Геннадий Михайлович Черкасов
Сборник рассказов. Трилогия: Вовкины рассказы. Выбор есть всегда. Друзья-товарищи
России») – это наше будущее. Эти издания много лет освещали все наши мероприятия, проводимые с детьми. За это я очень благодарен Владимиру Юрьевичу.
Не могу не сказать о прекрасном человеке, который очень много сделал для проекта, – Юрии Николаевиче Буяльском. Он организовывал все наши мероприятия и лагеря, и, что важно, никогда не подводил. Я и сейчас поддерживаю дружеские отношения с ним и с его семьёй и ещё вернусь в своем повествовании к тем людям, которые много сделали для воспитания и перевоспитания детей и подростков России. Многих уберегли от наркотиков и криминала.
За время существования национальной программы были проведены сотни спортивных, культурных мероприятий, включая более семисот военно-спортивных лагерей в пятидесяти девяти регионах страны.
Патриотизм отдельно патриотизмом не воспитывается. Патриотом может стать тот, кто воспитан духовно-нравственно. Это подтверждает мой жизненный и педагогический опыт. У меня сотни крестников и воспитанников, которые по моей личной рекомендации служат в Вооружённых силах РФ, ФСБ, прокуратуре, МВД, ФСО. Большинство – из трудных. Только в Кремлёвский полк я рекомендовал не один десяток ребят. Многим помог выйти по условно-досрочному освобождению из исправительных учреждений под свою личную ответственность. Никто из них меня не подвёл.
Патриотизм формируется в душе и разуме человека и совершенствуется всю его жизнь, выражается не криком о патриотизме и размахиванием флагом страны. Так делают лжепатриоты – они страшнее диверсантов, потому что разрушают идеологию и структуру государства. А историческая ложь способствует этому. Воспитать патриота может только историческая правда, а не современная ложь. Патриота даже по указу президента страны сформировать нельзя. Ни полюбить, ни разлюбить Родину по приказу невозможно. Одни кричат и даже орут о воспитании патриотизма, а другие ежедневно, ежечасно просто воспитывают в молодёжи любовь к Родине. Формируя патриота, мы формируем культурного человека.
Академик Д. С. Лихачев писал: «Патриотизм – это благороднейшее чувство. Это даже не чувство – это важнейшая сторона и личной, и общественной культуры духа».
Практика
В молодые годы, учась в институте на факультете физвоспитания на четвёртом курсе, где-то в конце ноября мы отправились на практику в Клин. Все хорошие спортсмены. Представляли различные виды спорта. Приехали в город поздно вечером, разместились все в одной комнате общежития местного пединститута. Руководителем нашей практики был назначен выпускник пединститута в Коломне – аспирант нашего института, где должен был защищать диссертацию. Утром встали, пошли в кафетерий, позавтракали. Выбор в заведении был небольшой: или стакан кофе и калорийная булочка, или творожный сырок и бутылка молока. Помню, булка стоила одиннадцать копеек, кофе – столько же, молоко за вычетом – бутылки пятнадцать копеек, творожный сырок – семнадцать. Общую сумму посчитайте сами – не составит большого труда. Такой рацион был для нас привычен, потому что через час-полтора после первого приема пищи начинались тренировки. После завтрака все разошлись группами в три-четыре человека по школам города.
В нашу задачу входило ознакомиться с методической документацией преподавателя и провести пару уроков. На это нам дали два дня. В моей группе кроме меня было ещё два друга футболиста – Дмитрий и Евгений. Дмитрий очень прилично играл не только в футбол, но и в хоккей с шайбой, Евгений же занимался футболом на профессиональном уровне, и на «втором этаже» ему равных не было – смело выпрыгивал и играл головой.
Прыгучесть его была от Бога, легко брал высоту в сто семьдесят пять сантиметров. До института Евгений служил в ГСВГ (Группа советских войск в Германии), где играл в футбол. После окончания службы его пригласили в футбольный клуб московского «Динамо», но пойти туда ему запретил отец, который был высокопоставленным чиновником в Министерстве речного флота СССР. Вот так он отобрал мечту у сына. Уверен, что, играя в «Динамо», Женя непременно состоялся бы как футболист. Евгений в то время дружил с известным хоккеистом Александром Сакеевым, который играл в московском «Динамо». К сожалению, Саша очень рано трагически ушёл из жизни. В своё время в хоккее была известная тройка нападения: Александр Сакеев, Анатолий Мотовилов и Виктор Шилов. Женя и Саша дружили с детства и проживали рядом на Таганке. Александр мне не раз говорил, что Женька футболист от Бога, и жалел, что у него не сложилось.
Итак, пришли мы в школу, познакомились с учителем. Это был уже довольно пожилой человек, бывший военный, офицер, прошедший войну, не имевший высшего физкультурного образования. Школьный спортивный зал находился в полуподвале. Мы были послевоенным поколением, потому отнеслись к учителю с пониманием. Конечно, никакую документацию мы у него даже не смотрели. Сразу составили отчёт, все трое подписали. Учитель был очень доволен, достал бутылку коньяка (он был предупреждён о нашем посещении). Мы вежливо, не сговариваясь, отказались. Поспешили в общежитие. Где-то к четырём часам подошли остальные, и все вместе пошли пообедать в кафе.
Надо сказать, что ребята были все взрослые и не без заслуг в спорте. Большинство проживало в Подмосковье. Конечно, заказали вина, посидели, показалось мало – добавили. Как водится, задержались до ужина. В общем, и обед, и ужин удались. Возвратились в общежитие, там заметили девушек – институт -то педагогический: литфак, истфак, биофак. Тут и началось настоящее веселье. Сбегали за печеньем, конфетами, вином. Появилась гитара. В нашем коллективе многие хорошо играли на этом популярном инструменте, но профессиональнее всех – гимнаст, мастер спорта СССР, хороший парень Георгий. Интересно, что впоследствии он играл в джазовых оркестрах, но уже на саксофоне.
Начали с лирических песен, постепенно перешли на «блатняк» и, конечно, закончили частушками – ни слова без мата. Часам к двенадцати все успокоились, правда, ночью сорвали дверь у девушек, но они не возмущались. Успокоить нас пытался аспирант, грозился написать декану и ректору, тут его послали по всем известным направлениям, и он замолчал. Хорошо ещё, что его никто «не осалил», в смысле – не ударил.
Наутро проснулись, отправились завтракать. Ребята, которые сломали дверь, пошли к коменданту, извинились, взяли инструменты, починили дверь. Сделали на совесть – лучше и надёжней, чем была. Комендант, пожилая добрая женщина, осталась довольна, да и от девушек претензий и жалоб не поступало. День прошёл спокойно и уже без спиртного. Вечером выехали в Москву – на следующий день у всех учёба и тренировки. Начался обычный учебный процесс. О поездке в Клин даже не вспоминали. Однако где-то через неделю на перемене подходит ко мне заместитель декана, просит найти Диму и Женю и срочно явиться в кабинет декана.
Заместитель декана Вадим Павлович был настоящим полковником, прошёл все испытания войны в пехоте. И вот мы в кабинете декана факультета, Бориса Николаевича Никитского. И только за нами захлопнулась дверь, Борис Николаевич, обращаясь к нам: «Да вы что? О….ли? Не могли на месте закрыть вопрос с этим м….м аспирантом?» Мы стоим с открытыми ртами и глазами, не понимая, о чём идёт разговор. Декан продолжает: «Аспирант написал мне докладную, что не главное, а ещё самому ректору Ноздрёву». Взял со стола листок и огласил написанное. Закончив читать докладную записку, Борис Николаевич продолжил: «Дима, вопрос, прежде всего, к тебе и Гене. Дима, ты секретарь комсомольского бюро факультета, член комитета комсомола института и кандидат в члены КПСС, а ты, Гена, секретарь комсомольской организации факультета. С вас и спрос! А теперь, чтобы вас не отчислять из института, придётся вам оформлять академический отпуск. У нас с Вадимом Павловичем выхода нет. Завтра после занятий проведём общее собрание преподавателей и студентов, которые были на практике в Клину. Вас ребята уважают. Объясните им ситуацию. От этого зависит судьбы не только ваши, но и двоих ваших друзей, которых после этой докладной я просто вынужден отчислить. Я на вас надеюсь! Уверен, что вы меня и Вадима Павловича поняли».
Мы пошли к ребятам. Рассказали о разговоре с деканом и его замом. Они всё поняли – такие не подведут.
Вот идёт собрание. В президиуме Борис Николаевич, Вадим Павлович, заведующие кафедрами. Виктор Петрович Ратников – прекрасный специалист, порядочный человек, Валентин Липатов представлял футбол, судья международной категории, Лев Николаевич Жилкин – тренер сборной команды по лыжам, Александр Николаевич Макаров – доктор педагогических наук, в прошлом известный легкоатлет, бегал на средние дистанции, член сборной команды СССР. Кроме них был там и известный уже аспирант. Ни имени, ни фамилии не помню. Борис Николаевич объявил повестку собрания, зачитал докладные записки. Мы спокойно выслушали. Далее пригласили Дмитрия, чтобы тот, как комсомольский вожак дал оценку и рассказал о поездке. Он спокойно вышел и с невозмутимым видом стал рассказывать, что все преподаватели и директора школ нами были довольны и написали положительные отчёты руководству нашего факультета. Борис Николаевич утвердительно кивнул. Дмитрий продолжил: «Да, вечером за ужином выпили по сто граммов сухого вина и в общежитии вместе с девушками пели наши комсомольские песни». Я сидел на первом ряду прямо напротив декана. Меня чуть не разорвало от смеха, но сдержался. Вдруг почувствовал, что мой стул затрещал. Это Володя, сидевший позади, еле сдерживался, и, чтобы не рассмеяться, вцепился в спинку стула. Весь президиум спокойно, не перебивая, выслушал Дмитрия. Думаю, отцы-командиры хотели нас немного пожурить и закрыть собрание, но рассказ «про сто граммов сухого на каждого» возмутил Александра Николаевича Макарова, кстати, его как учёного знали не только в СССР, но и мире. Он, обращаясь ко всем нам, возмутился: «Вы что хотите сказать, что Эдик со ста грамм сухого блевал? Да он бутылку, а то и две водки без закуски выпьет и даже не икнёт». Аудитория взорвалась смехом. Только Эдик, который сидел справа от меня, с удивлением спросил: «Откуда он знает? Я при нём пил-то один раз. Да и все пили на демонстрации седьмого ноября». Я ему: «Спокойно. Всё будет нормально!» На этом собрание закончилось. Борис Николаевич, обращаясь к аспиранту, сказал, что ребята всё поняли и такое больше не повторится. А мы всей группой разъехались по тренировкам.
На следующий день мы с Дмитрием зашли в деканат поблагодарить Вадима Павловича и Бориса Николаевича за поддержку. Все ребята, которые были на практике, в дальнейшем состоялись как тренеры и преподаватели, а Дмитрий – Дмитрий Иванович Фоменко – стал заслуженным учителем Российской Федерации, а недавно и Почётным жителем Звёздного городка.
Спорт – посол мира
В юности, занимаясь спортом, знакомился и дружил с представителями разных видов спорта. С одними дороги жизни разводили, с другими сводили. Во многом этому в моей жизни помогли «лихие девяностые». Мы ездили на встречи как на войну, и, соответственно, готовились к бою, а приезжая, я часто встречал товарищей, которых не видел десятилетиями. Дружеские отношения опять восстанавливались. Так произошло и на встрече, состоявшейся в 1992 году.
В то время я работал в службе безопасности одной из известных фирм, которой руководили два бизнесмена. Возглавлял наше подразделение Борис Владимирович Клюйков, полковник КГБ СССР. Он воевал в Афганистане, за что имел правительственные награды, впоследствии работал личным телохранителем у Юрия Владимировича Андропова.
Вот что-то не срослось у наших бизнесменов с одним партнёром из Украины. Зависли серьёзные деньги. И как-то в марте к офису, что находился в доме рядом с метро «Новые Черемушки», в микрорайоне, который в народе называли «Царским селом» за то, что там проживали семьи высоких советских чиновников, подъехало несколько машин. Из них вышли люди, по внешнему виду – бандиты. Трое из них направились к офису. В это время я случайно оказался на улице. Подошли ко мне, поздоровались, вежливо спросили, можно ли увидеть … (назвали имена, отчества и фамилии наших бизнесменов). В этот момент один из них был на месте. Попросив их подождать, я пошёл к Борису Владимировичу. Он выслушал меня и пошёл в кабинет к бизнесмену, по «чью душу» пожаловали гости, быстро вышел: «Пусть заходят!»
В кабинет зашёл высокий, спортивного сложения парень лет тридцати. Все наши ребята были «на внимании». Минут через десять он вернулся вместе с бизнесменом. Тот, обращаясь ко мне, сказал, что едем в другой офис, который находился у метро «Алексеевская». Мы сели в свой «шестисотый». Вся кавалькада машин выстроилась за нами. Домчались, вошли в офис, тут к троим гостям добавился четвёртый – плотного телосложения мужчина лет сорока пяти. К тому же, там уже находился киевский бизнесмен, которому наши были должны. Я его не раз встречал в нашем офисе. Поздоровались. Бизнесмены пошли беседовать, а мы с гостями стали пить чай. Разговорились, коснулись темы спорта. Старший по возрасту, звали его Владимиром, рассказал, что в молодости играл в футбол, и сейчас часто бывает на базе спортивного клуба вооружённых сил, которая расположена на берегу Днепра. Я поддержал разговор. Сказал, что много лет дружу с руководителем клуба полковником Валентином Загоруцким, бывая в Киеве, всегда останавливаюсь у него на базе. Владимир заулыбался: «И я хорошо знаком с Валентином». В разговор вступил высокий спортивного сложения парень, с которым мы ранее познакомились. Как оказалось, он был хорошим спортсменом, чемпионом Украины по бегу на четыреста метров. Его звали Александр. Он с сожалением сказал, что попал в сборную команду СССР перед развалом. «Вот и занимаюсь тем, чем занимаюсь». Тут вышел киевский бизнесмен и попросил его зайти. Александр снял своё длинное черное кашемировое пальто, модное в то время, под ним был АКМ с рожком. Снял автомат, положил на стол, подмигнул и пошёл на переговоры. Мы остались. Пили чай и разговаривали. С нашей стороны было всего двое: я, как телохранитель, и водитель Игорь. Ещё минут пять обсуждали общие темы, вдруг Владимир, прервав разговор, извинился перед Игорем, сказал, что хочет поговорить со мной наедине. Остались вдвоём: «Геннадий, – говорит он, – дело серьёзное. Ваши не правы по-любому. Они подставили не только нашего «бизнюка», но серьёзных людей в Америке и Канаде. Это был общий деловой проект. Меня подключили в последний момент на всякий случай, если с вашей стороны появятся «деловые». Я с киевского Подола, там и родился, «в законе». Я кивнул и сказал: «Есть песня, в которой такие слова: «Какой же Киев без Подола, какой Владимир без Креста». Про свою принадлежность к криминалу Владимир мог бы мне не говорить, наколки на кистях его рук я ранее уже прочёл. Владимир продолжил: «Этого вашего кренделя мы должны забрать с собой в Киев как заложника, пока не переведут деньги. Но это будет не правильно, так как у нас тобой общий товарищ – Валентин. Я тебе верю на слово, но, вообще, этот твой подопечный не стоит того, чтобы его отпустить, не наказав. Когда разговор закончится, я ему при тебе скажу, что его отпускаю только из уважения к тебе, а Александру я объясню».
После этого вспомнили ещё одного представителя украинского спорта – Леонида Каневского, заслуженного тренера СССР по академической гребле, старшего брата знаменитого футболиста Виктора Каневского, игравшего за «Динамо» – Киев и сборную команду СССР. Как оказалось, Владимир хорошо их знал.
Наш бизнесмен вышел, был бледен, губы его тряслись. Он подписал все юридические документы, которые требовались для перевода денег. Тут Владимир, обращаясь к нему, сказал, показывая на меня: «Тебя отпускаем из уважения к Геннадию». Мы попрощались, вышли из офиса, подошли к машине, однако предприниматель сказал, что поедет сам. Очень испугался. Подошёл ко мне, пожал руку, сказал, что мне обязан, что достойно отблагодарит. Понятно, обманул. Чего ждать от бизнесмена? Да я и не надеялся.
Вот так закончилась эта история, еще раз показавшая, что спорт – посол мира.
Соперник – только ветер
Проходя службу в Центральном спортивном клубе Военно-морского флота, Школе высшего спортивного мастерства, я подружился с представителями многих видов спорта. Некоторые из них уже ушли из жизни по разным обстоятельствам. Добрая им память, они принесли славу советскому спорту, пока жив, буду их помнить. А этот рассказ о семье Акимовых.
Их было четыре брата. Все известные ватерполисты. Николай и Виктор – мастера спорта СССР, Анатолий и Владимир – Заслуженные мастера спорта. Анатолий стал чемпионом в Мюнхене в 1972 году, Владимир был победителем московской олимпиады 1980 года. Володя помимо олимпийских игр стал победителем множества международных турниров в составе сборной команды СССР по водному поло, а также чемпионом Европы, мира, обладателем Кубка мира. У него было амплуа защитника. В отличие от старшего брата Анатолия, который играл агрессивно, жёстко, нападающие его боялись, Володя предпочитал действовать чисто, как говорят ватерполисты, «не чокаясь». Он трагически ушёл из жизни – его убили в 1987 году. Ему было всего тридцать четыре года. Убийцы ненадолго пережили его, были наказаны.
Обязательно надо вспомнить воспитателя, тренера, который многое сделал для Анатолия, Виктора и Владимира (братья играли за прославленный клуб ЦСКА ВМФ) Бориса Абрамовича Гойхмана. Борис Абрамович – вратарь, участник трёх Олимпиад: 1952 года в Хельсинки (это Олимпиада, где впервые приняли участие советские спортсмены), 1956 года в Мельбурне, 1960 года в Риме. На двух Олимпиадах он стал призёром в составе сборной команды СССР и считался «непробиваемым» вратарём, и, если пропускал мячи, то не по своей вине. Я горжусь, что был знаком с ним. С ним всегда было приятно общаться. Хочу привести слова спортивного обозревателя Бориса Валиева из издательства «Советский спорт»: «Борис Абрамович Гойхман – это тот редкий случай, когда один и тот же человек смог стать великим спортсменом и выдающимся тренером, был порядочным и достойнейшим человеком, большим патриотом своей Родины».
Борис Абрамович, полковник, долгие годы тренировал ЦСКА ВМФ и сборную команду СССР. Очень многим спортсменам дал путёвку в жизнь, помог правильно выбрать направление, в том числе и братьям Акимовым. Семья Акимовых жила в районе метро «Автозаводская». Там рядом находился бассейн «Торпедо» от автозавода имени Лихачёва. Первым пришёл в бассейн Николай. Потом он привёл Виктора и Анатолия, а те – младшего, Владимира.
Вот одна история из их жизни. Перед контрольной тренировкой сборной команды СССР по водному поло должны были состояться соревнования по плаванию. Плавание – это один из основных методов подготовки ватерполистов. Водное поло – игра с мячом, но в воде. Мы с Толей «нарушили» режим и, конечно, с продолжением. Оказались в отделении милиции на Речном вокзале. Однако там к спортсменам клуба относились лояльно, инциденты случались очень редко. Утром нас отпустили. Я поехал домой, а Толя – на заплыв. Дистанция – четыреста метров. Это не «полтинник» и даже не двести. Тем более ответственно, что там должны были присутствовать представители Спорткомитета СССР, армейское начальство и, конечно, кураторы из КГБ, без них – никуда, они же в спорте «главные специалисты». Про этот заплыв я слышал от многих очевидцев. Толя рассказывал, что перед началом к нему подошёл Борис Абрамович и сказал, что «особисту» клуба известно о происшествии, то есть о нём знают все, в том числе и кураторы из КГБ. Деваться некуда, надо быть в тройке, лучше выиграть, чтобы не было вопросов. Как в песне Галича: «Ты ж советский, ты же чистый как кристалл. Начал делать, так уж делай, чтоб не встал».
В ЦСКА ВМФ бассейн пятьдесят метров в длину, двадцать пять – в ширину, дорожки натянули на двадцать пять метров для удобства комиссии. Дали старт. Двести метров – Толя третий, триста метров – первый. Плыли вольным стилем – кролем. Это самый быстрый стиль плавания. До финиша оставалось пятьдесят метров. Вдруг Анатолий сделал переворот на спину перед комиссией и громко крикнул: «Борис Абрамович, соперников не вижу. Акимову соперник – только ветер!» И уверенно выиграл заплыв. Потом долго отходил под душем и ждал своей участи. На разборе против зачисления в сборную команду Анатолия были только кураторы из КГБ. Слово взял Борис Абрамович: «А в Испании вы вместо него играть будете?» (Чемпионат Европы был в Барселоне). И, улыбаясь, добавил: «Все слышали: Акимову соперник – только ветер?»
Сборная СССР уверенно выиграла чемпионат Европы, Анатолия на нём признали лучшим защитником.
Друзья-товарищи
Поэт и исполнитель Константин Беляев говорил, что знаменитую песню о евреях «Евреи, евреи, кругом одни евреи» написали сами евреи и немножко он. В песне есть слова: «Говорят, что и в хоккее появляются евреи, посмотри на вратарей, что не маска – то еврей!» Он имел ввиду Виктора Зингера и Владислава Третьяка. В советское время эту песню открыто исполнять было нельзя. Скажем мягко, евреев в СССР недолюбливали, но официально тема антисемитизма была закрыта наглухо главным органом страны – КГБ.
Пример сходу: в 1971 году начался массовый выезд евреев на историческую родину – в Израиль. Исчезли из теле- и радиоэфиров популярные исполнители, принадлежавшие к этой национальности: Аида Ведищева, Вадим Мулерман и даже Эдуард Хиль. Но евреи: спортсмены, представители балета, оперные певцы, которые приносили славу и валюту своей родине СССР, – «евреями» не были, они были «советскими людьми». Даже в ресторанах Союза следили за репертуаром. При нарушении музыкантов наказывали, для них закрывались все площадки страны.
В 1973 году я с друзьями отдыхал в ресторане гостиницы «Белград-2», которая обслуживала иностранцев. Постепенно компания разошлась, и остались я и мой друг Виталий – известный спортсмен, сильный и отчаянный парень. К нашему столу подошёл наш хороший знакомый хоккеист Валерий Харламов. Не буду говорить о нём высокопарных слов – Валера этого не любил. Он был порядочным, скромным человеком и настоящим другом. Жаль, что так рано ушёл из жизни, мог бы ещё многое сделать для Родины, которую любил беззаветно. Мы продолжили ужин. Я решил заказать песню «Шаланды, полные кефали». Отец у меня из Одессы, он любил эту песню. Оркестранты вежливо отказали, сказав, что исполнять её нельзя.
Казалось бы, где евреи, а где рыбак-пролетарий Костя? Но закон есть закон. Руководитель оркестра сказал: «Это из-за выезда евреев из страны». Валера его услышал и рассмеялся: «Ну, я еврей ,…, еврей. У меня мама испанская еврейка». Достал пачку червонцев из нагрудного кармана рубашки, и они веером рассыпались по полу. Оркестранты деньги быстро собрали. Сказали, что из уважения к великому хоккеисту песню исполнят, но деньги не взяли. Мы возвратились к столу, Валера повернулся к оркестру и громко сказал: «Два раза подряд, пожалуйста!» – и, улыбнувшись, добавил: «Ну, не дают евреям разгуляться!»
Проводив Валеру до стола, пошёл к чекистам, которые дежурили в ресторане. Они всегда сидели на определённом месте. Одного из них я знал. Объяснил возникшую ситуацию с оркестрантами, и сотрудники госбезопасности с пониманием отнеслись к нам.
Вернёмся к песне о евреях. В неё иногда вставляли ещё один куплет: «Даже есть один гребец Наум Лейбыч Прокупец». Я с ним знаком – он был и есть мой друг. Наум родился в Молдавии в 1948 году. Время шло послевоенное, жизнь была трудная. Родители его трудились от зари до зари. Позже семья переехала в Кишинёв. Наум, окончив семь классов, пошёл в ремесленное училище – надо было быстрее становиться на ноги, не быть обузой для родителей. Как-то, гуляя, зашёл на гребную базу – с «беломориной» в зубах. Стоял и смотрел, как тренируются спортсмены. На пирсе был тренер, который оценил крепкую фигуру пацана. В «ремеслухе» в те годы слабому было не выжить. Тренер предложил ему попробовать себя в гребле на каноэ. На следующий день Наум появился на тренировке, и надолго остался в этом виде спорта. Большинство своих наград он получил как представитель спортобщества «Трудовые резервы». У некоторых это вызовет улыбку: еврей и «ремеслуха», общество «Трудовые резервы», но как-то так сложилось. Впоследствии стал выступать за известный спортивный прославленный клуб ЦСКА ВМФ, где мы и познакомились. Начав с нуля, через год тренировок, он уже получал стипендию плюс талоны на питание. Семье стало жить легче.
В восемнадцать лет Наум стал чемпионом СССР. Это было так. Чемпионат проходил в Москве на водной станции «Динамо». Гребного канала в те годы в Москве не существовало. Наум легко прошёл в полуфинал на дистанции тысяча метров. И вот дали старт, комментатор: «Старт дан. Гребцы прошли стартовую зону. Впереди спортсмен из Молдавии, общество «Трудовые резервы», перворазрядник Наум Прокупец, но это начало дистанции – всё решается на финише. Опытные заслуженные спортсмены, чемпионы уверены в свих силах. На новичка внимания не обращают. Спортсмены прошли пятьсот метров – половина дистанции. Впереди Наум Прокупец. Разрыв увеличивается. Новичок не думает уступать маститым, хотя они уже поняли, что он не шутит и финиш им без боя не отдаст. Да, это победа перворазрядника Прокупца! Он попадает в финал».
На следующий день проходил финал. Тот же комментатор. «Старт дан. Гребцы прошли стартовую зону. Впереди Наум Прокупец. Но заслуженные мастера уже знают силу молодого спортсмена, и это не просто чемпионат СССР, что тоже очень важно. Чемпионат является отборочным соревнованием на чемпионат Европы. Наум не оставляет никому ни единого шанса и выигрывает свою первую медаль чемпиона СССР!» Уже потом было множество медалей чемпионатов СССР, Европы, мира и Олимпийских игр. О Прокупце много написано, не хочу повторяться. Пришло время для него отдать долг Родине. Службу Наум проходил в клубе ЦСКА ВМФ.
Сезон 1970 года у него как-то не заладился. Перед началом дали отпуск. Он поехал домой в Молдавию с условием, что там продолжит тренировки. Ну, конечно, загулял и никаких тренировок не было. Попал в милицию. Сообщили руководству клуба. Все отборочные соревнования проиграл. Соответственно на международные соревнования не попал. И вот идёт торжественное собрание в клубе, посвящённое 7 Ноября – Дню Великой Октябрьской социалистической революции. Присутствуют руководители клуба, адмиралы из штаба ВМФ. И вдруг замполит капитан второго ранга Самаркин выходит к трибуне и начинает ругать Наума: «Пьёт, дерётся, попал в милицию, и самое главное – у него нет даже тетради по самоподготовке. Позорит честь советского спортсмена». Вообще-то, тетрадей ни у кого из спортсменов не было, у меня точно. Даже адмиралы, сидевшие в президиуме, с удивлением посмотрели на замполита. Всё-таки торжественное собрание, а не разбор персонального дела матроса Прокупца. То, что замполит сказал о Науме, касалось почти всех спортсменов Школы высшего спортивного мастерства ЦСКА ВМФ.
Дополню рассказ о Науме ещё одним случаем. В экспериментальную группу гребцов призвали троих спортсменов из Средней Азии с хорошими физическими данными. Все под два метра ростом. Их выпустили в увольнение. Они пошли в известное кафе советского периода «Времена года», которое находилось на территории парка культуры и отдыха имени Максима Горького. Вернулись пьяные, да ещё и наблевали в казарме. Через пару дней у спортсменов – собрание клуба. Повестка дня – недостойное поведение матросов. Идёт собрание, провинившиеся стояли, понурив головы. Всё, как всегда: «Позорите звание советского матроса!»
Я сидел рядом с капитаном второго ранга, заслуженным тренером СССР Аркадием Николаевичем Николаевым. Он прошёл всю войну. Был командиром торпедного катера. Заядлый курильщик, а курить в актовом зале нельзя. Он держал пачку «Беломора» в левой руке, а в правой – папиросу, которой стучал по пачке. Вдруг поднял руку и попросил слова. Встал и, обратившись к провинившимся, спросил: «Ребятки, скажите нам, именно нам, а не мне, сколько и какого напитка вы выпили на брата? Только честно». Они ответили, что где-то стакана по два водки на каждого. Аркадий Николаевич кивнул и, обращаясь к руководству, выдал: «Наши ребята с двух стаканов водки не падают и, тем более, не блюют. Списать их на флот! Пусть там служат Родине!» Как цсковец подтверждаю слова Аркадия Николаевича. ЦСКА ВМФ – это школа жизни и не только спортивной.
Снова вернёмся к нашему герою – Науму Прокупцу. Наум взялся серьёзно за тренировки. Выиграл в сезоне 1971 года все отборочные соревнования, включая чемпионат СССР, и поехал на чемпионат мира, который проходил в Белграде. Готов был на все сто, но что-то не пошло. Такое в спорте бывает. На анализ времени нет. В разговоре со мной, откровенно признался: «Думал, всё – конец карьере. Спишут на флот!» Взял ящик пива, пошёл на берег, закурил, стал угощать зрителей. Подтянулись спортсмены, которые закончили выступления на чемпионате, и тут к Науму подошёл его друг по сборной Александр Виноградов, попросил: «Не пей. Бросай курить. Завтра гоняемся с тобой в двойке на десять тысяч метров». На следующий день выиграли дистанцию, как говорят, «в одни ворота» и стали чемпионами мира. Допинг-тесты в те годы не делали. Александр Виноградов впоследствии завоевал на Олимпийских играх две золотые медали (в 1976 году – в Монреале и 1980-м – в Москве).
И вот опять ноябрь, ровно год спустя. Москва, ЦСКА ВМФ, актовый зал. Та же дата и тот же докладчик – невозмутимый замполит Самаркин. Да и аудитория практически та же. «Наум Прокупец – яркий представитель армейского спорта и правофланговый советского спорта. Вы должны на него держать равнение. А ещё – он аккуратно ведёт тетрадь по самоподготовке». Наум чуть не зарыдал от смеха. Многие из присутствующих спортсменов еле сдерживались, чтобы не захохотать.
После собрания нам дали увольнительные. Поехали отметить события. За столом поднимали тосты и за тетрадь, которой, как вы понимаете, и в помине не было, и за капитана второго ранга Самаркина. Наум обладал тонким чувством юмора: «Ребята, ну почему, когда я проигрываю соревнования, мне дают понять, что я еврей, а вот русский так не сделал бы! Когда жея выигрываю медали на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы, я становлюсь правофланговым советским спортсменом, на которого надо равняться?» Всё, как в известном еврейском анекдоте: «Дяде Васе, слесарю ЖЭКа, дали билет в одесский оперный театр на концерт знаменитого на весь мир скрипача-одессита. Дядя Вася выходит после концерта, разводит руками и говорит: «Отними у него скрипку, так такой же еврей, как и все!»
