доктора в конце рукописи «Записано лично доктором Николаусом Францем Клоссетом, Вена, 24 сентября 1812 год»? Вот еще непонятка. По возвращению из Берлина, Максим отдает рукописи на немецком для перевода соседу. Как бонус – экое везение – сосед оказывается еще и превосходным исследователем масонства и эзотерики. Через несколько недель Максиму необходима дополнительная информация, и он отправляется в Германию. Графиню он уже не застает в живых, и, получив письмо от горничной, дальше в Вену на встречу с другим важным исследователем.

В Вене его буквально похищают, силой заталкивают в машину, надевают на глаза повязку. Открывают инкогнито в прекрасном особняке, который, как потом выясняет Максим, есть замок графа Дейма – Мюллера (того самого автора посмертной маски Моцарта). Там он свободно гуляет по комнатам, и, внимание, ЧИТАЕТ фолианты на НЕМЕЦКОМ, а потом и свободно общается с носителями немецкого языка.

Может быть, Максим знал язык в целом, а нам об этом не сказали, а услугами переводчика воспользовался исключительно по незнанию специфических терминов?

Да Бог с ним. Куда важнее психическая трансформация героя – автора. Это неизбежно при всяком самозабвенно проведенном деле. Он из некоего аморфного существа, как характеризует себя сам Смолин – «человека, лежащего в сырой тьме своего жалкого существования» , в того, которого «Холод тесных каменных джунглей мегаполиса больше не вселяет страх» , и он «обрел способность четко мыслить. Страх улетучился. На смену ему пришла неведомая прежде легкость. Симптомы болезни, мучившей его часами, днями, неделями, тоже исчезли» И он продолжает «Теперь я чувствую себя так, словно каждая клеточка моего тела родилась заново. Грязь, сырость, плевки и блевотина окружающей жизни меня больше не трогают. Боль сменилась упоительной радостью. Одиночество закончилось. Я вдруг осознал, что стал частью целого, частью бесконечного процесса рождения и умирания». Это трансформация случилась после того, как автор опубликовал свою рукопись. Я обо всем этом сказал бы проще без пафоса. Человек исполнил свой долг и удовлетворен проделанной работой.

В данном случае работа, действительно, колоссальная. Она сосредоточила на себе лучшие умы исследователей на более чем двухсотлетнем временном периоде. И обрела свое завершение, благодаря ученым.

Результаты тестирования волос Моцарта, проведенные в лабораториях Государственного научного центра, совпали с медицинскими показаниями и полностью соответствуют версии об отравлении Маэстро.